ГРЕШНИКИ

Остаток вечера прошел в том же ритме, в каком и начался: танцы, разговоры, ужин, а затем от дома отъехала последняя карета, погасли свечи. Дом опустел, погрузив своих обитателей в безмятежный сон. Терентьевы еще не знали, что это их последняя шумная ночь с песнями и плясками, которые они повидают на своем веку. Через год этот дом увидит совсем другое зрелище, от которого содрогнутся его стены.

.

Глава 2.

Родители Степана Харитоновича Гронского, были древнего княжеского рода и жили в Минской губернии, но после рождения сына переехали в Москву, где и получил начальное образование маленький Степан. Став московским гимназистом, окончил учебное заведение с золотой медалью. Затем был принят в московский университет на кафедру по юридическому праву. По окончании, стал работать в судебном ведомстве Москвы, где заслужил славу талантливого защитника, а также выдающего судебного деятеля. Со своей будущей женой Ниной Федоровной он познакомился в Крыму, в одном из лечебных заведений Лазурного побережья, где и влюбился в белокурую красавицу. Но прошло две недели, и они были вынуждены расстаться. Нина Федоровна уехала в Петербург к родителям, а он в Москву. Целый год они писали друг другу письма, затем Степан Харитонович, не выдержав разлуки, перевелся в Петербургский окружной суд, вскоре став его представителем. Влюбленным больше не мешали тысячные километры быть вместе до конца своих дней и они, как только это стало возможным, поженились. Первым из детей на свет появился Дмитрий, затем была трагическая история с умершим новорожденным, когда Нина Федоровна рожала второй раз. На свет должны были появиться двойняшки, но роды были приняты неверно, у обоих малышей случилось кислородное голодание, первый мальчик родился с отклонениями, а второй умер еще в утробе матери. Это было несчастье для всей семьи. Выжившего ребенка назвали Петром, но из-за полученных травм при рождении мальчик стал инвалидом, он передвигался на коляске, и речь его была затруднительна. Все же Петр был любимым и родным ребенком, родители его оберегали от злых и безжалостных глаз, поэтому мальчик все свое время проживал в сельском имении, где у Гронских была дача, под опекой нянь и врачей. После этих родов Нина Федоровна долго не могла вновь забеременеть, но Бог смилостивился над ее молитвами, подарив им прекрасную Елену. Родители души не чаяли в своих детях, любя их всем сердцем. Для Гронских, их чада были самыми очаровательными созданиями на свете, хотя посторонний человек, часто был отличного мнения от взглядов бесконечно любящих родителей.

Дмитрий Гронский не выделялся особо из толпы, был довольно тривиальной внешности, хотя и непривлекательным его тоже назвать никак нельзя. Его серые глаза выдавали в молодом человеке большой ум, высокий интеллект и принципиальную целеустремленность. Его сестра была девушкой приятной внешности, сентиментальна, мечтательна, но не очень умна, хотя считала себя самым одаренным человеком на планете, впрочем, как это обычно бывает в обществе, все глупцы, кичатся своими мыслительными способностями, хотя на деле все они банальны и удивительно заурядны. На изумление всех, Петр был самым красивым ребенком в семье Гронских. Ах, если б не его врожденная беспомощность, то этот мужчина вырос бы настоящим Адонисом, заставляя дамские сердца биться при одном его появлении, воскрешая в них весну. Его лицо, даже в тех обстоятельствах, в которых он сейчас оказался, выражало доброту, заботу и нежную веселость. Все, кто знал этого молодого человека, искренне в него влюблялись, хотя испытывали безмерную жалость к нему.

Вот уже несколько лет у Степана Харитоновича была частная адвокатская контора, которая славилась своей порядочностью и профессионализмом, принося своему владельцу немалый доход. Гронский -старший мечтал, что Дмитрий пойдет по его стопам и продолжит успешное дело родителя, но юноша захотел стать врачом, поступив в медицинский институт и, закончив его с отличием. С детства он мечтал поставить брата на ноги, проведя небывалую операцию, с помощью которой Петр бы стал ходить. Но, чем дольше Дмитрий учился, тем больше понимал, что время упущено и брату уже ничем не помочь, и все же, маленький огонек надежды всегда горел в его сердце.

Дмитрий Гронский всего лишь на год был старше Алексея Терентьева, и с детства эти мальчишки дружили, как два брата. Дачи обоих семейств находились в непосредственной близости друг от друга, и все лето, в течение нескольких лет, мальчишки проводили друг с другом. Дмитрий уж и не помнил того времени, когда он не был влюблен в среднюю сестру Алексея – Ксению. Но она смотрела сквозь него, он же, глядел только на нее, не замечая остальных.

Сегодня, когда Елена сообщила своим родителям, что договорилась встретиться с Ксенией Терентьевой, Дмитрий тоже было засобирался с сестрой, которая не знала, как отделаться от брата, но на ее удачу, в доме у Гронских зазвонил телефон. Это был звонок из больницы, в которой работал Дмитрий, его просили быть ассистентом на одной из операций. По этой причине Дмитрий отказался от прогулки и срочно выехал в госпиталь. Елена же была несказанно рада такому повороту событий, и со спокойной совестью села в бричку и поехала к дому Терентьевых, где ее уже с самого утра дожидалась подруга. Увидев, как во двор въезжает знакомый экипаж, девушка молниеносно выбежала, засияв улыбкой, и села в повозку. Елене казалось странным поведение подруги, о чем она и спросила ее:

– Что происходит, Ксюша? Я тебя не узнаю.

– Что ты имеешь в виду? – состроила удивленные глаза Ксения.

– Все ты понимаешь! Раньше я тебя не видела такой!

– Да какой же!

– Влюбленной! Ксюша! Он женат! В обществе он славится своими похождениями, этот мужчина истинный ловелас! Одумайся! Он циничен и не отягощен моральными качествами!

– Ты говоришь вздор, Леночка. Я прекрасно все осознаю. Этот мужчина мне интересен лишь как друг, и больше, чем, я его не воспринимаю. Тебе не о чем волноваться. – Конечно, она обманывала подругу. Те чувства, которые она испытывала к Орлову и саму ее пугали. Но, она не могла их преодолеть, ей безумно хотелось видеть его, слышать. И в то же время, она осознавала всю серьезность ситуации, на большее, чем друг, она и не рассчитывала.

Экипаж прибыл до места назначения, где их уже ждал Евгений. Вновь, посмотрев на своего возлюбленного, Ксения оцепенела, ноги стали как ватные, а руки мистически стали ходить ходуном. Но она сделала глубокий вздох и постаралась успокоиться. Как она хотела быть самой собой, такой, какой ее знали окружающие: веселой, общительной, но в присутствии этого человека ее уста замолкали, а ум, такой острый и блестящий, вдруг исчезал из ее головы, пряча лучшие свои качества. Всю прогулку, все, что она делала, так это умоляла себя не нервничать, и перестать смотреть на этого человека. Евгений же, болтал о погоде, театре и такой новинке, как немое кино.

Елена, рассказала ему о событиях в доме и двух братьях, сообщив, что еле отделалась от старшего, когда поехала за Ксенией. Ну вот, прошло два часа и наступило время прощаться:

– Как жаль, – сказал Евгений, – я бы хотел увидеть вас снова, – непонятно к кому обращался он этой фразой, то ли к обеим девушкам, то ли к одной из них. – Как вы смотрите на то, чтобы пойти сегодня на балет?

– О! Я с радостью! – ответила Елена.

– А Вы, Ксения, идете с нами? – обратился Орлов к Терентьевой.

– Но я… – застеснялась она, не зная, что ответить. Ей так хотелось пойти, но в душе она понимала, что это уже слишком, да и неприлично. Но, Евгений опередил ее ответ:

– А это не вопрос, а утверждение. Итак, план тот же! Я буду ждать вас около Мариинского, в семь.

На том и разошлись. Эти встречи не закончились одним днем, завтра был театр, а послезавтра днем, музей, а вечером опять спектакль. Елена быстро поняла, что в этой компании она третий лишний, и поэтому уже не ходила с Евгением и Ксенией вместе. Они договаривались, что она забирает девушку из отчего дома, привозит в назначенное место и в условленный час вновь забирает девушку из рук Орлова, и довозит до дома. Вся эта схема очень не нравилась Гронской, она понимала, что рано или поздно родители обоих домов узнают об их заговоре, и тогда им обоим несдобровать. Она пыталась отговорить подругу от столь необдуманного романа, но Ксения уверяла ее, что между ней и Орловым нет никаких отношений, кроме дружеских. Впрочем, так и было, Евгений уважительно относился к Терентьевой и не делал никаких попыток с ней сблизиться в более тесном общении. Это был уже пятый вечер, когда молодые люди виделись наедине, сегодня он вызвался сам отвезти Ксению до дома, и на это у него была причина. Он попросил кучера остановить свой экипаж за углом дома Терентьевых, и помог девушке выйти из него:

– Ксения, дорогая моя девочка, – начал он, – сегодня мы виделись в последний раз, завтра я возвращаюсь на фронт. – У девушки невольно на газах появились слезы. Она и раньше понимала, что рано или поздно им придется распрощаться, но эти слова, прозвучавшие из его уст, стали для нее неожиданностью.

– Я не хочу с Вами расставаться, – вдруг сорвалось с ее губ.

– Но это невозможно, – нежно улыбнулся он ей в ответ. – Долг зовет, я человек не вольный. – И вдруг, девушка более не в силах сдерживаться, резко прильнула к его груди и как можно сильнее прижалась к нему. Молодой человек сначала растерялся, но затем также обнял ее. – Я обещаю, когда вновь буду в Петрограде, то обязательно дам Вам об этом знать. – Он с трепетом посмотрел Ксении в лицо, оно было все заплакано. – Вы мне верите? – проговорил он. Но, девушка не в силах отвечать, лишь качнула головой в знак согласия. – Что ж, сейчас я вынужден удалиться. Прощайте, Ксения. – И Орлов, поцеловав руку девушки, сел в экипаж. Ксения же, долго смотрела, как исчезает экипаж в полуночном мраке, отражаемый светом фонарей, по щекам катились слезы, она чувствовала себя разбитой, уничтоженной. Ей хотелось догнать его и остаться с ним навсегда, пойдя за Орловым хоть на край света. Но, все же, она взяла себя в руки, свернула за угол и оказалась на пороге собственного дома. Зайдя в прихожую, первым делом она увидела отца. Его выражение лица показалось ей зловещим. Не успев вымолвить ни слова, Кузьма Платонович начал говорить неестественно строгим голосом для него:

– С кем ты была?

– С Еленой Гронской, папа. К чему этот вопрос, ты и сам знаешь.

– С Еленой Гронской?! – Кузьма Платонович перешел на повышенный тон. – Не ври своему отцу! Мне все известно! Как тебе не стыдно, так откровенно лгать человеку, который тебя вырастил и воспитал! – От криков, которые разносились внизу, спустились из своих спальных комнат Анна Александровна и Анастасия. Увидев свою жену, Терентьев, разозленный, обратился с обличительной речью к супруге. – Посмотри на нее! – показывал он Анне Александровне рукой на старшую дочь. – Кого мы воспитали! Обманщицу! Развратницу! Знаешь, с кем проводила все вечера, на этой неделе, наша достойная дочурка, – сделав насмешливый акцент на слове «достойная», – с Евгением Орловым! Да, Да. Именно с ним! С женатым человеком, о котором сплетничают все, кому не лень. Повеса и юбочник! Вот, погляди, уважаемая моя женушка, кого мы с тобой воспитали, не жалея сил и здоровья!

– И что с того, папа! – не выдержала Ксения. – Евгений Максимович достойный человек! Русский офицер, защищающий нашу Родину на поле боя! А все сплетни о нем – это всего лишь выдумки недоброжелателей.

– Молчать! – Терентьев был не на шутку взбешен. Слова Ксении, еще больше разгневали его. Он по своей наивности полагал, что девушка одумается и попросит прощения за столь постыдный поступок, по его личному мнению, никак не ожидая слов защиты. – Я не позволю мне перечить. Завтра же, вы все трое, – отец обвел глазами присутствующих дам, – собираете свои вещи и едете на месяц, нет – на два, до нового года – в деревню, и там, в безлюдье будете думать над своим поведением. Я больше не позволю тебе с ним встречаться, – глядя, на Ксению произнес он последние слова.

– Твоя мера наказания напрасна, папочка. – Спокойно сказала Ксения. – Орлов уехал на фронт, я и так с ним больше не встречусь, может быть, больше никогда, – последние слова она произнесла с грустью.

– Так что, поездка в глухомань отменяется? – с надеждой в голосе спросила Анастасия.

– Вы слышали мой приказ! Завтра же собираете вещи и едете на дачу! -со злостью в голосе, сказал Терентьев.

– Но, папочка, – растерянно начала Анастасия, – я – то, в чем провинилась? Мне совсем не хочется ехать в это Богом забытое место! Что я там буду делать? Пусть Ксения и едет, она же виновна.

– А где сестринская солидарность? – начал Кузьма Платонович. – Наверняка, и ты была в курсе той истории!

– Нет, же! Я ничего не знала! Ксения, ну скажи ты ему.

– Это правда, папа. Анастасия ничего не знала.

– С меня хватит, ваших пререканий! Завтра же, собираете свои чемоданы и в деревню. На этом, разговор закончен. – И глава семьи поднялся в спальню, не произнеся более ни слова.

Глава 3.

Груженый обоз двигался в лоно сонного царства тишины и покоя, прочь от городской суеты. Вместе с тремя дамами покидали родной дом – кухонная утварь, подушки, одеяла, перины, и к ним же постельное белье. А так же сундуки и чемоданы с личными вещами женщин. Одним за другим проносились села и тут же исчезали из виду, шумели березы, сбрасывая с себя золотой наряд, виднелись поля и крестьяне, собирающие урожай на зиму, под колесами петляла колея, поднимая в воздух пыль от сухой земли. Повозки свернули на проселочную дорогу, а там еще две версты, и вот оно родовое поместье Кузьмы Платоновича, в нем он родился и вырос, а после унаследовал дом, когда его родные старички покинули этот свет и отправились на тот. Терентьев постепенно превратил поместье в летнюю усадьбу, приезжая сюда отдохнуть от повседневных забот. Дом был построен еще в начале прошлого столетия, но ветхим его назвать никак нельзя. Кузьма Платонович с уважением относился к родительскому очагу и поддерживал его в достойном виде, тщательно следя за внутренним и внешним фасадом. Садом дома занимался специальный человек, так же в усадьбе жили еще несколько мужчин и женщин, отвечающие за скотный двор и чистоту дома. Наконец – то, повозки остановились около крыльца дома, и утомленные барышни, с великой радостью покинули свое средство передвижения.

– Ну, наконец – то мы добрались! – уставшим голосом сказала Анастасия, входя, в дом.

– Помнится мне, что, когда – то, будучи детьми, вам очень нравилось здесь бывать, – напомнила дочерям Анна Александровна.

– Мамочка, вспомнишь мне тоже древние годы нашей жизни! Когда ж это было! – усмехнулась в ответ Анастасия. – Ума не приложу, что здесь можно делать целых три месяца! И это все по твоей вине, Ксюша! – с укором и обидой Анастасия напомнила Ксении, кому они обязаны трехмесячной ссылкой. Но, Ксения молчала, ей было все равно. С тех пор, как она распрощалась с Орловым, вкус к жизни был утерян.

– Зато Петру, с нами будет не так скучно, надо обязательно, сегодня же, его навестить, – напомнила Анна Александровна девочкам о сыне Гронских. – А мне почему – то кажется, что нам очень хорошо и весело будет здесь жить, да и отец обещался каждые выходные нас навещать.

– Ну, конечно! Нашел повод! – не выдержала Ксения. – Гронские здесь бывают практически еженедельно. Вот и он, ухватившись за прекрасную возможность бывать здесь чаще, будет мозолить им глаза. Как не приедет в поместье, так все у них пропадает! А они не знают, как от него отделаться, ведь они сына приезжают навещать, а не папочку нашего ублажать – зло закончила она свой монолог.

– Перестань, Ксения! – строго ответила мать.

– Ну ладно, вы, как хотите, а я в свою комнату поднимусь – сказала бодро Анастасия. – Ух, какое же все – таки болото, эта ваша деревня, – ворчала она, поднимаясь по лестницам.

И все трое разошлись по своим спальням. В комнату Анастасии мальчик занес ее чемоданы, она долго смотрела на них и обуреваемая ленью, решила, что разборкой гардероба можно заняться и завтра. Спустившись вниз, она крикнула на весь дом: «Я пойду, прогуляюсь! Кто со мной!» – но дом ответил молчанием, и тогда она быстро вышла в сад, а дальше за ворота, и пошла бродить по знакомой с детства тропинке вдоль реки. Вдали показалась красивейшая усадьба в современном стиле, к которой она и свернула. Это было поместье Гронских, его они приобрели тогда, когда на свет появился Петр, в нем первые пять лет жила семья, лишь Степан Харитонович уезжал в город на службу и приезжал на выходные. А затем и Нина Федоровна перебралась в Петербург, оставив маленького Петрушу под присмотром нянь и медсестры. Она понимала, что старший сын сейчас находится в том возрасте, когда необходимо получить хорошее образование и не менее хорошее воспитание. Она не могла позволить, чтобы Алексей рос без присмотра матери, отдавая все свои силы на уход за Петром. Каждые выходные она навещала своего младшего сына, стараясь, чтоб мальчик не чувствовал себя брошенным. Но все же, каждый раз, глядя в глаза своему оставленному ребенку на попечение чужих для него людей, она испытывала угрызения совести, зная, как Петр грустит без своих родных.

Анастасия, пробыла в гостях у Гронских всего несколько минут, она вкратце рассказала юноше, по какой причине они здесь оказались, пообещав, заходить к нему в гости как можно чаще. Петр был несказанно рад ее появлению, он вообще был очень гостеприимный молодой человек и всегда с теплотой и добротой относился к людям, которые его навещали. Новый человек в доме, с которым можно было пообщаться, всегда вызывал в его душе ликование. Замкнутое пространство, в котором он находился уже многие годы, нагоняло на него печаль и тоску.

Попрощавшись, с Петром, Анастасия вновь двинулась той тропой, которой шла. Она раскидывала под ногами шуршавшие листья, прислушиваясь к пению скворцов, и спрашивала у кукушки, много ли ей еще осталось жить. Тук, тук – отвечала в ответ ей птица. «Врешь ты все, – парировала она ей. Мне цыганка нагадала, восемьдесят восемь, значит, столько я и проживу!». Вдали она увидела сверкающие на солнце купола с проплывающими в них облаками и услышала колокольный звон, взывающий деревенских жителей к вечерней литургии. Эта церковь с детства была ей знакома, родители рассказывали, что именно в ней Анастасию крестили, да и батюшка знал всю их семью и даже, бывало, заходил к ним в гости. Поэтому, она решила пойти в храм и поприветствовать святого отца. Каково же было ее удивление, когда, зайдя в святую обитель, вместо прежнего священника, изношенного годами прожитых лет, она увидела, пока лишь со спины, на его месте совсем незнакомого Батюшку, который читал вечернюю службу, его одеяние было никак в будние дни, а как в святые праздники. Анастасия еще не видела его лица, но она понимала по его осанке, выправке, волосам, рукам и голосу, что это довольно молодой юноша. Ноты его голоса, звучали как великие мелодии величайших классиков Баха, Бетховена, Вивальди. Ей чудилось, что она птица, поднимающаяся над землей, ее душа парит за гранью реальности, там, высоко в облаках, ей так сладко и легко. Движимая любопытством, посмотреть в лицо обладателя такого чудного голоса, из уст которых вытекает такая прелестная музыка, Анастасия прошла сквозь ряды молящегося народа и остановилась так, чтобы она смогла увидеть хоть часть лица этого святого мужчины. Молодой батюшка увлеченно и отрешенно читал молитвы, казалось, он не замечал никого вокруг. Его лицо было склонено над библией, и разглядеть его никак не удавалось, да к завершению ко всему настала та часть литургии, когда монахини погашали все свечи, и в храме становилось совсем темно. Но вот, зажгли лампады и батюшка, оторвав свой взор от божественной книги, поднял лицо. Анастасия ахнула. Ей казалось, что перед ней стоит самый красивый мужчина на земле. Его нежные черты лица, как херувимы играли в свете отражаемых свечей. Святой отец взял в руки кадило, чтоб послать на каждого молящегося благодать Святого Духа. Прихожане склонили головы. Анастасия же не могла оторвать от молодого человека глаз, и когда священник подошел к девушке, она замерла в исступлении, глядя в его очи, в которых лучилось добро и самопожертвование. Молодой священник смутился от такой растерянности девушки и шепотом произнес: «Вы должны склонить голову», «Что?» – переспросила его девушка, «Склоните, пожалуйста, голову», – еще раз повторил свою просьбу молодой человек. И лишь тогда, Анастасия, выйдя из какого – то транса, послушно опустила взгляд вниз. Вечерняя литургия продолжалась и Анастасия, обуреваемая желанием узнать больше об этом юноше, тихонько спросила рядом молящуюся прихожанку:

– Куда подевался батюшка Митрофан?

– Батюшка Митрофан на днях скончался, царство ему небесное. На его место прислали Отца Кирилла, правда он уж слишком молодой, – с сожалением ответила женщина.

– «И слишком красивый» – подумала про себя Анастасия.

А затем, был проведен ритуал, которого Анастасия ни разу не видела в своей жизни. На середину церковного зала вынесли массивный крест. Все служители церкви: дьяконы, пономари, певчие вышли к кресту. Отец Кирилл, стоя перед распятьем на сооруженном специально для этого события помосте, читал молитвы, а его помощники, держа в руках хрустальные графины с водой, в которых плавали лепестки роз, омывали тот крест, и так на все четыре стороны продолжался священный обряд, затем со всей торжественностью знамя воздвигли на аналое так, чтобы крест не упал и зазвучал голос отца Кирилла.

– Братья и сестры, сегодня Господь всех нас, находящихся в этом храме, одарил своей милостью. Вы стали свидетелями омовения Креста Христова, на котором был распят Иисус. В 326 году император Константин Великий решил, во что бы то ни стало найти утраченную святыню. Вместе со своей матерью, царицей Еленой, он отправился в поход на Святую Землю, чтобы отыскать там Крест Господень. Раскопки было решено проводить рядом с Голгофой, так как у иудеев был обычай закапывать орудия казни рядом с местом ее совершения. И, действительно, в земле нашли три креста, гвозди и доску, что была прибита над головой распятого Спасителя. Как говорит Предание, к одному из крестов прикоснулся болящий человек и исцелился. Так, император Константин и царица Елена узнали, какой из крестов – тот самый. Они поклонились святыне, а затем патриарх Иерусалимский Макарий стал показывать ее народу. Для этого он встал на возвышение и воздвигал Крест. Люди поклонялись Кресту и молились: «Господи, помилуй!». По дороге в Константинополь Елена оставляла частицы Креста в основанных ею монастырях. Так, согласно легенде, в 327 году при основании на Кипре монастыря Ставровуни, она по повелению ангела, явившегося ей, по преданию, во сне, оставила в нем частицу Животворящего Креста. А сегодня каждый из вас может припасть к кусочку Святыне. Да благословит Вас Господь.

Затем, прихожане выстроились в длинную вереницу и каждый прикладывался к Кресту Господнему лбом, и целуя его, в знак святой непоколебимой веры, обдавая себя крестным знаменем и шли к Отцу Кириллу, который помазывал молящихся благовонным деревянным маслом, чертя на их челах знак распятья, верующие же припадали в знак благодарности к его запястью. Настал черед и Анастасии. Она приблизилась к нему вплотную. Ей казалось, что он слышит, как бьется ее сердце, как струны ее души играют тревожную мелодию волнения. Она всматривалась в лицо священника, которое было близко от ее глаз, и он казался ей еще красивее, светлее и прелестнее. Затем, она с нежностью губами прикоснулась к его ладони, и смущаясь, покинула церковь.

Глава 4.

Анастасия бежала домой. Ей хотелось как можно скорее поделиться с сестрой событиями сегодняшнего дня. Всю дорогу из ее памяти никак не исчезал образ молодого священника: его стан, руки, губы, глаза. Когда она вспоминала, как он с ней говорил, глядел в ее глаза, сердце девушки сжималось, и кипящей лавой вулкана закипала кровь. В ее памяти вдруг воскресли стены храма, и вдруг поднялись к небесам, и лики у святых переменились, став грозными, смотря сурово, и ангелы печально закружились в небесах, под синим, тяжким сводом. Она вздрогнула, от той картины, которая предстала пред ее очами, но тут же, позабыв о ней, помчалась к своей сестре, предвкушая, сладость будущего рассказа.

Она, легкими парящими движениями, перебирала ступеньки лестничного проема. Ей хотелось скорее поделиться, с кем – ни будь, своими нахлынувшими чувствами, рассказать о том впечатлении, которое произвел на нее молодой священник. Она открыла дверь в комнату Ксении, и мигом очутилось в ней. Первое, что она увидела – унылое и грустное лицо сестры, но это ее совсем не расстроило, глаза Анастасии сияли светом двух горящих звезд на полуночном небосклоне. Ксения же, увидев, всполошенный вид своей младшей сестры, вышла из состояния скорби и искренне удивилась столь странному виду своей родственницы.

– Я сегодня была в церкви! – не зная с чего начать свой рассказ, сказала Анастасия.