С милым и в хрущевке рай

– Зачем?

Вопрос вырвался у Стеши прежде, чем она успела подумать, а для чего она, собственно говоря, спрашивает? Ей-то какое дело, почему художница со сдвигом собирается сменить свою страну на какую-то чужую. Но художница, в свою очередь, посмотрела на Стешу так, словно сомневалась в ее умственной полноценности.

– Разве в этой стране можно жить? Тут же нет никакого простора для творчества. Сплошная цензура! Меня как художника такое положение дел не может устраивать. Нет, мы с сестрой твердо решили, что уедем.

Но Стешу интересовало сейчас совсем другое. И она стала медленно подбираться к своей собственной цели.

– Квартиру-то зачем же продавать? Вы могли бы ее сдавать!

– Ах, нет! С арендаторами всегда столько возни. Да и не хочется пускать в родные стены кого-то постороннего.

– Но тут же кто-то до недавнего времени жил?

– Последним тут жил мой племянник. И это понятно, ведь половина квартира принадлежит моей сестре и ему, вторая половина моя. И после того, как мы с сестрой решили уехать из страны, эту квартиру на семейном совете было решено продать.

Вот как? На семейном совете? А как же Гена, который сумел уговорить хозяйку квартиры избавиться от неприятных жильцов? Выходит, что никаких жильцов не было, а тетя прогнала собственного племянника? Или не прогнала? Или это сделала мать юноши? Но ведь речь шла о двух молодых людях, которые тут обитали вместе с девушками.

– А у вас только один племянник?

– Один, – удивилась художница. – А почему вы спрашиваете?

– Хотелось бы познакомиться со всеми собственниками жилья, которое я собираюсь покупать.

– Так вам понравилась квартира? Как я рада! Наконец-то попалась понимающая женщина. А то все ходят да только нос воротят.

И спохватившись, что случайно ляпнула лишнее, женщина произнесла:

– Могу познакомить вас с сестрой и племянником хоть прямо сегодня! Заодно взглянете и на документы на квартиру. Они все хранятся у сестры.

– Замечательно.

Стеша и не ожидала, что ей удастся так легко и просто добиться желаемой цели. Но, похоже, кому-то наверху Стешина затея пришлась по вкусу. И удача была на стороне девушки.

Так что к своей тете Стеша поехала с хорошими новостями.

– В семь вечера у меня встреча с двумя сестрами – хозяйками квартиры. Как я поняла, один из владельцев борделя – сын одной и племянник другой.

Тетя уже почти оклемалась после непонятного приступа слабости, охватившего ее в подъезде дома Гены. Но она все еще оставалась вялой и неспособной к решительным действиям. Даже налить чаю она попросила Стешу. А ведь раньше такого еще не случалось, чтобы тетя не смогла или не захотела сама приготовить себе этот напиток.

– Ты, наверное, меня осуждаешь, – сказала она племяннице, когда та принесла приготовленный на кухне чай. – За Гену? Думаешь, как я могла связаться с таким проходимцем?

– Немного есть.

– Вот за это я тебя и люблю, – улыбнулась тетя. – За честность. Ты совершенно не умеешь притворяться. В семейной жизни это будет проблемой. Кстати, я все хотела у тебя спросить, у тебя кто-нибудь есть на примете?

Разговор принимал неожиданный оборот. Раньше тетя никогда так напрямую вопросы о личной Стешиной жизни не задавала.

– Есть ли у меня кто-нибудь для моей будущей семейной жизни, с которой у меня будут проблемы? Нет, тетечка, никого у меня нет. Зачем мне лишние проблемы?

– Ну не обижайся. Просто я хотела сказать, что иногда в семейной жизни немножко хитрости не помешает. Сама-то я не очень в этой науке преуспела, но знаю многих, кто ловко обводит своих мужиков вокруг пальца. А насчет Гены…

– Что?

– Я тебе так скажу, одиночество – это страшная штука. Оно заставляет нас выделывать самые невероятные трюки, лишь бы от него избавиться. Ты такого не ощущаешь?

Стеша пожала плечами. Она жила одна уже много лет и находила в этом особую прелесть. Какую? Да хотя бы взять то обстоятельство, что все в ее квартире и быту было построено исключительно по вкусу самой Стеши. Все гармонировало с внутренним миром самой Стеши. Все вещички, полочки, шкафчики, салфетки и занавески были именно такими, какие хотелось самой Стеше. Не нужно было делить с кем-то раковину, а потом сердиться, если на ней остались брызги. Можно было ходить по квартире хоть в чем мать родила, никто Стешу за это бы не осудил, никто не стал бы на нее глазеть, никто бы ни словечка ни вякнул, потому что некому было вякать.

– Нет, – сказала она, – мне одиночество по кайфу.

– Тут мы с тобой не похожи. Я от одиночества готова была на стену лезть. Так тоскливо становилось, особенно по ночам. Но ты никогда замужем не была, тебе этого не понять. В общем, когда в моей жизни появился Гена, я была готова к новым отношениям, я их жаждала всем сердцем. И тут появляется он – приятный, в меру упитанный, обходительный и обаятельный. Меня даже не смутило, что у него не было собственного жилья, Гена сразу же перебрался ко мне.

– А вы в ту пору…

– Я жила в Пушкине. У Сергея Геннадьевича был там домик. Верней, половина домика. Вот там мы с Геной и зажили. И не скажу, что нам было с ним плохо, все было очень даже приятно. Конечно, я отдавала себе отчет, что Гена – человек не моего круга. И потому со своими друзьями я его не знакомила. Но он и сам никогда не рвался к такого рода общению. Он всегда говорил, что ему достаточно меня одной. И правда, он никуда от меня не рвался, все вечера проводил со мной. Иногда днем куда-то уезжал, не говоря, зачем и куда едет, но это бывало редко, куда чаще он оставался со мной, и мы проводили чудные длинные вечера. Мне даже казалось, что он меня любит сильней, чем все мои прежние мужья.

– А вы его тоже любили?

– Мне так казалось. Мне с ним было хорошо. Но потом… Потом он сказал, что у него возникли проблемы, что ему придется уехать. Разумеется, я начала спрашивать, что и почему, но он уходил от прямого ответа. А потом как-то утром я проснулась, но ни Гены, ни денег, ни драгоценностей… И лишь тогда я смекнула, что ровным счетом ничего не знаю об этом человеке. Где мне его искать? Куда идти? Что мне делать?

– И вы пошли в полицию?

– Да. Сходила. Там-то мне популярно и объяснили, что за фрукт мой Гена – Канарейка.

– Канарейка?

– За сладкие песни и умение очаровывать дамочек он получил такое прозвище. Специализировался он на одиноких дамах, брал у них все, что имело хоть какую-то ценность. Оказывается, в полиции знали, что он живет у меня. Готовились к его задержанию. В общем, бегство Гены помогло мне избежать позора. Среди наших соседей было много бывших сослуживцев Сергея Геннадьевича. Было бы крайне неприятно, если бы они увидели, как моего нынешнего мужа выводят из дома в наручниках. Но этого не произошло. На всякий случай я поскорей продала свою часть дома. Купила квартиру в городе. И вскоре через наших общих друзей познакомилась с Александром Геннадьевичем.

– За которого и вышли замуж, будучи замужем за другим человеком.

– Ты меня осуждаешь!

– Не осуждаю, но пытаюсь понять, как вы – такая рассудительная и так вляпались. Ведь если адвокаты вашего пасынка пронюхают о том, что вы замужем за другим мужчиной, то они начнут напирать на то, что завещание недействительно.

Тетя посерела. Она взглянула на Стешу, как мышь на кошку.

– Я об этом не думала, – пролепетала она. – Ты считаешь, они могут?

– Будем молиться, чтобы они ничего не узнали. А теперь могу я, в свою очередь, спросить у вас, почему вам так важно узнать, что случилось с Геной?

Но тетя вместо того, чтобы ответить на вопрос, заговорила совсем о другом.

– Когда мы с этим милым молодым таксистом доехали до дома сегодня, он предложил свои услуги, чтобы помочь мне добраться до дверей квартиры. Я отказалась. А теперь жалею об этом.

– Почему?

Тетя помолчала, а потом выдавила из себя:

– Пятно…

– Какое пятно? – встревожилась Стеша. – Где?

– Там.

Тетя так это сказала, что Стеша поняла ее.

– На кухне снова появилось пятно? Кровавое? На том же самом месте?

На каждый вопрос тетя молча кивала головой. Стеша сбегала на кухню, чтобы убедиться, что пятна нет. Она уже была на кухне, когда готовила чай, и никакого пятна не видела. На всякий случай она снова исследовала пол. Буквально обнюхала его. И снова обнаружила белый порошок. Это ее удивило. Вчера она перед уходом начисто протерла пол на кухне влажной тряпкой.

Откуда же берется эта белая пыль?

Когда она вернулась к тете, та встретила ее вопросом:

– Скажи мне, я схожу с ума?

– Нет.

– А как назвать человека, который видит то, чего нет?

– Наверное, пятно было, раз вы его видели.

– И куда оно теперь делось?

На это Стеша ответить ничего не могла. И попросила:

– Расскажите, как это было.

– Я вошла в квартиру и захотела попить. Вода у нас стоит в кувшине на кухне. Я прошла туда и… и увидела пятно.

– Только пятно? Мертвого Сережи сегодня там не было?

– Нет. Во всяком случае, я его не видела.

Уже хорошо! Хоть какой-то прогресс.

– И что вы сделали?

– А что бы ты сделала на моем месте? Я ушла оттуда. А когда ты вернулась, попросила тебя приготовить чай. Хотела, чтобы ты увидела это пятно сама. Но ты же ничего не увидела?

– Нет.

– Ты хорошая девочка, честная, всегда такой была. Я думаю, что ты не стала бы обманывать свою старую тетю, чтобы немного над ней позабавиться.

– Тетя…

Стешу охватила горячая волна возмущения. Пусть она и не шутила над тетей, но кто-то другой позволял себе такие шутки! Не могло кровавое пятно то появляться, то исчезать. Тут был какой-то подвох. И Стеша поклялась самой себе, что разберется, в чем тут дело.

Глава 4

К семи часам вечера, как и было условлено, Стеша подходила к дому на улице Карпинского, где жила вторая владелица квартиры и ее сын, сюда же должна была прибыть и разноцветная художница. Стеша поняла из ее случайных обмолвок, что продажа фамильной квартиры у двух сестер шла туго. Цену за свою «элитную» недвижимость они снижать не хотели, а потому и наплыва покупателей не наблюдалось. Да и те, кто к ним приходил один раз, больше на горизонте не появлялись.

Так что за Стешу, выразившую готовность купить квартиру, это семейство уцепилось руками и ногами. Художница дважды ей позвонила, якобы для того, чтобы проверить, правильно ли Стеша запомнила адрес. А на самом деле, чтобы убедиться, покупательница не передумала и готова расстаться со своими кровными миллиончиками для приобретения их квадратных метров.

– Квартира – чудо. Да вы сами все видели! Очень выгодная покупка! Цены в таком доме будут только расти. Через пять-десять лет вы продадите квартиру в несколько раз дороже. Это же центр!

Центр, да не тот. В районе старой дореволюционной застройки имелось еще достаточно депрессивных зон бывших рабочих окраин, которые и в лучшие свои времена навевали тоску. А уж сейчас, когда дома сильно обветшали и нуждались не просто в ремонте, а, прямо уж сказать, в сносе, районы производили и вовсе удручающее впечатление.

А если учесть, что в правительстве год от года все громче раздавались голоса, призывающие оплачивать ремонт аварийных домов из кармана самих жильцов, тогда налицо дикое противоречие. Из хороших хрущевок людей отселяют против их воли бог знает куда. Зато жители старого центра останутся в своих убогих коммуналках, и их еще и обяжут за это платить. Глупость какая-то.

Стеша лишь удивлялась. Если у правительства есть деньги на снос вполне себе еще бодрых хрущевок, почему они не потратят средства на аварийные здания? На те, которые не сегодня завтра рухнут сами. Ведь невооруженным глазом видно, что в том доме, где жил Гена, жить никак нельзя. Там все разваливается буквально на части.

Хрущевские дома крепкие, но их, видите ли, хотят свалить, потому что строители уже положили глаз на городскую землю. А вот жителей аварийных домов никто отселять не собирается. Еще и заставят оплачивать ремонт дома из собственного кармана. Зная нашу систему, нетрудно предположить, что стоимость ремонта окажется завышенной в несколько раз, сделают его некачественно, потом понадобится переделывать, и опять же за счет жильцов. А люди там, между прочим, живут самые небогатые. И что? Если даже сейчас, исходя из примерной стоимости ремонта, платить за него жильцам придется много лет, то с годами цена может вырасти настолько, что оплачивать этот ремонт будет и вовсе много поколений.

И где, спрашивается, при таком раскладе справедливость, а?

Стеша могла только порадоваться тому, что сама живет в новеньком доме, где до капитального ремонта еще очень далеко. Дом был сдан всего три года назад. И новость о том, что по его несущей стене пошла трещина от самого фундамента, Стеша и прочие жильцы старались воспринимать как чью-то глупую шутку. Трещину быстро замазали и постарались забыть о ней.

Выйдя из маршрутки, Стеша двинулась к двенадцатиэтажному кирпичному зданию, видневшемуся вдали. Судя по описанию, это был тот самый нужный ей дом. Взглянув на часы, Стеша убедилась, что до назначенного ей времени еще целых пятнадцать минут. Спешить некуда, можно прогуляться, благо погода позволяет это сделать. Сегодня ветер утих, небо очистилось, и погода была по-настоящему апрельской.

Оглядевшись по сторонам, Стеша осталась увиденным довольна. Много зелени. Лавочки. Детская и спортивные площадки. С одной стороны видна школа с благоустроенным двором, с другой – расположился детский сад, буквально утыканный игровыми площадками. Есть даже мини-стадион с лавочками для зрителей и беговым треком для юных спортсменов. И всюду растет много-много деревьев. Живи себе и радуйся, никакой дачи в таком зеленом районе летом будет не нужно.

Стеша лишь вздохнула. У них-то в новом микрорайоне озеленение было представлено пока что в виде расстеленного газона, бывшего вначале зеленым, но покрывшегося уродливыми желтыми проплешинами уже после первой же зимы. Да еще озеленители радовали глаз жильцов тонюсенькими деревцами, которым еще предстояло превратиться в раскидистые липы, могучие дубы и стройные березы. Впрочем, всему свое время. Будет и на их улице праздник.

Хотя к тому времени, когда деревья подрастут и превратятся в красавцев, как раз придет время капитального ремонта самого дома. Стешин папа в таких случаях любил философски изрекать: «Нет в жизни совершенства».

В общем, пока Стеша гуляла и наслаждалась окружающими ее видами, мимо нее внезапно на большой скорости проехала патрульная полицейская машина. Стеша даже ойкнула, когда машина пронеслась совсем рядом, обдав ее порывом воздуха.

– Поосторожней нельзя? – проворчала девушка.

Но полицейским было не до церемоний. Они явно куда-то очень спешили. Их машина остановилась у того самого кирпичного дома, в направлении которого двигалась и сама Стеша. И сердце девушки при виде такого поворота отчего-то екнуло. И хотя она убеждала себя, что в многоквартирном доме полиция могла приехать к кому угодно и вообще по какому угодно делу, совсем не обязательно, что служебному, руки у Стеши все равно постепенно стали холодеть.

У дома был всего один подъезд, в который и вошли двое полицейских. Один из них был в форме и держал под мышкой аккуратную черную папку с документами. Двое других полицейских, также выйдя из машины, обогнули дом и заняли позицию у черного хода. И хотя вид у них обоих при этом был делано небрежным, Стешу он не обманул. С чего бы полицейским торчать возле мусорных бачков? Покурить им захотелось – так милости просим, через дорогу есть чудная лавочка. А это место годится только для засады на тот случай, если кто-то из жильцов дома, кого вспугнет наряд полиции, попытается удрать через черный ход.

Стеша особенно не испугалась. Полицейские были в штатском, оружия не вынимали, а значит, ничего серьезного не ожидалось. Будь тут опасная операция, то приехал был спецназ в шлемах, бронежилетах и с автоматами, территорию бы огородили, а жильцов эвакуировали. А эти двое молодых сотрудников в своих дешевых куртках и джинсах… кого они могут устрашить? Ясно, что затевается какая-то безделица, яйца выеденного не стоящая.

Девушка уже хотела пройти дальше, как вдруг все в один миг переменилось. Тяжелая железная дверь черного хода приоткрылась, и в нее высунулась чья-то белобрысая голова. Увидев дежурящих на ступеньках крыльца полицейских, голова испуганно ойкнула и засунулась обратно. Поздно. Полицейские в два счета преодолели несколько ступенек и успели ухватить дверь еще до того, как она закрылась.

Вот теперь Стеша заинтересовалась происходящим уже серьезней:

– Интересно. Чего это они тут за салочки затеяли?

Стеша притормозила. Она чувствовала, что происходит что-то касающееся и ее лично. Каким образом касалось, сказать не могла. Но задержалась и осталась ждать развития событий. Долго ждать ей не пришлось. Уже через минуту полицейские появились на крыльце черного хода. Они заломили руки тому белобрысому, которого мельком успела увидеть Стеша в дверях, и вели его вниз.

Задержанный протестовал и громко возмущался:

– Отпустите! Вы не имеете права!

– А вот тебе следователь в отделении твои права объяснит.

– Что я сделал? За что вы меня схватили? Я ничего не сделал!

– Не помнишь, как старика сегодня утром убивал?

– Я не убивал никого!

– Будет врать-то! На записи все четко видно.

– Какой еще записи?

– Не знал, что на дорогах камеры видеонаблюдения установлены? – не скрывая своего ехидства, поинтересовался один из полицейских у задержанного.

– Белый «Форд» с регистрационными номерами ОГО 333 твой? – добавил второй.

Пленник мгновенно поутих. И подтвердил уже совсем подавленно:

– Моя машина.

– Вот видишь, а говоришь, что не убивал старика. А камера момент наезда твоей машины на потерпевшего четко зафиксировала. Ну и сволочь же ты, братец! Наехал и даже не вышел посмотреть, что с ним. Так дальше и поехал.

– Не останавливаясь!

– Я бы таких голыми руками душил.

– Если он старик и если в неположенном месте дорогу переходит, сразу уже за это и убивать?

Задержанный ничего не отвечал им больше. Настроение у него явно испортилось.

Весь этот разговор Стеша подслушала, двигаясь на расстоянии за этими тремя персонажами. Последняя фраза до нее донеслась, когда задержанного уже запихивали внутрь полицейской машины. Тот пришел в себя и снова пытался протестовать, кричал, что ничего не понимает и никаких стариков не давил. Но полицейские к его воплям отнеслись равнодушно.

– Следователь разберется.

Вот и все, что услышал в ответ на свои возмущенные вопли задержанный. Вскоре из дома вышел тот самый полицейский в форме и с папочкой в руках, которого Стеша уже видела раньше. Все четверо сели обратно в машину и уехали, увозя задержанного белобрысого парня с собой. Девушка молча смотрела вслед полицейской машине. В голове у нее была какая-то сумятица. Внезапно в сумке вдобавок ко всему зазвонил телефон.

– Да? Слушаю.

Оказывается, это Стеше звонила художница. Голос у нее был взволнованный. Она почти кричала.

– Вы где?

– Я… я рядом.

– Не приходите к нам! Слышите меня? Не приходите к нам сегодня! Встреча не состоится!

– А что случилось? – удивилась Стеша. – Мы же с вами договаривались. Я уже приехала, и я стою…

– Сегодня мы с сестрой не можем! Нет, нет! В другой раз поговорим! А сегодня уезжайте!

И трубку повесили. Покачав головой, Стеша осталась на своем месте. Она чувствовала, что представление еще не закончено. И точно. Спустя всего несколько минут из дверей все того же кирпичного дома на улице Карпинского показались две возбужденные женщины. В одной Стеша моментально признала свою знакомую художницу. Ее скальп радужной окраски был виден издалека. Вторая женщина ничем особым внешне не отличалась. Но кое по каким чертам Стеша определила фамильное сходство между этими двумя и догадалась, кто перед ней.

– Сестра художницы! Мать нашего сутенера!

Обе женщины, не глядя по сторонам, пронеслись мимо Стеши. Девушку они даже не заметили. А если бы и заметили, вряд ли бы остановились.

– Звони Семен Петровичу! – на ходу кричала одна из женщин.

– Он по гражданским делам адвокат, а нам нужен по уголовным.

– Все равно кого-нибудь он нам посоветует. Звони, я сказала! Вадьку надо вытаскивать, пока он сам себя не оговорил. Ты же знаешь, какой он простодушный!

Так как женщины побежали в том же направлении, в котором уехала полицейская машина, и побежали весьма резво, то Стеша справедливо решила, что и ей туда надо. Если все бегут, ей тоже стоит присоединиться. И Стеша припустила следом за дамочками. Несмотря на то что они были много старше девушки, двигались мама и тетя неизвестного Вадьки весьма резво. Стеша с трудом за ними поспевала. Все-таки надо хоть иногда заниматься спортом. Пробежку по утрам вокруг своего дома Стеша точно могла бы осилить.

На ходу дамочки с кем-то разговаривали, иногда до Стеши долетали обрывки их разговора с неким Семеном Петровичем, который был поставлен дамочками перед фактом, что ему предстоит срочно раздобыть для них адвоката по уголовным делам, причем самого лучшего!

– Потому что сын у меня, как ты, Сеня, сам понимаешь, всего один! – вопила мать Вадьки. – И я ни перед чем не остановлюсь, лишь бы отмазать его от того дерьма, в которое он вляпался.

Разумеется, эти слова еще больше подстегнули любопытство Стеши. Так втроем они пробежали пару сотен метров и оказались перед отделением полиции, где уже стояла виденная раньше Стешей машина. Женщины забежали внутрь отделения, Стеша последовала туда же спустя небольшой промежуток времени, чтобы дать дамочкам отдышаться и объясниться с дежурным. Да и самой Стеше тоже не грех было немножко передохнуть, вытереть пот и нормализовать дыхание.

Она успела вовремя.

– Мой сын не убийца! – наседала на тщедушного паренька-дежурного мать Вадьки. – Не знаю, что там записали ваши камеры, но мой сын никого не убивал!

Дежурный давно привык к такому и лишь вяло отмахивался от настырной посетительницы:

– Разбирайтесь со следователем. Я ничего не знаю.

– Где мой сын? Я имею право его видеть!

– Свидание с задержанным только через адвоката.

В ответ тетя и мать задержанного подняли такой шум и гвалт, что даже миролюбивый дежурный вышел из себя и закричал на них:

– Если не угомонитесь, сами в камере окажетесь!

Думаете, это урезонило обезумевших фурий? Ничуть не бывало. Они снова принялись вопить, стучать ногами и пугать дежурного адвокатом, общественными слушаниями, а разноцветная еще и суд по правам человека сюда приплела.

Стеша, которую эмоции не обуревали, услышала вот что. Вадьку до момента его неудачного побега всерьез никто не подозревал. Будь у парня репутация чуть получше, дело вообще могло бы ограничиться допросом и составлением протокола. Но у Вадьки уже числилось несколько мелких правонарушений, и поэтому было решено его на всякий случай задержать. На задержание отправились четверо, потому что опять же репутация у Вадьки была такая, что сотрудничать со следствием он был готов лишь под определенным нажимом.

А уж после того, как Вадька попытался сначала бежать через черный ход своего дома, а потом на лестнице оказал сопротивление властям, его и вовсе было решено оставить в «обезьяннике», чтобы охолонул там маленько.

– А вот и Иван Викентьевич, – обрадовался дежурный, у которого от этих диких кошек явно разболелась голова, парень уже несколько раз потирал пальцами виски. – Ваш следователь.

И дежурный уселся на свое место, обхватив голову руками. А две обезумевшие фурии набросились теперь на Ивана Викентьевича, требуя вернуть им мальчика или объяснить, в чем его обвиняют. Иван Викентьевич и бровью не повел, сразу увлек женщин за собой на второй этаж. Внизу в холле сразу стало как-то удивительно просторно, тихо и даже вроде бы прохладно. И только сейчас дежурный обратил внимание на Стешу.

– А вам, девушка, что?

– Мне…

Стеша сперва растерялась, но быстро сориентировалась:

– Мне к Ивану Викентьевичу.

– По какому вопросу?

– По личному.

Дежурный с интересом взглянул на нее. Видимо, она произвела на него благоприятное впечатление, потому что он произнес уже мягче:

– Иван Викентьевич сейчас занят.

– Ничего, я могу подождать.

Дежурный пожал плечами. Мол, дело твое.

– Так я пройду?

Дежурный снова пожал плечами. Вид у него был отсутствующий, он рылся по ящикам явно в поисках болеутоляющего.

Воспользовавшись молчаливым согласием, Стеша мухой взлетела на второй этаж и тут остановилась в нерешительности. Куда идти? Но ее выручил высокий голос разноцветной, которая на пару со своей сестрицей верещали где-то в дальней части коридора.

Стеша подошла ближе и разобрала, о чем идет речь.

– И что с того, что это была его машина? – возмущалась художница. – Мало ли кто мог у Вадика ее взять!