Каждый Наследник желает знать…

– Ренегаты, – неохотно выдавила Серафима.

– Рене…гаты?.. – нервно пискнула Эссельте и впервые за всё утро и вправду стала похожа на больную. – Но разве они не сбежали… после убийства Дубов?..

– Могли не сразу сбежать, – сумрачно вздохнула царевна, – а сперва пройтись по бастардам. Иначе резня во дворце не имела смысла.

Значение ее предположения опустилось на компанию подобно самой большой и самой тяжелой на Белом Свете могильной плите.

– Значит, все остальные наследники Дуба – тоже на их черной, как кишки вишапа, совести? – угрюмо нахмурился Ахмет.

– Есть такой вариант… – вздохнула Сенька.

– К-кабуча… – только и смог произнести сакраментальное Агафон.

Военный совет сумрачно притих, осмысляя перспективы – вернее, полное их отсутствие.

– … Пруд зашумел, забурлил, и в плескании бурном,Сколопендрита из недр пруда появилась,Яростно фыркая и головою мотая,Воду пытаясь изгнать из отверстий прелестныхТела младого: из рта, из ушей, носоглотки,Впадин межреберных нежных и прочих частей организма, —

душераздирающе выводил Кириан, раскачиваясь всем телом и полуприкрыв глаза, и только осознание того, что тисовым подглядатаям и подслушатаям, не привыкшим к вокалу и репертуару Златоуста, сейчас хуже раз в девяносто с половиною, удерживало руки друзей в стороне от горла менестреля.

– Ну так что будем делать? – нарушила затянувшееся молчание Сенька. – Время идет.

– Идет, как тать, крадя кусочки жизни… – рассеянно пробормотал калиф.

– Как насчет пойти к Тису и открыть путь к трону какой-нибудь другой династии? – воинственно набычился Олаф.

– А смысл? – прошуршал Масдай.

– Чувство глубокого удовлетворения? – предположил конунг.

– Нет, мы не можем убивать правителя чужой страны только потому, что он этого заслуживает! – решительно – но, скорее, из чувства политкорректности, нежели от души, возразил Иванушка. – Его нужно судить. А для этого – собрать доказательства…

– А для этого у нас нет времени, – скучным голосом напомнила его супруга, и царевич притих.

– А я полагаю, что каким бы негодяем ни оказался этот лукавый податель советов, наказание его нужно отложить, – калиф поднял взгляд от полы шелкового бурнуса, – потому что в первую очередь необходимо отыскать Наследницу, где бы она ни была.

– Как? – воззрился на него Агафон.

– Если бы мы могли свободно ходить по дворцу, это выяснить было бы легче легкого… – без энтузиазма протянула Сенька.

– А кто нас не выпустит? – грозно приподнялся отряг, и вся его коллекция топоров приглушенно, но радостно звякнула, предвкушая работу.

– Выпустить-то, может, и выпустят, – пожала плечами царевна. – Но вот разговаривать вряд ли с нами кто-то будет. Не сомневаюсь, что Тис уже об этом позаботился.

– Значит, будем разговаривать с тем, кто с нами разговаривать будет, – просто сказал Иван.

– С кем это? – заинтересованно глянули на него друзья.

– С самим Тисом, – сурово сдвинул он брови. – И на этот раз ему лучше рассказать нам всю правду.

– Правду… Ах, правду… Вы хотите правду… – тяжело сощурившись за сплетением тонких пальцев, Тис навалился всем телом на край стола, оперся на локти и замолк, беззастенчиво разглядывая незваных визитеров.

За плечами его на этот раз стояли не офицеры, но два старика в темно-зеленых балахонах с золотыми королевскими гербами на плечах, и взгляды их по дружелюбности могли посоперничать с прожигающим взором короля. Между стариками легкой дымкой висела, подрагивая и переливаясь крошечными искорками, тонкая голубоватая сеть. И не было ни малейшего сомнения, кого она должна была накрыть в случае размолвки или демонстрации темперамента, подобных утреннему. От одного ощущения ее присутствия у Иванушки бегали по коже мурашки, а волосы норовили встать дыбом. Быстрый косой взгляд на напрягшиеся мускулы Олафа и нервно играющие желваки Ахмета показали ему, что в своей реакции на неизвестное заклятье он был не одинок, и лишь подчеркнуто-безмятежное выражение физиономии Агафона придавало ему спокойствие, необходимое для переговоров с новоявленным королем атланов.

– Ваше величество должны понимать, насколько важной является наша миссия, – снова заговорил Иван, тщательно стараясь не думать о мерцающей сети и о том, что он сейчас хотел бы сделать с этим высокомерным, наглым и уверенным в своей безнаказанности казнокрадом-узурпатором. – И поэтому мы желаем подчеркнуть еще раз, что внутренние дела королевства и вопросы престолонаследия имеют для нас второстепенное, или даже третьестепенное значение. Самое главное сейчас для нас… и не только для нас – но и для вас, для них, – распаляясь, он горячо кивнул в сторону придворных волшебников, – да для всего Белого Света! – найти пятого Наследника… или Наследницу… и поспешить к месту встречи с его премудрием магом-хранителем Адалетом.

Издевательская усмешка прозмеилась по губам Тиса, да так и прилипла.

– Старые страшные сказки про Гаурдака и конец света… или как там ваш премудрый старец именует грядущее пришествие этого линялого пугала для детей? Грядущее каждый год на протяжении последней тысячи лет, если я не ошибаюсь, молодые люди? А иногда и несколько раз в году?

– Но на этот раз всё совершенно точно! – не выдержал отряг.

– Он это каждый раз говорит, – насмешливо отмахнулся король. – И вообще, я полагаю, что в Гаурдака не верят теперь даже малыши, которых матери пугают, чтобы те съедали всю кашу.

– Плохо пугают, – набычился Олаф.

Гвардейцы у окон и стен схватились за мечи и арбалеты.

– О, без сомнения! – закинул голову и искренне расхохотался Тис. – Если бы съесть кашу с рассказкой про Гаурдака меня заставлял кто-нибудь вроде вас, ваше величество, я бы пообещал питаться только ей до конца жизни – и, клянусь, сдержал бы обещание!

– Как насчет пообещать питаться до конца жизни чем угодно, и просто рассказать про наследницу Дуба? – ласково улыбнулась Серафима.

– Дались вам сегодня страшные сказки, ваше высочество… – вновь посерьезнел и брезгливо поморщился атлан.

– Почему страшные? – недоуменно поднял брови домиком Ахмет.

– Потому что особа, которую вы вздумали сейчас искать, уже недели три как покоится на городском погосте, – терпеливо вздохнул Тис.

– Так ты уже и её!.. – взревел было конунг, рука его метнулась к топору, сеть взмыла к потолку, мечи выскользнули из ножен, посох вспыхнул пронзительной синевой…

Резкий удар сенькиного локтя под ребра успел оборвать тираду, после которой надо было или предъявлять доказательства, или пробиваться из кабинета и дворца с боем.

– Вы уже и ее обнаружили, хотел сказать наш друг, – галантно улыбаясь, пояснила царевна. – Невероятная расторопность и забота о соблюдении закона просто поражает его и всех нас!

– И откуда упала она? – отряг угрюмо зыркнул на Тиса из-под рыжих бровей.

– Я не знаком с подробностями ее смерти, но, кажется, с причала, – холодно проговорил король, обвел неприязненным взором гостей и подал знак атланам.

Мечи вместе с сетью медленно вернулись на места, посох Агафона так же медленно потух, снова превращаясь в ничем не примечательную с виду палку, и горячая международная напряженность повторно плавно перетекла в состояние холодной войны.

– После трагической гибели их величеств и неожиданной кончины бастарда Каштана первым и единственным вопросом, интересовавшим меня, как вы понимаете, было наличие других бастардов, – подчеркнуто ровным голосом заговорил Тис, и единственным признаком пережитого – или переживаемого волнения были его пальцы, непроизвольно то сводящиеся в замок, то расплетающиеся и соприкасающиеся кончиками.

– Понимаем, – абсолютно искренне подтвердил Иванушка.

– Ну так вот. Я и мои доверенные лично опросили придворных и прислугу, архивариусы подняли свои бумаги – хотя как раз это-то ничего и не дало… Но в конце концов, общими усилиями мы всё же нашли еще одну Наследницу. По слухам и домыслам, абсолютно бездоказательным, заметьте! – кухарка Вишня была внебрачной дочерью короля. Естественно, как лицо, самое близкое к его не в добрый час покойному величеству, я тут же бросился на кухню, потом в ее комнату… Кухарки не было нигде, и никто не мог сказать, куда она подевалась. Я приказал страже отыскать ее незамедлительно, перевернуть вверх дном весь дворец, весь город, всё королевство, если понадобится!.. Но не понадобилось. Дня через три портовое начальство доложило, что в затоне найдено тело неизвестной женщины. Тело и лицо ее… простите за неприятные подробности… были попорчены рыбами и раками… но ее приятельницы по одежде и кольцу опознали Вишню. Уже знакомый вам лекарь Фикус научно подтвердил, что бедняга упала в воду, захлебнулась и утонула.

А вот это был конец.

Антигаурдаковская коалиция стояла потрясенная и обескураженная, не в силах не то, что задавать вопросы, но и обменяться взглядами. Ниточка – единственная ниточка, связывавшая их с последней надеждой, оборвалась в их руках и уплыла по течению Атланы, как осенняя паутинка. Если Тис говорит, что последняя Наследница мертва…

Ему в этом вопросе можно доверять.

– Если я удовлетворил на сегодня ваше любопытство, милостивые государи и государыня?.. – учтиво склонил голову король, и гвардейцы за их спинами как по команде шагнули к дверям и распахнули резные дубовые створки.

Друзья переглянулись беспомощно, пытаясь продумать если не выход из безвыходной ситуации, то хотя бы свои дальнейшие действия.

Ходить по дворцу и городу, опрашивая людей, не имеет ли кто сведений про какого-нибудь королевского бастарда? Но после двух похорон за несколько дней на бастарда укажет разве что его враг… которого тоже еще надо найти… И сколько на это уйдет времени? И где гарантия, что найденный человек – или люди – будут действительно потомками Дуба? Цена сомнений и ошибок в этом вопросе может быть слишком высока.

Конечно, про истинность Наследников, или хотя бы о том, где их искать, и остались ли они вообще, можно будет спросить у горных демонов, их друзей… Но всё ли они еще там живут, и если да, то как вызвать их из обители под толщей скал? Обычно они обращают внимания на людей не больше, чем сами люди – на мух, ползающих по крыше их дома…

А если деда и внука на старом месте не окажется?

Даже не погруженный – утонувший в гнетущих раздумьях Иван не сразу расслышал, что Тис заговорил снова.

– …но, конечно, выбор остается за вами: спешить к его премудрию Адалету или отдохнуть в нашем гостеприимном городе хоть денек, прогуляться по его улицам, осмотреть достопримечательности. Поющие фонтаны – каждый час новая песня, репертуар обновляется раз в неделю… Музей становления королевства – с панорамой семи битв, все фигуры оживляются двадцатью магами-аниматорами… Бои големов – очень популярное развлечение, правда, в основном, у среднего класса и ниже, но прибывающие впервые купцы и посланники считают их весьма оригинальными тоже… И, кстати, не забудьте побывать в порту – просто невероятно, какие огромные суда приходят к нам после углубления фарватера на отрезке всего в полтора километра! Вы не поверите, сколько магов в течение трех месяцев поработало над этой, казалось, пустячной задачей! И сколько это стоило казне… Уверен, что на эту сумму можно было бы обставить деревянной мебелью все портовые кабаки!

– Что?.. – растерянно сморгнул Иванушка.

– Я говорю, что если вы останетесь отдохнуть на день-другой после дальней дороги, то не пожалеете ни о секунде потраченного времени, – несколько суше повторил приглашение задетый невниманием Тис. – В конце концов, день туда – день сюда при ваших обстоятельствах не решает ничего, а отдых после долгого пути – вещь незаменимая.

Иван оглянулся на товарищей, поймал их угрюмые взоры, полные невысказанных мыслей, а больше – обвинений, и вежливо покачал головой:

– Благодарим за предложение, ваше величество, но…

– Но вы не представляете, с каким интересом и желанием мы готовы воспользоваться предоставляемой возможностью! – с цветущей улыбкой вынырнула из-за его спины царевна. – Всегда мечтала осмотреть ваш чудесный город – ведь ему еще и ста лет нет, а сколько уже удивительных построек, чудесных зданий, монументов и даже скверов! И мои друзья тоже горят от нетерпения!..

– Сеня!.. – ошарашенно вытаращил глаза лукоморец.

– Даже мой суровый супруг как-то упоминал об этом, хотя дела и обязанности постоянно отодвигают приятные моменты путешествия! – лицо Серафимы лучилось невинной радостью и восторгом, освещая мрачноватый кабинет монарха Атланды. И даже настороженные чародеи за спиной короля, проинформированные о степени опасности каждого из бойцов маленького отряда, почувствовали себя виноватыми перед такой искренней и бесхитростной девушкой.

– О светоч мудрости, но…

– Ахмет, не будь таким нетерпеливым, – капризно скривила губы царевна. – Гаурдак от нас никуда не денется… или мы от него… а подобная возможность предоставляется иногда раз в жизни! Разве это не прекрасно – путешествовать по Белому Свету, узнавать про другие народы, про их культуру и диковинные обычаи!

– Ну… если ты так полагаешь… – развел Амн-аль-Хасс пухлыми руками, соглашаясь.[14]

– Значит ли это, что ваши величества и ваше высочество принимают мое приглашение?

Иванушка мог бы поклясться, что в голосе Тиса прозвучало не только удивление, но и облегчение, и в честной душе его моментально вспыхнула непрошенной искрой неприязнь: «Думает задобрить нас… подлизаться… минуты бы лишней здесь не оставался!.. Надеюсь, Сеня знает, что делает».

– Принимают, принимают, – с преувеличенным энтузиазмом кивнул Олаф, за несколько недель научившийся полагаться на хитрость и чутье лукоморской царевны, и даже попробовал изобразить на зверски нахмуренной физиономии умиротворение и простодушие.[15]

– Но у нас есть одна просьба, ваше величество, – будто спохватившись, Серафима вскинула на короля озабоченный взгляд.

– Да, конечно, любая, вы мои гости, – расползлась по бледному лицу галантно-непроницаемая улыбка придворного со стажем.

– Когда мы отправимся на осмотр достопримечательностей, ее высочество Эссельте захотела бы присоединиться к нам, я это знаю совершенно точно, – заговорила было царевна, но нерешительно смолкла, точно в ожидании отказа.

– Я был бы только рад, – дружелюбно сообщил король и устремил на гостью выжидательный взгляд: что дальше?

– Но, видите ли вы, ваше величество… дело в том, что ее состояние вызывает у нас опасение… – продолжила Сенька. – Поэтому, если бы было возможно отправить с нами… вернее, с ней, вашего самого лучшего и самого опытного придворного знахаря, во избежание неприятных неожиданностей, так сказать… ну, вы понимаете…

Тис понял.

– И я даже догадываюсь, кого вы имеете в виду, – улыбка его неуловимым образом потеряла даже ту немногую любезность, которую ему удавалось вкладывать в нее до сих пор.

– Ваша проницательность иногда просто пугает меня, – сконфуженно зарделась Серафима.

Король усмехнулся.

– Ваше высочество мне льстит. Насколько мне известно, вам есть кого бояться, кроме старого калеки.

– Так значит, лекарь Фикус станет сопровождать ее высочество Эссельте Златокудрую в прогулке по Атланик-сити? – поставил вопрос ребром лукоморец, потеряв терпение от придворных маневров, всё больше напоминавших ему танец с саблями.

– Да, конечно, – искусно скрыв усмешку в адрес нетерпеливой юности, кивнул Тис. – Ему передадут мой приказ, и он присоединится к вам – как лекарь. Гидом же выступит мой сын, принц Рододендрон. Если бы не болезнь, я сам был бы счастлив познакомить вас со столицей моего королевства, но увы…

– Доброта вашего величества не знает границ, – с благодарностью сложил на груди руки калиф.

– Как говорил мой дед, иногда даже очень маленькое проявление доброты может иметь очень большие последствия, – куртуазно склонил в ответ голову король. – Желаю приятной прогулки.

Приятная прогулка началась сразу поле обеда.

Еще в столовой комнате – небольшом, увешанном натюрмортами и сценами охоты зале – антигаурдаковской коалиции был представлен молодой человек лет двадцати пяти, со светлыми волосами до плеч, серыми глазами и надменной физиономией, которой он время от времени, словно спохватившись, старался придать любезное выражение. Попытки его вознаграждались успехом, как правило, минут на пять, не больше, а потом тонкие и правильные черты его как-то незаметно, сами собой возвращались в более привычное им положение.

Улыбка на тонких, снисходительно изогнутых губах атланского принца расцветала широко и привольно при виде лишь одного человека из дружной компании, но и ту каждый раз он спешил упрятать за краем бокала или поднесенной ко рту вилкой.[16] И только при взгляде на Эссельте в насмешливых глазах наследника престола появлялось нечто, похожее на неподдельный интерес.

Когда трапеза была окончена, гости и хозяин вышли во двор, где их уже ожидала открытая коляска, конюхи с оседланными конями в поводу и Фикус. Королевский медик теребил в руках походный саквояж со снадобьями и нервно переминался с ноги на ногу – то ли готовый по малейшему сигналу бежать впереди кавалькады, то ли в противоположную сторону. Но сигнала не поступило, и с видом великомученика лекарь взгромоздился на шелковые подушки между Серафимой и Кирианом напротив принцессы – и пренебрегшего приготовленным для него жеребцом Агафона. Примеру друга едва не последовал Олаф, но последней каплей, удержавшей его от этого решения, стала язвительная ухмылка Рододендрона, хоть и дипломатично – и очень благоразумно – обращенная к розовым кустам вдоль дороги.

Крякнув решительно, словно шел на абордаж, а не на конскую спину, отряг водрузился в седло, поправил топоры за спиной и по бокам, ободряюще похлопал по холке едва не присевшего коня[17] и гордо приосанился:

– Ну и где тут ваши эти… доско…примечательности?

Губы Рододендрона предательски дрогнули и сжались.

– Надеюсь, ваше высочество, мы поедем не торопясь, чтобы успеть насладиться видами Атланик-сити? – поспешил с вопросом Иванушка, стремясь оградить друга от дальнейших испытаний, а принца – от тяжких телесных повреждений, случись его улыбке прорваться сквозь напряженную гримасу задумчивости.

– Да, конечно, ваше высочество, – шумно выдохнул сын Тиса, сосредоточенно изучая луку седла. – Если бы время позволяло, я показал бы вам весь город, до последнего его уголка и закоулка, чтобы вы могли ощутить его дух и обаяние, но, увы и ах… Поэтому вашим глазам предстанет только самое удивительное и примечательное, хоть понаслышке, да известное всему миру.

Иван с грустью пришел к выводу, что он, похоже, и впрямь не от мира сего, как часто утверждала Серафима: не только понаслышке, но и даже после пребывания в Атланик-сити он никаких интересностей в нем не нашел. Но принца Атланды такие мелочи, как молчащий гость, не остановили, ибо перед возможностью похвастаться любимым городом, в одночасье ставшим его собственностью, мало бы кто устоял. Рододендрон исключением не был. По его знаку кучер прищелкнул кнутом над спинами двух белых лошадей – под цвет золотой коляски, инкрустированной шпоном снежного дерева – и кавалькада тронулась, готовая к получению новых знаний и впечатлений.

– Страна, как и город, зародилась около ста лет назад, и с тех пор выросла, нашла свое место в мире и возмужала. Но богатейшие залежи железной и медной руды самого высокого качества попали в руки наших предков не так легко… – наследник короны заговорил как заправский экскурсовод. И впервые за сорок минут их знакомства лицо его выражало не усталую снисходительность взрослого к кучке слабоумных ребятишек, но настоящую гордость.

Мягко постукивая колесами по булыжной мостовой, королевский экипаж выкатился из ворот на проспект перед дворцом и повернул направо. За ним последовали и всадники – Олаф и Ахмет у правого бока, принц с Иваном – у левого.

Роскошные экипажи с разряженными дамами и бравые кавалеры на вороных жеребцах с крашенными белым гривами и хвостами неспешно двигались по широкой улице двумя встречными потоками. Седоки, пассажиры и пестро одетая публика на тротуарах то и дело весело перекликались, раскланивались и обменивались приветствиями.[18]

От ярких костюмов праздных гуляк на фоне многокрасочных мраморных стен рябило в глазах. Полуденные солнечные лучи отражались от позолоты карет и начищенных до блеска медных барельефов и кариатид на фасадах дворцов, рассыпались на слепящие искры в струях фонтанов и игривыми бликами плескались на воде их мраморных чаш. Глухой перестук колес и звонкий – копыт сливался с беззаботными голосами и смехом в неровный гул, причудливым радостным эхом кувыркавшийся между каменными стенами, каменной мостовой, каменными оградами и каменными арками и виадуками города, и друзьям иногда начинало казаться, что это не люди, но сам Атланик-сити разговаривает, смеется и дышит. Что холодная плоть гранита, булыжника и мрамора, вырванная когда-то каменотесами у Красных гор, оживает под прикосновением атланов, ставших ее кровью, душой и духом.

– Неплохо, – разглядывая проплывавшие мимо тротуары и дома, Ахмет склонил набок прикрытую походной куфьей голову. – Но зелени маловато.

– Маловато?!.. – изумленно расхохотался Рододендрон. – Многовато, вы хотели сказать, ваше величество?

– Нет, ваше высочество, я хотел сказать «маловато», и сказал «маловато», – калиф недовольно прищурил на принца подбитый глаз.

– Тысяча извинений, ваше величество, – завитые локоны на мгновение закрыли склоненное в театральном жесте раскаяния лицо наследника Тиса. – Но, очевидно, вам и вашим друзьям неизвестно, что на земле Атланды, скудной и каменистой, деревья не растут вовсе. Максимум – низкие корявые кусты, и то не везде. Поэтому все деревья, что вы видели в королевском парке и на улице, были привезены из дальних краев, причем вместе с землей, чтобы они могли расти как у себя дома.

– Но… сколько земли нужно, к примеру, дубу! – ошеломленно округлила глаза Эссельте. – А какая яма?.. Я читала, что корневая система дерева по величине равна его кроне!

– Вот теперь вы понимаете всю сложность проблемы озеленения Атланик-сити? – галантно улыбнулся Рододендрон. – Поэтому дерево – и деревья – так редки в нашем королевстве, и ценятся дороже многих металлов, почти наравне с золотом, платиной и аль-юминием, а наши родители называют детей в честь деревьев. Если за оградой какого-нибудь дома вы увидите сад, или приметите дерево у входа, знайте, что здесь живут чрезвычайно обеспеченные люди. Отсюда же – каменные стражи деревьев в нашем парке: Дуб Первый относился к молодым саженцам чрезвычайно трепетно.

Путешественники вспомнили королевскую приемную, обозванную сгоряча дровяным складом, сломанную черемуху и устыдились.

– Но древесину ведь можно доставлять не только обозами, но и по реке, – при словах «редки» и «ценятся» практичный ум Сеньки тут же начал разработку коммерческого проекта. Гаурдак Гаурдаком, а торговля по расписанию.

– Да, можно, но если учесть еще и то, что почти все продукты мы тоже вынуждены завозить из-за границы, а Атланка в верхнем течении недостаточно полноводна, чтобы принимать большегрузные барки… – принц сокрушенно развел руками, – то выбор купцов – и покупателей – всегда оказывается в пользу еды, а не украшений.

– Значит, у Атланды мало продовольственных запасов? – озабоченно нахмурился Иван.

Рододендрон пожал плечами.

– Полагаю, на складах хранится зерна и круп месяца на два. Но если вдруг у наших поставщиков приключится неурожай или война, или еще какая напасть, то атланы могут или выйти из шахт, кузней и плавилен и заняться земледелием, осваивая степные земли, или – если дело к лету – заняться охотой.

– На караваны с продовольствием, идущие мимо? – предположил Кириан.

– На менестрелей, несущих всякую чушь, – ласково улыбнулся принц. – А когда таковые повыведутся, то на саблезубых козлоногов.

– На… что?.. – недоуменно склонил голову набок чародей, думая, что ослышался.

– На саблезубых козлоногов, – старательно повторил наследник короны. – Это такие хищные овцы с маневренностью горной козы. Не деликатес, но есть можно. Зимой они живут в горах, питаясь носоглотами, но к весне самки – носоглотки – зарываются под камни откладывать и высиживать яйца, самцы уходят за ними, и козлоноги спускаются в степи – выводить свое потомство. При этом они отбрасывают клыки и питаются травой. До поздней осени, пока молодые и старые носоглоты не вернутся из-под каменной толщи.

– Чрезвычайно познавательно!.. – дивясь, покачала головой гвентянка, силясь – и понимая, что не может – представить себе ни хищных овец, ни их продукты питания.

– О, кстати, о познавательности! – спохватился Рододендрон. – Я же был должен рассказывать об истории страны, а не об ее продовольственных трудностях!..

Чтобы перекрыть уличный шум и быть услышанным не только теми, кто находился рядом с ним, но и дальним концом аудитории, ему теперь приходилось кричать едва ли не в полный голос, склоняясь при этом почти над самыми пассажирами. Но даже это не смогло остановить его от вдохновенного пересказа событий лет давно минувших.