Слушаю и повинуюсь

Амин вздрогнул от неожиданности, а юноша-ифрит уже отпрянул, смотря на Амина с неподдельным изумлением.

– Так вот, значит, чей это след, – пробормотал он. – Неужели… Невозможно…

Амин осторожно сделал шаг назад. Еще шаг…

У него за спиной из сгустков дыма соткались три кобры в человеческий рост. Одна, раскрыв капюшон, потянулась к юноше…

– Вон! – прикрикнул ифрит, и змеи растворились в воздухе.

А огненный юноша шагнул к Амину. Посмотрел задумчиво.

– Понравился, значит, жемчуг? – и широким жестом указал на дорожку. – Бери, сколько влезет.

Амин уставился на него.

– Ч-что?

– Бери, говорю, – скривился ифрит. – Лучше черный, за него на базарах выше цену дают.

Амин сглотнул.

– Благодарю… сайед… но… я не…

– Не веришь? – улыбнулся ифрит. Шагнув ближе, почти на ухо юноше шепнул: – Бери. В обмен на одну услугу. Но для тебя это будет безделицей.

Амин нахмурился.

– Сайед?..

– Просто скажи своей сайеде, – ифрит облизнул огненные губы, – скажи, что я мечтаю об амулете Абрады… Ну-ну, ибни, не удивляйся. Даже у ифритов есть желания, и даже мы не можем поймать удачу за… хвост. Только вы, люди. И то изредка. Ты счастливчик, ибни.

Амин, не вполне уверенный, что сам еще не сошел с ума, честно сказал:

– Сайед, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Потом поймешь, – усмехнулся ифрит. – Ну, бери же жемчуг.

– Не нужно, сайед, – осторожно произнес юноша. – Пожалуйста… лучше освободите шехзаде.

– Того мальчишку, который прилетел на моем коне? – вскинул брови ифрит. – Хм… Кажется, я начинаю понимать, что она в тебе нашла… Всегда добрых идиотов любила… Ладно, не хочешь жемчуг, пойдем – покажу мою сокровищницу. Тебе понравится. Вы, люди, такие жадные!

Амин остался стоять, не понимая, что ему делать.

Ифрит обернулся.

– Ну, идем, ибни. Пока я позволяю.

Амин не стал более испытывать его терпение.

Сокровищница у хозяина подземного дворца оказалась громадным залом, усыпанным золотом и драгоценными камнями. Красота жемчужин в саду просто терялась среди этого великолепия. Амин тяжело сглотнул, оглядывая горы сундуков. С трудом переступил по усыпанному монетами полу и, поскользнувшись, чуть не упал.

– Нравится? – усмехнулся ифрит.

Амин рассеянно кивнул, не в силах отвести взгляд от громадного сапфира на вершине золотой горы.

– Бери, сколько сможешь унести, – разрешил ифрит, с любопытством глядя на юношу.

Амин пораженно осмотрелся. Снова поскользнулся, схватился за ближайшую монетную горку – золото и камни, рассыпаясь, больно врезались в пальцы.

– Ну, не стесняйся, – подначивал ифрит. – Бери. Представь, сколько на это можно купить. Нормальный дом, место при дворе самого султана… И жить припеваючи до конца дней…

Амин, спотыкаясь и поскальзываясь, прошел к стене пещеры. Ифрит, склонив голову, наблюдал.

– Интересный выбор, – оценил он, когда Амин снял с подставки изогнутый кинжал-джамбию в ножнах из слоновой кости. Загадочно сверкнули на свету капельки рубинов, тускло блеснул золотой ободок.

Амин поднял руку, рассматривая клинок.

– А жемчуга? Золото? – вскинул брови ифрит.

Амин молча покачал головой.

– Ну что ж… умно, – усмехнулся ифрит и щелкнул пальцами. В воздухе рядом с Амином соткались громадные кобры.

Юноша отступил к стене.

– Сайед…

– Что? – фыркнул ифрит. – Я передумал, – и, обращаясь к змеям, бросил: – Убить.

* * *

Человек, краснея от натуги, пытался освободиться, но змеиные кольца сжимали все сильнее. Плоская голова громадного питона опустилась, заглянула в выпученные глаза жертвы. Раздвоенный язык засвистел-зашипел – точно еле сдерживаемый смех.

Валид, от души наслаждавшийся зрелищем, с сожалением вздохнул. И вышел из тени.

Приказал изменившимся скрипучим голосом:

– Отпусти.

Голова питона повернулась, потянулась к мальчику и, замерев на полпути, растворилась в воздухе. С тихим хлопком исчезли кольца, а человек, задыхаясь, рухнул на каменный пол.

Валид шагнул ближе, погладил прутья клетки. Поморщился.

Человек с трудом приподнялся, увидел мальчишку и хрипло прокаркал:

– Ты?!

– Ну как вы, о, светлоликий шехзаде? – издеваясь, поинтересовался Валид, жадно глядя на Шакира. – Больше не скучно?

Шехзаде задохнулся – не то от гнева, не то от боли в груди.

– Ты… вероломный… шайтан! Я прикажу тебя казнить! Тебя убьют – мучительно и…

Мальчик усмехнулся и, помахав на прощание, отвернулся.

– Ну, счастливо оставаться.

В воздухе рядом с шехзаде снова соткался питон. Потянулся заинтересованно.

– Стой! – торопливо закричал пленник, отползая подальше от змеи. – Стой! Я… я…

Мальчик равнодушно посмотрел на него через плечо.

– Я тебя озолочу!

– Вы, люди, меняетесь так быстро, – вздохнул Валид, снова подходя к клетке. – И так медленно… Изменись для меня сейчас, шехзаде, – ехидно добавил он. – Проси.

– Что? – выдохнул Шакир.

Мальчишка и питон переглянулись. Змея тихо засвистела-рассмеялась.

– Проси, – лениво повторил Валид, – чтобы я помог тебе бежать. Ну, давай.

– Я шехзаде! – выкрикнул Шакир и тут же пожалел об этом – все еще посвистывая, питон пополз к нему.

– Плевал я, кто ты, – холодно откликнулся мальчик. – Здесь ты – ничтожество, на которое даже хозяин-ифрит смотреть не желает. Тебя отдали слугам-джиннам, как кость – собакам. Ты – ничто. И, кстати, не только здесь.

Прямо перед глазами Шакира оказалась плоская змеиная морда, и Сиятельный на подломившихся ногах рухнул на пол.

Мальчишка, предвкушая, подошел ближе. Посмотрел заинтересованно на пытающегося подползти к прутьям клетки шехзаде.

– Пожалуйста…

– Сайед, – эхом откликнулся мальчик.

Шакир посмотрел на него с ненавистью, но послушно выдохнул:

– Пожалуйста, сайед…

– Плохо просишь, – вздохнул мальчик. И, издеваясь, протянул, отворачиваясь: – Ску-у-учно!

Змеиные кольца снова сжались.

Шакир истово закричал:

– Пожалуйста! Вытащи меня отсюда! Помоги! Прошу тебя!

Валид, смеясь, обернулся. Махнул рукой, и питон, свистя-смеясь, исчез.

– Ну вот. Умеешь же, когда хочешь. Заткни уши.

Шакир, рухнув на пол, торопливо прижал руки к ушам. Но все равно различил мерзкий скрипучий звук, который испустил мальчишка.

Зевнув, Валид ткнул пальцем в один из прутьев, и тот упал рядом с шехзаде.

– Пролезешь? – задумался мальчик. – Отъелся ты, султаныш, конечно… Ну-ка, попробуй.

Шакир быстро протиснулся между прутьев и замер, когда мальчик дернул его за рукав.

– Учти, шехзаде, – пристально смотря Сиятельному в глаза, сказал Валид, – когда вернемся, если ты хоть пикнешь про эту пещеру… Лучше тебе тогда здесь остаться.

Шехзаде резко кивнул, дрожа.

– Умница, – улыбнулся мальчик. – Ну, идем тогда.

Шакир, задыхаясь, мчался по коридорам и лесенкам, пытаясь не отстать от странного мальчика. Тот, не задумываясь, сворачивал на поворотах, будто не раз здесь раньше бывал. Так что когда вдруг остановился перед красивой резной дверцей, Шакир чуть на него не налетел.

Дверца распахнулась и в странный зал с громадными, вычурными колоннами из малахита сначала вылетел смутно знакомый парень, весь в саже и тлеющем рванье. Затем, к ужасу шехзаде – с сердитым шипением выползли две кобры. И заключительным аккордом – лениво прошествовал ифрит собственной персоной.

Светловолосый парень метнулся сначала к ближайшей колонне, потом, заметив мальчишку, – к нему, что-то крича. Кобры окружили троих людей, и только у светловолосого было оружие – какая-то жалкая джамбия.

Шакир в который раз за вечер успел попрощаться с жизнью, когда в рев пламени, шипение змей и крик светловолосого ворвался чистый, точно пение серебряного бубенца, голос – от которого вокруг стал клубами появляться туман… и шехзаде потерял сознание.

* * *

– Признайся, ты – колдун?

– А-а-а! – застонал мальчишка, хватаясь за голову. – Да что ты пристал ко мне?! Путешественник я, с джиннами знаком – да. Но я не колдун. Будь я колдуном, нас бы так легко не отпустили. Ифриты ненавидят колдунов. Я, кстати, тоже.

– Но это же после твоей песни и джинн, и ифрит не могли двинуться, – выдохнул Амин, поправляя то и дело съезжающего с плеча шехзаде. Сиятельный благостно пребывал без сознания, пропустив долгий и очень нервный побег из подземелья.

– Ну, песня, – поморщился Валид. – Вот только петь и умею.

Амин недоверчиво хмыкнул.

– А ты сам-то где намострячился так джамбией махать? – в свою очередь, поинтересовался мальчик. – Сноровисто у тебя получалось.

– А ты где петь научился? – «вернул» ему Амин.

Мальчик понимающе улыбнулся.

На плече юноши застонал, приходя в себя, шехзаде.

– Отпусти его, а то свалится, – посоветовал Валид. – Да и мы уже почти у ворот. Пусть сам идет.

Амин осторожно опустил дернувшегося Сиятельного на песок. И по привычке чуть не упал ниц.

– Прекрати, – поморщился мальчик, хватая его за рукав. – Кланяются достойным. Это, – он кивнул на шехзаде, – недостойно.

Амин все-таки согнул спину, торопливо бормоча:

– О, Сиятельный шехзаде, не гневайтесь, он еще ребенок, он просто не понимает…

Шехзаде ошеломленно перевел взгляд на мальчика. Тот щелкнул пальцами и красноречиво вскинул брови.

– Да как ты смеешь, раб, – начал было Сиятельный, быстро поняв, что город близко, а пещера ифрита, наоборот, далеко.

Мальчик снова щелкнул пальцами, и песок рядом с шехзаде как-то странно зашевелился. По-змеиному.

– А-а-а, – испуганно протянул Сиятельный.

– …явите милость… – лепетал ничего не замечающий Амин.

– А… – Шехзаде оглянулся на подозрительно шевелящийся бархан и быстро добавил: – Да, конечно… Уходим! – прозвучало это почти как «бежим!», и Амин тут же вскочил, подставил пошатывающемуся шехзаде плечо, безостановочно бормоча извинения.

Мальчишка плелся позади. Но уже у ворот, когда Сиятельный случайно встретился с ним взглядом, Валид одними губами шепнул:

– Помни.

И выразительно указал на песок.

Сиятельный содрогнулся и первым поспешил в город.

* * *

– Ясар меня убьет, – простонал Амин, глядя вслед пышной процессии стражи и евнухов, встретившей своего шехзаде.

– А? – вскинулся мальчик, глядящий почему-то на небо. – Тот бурдюк? За что?

– Я целый день пропустил! Он на меня все беды повесит и платить заставит, – скривился Амин. – О, боги, рынок ведь уже открылся!

– Стой, – успел схватить его за рукав Валид. – Тебя в таком виде там прямо-таки ждут. Не обеднеет твой Ясар, пошли, переоденешься и помоешься. Да и отдохнуть бы не мешало…

– На что?! – воскликнул юноша. – У меня ни гроша.

Мальчик выразительно поглядел на джамбию, прячущуюся за полуистлевшим поясом. Амин схватился за рукоять и тут же отпустил.

– Нет. Это не продам, – твердо сказал он.

– Странный ты, – вздохнул мальчик. И припустил вслед за поспешившим на базар юношей. – Эй, погоди! Серьезно, иди в бани, а я пока тебе прикуплю что-нибудь из одежды.

Амин сжал кулаки.

– Ты, что, не понима… – и осекся.

Улыбающийся мальчик протягивал ему горсть черных жемчужин.

– Подобрал в саду у ифрита, пока убегали. Правда, я молодец?

* * *

Сайед Ясар уже начал пыхтеть ругательства в лицо Амину (невесть когда отпустили, а на работу только сейчас явился!), когда увидел вдруг перед носом черную жемчужину.

Бахрец, поперхнувшись, сразу заметил и аккуратный внешний вид работника, и добротную, явно новую одежду.

Булькнул:

– Откуда это?

– Беднякам иногда везет, сайед, – улыбнулся юноша.

Ясар вытаращился на него, как рыба без воды, выхватил жемчужину, уже представляя, кому ее продаст, и прикрикнул на работника, чтобы поторапливался – во дворе ждут не дождутся ящики с персиками. Потом повернулся к занимающемуся покупателями Фараху, отвесил подзатыльник, чтобы товар продавал, а не на Амина удивленно пялился. И вдруг встретился глазами с сидящим прямо на прилавке мальчишкой-вором.

Валид улыбнулся, отправляя в рот еще кусок пахлавы.

– Хотите узнать, где взять жемчуг? – поинтересовался он, не дав торговцу позвать стражу.

Ясар с сомнением посмотрел на ребенка, но все-таки спросил:

– Где?

Валид облизнул пальцы и улыбнулся.

– Есть тут одна пещера…

А чуть позже колдун Фарук совершенно случайно не досчитался весьма ценного амулета Абрады с заключенной туда спящей джинньей.

Зато на стене его комнаты вместе со следами липких пальцев красовалась торопливая вязь на алатийском: «Хочешь вернуть амулет? А получить жезл Манат, дарующий вечную жизнь? Тогда – есть тут одна пещера…»

* * *

Легкая, пронзительная мелодия рабабы парила над кутающимся в ночное покрывало садом. Казалось, даже месяц-Вадд остановил свою колесницу, прислушиваясь.

Игриво вплелась в музыку нотка кануна – музыкант виртуозно перебирал пальцами струны, и вскоре рабаба вторила ему, сменив грусть на томное обещание.

У кого-то остаток ночи обещал быть жарким.

Мальчик в видавшей виды абае сидел на крыше Сераля, вслушиваясь в переливы музыки. Свесив ноги, постукивал пятками в такт. Замирал, когда журчание кануна прерывала тонким шепотком рабаба. Подставив лицо лунным лучам, непонятно улыбался, наслаждаясь.

– То мне было ведомо, что тебя здесь встречу.

Мальчик обернулся, успев заметить, как крохотный огонек, невозможно вытянувшись, превратился сначала в огненную человеческую фигуру, потом – юношу.

– А… ты, – вздохнул мальчик. – Держи.

Звякнула серебряная цепочка, сверкнул бесчисленными гранями алмаз.

– Твое желание исполнено, – равнодушно объявил мальчик, не глядя на ифрита.

Тот улыбнулся, пряча амулет. Сказал тихо:

– Ты же ненавидишь людей.

– Мы все ненавидим людей, – заметил мальчик, подпирая подбородок кулачком.

– Тогда почему ты помогаешь этому ибни?

Мальчик промолчал.

– Из всех – ты… – покачал головой ифрит. – Счастливчик все-таки. Не с каждым рядом – удача.

Мальчик, не отвечая, поднял голову и, обращаясь не то к небу, не то к месяцу-богу, запел, вторя рабабе и кануну.

Ифрит молча слушал, вертя в руках цепочку амулета.

Людям не дано услышать и понять такое. Разве что лишь раз. Разве что один из многих. Но боги и джинны готовы отдать за этот прекрасный голос все на свете, лишь бы его обладатель пел для них.

Только для них. Всегда.

* * *

Завтракали Амин и Валид как богачи – в чайхане. Мальчишка жмурился от удовольствия, уничтожая сладости. Амин улыбался.

– Спасибо.

– Фа фо? Фа фе фо фе фефал, – не потрудившись прожевать, отозвался мальчик.

Амин потянулся, потрепал мальчика по волосам. Валид насупился, но от прикосновения не ушел.

– Позволь, я тебе хоть новую абаю куплю.

– Да ну ее к шайтану, – фыркнул мальчик. – Тут абая, у кочевников – дишдаза. Еще у кого – что-нибудь другое. Глупо. Не хочу.

– Ты собираешься уйти? – удивился Амин. – Но я же предложил тебе вчера мой дом.

– Ты его купи сначала, – фыркнул Валид. – И потом, я же говорил, что я путешественник. Не сидится мне на одном месте, уж извини. Но спасибо. Ты мне тоже, – мальчик задумчиво посмотрел на Амина, – понравился.

Амин с сожалением оглядел мальчика.

– Хорошо. Но знай, что двери моего дома для тебя всегда открыты… Когда я его куплю.

Валид улыбнулся, запихивая в рот лукум. И тут же поперхнулся, когда Амин протянул ему руку.

– Дружба?

Мальчик, колеблясь, осторожно коснулся пальчиками руки юноши.

– Э-э-э… да.

Амин сжал его пальцы.

И тут с улицы донесся звонкий голос глашатая:

– Слушайте, слушайте все! Великий, осененный милостью Манат и благосклонной улыбкой Аллат султан Гарибы отдаст свою дочь, луноликую царевну Алию в жены сильнейшему, который победит других на Испытании! Ровно через шесть лун, смельчаки со всех концов мира, приходите бороться за руку прекрасной Алии!

* * *

– Сдалась тебе эта царевна?! – кричал мальчик, вышагивая вокруг Амина. – Что, девчонок вокруг мало? Может, и не луноликая она вовсе! Ты же хотел купить дом и свою лавочку!

– Ты не понимаешь, – покачал головой Амин. – Если я женюсь на ней, султан поддержит меня, когда я… – он запнулся.

– Ты на ней не женишься! – крикнул мальчишка. – Ты не знаешь этого султана. Он… Ты не справишься!

– Не веришь в меня? – грустно спросил Амин, глядя на Валида, вышагивающего по комнатушке старого дома юноши.

Мальчишка остановился. Внимательно посмотрел на Амина.

– Послушай. Султану служат джинны. И ифриты. И мариды. И гули. И кто только ему не служит!

– Ну ты еще сюда хумай приплети, – хмыкнул Амин.

Мальчишка побледнел. С силой ударил кулачком по стене.

– Ты безрассудный, наивный дурак, ты помрешь ни за что! Я не собираюсь на это смотреть! – и решительно направился к двери.

Амин вскочил.

– Постой! Но ты же поможешь мне с джиннами?

Мальчик остановился. Оглядел его с ног до головы и фыркнул.

– Как, интересно? Я не колдун и сам не джинн, забыл? Я просто путешественник.

– Ты знаешь о них определенно больше меня, – нашелся Амин. – Пожалуйста, Валид, без тебя я не справлюсь. А когда я стану султаном, я прикажу давать тебе столько лукума и других сладостей, сколько в тебя влезет…

– Такие, как ты, султанами не становятся! – зло перебил Валид.

Дверь хлопнула перед носом вздрогнувшего Амина.

И что это на мальчишку нашло?

* * *

– Как – уходишь? – ахнул Фарах, после внезапного исчезновения Ясара также внезапно обнаруживший себя (вот уж от кого-кого, так от бурдюка не ожидал!) его наследником. – Но я думал, мы могли бы вместе торговать. Без этого бурдюка, да покоится его дух – если он, конечно, покоится – только лучше. Амин, подумай… погоди… ты что, собрался в Гарибу?

Юноша виновато улыбнулся.

– Извини, Фарах. Да, собрался. И я выиграю.

– Ты… – начал было побагровевший Фарах, но Амин оборвал его:

– Не надо. Я пришел попрощаться. Смотри, тебя покупатели ждут, – кивнул он на выстроившуюся перед прилавком очередь.

Смуглый кочевник, стоявший первым, воспользовался паузой в беседе и громко потребовал, чтобы ему продали «этих прекрасных сочных фруктов, вах!».

Амин в последний раз посмотрел на лавочку, бывшую его домом целых два года, и повернулся к воротам.

– Погоди! – крикнул ему вслед Фарах. – А как же твой племянник?

Амин, не поворачиваясь, пожал плечами.

Фарах, отвешивая кочевнику лишний персик, смотрел вслед уходящему товарищу, а в голову лезли странные мысли о том, что иногда даже призрак надежды может заставить идти на любые безрассудства.

Хотя при чем тут надежда?

* * *

Завернувшись в накидку-бурнус, Амин шагал вместе с караваном. Впереди таяло в дымке вечера солнце. Позади готовилась к ночи Бахра.

Амин непроизвольно погладил рукоять заткнутой за пояс джамбии и вздохнул. Он не знал, на что надеялся. За руку царевны будут бороться и эмиры, и шехзаде. Куда ему? У него даже знакомого колдуна нет.

Он не справится. И сам ведь не верит. Так не лучше ли повернуть обратно в Бахру и забыть обо всем?

Амин упрямо сжал губы и накинул на голову мягкий вязаный капюшон.

У него нет шансов. Никогда не было. И в Бахре – тоже шансов нет. Он всегда был обузой, никому не нужной обузой – для всех. И это никогда, никогда не изменится…

Кто-то дернул его за рукав. Хмурясь, Амин обернулся.

– Ты – дурак, – чеканя слова, заявил Валид, приноравливаясь к его шагу. – Но я тебя одного не оставлю.

Амин неверяще уставился на мальчишку.

– Но почему, ты же не хотел…

– Дружба, – печально вздохнул Валид, – она такая. Заставляет делать глупости! Кстати, знаешь, есть у меня парочка знакомых джиннов в Гарибе… Эй, ты что делаешь?!

Амин, расчувствовавшись, подхватил мальчишку и крепко обнял.

– Ах ты маленький шайтан…

– Да, я от тебя тоже в восторге, – буркнул мальчик. И обреченно добавил: – И какого шайтана ты ко мне прицепился?..

Ночь вторая

Птица в клетке

Дрожащий от жары воздух пустыни пронзила мелодия рабабы. Ввинтилась в уши, заставила вздрогнуть сердце.

– Шайтан бы тебя забрал! Сначала играть научись, потом струны терзай, – сонно пробубнили рядом.

Амин вздохнул и, опустив голову, покосился на степенно шагающего справа верблюда. На верблюде – чужом, выпрошенном у кого-то из торговцев – покачиваясь, ехал закутанный в хаик Валид. И монотонно критиковал горе-музыканта, который все равно ничего, кроме рабабы не слышал.

А вот Амина раздражало. Все, начиная от непрекращающейся весь день жары до песка, забивающегося где можно и где нельзя.

И есть ведь такие счастливчики, которых волнует только игра какой-то рабабы!

– Ну что за ноту ты взял, шайтан, – сонно бубнил мальчик.

В подобные моменты Амину хотелось спустить его с верблюда на землю и заставить идти до заката пешком. Тогда бы живо перестали волновать все рабабы мира.

Но Валид, первым же утром вкусивший прелести путешествия по пустыни, быстро подыскал себе более удобный способ передвижения. Первой его идеей, правда, было ехать верхом на Амине – дескать, это не он царевны ради невесть куда тащится, так зачем бедному ребенку страдать?

От чего ребенок сейчас страдал, так это от безделья – поэтому дремал сутки напролет, разве что время от времени спрашивая, когда они дойдут до Весты – города в устье двух полноводных рек – Бадры и Атаны.

Амин же спрашивал себя, кто будет платить за верблюда, когда до города они все-таки дойдут…

Пустыня становилась терпимой, только когда садилось солнце, – и Амин уже понимал, почему кочевники поклоняются скорее месяцу-Вадд, чем Аллат. От жаркой богини солнца они ничего хорошего не видели.

Останавливались обычно в оазисах или у известных только бедуинам колодцев. От холодной воды сводило зубы, но Амин пил, захлебываясь, – как и верблюды. И все равно потом мечтал о фонтанах, теперь прекрасно понимая, почему и у людей, и у зверей при виде источника на бахрском рынке загорались глаза.

Валид слонялся рядом и канючил сладости. Периодически они мальчишке даже перепадали – от сердобольных торговцев, купившихся на жалостливую детскую мордашку.

– Скря-а-ага, – бурчал мальчишка, если получал от ворот поворот.

Амину он говорил то же самое. Но тратить на такую ерунду деньги юноша не желал, даже если приходилось выслушивать бесконечное нытье.

А ныть мальчишка умел. И еще совершенно не был приспособлен для путешествий.

– Какой же из тебя путешественник, – ворчал Амин, отшвыривая от визжащего мальчика скорпиона, – если ты даже такой мелочи боишься.

– Я не боюсь! – пищал Валид. И подпрыгивал от ужаса, если Амин шутливо подгонял скорпиона к нему. – Прекрати!

Скорпион бежал, Валид – тоже, но в другую сторону. Да так, что пятки сверкали. И мог пропасть до следующего утра, обнаружившись в компании какого-нибудь пьяного торговца или его слуг, которые до этого мальчишку угощали.

Вот только вечером неизменно находился рядом с Амином, изводя нытьем и капризами. Поэтому когда солнце село, а мальчик вместе с верблюдом вдруг куда-то слинял, Амин забеспокоился: либо очередная каверза, либо… ну не мог же несносный мальчишка потеряться по дороге! Это сложно – караван большой… если только совсем заснул и свалился с верблюда… но тогда тот бы все равно шел рядом…

Амин бесцеремонно бегал от костра к костру, беспокоя отдых уставших караванщиков, расспрашивая про мальчишку. Пока не услышал:

– Эй, ибни, твоего сорванца не Валидом зовут?

Высокий пожилой бедуин (с красно-белым платком-куфией, прикрывающим седые волосы и отчасти – морщинистое, обожженное солнцем лицо) щербато улыбнулся.

– Идем, отведу.

Конечно, мальчишка уже напросился кому-то в шатер «в гости». И только Амин хотел его увести, как возмутился не только «сорванец», но и хозяева – о гостеприимстве бедуинов ходили легенды. Рассказывали, что сам месяц-Вадд порой спускался к пустынникам – испить чашечку горького ароматного кофе. Оттого и была ночь так благосклонна к кочевникам – намного приветливей, чем сестра Вадда – яркая Аллат.

Бедуин, в чей шатер забрался Валид, путешествовал с тремя детьми, младший казался ровесником Валида. «Пусть их», – наливая Амину кофе, улыбался бедуин.

Амин со вздохом согласился и попытался поддержать разговор хозяина и пришедших к нему друзей. Но любая речь в конце концов сводилась к верблюдам, а в них юноша не понимал ничего.

– Что это у тебя?

Амин вздрогнул, поняв, что задремал во время очередного рассуждения о том, какая верблюдица лучше.

Один из гостей, до боли напоминающий хозяина шатра – видать, родственник, – указывал на выглядывающую из-за пояса юноши джамбию.

Амин нехотя достал кинжал.

Бедуины восхищенно затараторили, перейдя на свое наречие. Клинок пошел из рук в руки. Добрался до хозяина.