Полная версия
– А-а-а-а!!! – нетерпеливо капризничала Ева.
– Всё! Ты готова! Прошу, – женщина выдохнула, открывая входную дверь, в которую с огромной радостью, словно маленькая собачка, поспешила маленькая годовалая крошка. Ева так хотела поскорее выбраться на улицу, что сама пыталась найти опору руками, чтобы спуститься с невысокого порога дома. Но к тому времени, как она решилась сползти или шагнуть самой – мама уже протянула свою руку, чтобы можно было уверенно и безболезненно выбраться «на волю». Пока Ольга закрывала входную дверь, девочка с радостным писком и неуверенными шагами спешила подойти к воротам. Ева обожала гулять.
– Открываю ворота, – предупредила женщина, щелкая ключом в замке. Малышка нетерпеливо замахала руками, намекая, что теперь собирается ехать на маминых руках. Оля вздохнула и покорно подняла девочку, с трудом запирая ворота, едва выбравшись в небольшой переулок. Кто-то шёл по переулку, и женщина повернула голову, беззаботно улыбнувшись:
– Добрый день!
Среднего возраста женщина с пакетами приветственно улыбнулась и кивнула в ответ, что-то сюсюкая Еве.
Их дом находился в самом начале переулка, что, как казалось Оле, было очень удобно. Чем дальше к концу переулка, тем сильнее был наклон вглубь.
В переулке было несколько семей и с малышами, как Ева, но встречались они очень редко. Молодая мама не особо огорчалась этому факту: сейчас её дочери почти не были интересны сверстники, куда интереснее было общаться со взрослыми и пытаться копировать их повадки, что иногда выходило очень забавно.
За эти полтора года Ольга неплохо запомнила лица живущих соседей, с некоторыми даже была хорошо знакома. У неё не возникало конфликтных ситуаций, и, не смотря на круглосуточную привязанность к своему ребёнку, она умудрялась оказывать помощь соседям. Справа от них, в небольшом доме с голубыми воротами, жил высокий мужчина шестидесяти лет. Он чем-то напоминал ей собственного отца: такой же худощавый, аккуратно одетый, с подобной манерой речи. Но на этом сходство и заканчивалось.
Иван Андреевич некогда имел конфликт с бабушкой Константина, в подробности коего Олю не посвятили. Но так ли это было важно? Молодая женщина ни минуты не колебалась, когда впервые встретила его в переулке, приветливо здороваясь и знакомясь. Он жил вместе со старшей сестрой, за которой и ухаживал, некой Валентиной Андреевной, которую Оля видела всего дважды. Пожилая женщина, очевидно, тоже не имела никаких претензий ни к Ольге, ни к Еве, напротив, улыбалась и сюсюкалась с малышкой, пока та смущенно пряталась в ногах своей мамы.
Константин в первое время очень нервно реагировал на то, что Ольга со всеми здоровается в переулке.
– Моя бабушка с ними не дружила, и Я тоже не здороваюсь поэтому, – словно маленький ребёнок, проговорил как-то он.
– Дорогой, ты уж прости, но Я не в курсе ваших проблем. И к тому же, лично у меня с ними нет никакого конфликта. Дружить Я с ними не собираюсь тесно, в гости на чай звать – тоже. Но ведь это наши соседи. Мы живём рядом. Нам рано или поздно может понадобиться помощь друг друга. Так не лучше ли немного наладить отношения?
– Возможно… возможно ты и права. Ладно… придётся и мне теперь с ними здороваться.
По соседству слева, за кирпичного цвета воротами, был огромный двор, разделённый на несколько семей. Ольга знала там немногих: сверстницу Юлю с трёхлетним мальчиком Егором, старого дядю Сервера (близкого друга семьи Кости), знала о нескольких старшеклассницах, часто выходящих покататься на роликах по вечерам. Ещё ниже, по переулку жил десятилетний Денис, который каждый день катался на велосипеде и угощал Еву печеньем. В самом конце переулка был полузаброшенный двор, в котором жили несколько мужчин, на вид довольно неблагополучного состояния. Но даже с ними Ольга не брезговала здороваться. И они отвечали взаимным дружеским приветом. Оказалось, всё не так страшно, если быть немного человечнее друг к другу. Однажды Константин принёс несколько пакетов различной выпечки с мероприятия в их ресторане. Еды было так много, что они точно не сумели бы осилить всё. Ольга с жалостью глядела на чудесные пироги, которые вскоре зачерствеют и пойдут на сухари или корм для голубей, поэтому рискнула угостить мужчин из переулке при встрече. Она верила, что их удивление и благодарность были искренними.
В том же доме жила странная бабулька. Оля считала, что у неё уже поехала крыша, но всё равно продолжала быть вежливой. Этот божий одуванчик каждый день выходила кормить голубей. И всё бы ничего, но она шла именно в начало переулка, выбрасывая по буханке хлеба. Голуби каждый день выжидали свою кормилицу, воркуя на крыше высокого частного дома. Поразительно, но стены здания оставались нетронутыми и чистыми, что нельзя было сказать о крыше, обильно украшенной птичьим помётом.
– Гули-гули-гули-гули-гуу-у-у-у-ли, – приговаривала на особый маневр звонко бабулечка. – Где вы мои хорошие? Идите, летите! Идите сюда. Летите мои хорошие. Спускайтесь! Гули-гули-гули-гули-гуу-у-у-ули!
Да, определенно, Ольга немного сковывалась и боялась с ней общаться. Но Ева была в восторге от повелительницы голубей и её умения призывать пернатых в любое время суток.
Был в конце переулка скромный домик с необычной семьёй: их отцом был инвалид, сверстник Константина. Он всегда здоровался и интересовался успехами Евы, был приветлив, хотя и немного пугал Олю. Пугал внешним видом. Кроме иксообразной походки и скрюченного позвоночника, из-за чего он был совсем невысокого роста, его руки вечно были согнутыми и расставленными в стороны, а лицо перекошено в неприятной гримасе. Голос его был высоким, будто он всегда жаловался, нечётко произносил предложения, будто это было также нелегко, как и шагать в его случае. Глаза смотрели в разные стороны, отчего Оля не всегда могла понять: как он видит и вообще так живёт.
Константин говорил, что когда жил у бабушки в юном возрасте, то Геннадий всегда был таким. И ничего: школа, жена, ребёнок (здоровый и совершенно обычный) и даже собачка. Как? История умалчивает. Ольга была поражена, но не могла не верить, потому что видела эту семью вместе, и не оставалось никакого сомнения в правдивости слов супруга. Она всегда чувствовала какую-то неловкость при появлении Гены, будто виновата в том, что видит вместо личности – сломанного внешне человека. Вряд ли бы она захотела жить так. Вряд ли бы захотела подарить такую жизнь своему ребёнку. Может ли быть такой человек счастливым? И какой ценой?
Ещё молодая мама сдружилась с одинокой восьмидесятилетней старушкой с середины переулка – Марии Петровны. Ненавязчивые разговоры по вечерам вскоре превратились в заботливое общение. Старушка каждый вечер прогуливалась по переулку, медленно шагая, испытывая трудности с передвижением. Оля предложила помощь, покупала продукты. В прочем, месяц назад Мария Петровна уехала в санаторий. И судя по тому, как тщательно внуки грузили немногочисленные вещи бабули – увезли её с концами.
И всё же, этого было достаточно, чтобы вызвать доверие и уважение к молоденькой мамочке из начала переулка. Оля не сомневалась, что в случае возможных проблем – соседи не оставят её в беде. Она верила в человеческую добропорядочность. Верила, но надеялась по-прежнему только на себя.
Но, не смотря на добрые отношения с соседями, Ольга решила не рассказывать всем, что Константина не будет в доме целый год. Лучше перестраховаться и вести себя так, будто ничего не изменилось.
«Он возвращается по ночам, уходит рано утром. Его и до этого не часто могли на улице замечать. Да и он не особо приветливый. Зашёл себе домой в своих мыслях, всем и дела нет. И ему нет. Про него, может, и помнят только потому, что знают меня и видели нас вместе пару раз. Как глупо. И как нелепо… Да… надеюсь, никто не заподозрит ничего»
– КСИСЯ!!! МЯЯЯЯЯ!!!! – вдруг запищала Ева, быстро перебирая своими маленькими ножками, и Ольга, отвлекаясь от своих мыслей, вдруг испуганно побежала за дочкой, гонящейся за котом. Мама бежала и боялась дышать: она впервые видела, как её малышка самостоятельно бежит! Так быстро, легко, неловко и так необычно! Так смешно. И так опасно! Оля с ужасом протягивала руки, понимая, что всё равно не успеет поймать свою малышку, когда та споткнётся о собственные ноги и упадёт. И ей оставалось только подстраховывать воздух у маленького тельца в розовом платьице, стремительно бегущего за маленькой серенькой кошечкой.
Женщина с пакетами обернулась и умилительно улыбнулась.
Ева остановилась, чуть не упав, и начала заразительно хихикать, показывая крохотным пальчиком на животное, прячущееся за машиной.
– Васька! – позвал Денис, выехавший из-за ворот дома на своём велосипеде. – О! Здравствуйте! Привет, Ева!
– Привет, – весело поздоровалась Оля. Ева едва обратила на мальчика внимание, присев на корточки и пытаясь углядеть, где прячется кот.
– Васька! Кс-кс-кс, – позвал мальчик, нагнувшись и пытаясь рукой дотянуться до шерсти питомца. Кот шмыгнул из-под машины и испуганно посмотрел на людей. Ева зашлась хохотом и собиралась догонять котика, но Денис опередил её и успел поймать четвероногого, подставив к рукам девочки. Ева от неожиданности растерялась и счастливо раскрыла рот, не зная, что теперь делать. Оля тут же подскочила и подхватила маленькие ручки, чтобы научить дочь легонько гладить котика. Но оказалось, что девочке гораздо интереснее было бы играть в догонялки с животным, чем гладить. Какая скука.
– Смотрите! – вдруг заявил Денис, заскакивая на велосипед и начиная разгоняться на подъём к переулку. Оля повернулась, не отпуская руку Евы. Девочка с равнодушием смотрела на уезжающего мальчика, больше заинтригованная поведением кота Василия. Денис же начал катиться вниз, пытаясь поднять переднее колесо. У него получилось на короткое время. Оля, понимая, что мальчика следует вознаградить похвалой, поаплодировала и сказала «Молодец!». В прочем, ей показалось, что ничего особенного он, конечно, не сделал.
«Когда Ева делает какую-то ерунду, Я хвалю её. Я понимаю, как это важно, не упустить появления каких-то навыков, маленьких или больших. Даже поставить один кубик на другой – это для неё большой труд. А Денис? Он вроде уже большой мальчик. А стоит ли мне так же поощрять его похвалой за то, что мне кажется мелочью? Хвалила бы Я Еву? Я бы, наверное, заставляла её надевать наколенники и шлем».
Васька убежал в щель под воротами, чем заставил Еву возмутительно крикнуть.
– Котик побежал отдыхать домой, Ева. Помаши-ка ему ручкой, дорогая, – ласково обратилась Оля к девочке. – Пока-пока, котик! Отдыхай!
– Апа-апа… маааф, – Ева послушно помахала рукой и оглядывалась, не вернётся ли зверь в переулок. В прочем не важно: вернётся он или нет. Главное, что мама потащит её на детскую площадку на своих руках.
– Не успела, – Ольга грустно вздохнула, в обоих смыслах опуская руки. На дисплее телефона горело сообщение о пропущенном вызове десять минут назад. Вызова Константина.
Это был его первый звонок, спустя три недели тишины. Несколько раз он писал краткие сообщения, какую-то информацию один раз сообщили его родители, звонившие на прошлой неделе. Всё это было таким кратким и невесомым:
Всё в порядке. Распределят на следующей неделе.
Нас привезли в часть. Я сам позвоню, когда получится.
Всё очень жёстко. Но мы привыкли. На днях позвоню.
Привезли новеньких. Скоро распределение. Люблю Вас.
У нас провинился пацан. Будем неделю без телефонов.
И вот теперь, когда у него наконец-то появилась возможность позвонить, она не смогла ответить. Она не успела подойти к телефону. Она не могла успеть. Она не могла знать, что он позвонит.
Ольга почувствовала бессилие, отчаяние и бесконечную грусть, неподъёмным грузом свалившую её на край кровати.
«Ты виновата. Только ты. Скоро месяц, как его нет рядом, а ты просрала единственный шанс, чтобы его услышать. Он и так не может часто выходить на связь, а когда мог позвонить – Ты оставила телефон на беззвучном режиме в другой комнате, а сама смотрела на спящую дочь. Так тебе и надо».
Оля посмотрела на дисплей, словно ожидая, что сейчас ей снова позвонят, что всплывёт сообщение от любимого. Но экран темнел через несколько секунд бездействия.
«Может, если Я…. Нет, звонить нельзя. Но, возможно, если Я напишу ему… Вдруг?..он мне перезвонит? Если ещё не поздно»
Ольга взглянула на спящую дочь и про себя попросила, чтобы девочка не проснулась в ближайшие минут десять. Ей хватило бы даже двух минут. Одной минуты голоса любимого. В прочем, кого она обманывает? Ей не хватило бы даже часа.
Ей казалось, что прошло так много времени, прежде чем она нажала первые буквы сообщения. А потом телефон в руках завибрировал.
– ДА? – она не верила в то, что сейчас происходило, не верила, что услышит его голос.
– Любимая! Наконец-то!
– Кость! Как… как Я рада тебя слышать, – Оля чувствовала, как горло сжимает спазм, но её переполняло счастье и безграничная радость. – Я так боялась, Я думала, что уже сегодня…
– Родная, у меня совсем мало времени, – перебил её он. – Скажи мне, как Вы там? Как Ты? Как Ева?
– Ах, прекрасно, прекрасно. У нас всё хорошо. А ты как?
«Нет, нет, это всё такая ерунда, зачем мы тратим на эти вопросы время? Конечно же, всё хорошо, так зачем мы спрашиваем. Мы говорим всё не то, не то! Так хочется, так хочется… сказать обо всём, но что именно нужно сказать, мы не знаем!»
– Нас распределили! Я служу в пехоте! Завтра нас отвозят в роту. Стану звонить уже чаще.
– Да, да, – Оля вдруг поняла, что не знает, что сказать, но ей только хотелось, чтобы он говорил, и не прекращал, чтобы время остановилось.
– Как дома дела? Не страшно самим? Справляетесь без меня?
– Да. Но тебя не хватает. Я… Я… Я так… Без тебя немного одиноко, да. Ева ищет тебя и зовёт. Не плачет, но видно, что не может понять, где ты. Она всё уверенней ходит! А Я… мне столько хочется сказать тебе. Мне… Знаешь, Я так взволнована, Я боялась, что уже не услышу тебя, потому что опоздала, когда ты звонил в первый раз.
«Он теперь солдат. Он теперь не может говорить эти нежные сопливые „люблю тебя“, „скучаю“. Что ж ты несёшь? У Вас совсем нет времени».
– Я очень скучаю, Оля. По Тебе. По малышке. Поцелуй её за меня.
– Конечно, Костя, – женщина почувствовала, что вскоре нужно будет прощаться. Этот тон голоса, это скверное чувство заставляло сердце сжиматься.
Она совершенно забыла всё, что хотела рассказать. Слова разлетелись из головы, словно голуби от бегущего ребёнка: в один миг всё вспорхнуло и исчезло безвозвратно. Её переполняло только отчаяние, что она не может задержать эту минуту. Будто малое дитя, схватившись за платье мамы, лишь бы она не уходила, Оля хотела ухватиться за каждую секунду телефонного разговора, но не могла. Не могла остановить время.
Между ними возникла короткая тишина, будто предвестник конца разговора. Ольга вздохнула, словно хватала последний воздух между ними.
– Мне пора идти, родная.
Она не смогла выдавить прощание, улыбнулась в тишину.
День сурка продолжался. Проснулся, завтрак, утренние процедуры, прогулка, сон, обед, прогулка, ужин, купание, сон. И по кругу. Каждый день. Изо дня в день. Менялись только парки, дети и иногда появлялось время на игры дома. Но основной темп жизни не менялся, затягивал, словно зыбучие пески: безвозвратно, без спасения, без надежды.
Можно было относиться к этому как данное, и просто наслаждаться материнством: спать, пока не проснется ребенок, почти ничего не делать по дому, гулять, где хочется и наблюдать, как маленький человечек с каждым днём становится взрослым. Как он учится взаимодействовать с предметами, пытается найти контакт с детьми разного возраста. Хотелось утешать в трудные минуты и безумно радоваться успехам в элементарных действиях.
Но таким дням также приходили и довольно скучные и однообразные, бесцельные брожения по улицам, утомительное нытьё и ожидание, когда же этот день закончится. Формально, он заканчивался ночью. Реально – он не заканчивался никогда.
Разнообразие вносили приезжающие родители, сестра, подруга и даже друзья мужа.
Кто-то ограничивался одним часом, проведав молодую маму и маленькую девочку. Кому-то хватало телефонного разговора. Или, самая малость – откликались несколькими сообщениями в социальных сетях.
На фоне знакомых Оля видела, как бесцельно тратят время другие, словно не зная ему цену. Вот она уж точно знает, что значит успеть сделать сразу несколько дел за пять минут, пока ребенок не обращает на тебя внимания или может вот-вот проснуться. Каждая секундочка на счету, не говоря уже о возможностях и риске выбраться куда-то вместе с ребенком.
Всё познаётся в сравнении.
Сейчас был один из любимейших периодов Ольги: у них с дочкой было прекрасное настроение, они баловались на детской площадке в центре города, катались на разных качелях и вполне чудесно проводили время. Ева то и дело просилась к другим малышам, желая участвовать во всей суматохе, какой бы она не была: песочница, карусели, очередь на горку или догонялки по всей площадке – глаза разбегались, и мамочка только и успевала всюду бегать, подстраховывая свою непоседу-дочь. В конце концов, к наступлению темноты, на площадке остались единицы детей, и то только что проходивших мимо с родителями, явно не думающих надолго задерживаться.
Оля видела, что её дочь, хоть и развлекалась уже более трёх часов, не спешила покидать качели.
Женщину отвлекло чьё-то приветствие.
– А кто тут у нас? Привет!
Оля не скрывала удивления от неожиданной встречи и сперва даже растерялась, но позволила себя обнять, улыбнулась в знак приветствия и более не спускала взгляда с дочери: хватило бы одной секунды, чтобы свалиться. В прочем, сейчас она быстро пыталась предвидеть, чем может закончиться их дальнейший диалог с другом Кости. Ведь бывших друзей не бывает? Хотя Яша исчерпал все возможности считаться другом.
Константин и Яша росли в одном переулке в школьном детстве. Потом Яша переехал, и они продолжали видеться в школе. Костя вспоминал, что Яша всегда был немного странным. Пухлый мальчишка всегда считал, что прав, при этом искажал всю правду до невозможности её сути. Очевидно потом он это понял и искал какое-то определённое истинное мнение, подкреплённое аргументами. Чем больше аргументов по тому или иному вопросу – тем правильнее мнение. Личных заключений Яши особо никто не дожидался слышать. Возможно потому, что он боялся, что его мнение не может быть правильным: аргументов не находилось. Так или иначе, с ним особо никто не хотел спорить и общаться из-за довольно специфического юмора. Кроме Кости, конечно, хотя ему и самому было удивительно, почему они вообще дружат.
Они проводили большое количество времени вместе: бродили по городу, делились мыслями, ходили в походы, играли на гитарах, играли в PS4, смотрели фильмы, и каждый раз спорили. И чем старше, тем больше Константин задумывался о том, чего может добиться Яша в жизни, с таким отношением ко всему. Получив по высшему образованию, Константин тут же начал искать постоянную работу, устраивать свою жизнь. Яша, как и при школьных временах, снова раздавал листовки, потом связался с группой аниматоров. Сперва несерьёзно. Потом его затянул коллектив. Затянул своими взглядами на жизнь, алкогольными и не только тусовками.
Когда они встретились через год, Константин не сразу узнал в своем пухлом друге с детства – похудевшего, смуглого парнишку с совсем неповзрослевшими мыслями. Тогда он в первый раз просил в долг. Немного. Возвращал долго. А потом снова.
И снова. Отговорки были разными и странными. Как и наблюдения, почему даже в жаркую погоду Яша всегда носит одежду с длинными рукавами.
Какое-то время Константин пытался сохранить дружбу между ними, открыть глаза этому новому человеку: что следует заниматься чем-то серьезным, а не оставаться в организации, где сотрудники должны оплачивать себе место и скидываться на собственную зарплату. Очевидно, что это просто не совсем удачная компания. Но Яша и слушать не хотел. Напротив, собирался «гастролировать» с лидером, ведь они были большими друзьями.
Оля впервые встретила Яшу почти год назад. Сперва он показался ей ничем не примечательным молодым человеком. Он не был особо красив, но в нём была своя харизма, которая улетучивалась за секунды, стоило ему начать говорить, а в особенности шутить. Ведь Яша считал, что шутит отменно. Поэтому и петросянил по поводу и без. Это получалось скверно, из-за чего сразу хотелось поскорее закончить общение.
Его большие карие глаза раскрывались ещё больше, когда он начинал спорить, иногда диалог невозможно было поддерживать из-за его несостоятельных «ага… ммхм… да… Я понял… ну да». Иногда он словно вспоминал прошедший разговор и вдруг начинал сыпать несвоевременными подробными вопросами, так же бесцельно заканчивая беседу. Однако, стоило заикнуться о деньгах – всё волнение исчезало.
– Так выросла! Это сколько уже ей? – любопытствовал Яша, корчя морды малышке.
– Год и два месяца, – ответила Ольга, не спуская взгляда с Евы. Её забавляло смятение на лице дочери. В итоге, девочка беспомощно взглянула на маму и начала проситься на руки, очевидно пытаясь спрятаться от внимания мужчины.
– Ага… ясно-понятно. А… Э… Вы так поздно гуляете?
– Да, ждём мою сестру с корпоратива, она хотела приехать на ночь, – не задумываясь, соврала Ольга, чтобы пресечь попытку Яши проводить её до дома и зайти на чай.
– А! О! Так у тебя сестра есть? – заинтересовался мужчина, хитро улыбаясь.
– Да, старшая, она уже замужем. Я, кажется, рассказывала? – беззаботно продолжала врать женщина, придерживая ребенка на руках.
– А-а-а, – как бы вспоминая, протянул Яша, но на деле Оля точно была уверена, что он не помнит об Алёне. – Да, точно. Ага… Наверное.
Молчание затянулось.
– А ты с работы? – поинтересовалась Оля, ради приличия, пока Ева снова попросилась на качели и уже с нетерпением дёргала руками, чтобы её катали.
– А? Даа, ага… – как-то растерянно ответил Яша, глядя на девочку.
Оля перевела внимание на свою дочь, когда через минуту услышала:
– Что?
– М?
– А, ты спросила, а! Да! Я с работы? Или что ты хотела сказать?
«О хоспаде», – подумала про себя женщина.
– А что там Костик? Костик-Мостик. Малая – копия, ага. Маленький Костик. Костикаа-а. Костя-а… Костямбочка.
Ольга мысленно выругалась, но решила, что на больных людей не обижаются.
– Неплохо. Звонит иногда. Служит. Там всё строго.
– А это ты теперь только на пособие живёшь, получается? Или на что вообще?
– Ага, ну, учусь выживать, на месяц хватает, – Оля решила не вдаваться в подробности, тем более, перед Яшей.
Мужчина, хотя его больше хотелось назвать неотёсанным пареньком, почесал затылок.
– Ну… э..да. Точно. А Я не могу выплатить кредит. Осталось 47 тысяч.
Оля сделала сочувствующее лицо и поблагодарила мысленно свою дочь, что не пришлось отвечать собеседнику, так как девочка вдруг раскричалась и понеслась вперёд, чуть ли не слетая с качели, держась за руки своей мамы. Не иначе увидела пробегающего мимо кота.
– Такая шустрая! – услышала она мужской бас Яши. Он неспеша догнал их через минуту. – А вы ждёте, да? Я думал Вас провести, а то мне по пути. Я мог бы с Вами подождать.
«Ах, принесла нелёгкая», – Оля постаралась никак не реагировать на предложение Яши, в то время как Ева начала хныкать и нервно поглядывать на преследующего их дядьку.
– А это чё… типа… она боится меня? – спросил мужчина.
– Не знаю, Я такое впервые вижу.
– О…э… Ладно, Я тогда пойду. Или подождать с Вами? Не страшно будет ночью идти?
– Она с мужем будет, так что – не беспокойся.
– Ага… ясненько… ну… ладно тогда. А то Я мог бы Вам компанию составить… нет? Ага, ага… Ладно, пока! Костямбочка! Косте привет!
Оля безошибочно сказала бы, что в ответ на привет от Яши её муж бы передал: «когда вернёшь 10 тысяч?».
Этот долг они внесли в залог за «друга», когда будущая мамочка была на восьмом месяце беременности. Яшу поймали с поличным на повторном воровстве из супермаркета разных дорогих и бестолковых продуктов: колбасы, конфет, кофе и… женских колготок. Чтобы парня не отдавать под полицию, охранник предложил внести определенную сумму как штраф и расстаться на этом. Они поехали в 11 ночи на такси, чтобы вытащить пропащего Якова, а заодно узнать, что заставило его пойти на такой поступок. Удивительно, но возле супермаркета они заметили нескольких из шайки аниматоров, спокойно попивающих кофеёк у входа. Ну а Яков благодарил со слезами, что его спасли (а то мама бы не выдержала!), обещал вернуть долг в следующем месяце (ребенок же родится, деньги нужны). Ещё он начал оправдывать своих товарищей аниматоров, что они пытались помочь и скинуть деньги на карту (но ничего не вышло, в прочем, что им мешало снять деньги и отдать залог?). А потом и вовсе жалел, что его поймали во второй раз, и что нужно было вести себя иначе.