Жизнь в наморднике

Вячеслав Гусев

Жизнь в наморднике

Античудо

Задумался: «Что же может быть противоположно чуду?» Нашёл слово: «банальность». И мне, конечно, удивительно, что в двадцать первом веке, в эпоху небывало развития духовных практик всё ещё существуют люди, которые на полном серьёзе верят в коронавирус. Скажу больше, умудряются его исследовать, разрабатывают вакцины и даже болеть. Для меня это античудо…

Ой, пожалуй, если я так начну свою книгу, то меня многие неправильно поймут. Очевидно, что не с этого стоит начинать.

Мой путь

Говорят, есть два пути в медицину: потомственный и делегированный. С потомственным путём всё понятно: бывают потомственные пекари, сантехники, лётчики, бывают и врачи.

Делегированный путь – это путь семейного козла отпущения. Когда семья выбирает своего представителя и засылает его в какие-нибудь жрецы: врачи или священники. В соответствии с мировоззрением семьи.

Мой родной дядя был врачом. Мои родители врачами не были, но на врачей молились всю свою жизнь. Так, что шансов стать инженером, как я хотел в детстве, у меня практически не было. Но склад ума-то у меня был инженерный, а не гуманитарный.

Гуманитарий умеет убедить себя в чем-то, запудрить себе мозги. Инженер же верит фактам: что-то либо работает, либо нет.

А если что-то не до конца работает, или не совсем работает, то гуманитарий согласится с допущением, и придумает какую-нибудь сказку. Инженер сказки придумывать не станет: что-то либо работает, либо нет.

Чаще всего люди с инженерным складом попав в официальную медицину идут прямиком в хирургию. Так же поступил и я. Уже на втором курсе я держал крючки на операциях – исправно ходил в кружок по хирургии. И встреча с медицинской артиллерией оказалась для меня невероятным потрясением.

«Хирургия – позор медицины!» – говорил великий доктор Николай Иванович Пирогов. И я с ним согласен.

Если здесь есть читатели с инженерным складом ума, то только представьте: забарахлил ваш «Феррари» – чудо инженерной мысли. Вы подкатываете на нём в автомастерскую, автомеханик куда-то лезет, некоторое время возится и выбрасывает деталь. После этого возвращает вам машину. И еще хочет благодарности за ремонт.

И вы понимаете, что ваш «Феррари» только, что не починили, а доломали. Что он больше никогда не будет прежним, от Создателя. Но все вам говорят, что ремонт прошёл успешно, что в машине ещё много деталей и что если ещё что-то забарахлит, то заезжайте ещё, вам обязательно помогут доломать вашу машину. Что бы вы подумали, будь у вас инженерный склад ума?

Вот и я подумал: «Какая-то хрень!»

Но возможно я бы ещё завис в гильдии антимехаников, если бы не один случай, который был для меня непереносим по моральным соображениям. Не хочу о нём писать на страницах этой книги. Но после этого случая я ушёл из операционной и больше в неё не возвращался.

«Раз наше тело невозможно нормально починить, то может быть не стоит доводить его до поломки?» – подумал я.

Что в переводе на инженерный язык означало: «Пожалуй, стоит разобраться с управлением!» И здесь меня постиг полнейший культуральный шок! Оказывается, в мединститутах не учат пользоваться телом! Это невероятно, но это факт, который до сих пор вызывает у меня изумление. Представьте себе, но «цивилизованные» люди всю свою обозримую историю нарабатывают способы починки больных тел, но никак не способы понимания и управления здоровыми. Круто?!

Прямо сейчас, занимаясь этой книгой я пытался нагуглить что-то вроде «всемирный валеолог» и обнаружил статью на Википедии, где валеология относится к маргинальным теориям. В статье упоминается, что валеологию критикуют не только учёные, но и религиозные деятели, поскольку, по их мнению, валеология не является наукой, а претендует на религиозное учение. Как будто официальная медицина на это не претендует? Я не стал вникать в подробности, глянул поверхностно – но суть процесса ясна: изучать болезни – хорошо и правильно, изучать здоровье – плохо и неправильно.

Но это я сделал небольшое отклонение от нити своего повествования, да поможет мне Ариадна.

Итак, я ушёл из хирургии и пошёл в терапию. «Я в терапию не пойду! Там думать надо! А я думать не умею!» – сказал мой одногруппник и пошёл в хирургию. Suum cuique!

Что я обнаружил в терапии? А был я сначала фтизиатром, а потом пульмонологом. А обнаружил я примерно то же, что и Карл Витакер.

В своей книге «Полночные размышления семейного терапевта» он описывает случай чудесной гибели пациентки после успешной операций. После этого случая он ушёл из хирургии и занялся психотерапией.

И в моей практике возникло несколько непредсказуемых смертей и не менее непредсказуемых исцелений. Именно исцелений, а не выздоровлений, что меня потрясло больше всего. Если проводить инженерную аналогию: можете себе представить, что во время автомобильного заезда одна из машин вдруг оказывается на финише первой. Именно оказывается, в не приезжает. Чтобы вы сделали на моём месте?

Я решил пойти в медицинскую науку. Взял единственную почётную грамоту, полученную мною за годы учёбы в мединституте, и подошёл к заведующему кафедрой микробиологии. Заведующий посмотрел на свою подпись на грамоте и … я стал научным сотрудником вирусологического отдела ЦНИЛ. И это было вполне логично, как пульмонолог я довольно часто сталкивался с вирусными пневмониями. Как тут не прийти в вирусологию. Узнать своего врага в лицо.

И здесь я начал испытывать регулярные потрясения. Я помню одну из своих первых бесед со своим непосредственным шефом – заведующим ЦНИЛ. Он рассказал, что новейший противовирусный препарат является аналогом жёлчных кислот, которые попадают в кровь при вирусном гепатите и приводят к так называемой «желтухе». «Вы хотите сказать, что желчные кислоты убивают вирусы?! То есть организм сам себя лечит?!» «Ну да!» – сказал мой шеф.

Помните в интернете есть серия демотиваторов: беседы африканского мальчика с белой женщиной: «Ты хочешь сказать, что вы тратите 9 галлонов чистой питьевой воды, чтобы смыть своё дерьмо?!» – изумляется мальчик.

Моё изумление было примерно таким же: «Ты хочешь сказать, что врачи убирают из крови во время вирусной инфекции естественный противовирусный препарат, который вырабатывает сам организм, а вместо него вводят в кровь какую-то синтетическую хрень?!» Моему шефу было непонятно моё изумление.

Надо сказать, что до этого момента я был ортодоксальным верующим в официальную медицину. Я вырос в очень верующей в медицину семье. Мой папа регулярно приносил красному змию жертвоприношения в виде балыков и коньков и, как я понимаю, был уверен, что без этих жертв змий его проглотит. У мамы с красным змием были другие отношения, но прозвище «пилюля» она получила ещё в детстве. Одним словом, и я был сильно верующим, что без служителей культа красного змия человек жить не может.

И тут вдруг один из верховных жрецов этого культа, своим вскользь сказанным замечанием, внезапно подорвал мою веру. Но так обычно и бывает. Квантовый скачок сознания. Накопилось.

И если до этого момента я искал и находил, что-то что укрепляло и сохраняло мою веру в официальную медицину, то после этого что-то во мне перевернулось, и я начал видеть что-то, что разрушало мою веру во врачей, то есть в то, что я делаю что-то разумное и полезное людям.

Само собой я занимался изучением вируса гриппа, а мои коллеги ещё работали над изучением вируса СПИДа – самые актуальные микробы на то время.

И я в разгар гриппозных эпидемий, бегал по поликлиникам и брал мазки у больных в острый период заболевания. И задумывался: что же все эти люди сделали, чтобы заболеть и почему меня эта хрень не берёт? И вывод напрашивался очевидный, что мне оно не надо, что зарплата у меня хорошая, график работы свободный, коллеги добрые, жена любимая. Что у меня нет ничего такого, от чего мне хотелось бы отдохнуть.

Как бы вы поступили на моём месте, если бы у вас был инженерный склад ума? Вот и я поступил в аспирантуру по психиатрии, поскольку научной специальности «психотерапия» в те времена не было. Все логично и закономерно: в хирургии я поискал, в терапии я поискал, в науке я поискал – осталось поискать в сознании.

А дальше вмешалась очередная женщина. Жена моего научного руководителя сказала грозным голосом: «Славик, а вы почему до сих пор манкируете нашу учебную группу по гештальт-терапии?!» Огорчить научного руководителя – было проблематично, но не смертельно. Но огорчать его жену? Даже проверять не стоит. Так я начал изучать гештальт-подход.

И это был окончательный переворот! Мой мир наконец-то встал с головы на ноги! Мой учитель работал словами с телесными симптомами и слова влияли. Я видел, что на физические телесные симптомы влияют просто слова. Не уколы, таблетки и нож хирурга, и даже не физиотерапевтические процедуры.

Неужели сознание имеет настолько большое значение?! Таких терминов как «холистическая доктрина», «психосоматический подход» никто тогда не произносил, даже если слышал.

Наверно это странно воспринимать: ученый-вирусолог, который учится в аспирантуре по психиатрии. Но я ведь инженер. Мне важно было понять: как оно на самом деле работатает.

И я начал читать, прочитал всего Берна, всего Пёрлза, многих «энлперов», многих «гештальтистов», дошёл до Минделла с его командой, тем более работа с литературой входила в работу над диссертацией. Параллельно я работал на «горячем приёме» и обнаруживал, что психотерапия исцеляет всё. Тем более что как вирусолога меня отправили в отпуск без содержания аж на четыре года. Какой-то добрый и мудрый человек помог мне тем, что урезал финансирование вирусологии и я смог больше переключиться на психотерапию.

И здесь возникли первые трудности. Мне предлагали тему диссертации: «Применение гештальт-терапии в комплексном лечении бронхиальной астмы». Но я к тому времени уже обнаружил, что никакого комплексного лечения не нужно, что психотерапия вполне самодостаточна, что работает не только гештальт-подход, что разные направления наработали свои приемы работы с телом. Я хотел заняться диссертацией: «Способы психотерапевтической работы с соматическими заболеваниями!»

«Это тема докторской! – говорили мне, – напиши сначала кандидатскую!» Но мне было странно. Для чего откладывать на потом то, что я могу сказать уже сейчас? Мои страдания разрешил киевский доктор Сергей Самар. «Твою диссертацию поставят на полку и о ней никто не узнает! – сказал он мне, – Мы с тобой учились, читая хорошие книги. Ты смотрел на то какая учена степень у автора?!» «Нет», – признался я. «И я не смотрел. Хочешь что-то сказать людям – напиши лучше книгу!»

Я так и поступил. Так возникла книга: «Средство от болезней!» Ей более двадцати лет. И мои однокурсники её только сейчас начинают читать.

Но речь не об этом. От хирурга до психотерапевта в моём сознании произошёл главный переворот. Я иначе начал отвечать на Основной вопрос философии. Как врач-материалист я был беспомощен перед ужасным нашествием грозных болезней. А как идеалист я обнаружил, что нет никакого грозного нашествия. Всё в сознании.

Маглы и волшебники

Пандемия коронавируса разделила человечество на две большие группы. Одни носят маски, протирают все ядохимикатами и ждут спасительной вакцины. Другие воспринимают всё эту историю как странный бред.

Чем отличаются одни от других? Ответом на Основной вопрос философии. Я описал в предыдущей главе свой путь от начинающего хирурга до психотерапевта для того, чтобы примерно показать, как может выглядеть этот путь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.