Сын тумана

– Лёнечкиного отца убили много лет назад, – рассказывала Валентина, косясь на безучастного приятеля. – Мама его умерла, бабушка тоже. Он чуть не замерз этой зимой до смерти, его нашли, привезли в больницу. Он там и жил некоторое время. Потом его Михаил Иванович забрал, усыновить хочет, как меня мама Марина усыновила, в смысле удочерила. Только с документами мороки много. Сан Саныч нам знаешь как помогал! Хоть бы он нашелся скорей!

В это время Михаил Иванович закончил говорить по телефону, сунул его в карман и открыл дверцы «Нивы»:

– Патруль выехал. Встретимся на месте. Грузимся.

Когда начали садиться в машину, из-под нее лениво выбрался пыльный черный пес.

Валентина взвизгнула, шарахнулась, вцепилась в Лёнечкину руку.

Тот терпеливо вздохнул:

– Успокойся. Лето сейчас!

Пес прихрамывая потрусил по улице, опасливо оглядываясь. Видимо, побаивался, что Валентина с перепугу может дать ему пинка.

Над глазами у него было по смешному светлому пятнышку, а в общем-то выглядел он довольно уныло.

– Ты, может, есть хочешь? – спросил Валерка.

Пес мигом остановился и завилял хвостом. Валерка достал из кармана рюкзака газету и развернул ее.

Пес с урчанием вцепился в пакет с бутербродами и быстренько утащил его в кусты.

– Приятного аппетита, – усмехнулся Валерка и, сложив газету, снова сунул ее в карман рюкзака.

Ни одной урны поблизости не просматривалось, а выбрасывать газету прямо на тротуар или на газон было неохота. Городишко и так не блещет чистотой, не стоит еще больше мусорить.

– Ты не боишься собак? – с дрожью в голосе спросила Валентина.

– А ты боишься, что ли? – удивился Валерка.

– Боюсь, – буркнула она, отпуская Лёнечкину руку и забираясь на переднее сиденье «Нивы».

Валерка и Лёнечка сели сзади.

Тронулись.

Когда ехали мимо берега, Валерка не удержался – глянул-таки в сторону реки.

Ничего не изменилось! Вон старый причал, еще более покосившийся и почерневший от сырости, вон вросший в песок дебаркадер, рядом затон, где держат свои лодки местные рыбаки, в том числе и Сан Саныч, а поодаль – неуклюжее пластиковое сооружение: летнее кафе, где Ганка жила некоторое время у его хозяйки Фани и мыла там посуду…

Нет, кое-что изменилось: кафе заколочено, на площадке для парковки пусто, а раньше здесь всегда останавливались машины, идущие по федеральной трассе.

Наверное, Фаня уехала. Хотя это странно – бросить такой прибыльный бизнес: тут всегда было очень бойкое место, Ганка говорила, что ей приходится перемывать горы посуды!

Да какое, собственно, дело Валерке до противной, крикливой и толстой, как подушка, Фани, вечно одетой в «наволочки» с восточным узором!

И вообще, какое ему дело до всего остального!

Он отвернулся, чтобы не видеть ни заколоченного кафе, ни дебаркадера, ни берега, ни, главное, старого причала, где однажды к нему подошла Ганка…

«Все! Хватит! Вспоминаешь невесть что, а у тебя, между прочим, дядька пропал!» – сердито сказал себе Валерка.

А вот и кладбище.

Ворота были нараспашку. Около приземистого барака, где с одной стороны помещалась контора, а с другой – жилье сторожа, уже стояла патрульная машина. И тут же – огромный джип Сан Саныча!

Валерка к нему так и кинулся, но джип оказался закрыт.

Подошли двое крепких парней в полицейской форме. Поздоровались за руку с доктором, потом с Валеркой: они были знакомы по прошлому году. Их звали сержант Кравченко и рядовой Федин.

Полицейские сообщили, что контора нынче закрыта, а сторожа полдня на месте не было: зуб вырывал. Так что он не знает, когда приехал Сан Саныч. Да и вообще никого не видел.

– В самом деле, он был у меня на приеме сегодня, сторож здешний, – кивнул Михаил Иванович. – Я ведь тут на все руки от скуки, в том числе и за стоматолога.

Валерка нетерпеливо воскликнул:

– Чего ж мы стоим? Пошли скорей Сан Саныча искать!

– Движемся цепью, расстояние в две могилы, – скомандовал Кравченко. – Смотрим внимательно. Направление – вон та рощица, за ней находится могила товарища Максимова.

Вытянулись цепью, двинулись вперед.

Михаил Иванович был хмур и сосредоточен, Лёнечка шел с обычным отсутствующим видом. Проку с него было, конечно, не больно много, но все-таки лежащего между могил Сан Саныча даже он вряд ли бы не заметил.

Валерка опасался, что Валентина будет пищать и бояться, однако она держалась совершенно спокойно. Более того! Она даже расшнуровала кроссовки, сняла их и пошла босиком.

Лёнечка покосился на нее и тоже стащил, пятка за пятку, кроссовки.

– Какая земля теплая, – пробормотала Валентина, переминаясь с ноги на ногу. – Вот здорово!

– Вы чего? – хрипло спросил Валерка. – Неужели не страшно?!

Ребята разом помотали головами.

– Они зимой здорово поморозились, – обернулся доктор Потапов. – Что Лёнечка, что Валюш… то есть Валентина. Ступни практически утратили чувствительность. Надо эту чувствительность возвращать. Дома они носят носки с аппликаторами, а на улице при малейшей возможности ходят босиком по траве. Кладбищенская же земля обладает многими целебными свойствами. У нас даже дома на балконе ее целый мешок стоит, мы недели две назад набирали: чтобы ребятам ноги парить в горячей воде с примесью этой земли.

– А я читал в каком-то журнале, что из кладбищенской земли делают кукол, чтобы порчу на врагов наводить, – сообщил Валерка.

– Бр-р! – передернул плечами Михаил Иванович.

– Ну ты скажешь! – недоверчиво воскликнула Валентина.

– До чего только не додумаются злобные лукавцы, – буркнул Лёнечка.

И пошел дальше как ни в чем не бывало.

Остальные последовали его примеру.

«Странная парочка – эти усыновленные-удочеренные, – подумал Валерка. – Доктор тоже странноватый! Кладбищенская земля целебная – надо же до такого додуматься!»

Он рассеянно размышлял об этом, шныряя глазами по сторонам, но никаких признаков Сан Саныча не обнаружил. А вообще-то ему было не по себе – не любил он кладбищ.

А кто их любит, интересно?!

Скоро миновали рощицу и увидели большой гранитный памятник Максимову.

Все начали озираться с удвоенным вниманием, но напрасно: Сан Саныча, ни живого и здорового, ни без сознания, нигде не было.

Двинулись дальше и скоро дошли до края кладбища.

Встали около одинокой березы, снова огляделись.

Никого!

– Давайте его позовем, – предложила Валентина. И первая закричала: – Сан Саныч, вы где?! Отзовитесь!

Все тоже принялись звать пропавшего, но ответа не дождались.

Молчал только Лёнечка.

– А ты чего не кричал?! – возмутилась охрипшая Валентина.

– На кладбище кричать – мертвых будить, – буркнул тот.

У Валерки аж мурашки по спине пошли!

– Тогда почему ты нас не остановил?! – еще больше возмутилась Валентина.

Лёнечка только плечами пожал.

Валерка зябко передернулся, озираясь.

Тишина стояла такая, что аж в ушах звенело.

– Ну что, пошли еще поищ… – начал было сержант, но не договорил: Лёнечка вдруг резко махнул на него рукой и прошипел:

– Слушайте!

И тут Валерка понял, что это не от тишины у него в ушах звенит! Откуда-то доносился тонкий мелодичный перезвон. Буквально из-под ног!

Наклонился, раздвинул густую зелень травы – и увидел мобильник Сан Саныча! «Самсунг» в черном чехле! Это он звенел!

Ну и Лёнечка – даром что спит на ходу, а вон какой внимательный оказался!

Валерка схватил мобильник, открыл чехол. На дисплее слабо вспыхнула надпись «Валерку встретить» – и экран погас. Телефон разрядился, подав последний сигнал!

– Погодите, здесь еще что-то есть! – воскликнул рядовой Федин и вытащил из травы две связки ключей, бумажник, ручку и блокнот.

Ручку и блокнот Валерка видел впервые, а все остальное сразу узнал. Это были вещи Сан Саныча, которые он обычно носил в карманах! Бумажник его, ключи от дома и – с брелоком – от машины.

Валерка шагнул вперед, ничего не видя от волнения, и чуть не упал, обо что-то споткнувшись.

Это оказалась проржавевшая табличка, вбитая на какой-то могиле почти вровень с землей.

Рядовой Федин поддержал его под руку, а Кравченко строго сказал:

– Федин, дай-ка мне вещдоки, а то растеряешь!

Валерка нервно сглотнул.

Вещдоки… значит, сержант Кравченко уже не сомневается, что Сан Саныч стал жертвой преступления?!

Постоял, с необычайным вниманием глядя на эту ржавую табличку. На самом деле он изо всех сил старался сдержать слезы.

Где Сан Саныч?! Что с ним?!

Валентина подошла поближе и тоже уставилась на табличку.

– Здесь только номер какой-то написан, – сказала она. – Это почему?

– Так хоронят неопознанные трупы, – проговорил Михаил Иванович.

– Там тоже неопознанные трупы? – махнула рукой Валентина на еще одну такую же ржавую табличку – на самом краю кладбища, на склоне, ведущем к реке.

– Наверное, – пожал плечами Михаил Иванович. – Ребята, обуйтесь-ка. Неизвестно, сколько тут еще таких колышков натыкано. Напорешься на ржавую железяку – не обрадуешься!

Лёнечка постучал ногой об ногу и всунулся в кроссовки, а Валентина села, обтерла пыльные ступни носками, потом надела носки, кроссовки и принялась завязывать шнурки какими-то ужасно сложными узелками.

– Это называется «узел хирурга», – сообщила она, заметив, что Валерка таращится на эти хитросплетения. – Нас Михаил Иванович научил. Лёнечка вообще кроссовки не расшнуровывает, а я так не люблю. Этот узел целый день не развязывается! Я тебя научу, хочешь?

Валерка кивнул, чувствуя, что немного успокоился от ее незамысловатой болтовни.

– Пошли, пошли, – взял его за плечо Михаил Иванович и подтолкнул вперед.

Валентина не отставала от них.

Задержался только Лёнечка. Он снова взглянул на ржавый колышек – и вдруг его так и затрясло, даже ноги подкосились.

Лёнечка с трудом удержался от крика.

Что его так напугало? Он не знал, не понимал, откуда взялся этот внезапный приступ необъяснимого ужаса.

Ну, чья-то могила. Забытая, заброшенная… Такое бывает. Ну и что?!

Но стало страшно, страшно, невыносимо страшно!

Лёнечка бросился догонять остальных, но ему еще долго чудилось, будто вслед смотрят чьи-то холодные, ненавидящие глаза.

Если бы он оглянулся, то увидел бы, что из густых зеленых зарослей тут и там поднимаются стебли белой искрящейся травы и тянутся вслед ушедшим людям, жадно пошевеливая своими ворсинками.

Белой траве не нужны были все эти люди – ей нужен был только один из них. Но другие могли помешать расправиться с ним, поэтому она пока оставила будущую жертву в покое.

Этот человек никуда от нее не денется. Он вернется, обязательно вернется сюда – вернется ночью! И тогда она уничтожит его – как уже уничтожила тех троих обреченных. А потом дойдет черед и до всех остальных… И она настигнет их, где бы они ни скрывались!

* * *

Мама Марина уехала в Нижний проведать заболевшую сестру. Обещала вернуться через два дня. Это время Валюшка должна была провести у Михаила Ивановича вместе с Лёнечкой. Она ничего не имела против. Вдобавок должен был приехать племянник Сан Саныча.

Он приехал. Однако Сан Саныч исчез!.. И вообще все пошло не так, не так…

Валюшка нервно повернулась на бок, потом опять на спину, потом на другой бок.

Перед тем как отправить ее к Михаилу Ивановичу, мама Марина чуть ли не полдня стояла у плиты – и в результате Валентина принесла с собой немалый тазик с булочками и еще один с печеньем. Пообедать никто не успел, вот и наверстали упущенное за ужином, а заодно прикончили булочки и печенье. Очень старались, чтобы ничего наутро не осталось: ведь мама Марина пользовалась каким-то особенным французским рецептом и все это было вкусное, только пока свежее. А как зачерствеет – в рот не вломишь.

Короче, булочки с печеньем тяжело ворочались в желудке, а Валюшка ворочалась с боку на бок.

А еще разные мысли ворочались в голове и мешали даже посильней, чем булочки…

Ключи от машины и дома Сан Саныча забрали полицейские и нипочем не хотели отдавать Валерке. Поэтому Михаил Иванович пригласил его остаться ночевать у него, благо квартира большая, всем места хватит.

Ему-то хорошо, доктору Потапову! Его сразу после ужина вызвали к какому-то больному в деревню Безводную. Лёнечке тоже хорошо – он опять впал в привычную прострацию, сидел с отсутствующим видом… Впрочем, Валюшка к этому уже привыкла и никакого внимания на Лёнечку не обращала.

Да, им-то хорошо! А Валюшка была вынуждена весь вечер принимать огонь на себя и развлекать этого вновь прибывшего племянника. А тот так беспокоился о своем пропавшем дядьке, что на попытки развлечь его совершенно никакого внимания не обращал. Но самое печальное, что заодно не обращал внимания и на Валюшку…

Впрочем, она сразу поняла, что у них ничего не будет. Еще когда племянник вышел из поезда и посмотрел на нее как на пустое место. А когда она сообщила, что отныне будет зваться не Валюшкой, а Валентиной, ей показалось, он с трудом удержался, чтобы не бросить ехидненько: «Знаю-знаю, с чего ты вдруг имя решила поменять, Валюшка-толстушка! Из-за меня? Да мне все равно. Для меня ты ничто, никто и звать никак!»

Валюшка очень любила старый-престарый фильм «Человек-амфибия».

Впрочем, нет, такой классный фильм не может устареть. Он на все времена!

Короче, там Ихтиандр признается Гуттиэре в любви, а она такая: «Значит, это была любовь с первого взгляда?» Ну, Ихтиандр печально смотрит на нее своими потрясающими глазищами и спрашивает: «А разве бывает другая любовь?..»

Вот и Валюшка была уверена, что никакой другой любви быть не может. Только с первого взгляда! Или тебе сразу пронзило сердце, или не пронзит вообще.

Вот ей сердце пронзило. А этому племяннику – нет!

И не потому, что Валюшка уродина. Она хоть и плотненькая вся такая (небось станешь плотненькой, если почти каждый день будешь стряпню мамы Марины лопать!), но очень хорошенькая. Это все мальчишки в классе признают. Да и раньше, еще когда она в детдоме жила, ей вечно кто-нибудь объяснялся в чувствах. Но ей это было не нужно. А теперь не нужно племяннику. Он уже влюблен в какую-то девчонку – это сразу видно. И так же влюблен, как Валюшка – в него.

Сильно и безответно.

Она сама не знала, каким образом, но просекла ситуацию моментально!

С одной стороны, плохо, что влюблен. С другой – хорошо, что безответно! В таких случаях всегда остается надежда, что, может быть, когда-нибудь повезет другой…

Ну вот Валюшка и надеялась, что это волшебное «когда-нибудь» наступит хоть когда-нибудь!

Словом, она лежала и мечтала, как вдруг услышала, что в прихожей раздается какой-то странный скрежет.

Очень похоже было, что кто-то пытается открыть замок.

Михаил Иванович вернулся, что ли? Ну такого никак не могло быть. За это время он еще до Безводного не доехал!

Ага, понятно. Это Лёнечкой овладела страсть к ночным прогулкам!

С ним такое случалось. Все-таки, столько пережив, сколько они пережили минувшей зимой, можно иногда позволять себе некоторые странности. Странностей у Лёнечки было пруд пруди, и ночные прогулки еще самые безобидные из них!

У Валюшки тоже имелись свои странности. Например, она панически боялась черных собак.

А кто бы не боялся на ее месте, интересно знать?!

Ну, пусть Лёнечка идет, никуда он не денется. Надо только последить, чтобы дверь нараспашку не оставил, с него станется. Или вообще не захлопнул. А то будет до утра сидеть на ступеньках и ждать, пока Валюшка проснется. Звонить в дверь и будить всех ни за что не станет – он ведь жутко деликатный, Лёнечка Погодин!

Ни один нормальный человек не станет коротать ночь на ступеньках, но это ведь нормальный…

Словом, Валюшка выбралась из постели, надела халат, осторожно, чтобы не разбудить спящего племянника, прошла в прихожую и включила свет.

В прихожей уже никого не было, а дверь оказалась прикрыта очень аккуратно.

Не захлопнута, а прикрыта. Значит, Лёнечка скоро вернется.

– Ишь ты, научился! – усмехнулась Валюшка и протянула руку к выключателю, но тут взгляд ее упал на кроссовки, стоявшие под вешалкой.

Это были никогда не расшнуровываемые Лёнечкины кроссовки.

Лёнечкины!

То есть он дома? Он никуда не ушел?

А кто тогда ушел?

Валюшка нагнулась и уставилась на пол, где еще недавно стояли довольно крутые, хоть и здорово побитые кроссы Сан Санычева племянника.

Теперь их там не было. А с вешалки исчезла его серая ветровка.

Валюшка вернулась в коридор и обнаружила то, чего не заметила раньше. Дверь в кабинет Михаила Ивановича, где устроили на ночь гостя, была приотворена.

Так это не Лёнечка ушел, наконец-то догадалась Валюшка.

Это ушел Валерка!

Она ринулась в кухню и прижалась лицом к стеклу – как раз вовремя, чтобы увидеть племянника, который выходил из двора на улицу.

– Куда он, интересно, навострился? – пробормотала Валюшка. – Неужели к Сан Санычу? Но у него же ключа нет… Тогда куда же? Может, просто погулять? Может, у него тоже есть свои странности?

И вдруг… вдруг она увидела что-то, промелькнувшее по двору вслед за племянником.

Нечто промелькнуло – и исчезло, однако Валюшка отлично успела его разглядеть.

Это была собака.

Большая черная собака!

* * *

На улицах было тихо, темно и совершенно безлюдно. Иногда из-за облаков выглядывала полная луна, но почти сразу снова пряталась.

Валерке казалось, будто луна спешит скрыться, чтобы не мешать тому, кто постоянно смотрит ему вслед. От этого ощущения невозможно было избавиться! Он то и дело оглядывался, но сзади никого не было. Хотя один раз показалось, что какая-то большая собака перебегает дорогу.

Ну, собак Валерка не боялся.

Он боялся за Сан Саныча!

Наверное, у полицейских были какие-то догадки насчет исчезновения их начальника. В детективных сериалах это называется «иметь версии». Но никто ничего Валерке не говорил. А у него никаких версий не имелось.

Скорее всего, на Сан Саныча напали, ударили по голове. Потом куда-то уволокли, а по пути выкинули в траву его вещи.

Значит, напали не для того, чтобы ограбить. Не для того, чтобы угнать машину или забраться в дом. Им нужен был сам Сан Саныч.

Зачем?! Кому «им»?!

Первое, что приходило в голову: Сан Санычу мстят какие-то преступники.

Валерка даже представить не мог, кто и за что. Он ведь о работе своего дядьки практически ничего не знал. Может, у его сослуживцев и появились какие-то мысли на сей счет (версии!!!), но, как уже было сказано, делиться ими с племянником пропавшего начальника городишкинской полиции никто не собирался.

Валерка позвонил маме и сообщил, что все в порядке, только Сан Саныч, после того как его встретил, отправился на два дня в срочную командировку.

Мама поворчала было на тему, что не успел ребенок приехать, как оказался совершенно заброшенным, но потом вспомнила, кем работал ее деверь[15], и ворчать перестала. Договорились, что Сан Саныч позвонит ей, когда вернется.

Когда вернется… А когда это произойдет?!

Ладно, главное – чтобы произошло. Главное, чтобы он все-таки вернулся!

Валерка не мог спать: все время думал об этом. И до того додумался, что ему стало казаться: разгадка исчезновения Сан Саныча может найтись у него дома.

Конечно, полицейские там побывали – ведь они с кладбища поехали прямо туда. И Валерку взяли с собой. Они зашли в дом, оглядели все комнаты, но довольно бегло. Валерка не мог понять, почему никто не роется в ящиках письменного стола, не перебирает бумаги в папках, не включает компьютер, чтобы проверить почту. А потом случайно услышал, как сержант Кравченко сказал второму полицейскому:

– Сказать по правде, я здорово надеялся, что мы найдем товарища Черкизова где-нибудь под столом у него дома, как в прошлый раз.

– Ну, значит, мы найдем его где-нибудь с лодкой на берегу, как в позапрошлый раз, – ответил его напарник, и они слаженно хихикнули, видимо уверенные, что никто ничего не слышал.

Однако Валерка слышал! И понял: полицейские были уверены, что Сан Саныч просто напился! Пошел на кладбище помянуть старого товарища, ну и… помянул от всей души. И потерял там все свои вещи. А сам куда-нибудь забрел – и уснул.

Вообще, Валерка презирал пьянство и пьяниц. Но сейчас он был бы просто счастлив, если бы полицейские оказались правы. Только бы Сан Саныч был жив! Только бы с ним ничего ужасного не произошло!

И все же он чувствовал: полицейские не правы! Сан Саныч мог, конечно, выпить… однако он ни за что в жизни не напился бы до потери сознания в тот день, когда должен был встречать Валерку. Ведь Сан Саныч так его ждал! Так уговаривал приехать!

«Ты мне за сына, – говорил он не раз. – Если б мой не умер, вы были бы с ним друзья».

У Сан Саныч была когда-то жена. Она умерла, а вместе с ней умер ребенок, который должен был у нее родиться. Сан Саныч почему-то не сомневался, что это был сын. Он очень сильно любил жену – и так и остался на всю жизнь одиноким.

И Валерку он очень любил. Сан Саныч обязательно бы встретил его! А если не сделал этого, значит, ему помешали какие-то непреодолимые обстоятельства.

Но какие?!

Как Валерка ни просил, полицейские не разрешили ему остаться дома у Сан Саныча. «Нельзя до выяснения обстоятельств дела», – сказали они. И заперли дом, а ключи забрали.

Но Валерке это не могло помешать. Штука в том, что в кирпичной ограде, которая разделяла участки Сан Саныча и бабы Кати Максимовой, был устроен маленький тайничок. Там лежал запасной ключ. Знали о тайничке трое: Сан Саныч, Валерка, ну и баба Катя, конечно. Она брала этот ключ, когда приходила к Сан Санычу в его отсутствие – прибраться или принести еду. А Сан Саныч завел этот запасной ключ на всякий случай.

– Мало ли что, – говорил он. – А вдруг потеряю свой? Как-то неловко будет начальнику полиции в своем доме дверь взламывать, будто ворюге какому-нибудь.

Валерка не сомневался, что ключ по-прежнему на месте. Спать он все равно не мог, поэтому потихоньку, стараясь никого не разбудить, выбрался из квартиры Михаила Ивановича. Дверь захлопывать не стал: его ночная вылазка должна остаться тайной. Он осмотрит дом Сан Саныча, а потом вернется – даже Валентина и Лёнечка не заметят его ухода. Только надо действовать очень осторожно, чтобы полицейские не заподозрили, что кто-то вмешивается в их дела. Полицейские такого не любят: они во всех сериалах отчаянно враждуют с частными детективами, даже если те стараются им помочь.

Внезапно за спиной что-то прошелестело.

Валерка резко обернулся – и снова ему показалось, что мелькнула тень собаки.

Может, это тот самый пес, которого он покормил на вокзале?

Валерка свистнул.

Тишина.

Наверное, псина умчалась по своим ночным делам. Ну и ладно.

Дом Сан Саныча был обнесен довольно высоким каменным забором с металлическими воротами и калиткой в них. Открыть калитку и ворота можно было только особым ключом. Этого ключа у Валерки, понятное дело, не было, зато он знал, где находится одна секретная планка. Отодвинул ее – открылось окошечко, достаточное, чтобы только руку просунуть.

Валерка так и поступил. А потом нашарил кнопку внутреннего замка – и калитка распахнулась.

Вошел, снова запер ее, прокрался по двору к кирпичной стене между двумя участками и нашел тайник.

Отлично! Ключ оказался на месте. Это был как бы привет от Сан Саныча, и у Валерки стало чуточку полегче на душе.

Стараясь держаться в тени, будто ночной воришка, он поднялся на крыльцо, открыл дверь, вошел в дом.

И немедленно сделалось так страшно и тоскливо в темноте, что захотелось включить свет. Но его могли заметить с улицы. Вдруг именно сейчас мимо проедет патрульная машина? Тогда проблем не оберешься.

Стоп, тут же шторы должны быть! Очень плотные.

Валерка подошел к окну, попытался задернуть шторы, но их заело.

Ладно, жалко тратить на них время. Можно ограничиться фонариком мобильника.

Фонарик был мощный, но Валерка только сейчас осознал: он сам не знает, что именно надо искать. Если бы Сан Саныч оставил ему записку, ее увидели бы еще днем…

И все же он не сдавался. Сначала решил обшарить холл, потом подняться в кабинет, на второй этаж.

В холле стояли диван, журнальный столик, два кресла и книжный шкаф. На столике Валерка еще днем заметил вазу с увядшими ирисами.

Такие роскошные ирисы росли только в саду у бабы Кати. Наверное, это она принесла их Сан Санычу. Суп, пироги – и цветы.

Принесла, когда была здесь в последний раз…

Валерка вздохнул и скользнул лучом фонарика дальше.

На диване и креслах пусто. В книжном шкафу он копался долго. У Сан Саныча было много книг!

В одной из них оказались вложены какие-то бумаги. Валерка раскрыл ее и увидел две фотографии.

На одной была изображена коротко стриженная женщина в шортах, футболке и высоких резиновых сапогах. В одной руке она держала удочку, а в другой – садок с рыбой и радостно улыбалась.