Три чемодана. Юмористические рассказы и авантюрные истории

Мужчина лет пятидесяти с надеждой в глазах взирал на красотку в процедурном кабинете.

– Найдется, – Настя направилась к шкафчику, ловкими руками отломила от ленты прямоугольник и протянула мужчине.

– Может, поможете, – канючил мужчина, подставляя палец.

Как маленькие. Настя вздохнула и, надорвав скользкую бумагу, приготовила средство для наклейки.

Палец с глубоким порезом появился прямо перед ее носом.

– Вы что, мужчина?

– Что?

– Давайте, хоть обработаю.

Настя взялась за перекись водорода. Обработав, как положено, она наклеила страдальцу кусок пластыря и громко проинформировала:

– Все.

– Вот спасибо. А вы давно здесь работаете?

– Для кого-то недавно, а для меня так вечность.

Мужчина не торопился. Настя оглядела его оценивающим взглядом. Тренировочный костюм так себе, кроссовки нормальные, не лысый, но не волосатый уже. И что им только от нее надо?

– Вы с чем лежите? – осведомилась она.

– Да я так, отдохнуть приехал. Процедуры всякие принять. Душ, ванны, массаж. В городе не до того все.

Настя взглянула на него уже с большим интересом.

– А сколько вам лет? – без обиняков спросила она. А что, вполне может медсестра в процедурном кабинете такие вопросы задавать. По должности позволено.

– Сорок семь, – не растерялся мужчина, не замялся, не начал мигать заискивающе глазами, мол, что наши годы, мы еще ого-го!

Настя кивнула и отвернулась опять к окну. «Как матери моей. И детки, небось, такие же, сами на выданье. Вот невезуха».

Мужчина продолжал общение.

– Я, собственно, что спросить хотел. Я тут только второй день. Пища какая-то соленая у вас, да и по утрам то ли бензопила, то ли косилка работает. К администратору подходил, она только плечами пожимает. Не подскажете, как можно уладить вопрос? А то ведь отдохнуть, а тут…

– С пищей – на кухне, а с газонокосилкой – это Леша по утрам наслаждается. Так вы подойдите и тресните ему по башке, может, уймется. Всем уже надоел. С семи часов развлекается каждый день, подлюка. Такое впечатление, что трава за ночь вырастает, и он ее никак не выкосит, идиот. – Настя разошлась. Испорченный характер, виновник неустроенного быта, давал о себе знать. – Так, мужчина, идите на обед. Опоздаете, еще не накормят.

Мужчина скрылся за дверью. Настя опять взялась за журнал и в сердцах откинула его. Пойти погулять, что ли? А то ей еще завтра смену сидеть из-за Нинки.

Настя вышла на пруд, от которого тянулся неприятный, застойный запах прошлой эпохи. Как сменилась эпоха, так и перестали пруды чистить, и теперь во всей округе водоемы напоминали то ли помойку, то ли сероводородную смесь. Вечером у отдыхающих просмотр кинофильма. Может, сходить? Или нет, домой.

Утро свежеиспеченного дня ничем не отличалось от вчерашнего такого же. И мать спала на кухне, и брат тунеядец валялся на раскладушке после разгульной ночи.

До обеда время шло медленными шагами, которыми входили посетители. После обеда время ускорялось, звенело, летело и хотелось ухватить его, чтобы день не прошел так же бестолково, как и раньше.

Настя вышла в коридор. Навстречу ей спешил тот самый мужчина с пальцем. На этот раз на нем была темно-синяя майка и бейсболка, повернутая козырьком назад. Во взгляде светилось что-то дикое. Настя даже остановилась от удивления. Как будто два разных человека – вчера один зашел к ней в кабинет, а сегодня сбросил десяток лет, подтянулся и идет по коридору, как ни в чем не бывало. Даже по сторонам не смотрит!

– Эй, мужчина, – окликнула Настя.

Он остановился, сфокусировал взгляд на ней, нахмурился, припоминая. Потом всплеснул руками и поспешил навстречу.

– Здравствуйте. Извините, не заметил. Вас как зовут?

– Настя.

– А меня Семен Петрович. Вы представляете, Настя! Эти курицы! – он отвел ее чуть в сторону. – Эти курицы не могли отлить одну тарелку супа! Вы представляете?! Я утром попросил, чтобы недосаливали, ведь у всех солонки на столах, кому надо доведут до вкуса. Нет, отказали. Тогда я попросил отлить одну тарелку. Поинтересовался, когда солят – в начале или в конце? Согласился, чтобы совсем несолено – было раз это так трудно. И вы знаете что? – он неожиданно прыснул. – Они решили всех накормить несоленым супом. Они просто тупо его совсем не посолили, чтобы показать, как народ этим недоволен. Каково, а?

– Успокойтесь.

– Нет, вы поймите. Я и с вашим Лешей поговорил, чтобы после завтрака стрекотать начинал. Он не против. А эти? Каково, а? И как я питаться буду? Они же все пересаливают. Я заплатил за неделю и буду жить как идиот, в магазине еду покупать? Что делать то? Хоть съезжай к едрене фене. А ведь поближе искал, чтобы если что, – на работу отскочить. Отстойник какой-то…

– Не расстраивайтесь, Семен Петрович, – пыталась утихомирить его Настя. – Вы подождите, что-нибудь придумаем.

– Да что придумать, Настя! Я же ведь не скандалист какой. Я просто хотел договориться. А они что? А этот пруд, вы видели – у меня окна туда выходят. Я первую ночь думал, что крыса под окном сдохла. Нет, это вообще.

– Подождите меня здесь. Я сейчас позвоню и приду.

– Хорошо, хорошо. Нет, вы бы видели их лица. Наливают суп и улыбаются. Тьфу.

Настя скрылась в кабинете, достала телефон и набрала матери. Мать была не против, оставалось только отловить брата на улице. Так… идея возможна, а там, посмотрим…

Настя вернулась к бедолаге.

– Есть такой вариант. Здесь недалеко моя квартира. Минут десять ходьбы. Вы можете пожить там, еда предоставляется лучшей поварихой, то есть моей мамой. На процедуры будете приходить. Ну а моих пока на время переселим в ваши апартаменты. У вас одноместный?

– Люкс.

– А… люкс. То есть раскладушку тащить не надо. Уже хорошо. Вас устроит?

– По-моему меня сейчас устроит все, что бы вы ни предложили.

– Не обольщайтесь. Я больше ничего не предлагаю.

– Да я так. Когда пойдем?

– Вы пока вещи соберите, да администратору скажите, что родственники приедут, и… часа в четыре подходите.

Семен Петрович был безмерно счастлив кушать мамины щи, котлетки и мясо под соусом. Мама наслаждалась номером люкс и заботилась о домашнем клиенте. А братец устроился, наконец, на работу, – Леша пристроил его в автомастерскую.

И только Настя, соблюдая инкогнито, спала то у подруги, то дома на кухне. Что-то застеснялась она в последний момент.

Мамины щи были оплачены, временные неудобства тоже. Мужчина, то есть Семен Петрович, собирался домой. Откашлялся, зашел на кухню.

– У меня к вам разговор, Настя. Только отнеситесь к нему серьезно.

– Я вся внимание, – Настя затаила дыхание. Неужто повезло? Он, конечно, не ахти, но все же.

– Я, Настя, уже не молод. И холостой.

– Прекрасно.

– Что, не понял?

– Продолжайте, говорю.

– Так вот, мы с вашей мамой решили пожениться. Вы не против?

– С кем вы решили?

– С вашей ма…

Настя хохотнула. Потом еще раз, зажала рот рукой и затряслась.

– Вы не подумайте. Мы поедем в город, у меня двухкомнатная квартира. Вы будете к нам приезжать, когда захотите. Вы-то самостоятельная. А брат ваш может переселиться к нам. Я не против.

– Какое счастье, – Настя разразилась громким смехом. Ну, мама, ну зажгла. – Семен Петрович, я вас поздравляю, заботьтесь о маме, о брате. Обалдеть. Мы не против.

И она опять безудержно рассмеялась.

Милюкова Настя листала очередной глянцевый журнал. На ее руке красовалось золотое кольцо. Подарок мамы со свадьбы. И букет невесты мама вручила ей лично в руки, чтоб уж наверняка.

В кабинет постучали.

– Войдите, – отозвалась Настя, откладывая журнал.

– Девушка, у вас пластыря не будет? – молодой парень в ярких бермудах неловко переминался с ноги на ногу.

Настя посмотрела на его худые ноги, взглянула в яркие серые глаза, и сердце ее затрепетало.

Песня

Можно сказать, банальнейшая история.Но… если с кем-то было подобное…

Анита позвонила по телефону ровно в девять утра, как и обещала накануне, если я не объявлюсь у нее в это время.

– Давай, быстрей собирайся. Я тебя уже жду.

– А чего ждешь?

– Ну ты что, забыла что ли? Мы же собирались тексты к французскому подобрать.

– Ааа, сейчас буду.

– Давай быстрей, мне в одиннадцать надо уже быть на работе.

Я с трудом встала, умылась, кое-как оделась и отправилась к Аните в соседний подъезд. Полусонная надавила на кнопку звонка и так и держала ее, пока Анита не открыла дверь, недоуменно переводя взгляд то на меня, то на кнопку.

– Прости, – спохватилась я, протерла глаза, чтобы пошире открылись, и вошла в квартиру.

– Ты во сколько вчера легла? – поинтересовалась Анита, пока я снимала сапоги.

– Не помню, в три или в четыре, – я уже влезала в тапочки, которые Анита подпихнула ко мне ногой.

– Ну-ну… Ничего отоспишься, что тебе надо – тексты с переводом?

– Да, желательно еще и с музыкой.

– Понятно. Короче, у меня есть та-а-кая песня, – Анита закатила глаза от восторга.

– Давай, послушаем. Ставь.

Анита вытащила диск из коробки, поставила его в ячейку проигрывателя.

– Сейчас заиграет, она у нас… третья по счету.

Зазвучала музыка. Действительно красивая, ничего не скажешь. А мужчина как пел, закачаешься.

– Слова есть? – спросила я.

– Щас, будут тебе слова. Держи пульт, я распечатаю.

Анита переместилась к компьютеру, побила по клавишам, словно играя на пианино – порывисто и экспрессивно, в стиле своей натуры.

– Тебе сразу с переводом? – поинтересовалась она.

– Ага. Сразу. Чтобы на одном листке, рядом, и строка в строку.

– Ха, это как получится. Строка в строку. Слишком много хочешь. Когда петь будешь?

– Вот распечатаешь и спою.

– Ну давай.

Зашелестел принтер. Анита взяла один листок, потом второй, и даже третий.

– А этот зачем? – не поняла я.

– Чтобы красивее пела. Тут по-русски все французские слова. На, пой.

Я уставилась в текст песни. Анита нажала на стоп, а потом запустила мелодию сначала.

– Тебе кстати как? Только музыку или чтобы он тоже пел?

– Конечно с ним, ты что?! Я одна напою.

– Дуэтом, значит. Хорошо. У меня и так, и так есть. Подучишься, будешь одна петь. Давай, начинай.

Зазвучал мужской голос, я пыталась бубнить слова, не поспевая за певцом. Анита выхватила текст на французском и подсунула мне русский вариант. Петь стало легче.

– Короче, тренируйся, я пошла чайник ставить.

Анита удалилась на кухню, я все сидела на полу, прижавшись ухом к колонке, и повторяла слова. На третий раз получалось уже лучше. Анита заглядывала, хитро щурясь и жуя бутерброды. В перерыве между четвертым и пятым разом, она сунула мне оставшуюся половину бутерброда, и сказала: «Отдохни».

А сама села перед проигрывателем и взяла мой листок. Теперь уже я сидела и жевала, а Анита бубнила текст по бумажке. С третьего раза у Аниты тоже дела пошли лучше, а я отправилась на кухню пить чай.

Умиротворенная таким хорошим началом дня, под музыку, я еще и причесалась в Анитиной ванне, накрасилась и пошла за ней. На часах в прихожей было без двадцати одиннадцать.

Анита вовсю распевала, уже перекрывая своим голосом певца, и явно не торопилась.

– Эй, певица, на работу опоздаешь.

– Подожди, – Анита явно увлеклась.

– Чего ждать? Тебе пора уже. Давай диск, я пойду дома допевать.

– Ну подожди, я сейчас.

– О-ййй, – состроила я рожицу, потом махнула на нее рукой. – Ну как хочешь.

Я пошла в другую комнату, прилегла на тахте. Рядом на диванчике лежали плюшевые зайцы, медведи, деды морозы со всех новогодних праздников, наверное, за последнее десятилетие. Устроив одного из них под голову, я задремала.

Проснулась я в тишине, за окном уже меркнул свет – дни то короткие, зима, и вечереет рано. Хотя в последние недели вечер уже начинался как будто с утра, плавно переходя в ночь. Я взглянула на время – три часа!

– Анита! – позвала я подругу, вскакивая с тахты. – Анита, ты где? – я ринулась из комнаты, зацепив ногой диван с Анитиными игрушками. Потирая колено, засеменила в комнату, где видела ее в последний раз.

В квартире было подозрительно тихо, и Аниты не было. Около магнитофона лежали разбросанные коробки дисков, в прихожей было свалено все с верхней полки, а в ванной на полу валялись тени и помада.

Анита умотала… Это было ясно. Собиралась она как на пожар, видимо, в последние десять секунд. Но я то как?! Я подергала дверь. Она, конечно же, была заперта.

На кухне россыпью лежало печенье в тарелке, в холодильнике я нашла джем и сгущенку. После этого я набрала Аните на работу.

– Привет подруга, сказала я, дожевывая печенье с джемом.

– Привет, а ты чего диск не взяла?

– Я не взяла?! Да так, некогда было. У тебя ключ запасной дома есть?

– Есть, а что?

– Да так, на всякий случай. Где лежит-то?

– В ящике, в прихожей. А…

– Понятно. А диск?

– А диск в магнитофоне остался. А…

– Понятно. Я тогда его возьму, не возражаешь?

– Нет, конечно. Только… как ты в квартиру попадешь? Ключ же там, внутри.

– А я по водосточной трубе заберусь. Потом все закрою, а ключ вечером занесу, хорошо?

– Х-хорошо.

– Ну давай, пока. Работай, а то я сейчас тоже опоздаю. И спасибо тебе, Анита, за помощь, мон ами. Ля мур тужур.

Американское кино

В кинозал мы с Веркой пробирались уже в темноте. После спотыканий и нащупываний откидных сидений, наконец, расположились со всеми удобствами: куртки за спину, сумки на пол.

В кадре появился мускулистый парень с тяжелым автоматом наперевес. Все, спасайся, кто может. Парень улыбнулся, или что-то вроде, и пока отложил автомат. Решил погулять по городу, познакомиться с горожанами поближе.

Знакомится, отдыхает. Мы в ожидании. Он разговоры разговаривает, – мы в напряге, когда же он взорвется.

Появляется белокурая любовь. Она на некоторое время отвлекает парня, готового взорваться. Мы отвлекаемся вместе с ними. Но все равно на чеку. Могут в самый неподходящий момент ворваться новые знакомые и устроить бойню, или белокурая любовь оказаться засланным агентом с подготовительной миссией по ликвидации центрального объекта города или для проникновения в правительственные структуры с целью полной деморализации армии и флота. У белокурых спутниц мускулистых парней обычно очень нелегкие задачи.

Но нет. В этот раз все обошлось, и парень остался цел и невредим. Даже никого не убил. Хотя были такие, кто очень его просил. Но он даже их не убил. И тех, кто ему не нравился, тоже оставил. Белокурая любовь перешла на его сторону и не стала продолжать свою подрывную деятельность. Они раздобыли много денег (каким-то хитрым, но законным путем) и уехали на острова трудиться в своем кафе на берегу. У всех американцев, наверное, мечта завести собственную забегаловку на островах. Можно сделать такой вывод. А можно его и не делать.

Пошли титры, народ поднялся и потянулся к выходу. Мы с Веркой сидим, музыку слушаем и ждем, когда толпа поредеет.

– Нормальный фильм, – говорит Верка.

– Ага, – соглашаюсь я.

– Во всяком случае, лучше, чем смотрели на прошлой неделе.

– По мне, так такой же.

– Тебе все не нравится, – обижается она.

Верка любит ходить в кино. Это ее хобби, – чтобы народа много и все одно произведение созерцали. Коллективный просмотр ей больше по душе, чем домашнее видео. Я с ней хожу иногда, если она никого получше в компанию не найдет.

Выходим на свежий воздух, уже потемнело, фонари горят, приятная осенняя прохлада. Верка потянулась, огляделась по сторонам и кого-то заметила.

– Привет, – направилась она к молодым людям.

– О, Верка, здорово, – парень, похоже, рад. Высокий, нарядный. С ним еще один такой же высокий и нарядный. Они смотрят на меня, потом опять на нее. – В кино собрались?

– Дааа, – неопределенно тянет Верка, оборачивается на меня, и делает губами и глазами столько движений, что я понимаю, – надо молчать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.