Мой мир. Вера. Книга третья

Я снова вышел туда, откуда пришел, дожидаясь своих новоиспеченных попутчиков. Голова разболелась с новой силой, да и спина ни на секунду не позволяла забыть о падении. Но почему-то все это никак не перебивало мысли о том, где я был до этого. Я едва ли мог вспомнить что-то хоть самую малость важное. На глаза не попадалось ничего такого, что помогло бы мне зацепиться за обрывки нитей моей памяти. Интересно, часто ли так бывает с кем-то, что ты просыпаешься в незнакомом месте, вынужден как-то быстро реагировать, а потом – бац! Вдруг понимаешь, что ничегошеньки и не помнишь. Странное ощущение, доложу я вам. Будто ты живешь жизнь непосредственно с этого момента, а все, что было с тобой до этого, кажется лишь далеким сном. Даже временных рамок не ощутил. Как давно я был в Мандрагоре, например? Никак не вспомню. И, что самое раздражающее, у меня с собой нет абсолютно ничего. Ни сумки, ни часов, ни какого-то коммуникатора или даже потрепанного календаря, на худой конец.

Дверь скрипнула, и вся группа вышла в освещенный тусклым светом коридор бункера. Томас держал в руке керосиновую лампу, еще не зажженную. Но едва он потянулся к спичкам, как я остановил его:

– Привыкнешь к свету, незачем пока. Авось дальше пригодиться.

Тот покорно кивнул и сунул коробок обратно в карман брюк. Наши шаги глухим шорохом разносились по туннелю, поднимая слабые клубы пыли. Кристи шла шаркающими шагами, теряя силы. Ее движения были слышны громче прочих, даже учитывая ее увесистого супруга. Сандра же шла неровно. Не в состоянии уловить какой-то ритм в движении, она то замедлялась, то ускорялась, виляла влево-вправо, крепко обняв себя руками. Я то и дело оглядывался, чтобы убедиться, не отстала ли она, но Мэл кивнул мне, мол «я слежу». Парням было проще и привычнее. Ощущение такое, что прогулка по сумеречным туннелям для них обычное дело. Не сложнее, чем забить гвоздь в стену.

А проклятый коридор все никак не кончался. Он вихлял то влево, то вправо, выписывая зигзаги, но ни разу не разветвлялся. Дверей по пути мы больше не встречали. Не знаю, долго ли мы шли, но, казалось, целую вечность. Гнетущая тишина, наконец, доконала Сандру, и та решила, что будет лучше для всех о чем-то поговорить:

– Может, пообщаемся? Еще минута этих страшных шорохов и я с ума сойду.

– Дорогая? – Томас приобнял жену покрепче, – Что скажешь?

Та судорожно кивнула пару раз и что-то промычала.

– И о чем же ты хочешь поговорить? – пробурчал Томас своим тяжелым басом.

– Да пофиг о чем. О ерунде. О чем угодно, лишь бы не молчать.

Я-то все думал, что оцепенение у Сандры так быстро не пройдет, но нет. Вода и еда привели ее в чувство.

– Я всегда хотел поговорить о чем-то возвышенном, но ситуация не очень располагает, – заявил Мэл.

– Слышь, возвышенный, – хохотнул громила, – Да ты все время об этом говоришь. То музыканты у тебя на уме, то физики какие-то с их непонятными теориями, то еда в различных кафешках для студентов. Где омлет вкуснее, видите ли…

– А что ты предлагаешь? Слушать твои дурацкие военные истории? Скучища да и только. Да-да ты в армии чуть башку рядовому не снес, чуть руку тебе не отрубили. Тысячу раз одно и то же.

Они начали спорить и припираться, а девушки шли молча, озираясь то на одного, то на другого. Вот уж не думал, что такое бывает. Я немного усмехнулся, но даже сквозь споры мой негромкий смешок со звонким эхом пронесся по коридору, скользя по голым бетонным стенам.

– Извините, мы сказали что-то смешное? – буркнул Томас в мою сторону.

– Простите, – без нотки сожаления выдал я, – Но как вы, столь разные и друг другу поднадоевшие, оказались тут вместе? У вас едва ли будет что-то общее.

– Долгая история… – выдохнул Мэл.

– Да чего тут долгого? – заворчал бугай, – Взяли мы этих двух хулиганов на воспитание. Родители их попросили. Говорят, «возьмите их в поход, в лес. Пусть учатся ответственности у серьезных людей». А я, дурень, согласился. Может, и не взял бы, да жена попросила!

– Да не больно-то и хотелось с вами тащиться! – тявкнула Сандра.

– Ты мне поогрызайся еще! – Томас начал выходить из себя

– Поперлись в этот ваш лес, а тут психи какие-то обитают! Родня ваша что ли? Сожрет еще…

– А ну тихо, прошматроска малолетняя! – завопил Томас.

Я уловил едва различимый шум впереди и тут же топнул на группу шагавших, угрожающе шикнув:

– Я что-то слышал. Прекратите немедленно и не двигайтесь. Стойте тихо.

С минуту мы молча вглядывались в темнеющий впереди туннель, пока совершенно четко не услышали какой-то металлический лязг. Перекинувшись понимающими взглядами, двигаться дальше никто не стал, пока вновь не послышался этот далекий звук. По коже пробежала неприятная дрожь, шерсть на руках встала дыбом. Не нравился мне этот звук. Было в нем что-то такое… коварное.

– Давайте не пойдем, – зашептала Сандра.

– А что ты предлагаешь? Развернуться и снова туда, к кусачим? – уже спокойно спросил у нее Томас.

– Страшно мне, – подвела она к основной мысли.

– Всем страшно, – поддержал ее Мэл, – Но обратно мы не пойдем. Там известно, что нас ждет. А тут… есть шанс выбраться.

– Лучше чем ничего, не так ли? – я пожал плечами и подумал, что выбора особо и нет, – Держитесь позади меня. Хорошо?

Все, как один кивнули, а я сбавил шаг, стараясь идти как можно тише. Правда, толку от этого, если мои спутники все равно шумят, спотыкаясь и шаркая подошвами по холодному полу. Каждый шаг отдавался стуком сердца все быстрее. Быть может, пульс, подскакивая, сильнее гнал вперед, или же желание выбраться так сильно овладело мной, но я ускорил шаг, шикнув на Томаса при попытке меня притормозить. Думаю, они хотят выбраться не меньше моего, а для этого кому-то следует быть более решительным. Почему именно мне? Потому что им есть кого терять. Как бы печально это не звучало, но меня оплакивать никто не станет, случись что-то непоправимое. Конечно, они могут умереть сразу же после меня, но кто знает наверняка? Я мог бы выиграть им время, если будет какой-то путь к отступлению. Один маленький шанс гораздо лучше, чем никакого. Безусловно, я не хочу умирать, да еще и в муках, не приведите звезды к такому исходу. Я был готов к этому ровно настолько, насколько и они, но только чуточку больше. Чем угодно готов был поклясться, что висел на волоске от смерти чаще, чем все они вместе взятые.

Коридор сворачивал направо, практически в непроглядную темноту. Я махнул группе рукой, чтобы они не высовывались, а сам достал из кармана фонарик, щелкнул выключателем и осторожно выглянул за поворот, лизнув лучом света стены. Яркости прибора было недостаточно, чтобы заглянуть далеко, но этого хватило, чтобы понять откуда был этот металлический стук. На левой стене была стальная дверь с каким-то символом. Я еще раз прошерстил лучом света коридор поглубже, убедившись тем самым, что впереди никого, и вышел к двери, ни слова ни сказав. Парни последовали за мной, держа девчонок за руки. Присмотревшись к двери вблизи, стало понятно, что за символ значился на ней – слегка потертый знак биологической опасности. Почему-то зеленый.

– Ну, сюда мы точно не войдем. Нужно идти дальше, – заключил Томас.

– Да ты прям гений! – огрызнулась скрючившаяся от подземельного холода Сандра.

– Меня больше беспокоит то, что стучит по ту сторону. Кто это может быть? – заволновался Мэл.

Почесав затылок, я вдруг понял, что стук по ту сторону прекратился сразу же, как они заговорили. Это натолкнуло меня на мысль:

– Тихо как-то. Кто бы там ни был, он нас слышит, я полагаю. Попробуем поговорить с ним?

– Да ты издеваешься что ли? Мало ли кто там! – рявкнул Томас.

– Аргумент. Вот только я бы вам не открыл, если б не заговорил с вами.

– Значит, ты хочешь выпустить оттуда кого-то смертельно больного? А еще, может, и очень опасного? – он никак не унимался.

– Нет, – осадил его я, – Хочу выяснить, что с ним случилось и что это за опасность такая. И какого черта в бункере. Не считаешь это странным? Авось и дальше по коридору что похуже обитает, – я снова прошарил даль фонариком, – Мне вообще кажется, что там уже какая-то шахта начинается. Опыт подсказывает, что под землей твари и похуже могут быть.

– Убедил, – сдался здоровяк, – Эй, там! За дверью! Слышно вам нас?

В ответ была лишь тишина.

– Что-то он не стучит даже. Как-то жутко, да? – Мэла тряхнуло.

– Есть такое, да, – прижалась к нему Сандра.

Кристи, видимо, теряя силы, не могла уже ни говорить, ни двигаться толком. Да еще и этот могильный холод внизу не давал покоя. Заметив это, Мэл снял свою куртку и отдал Томасу, чтобы тот укутал свою жену.

– Может, мы сможем вам помочь? – подхватил я, – Просто скажите что-нибудь!

– Вы вообще нас понимаете? – крикнула Сандра.

И вновь лишь тишина была ответом. Кто бы там ни был, он, похоже, или уже ушел, или молча нас слушал. Это означало лишь одно – что-то не так. В обоих случаях я ощущал опасность. Холодок пробежался по коже. Взяв керосиновую лампу и спички у Томаса, я попросил сам керосин у Мэла. Мы зажгли лампу, вызвав вопросительные взгляды у женской половины.

– Пойдем дальше. Впереди темно, без света будет тяжко и небезопасно, – объяснил я.

– Да, я в эту дверь зайду только под страхом смерти, – согласилась Сандра.

Сердце застучало еще сильнее. Оба варианта моему нутру не понравились, но в шахте хотя бы не было символа опасности. Знаков на стене об обвалах я тоже не высветил. Почему бункер ведет то в дом, то в шахту, то черт пойми куда вообще? Это место становилось все страннее с каждым часом. Холодный бетонный пол кончился, оставив перед собой лишь голую землю. Стены тоже оборвались, переходя в арматурные сетки и деревянные перекладины. Чуть дальше на стене висела табличка «Вход в шахты. Зеленый крест. Третья очередь. Выработка угля. Посторонним вход запрещен». Час от часу не легче. Сандра предложила развернутся и снова отправиться туда, откуда они пришли. Понадеялась, что те твари, которые покусали Кристи, уже ушли и не опасны. Еще предложила пойти по тому пути, откуда пришел я. Но этот вариант мне тоже пришлось отмести еще в зародыше. А предложение вернуться в лес и вовсе вызвало у Кристи приступ паники. Выбора не оставалось – только вперед.

Земля была такой же холодной, как и бетонный пол, но более мягкой. Приходилось чаще смотреть под ноги, ибо девочки пару раз запинались об небольшие торчащие камешки. Развилок тут тоже не было. Но, не успели мы пройти и нескольких минут, как уткнулись в обвал. Тупик, господа. Дальше дороги нет.

– Что, и это все? Выходит, зря мы шли? – забеспокоился Мэл, – Только время потратили и силы. Что дальше-то?

– Да это издевательство какое-то! – Томас снова начал заводиться, – У моей любимой уже сил нет куда-то идти! И что теперь? Возвращаться? Ерунда какая-то, а не…

Но не успел он закончить, как раздался женский визг. Мы резко обернулись назад. Это была Кристи. В туннеле в тупик вели два параллельных коридора, судя по всему. Это тот единственный путь, который мы не увидели, вот только это было уже не столь важно. Кристи завопила от боли – за ногу ее укусило страшное, исхудалое человекообразное существо. Возможно, когда-то оно и было человеком, но сейчас это был грязный ком плоти, который вцепился ей в икроножную мышцу. Томас попытался ее спасти, со всей дури ударив тварь ногой по голове. В этот короткий миг, когда стоящая рядом Сандра отскочила к Мэлу, я понял, что уж теперь-то точно, кроме как назад, пути нет. Фонарь осветил медленно ползущие к нам кожаные мешки, а за ними послышался бег и кряхтение.

– Эти твари опять бегут за нами! – завизжала Сандра, схватившись за голову.

Кристи повалили наземь, ее глодали уже две твари, сломав одну ногу. Я понял это мгновенно, по костяному хрусту и неестественному положению ноги. Томас яростно взревел, но Мэл, что было сил держал его, не подпуская дальше в темноту:

– Ей уже ничем не помочь, надо уходить! – кричал он здоровяку практически в самое ухо.

Крик бугая мгновенно перешел в надрывный плач, он буквально падал на колени, вытянув руки в сторону уже практически обглоданной наполовину супруги. Тянулся всем телом, но ноги его не слушались, не давая сдвинуться с места. Сандра отбежала чуть назад и гортанно завопила «бежим». Я махом поднял на ноги Томаса и потянул за уже убегающими подростками. Для странных трупообразных людей эти твари двигались довольно неплохо, а аппетит у них был, что у крокодила. На несколько секунд перед глазами застыла картина, как двое тощих мужских тел смачно с неприятными звуками брызгающей крови откусывают свежую плоть от несчастной женщины, чьи крики до сих пор пронзали коридоры. Мы мчались вперед, что было сил, хватаясь за возможность выжить.

Добежав до двери с биологической опасностью и осознавая, что вернуться в самое начало пути нам уже не светит, я огляделся на шахту, выхватив лучом света настигающих нас тварей.

Взявшись за ручку двери, на долю секунды задержав дыхание, я посмотрел прямо в глаза испуганной Сандре и, сказав всего одну фразу, с силой открыл двери:

– Бойся своих желаний.

Мы забежали внутрь, захлопнули дверь и задвинули засов. Там, за дверью, через пару секунд послышались стуки тех существ, что жаждали свежего мяса. Меня всего колотило, и отклеиться от двери я смог не сразу. Очухавшись, мы осмотрели комнату, в которой оказались. Помещение было не похоже на то, что я видел в Зеленом Кресте до этого. Современное яркое освещение, какие-то пульты и, похоже, свинцовые стены. Больше напоминало какую-то лабораторию. Я вновь посмотрел на Сандру:

– Что ты там говорила про эту дверь, м?

Она испуганно дрожала, пытаясь придумать какое-то оправдание. Я лишь устало махнул рукой. Томас уже слабо ныл, упав на колени. Он лил слезы по своей почившей жене, которую сожрали заживо прямо у него на глазах. Мэл хотел его успокоить, но понимал, что все бесполезно. Я же оглядел помещение еще раз. Никакой опасности на первый взгляд не было. Странных и ядовитых запахов тоже не ощущалось. Лаборатория выглядела вполне стерильной, словно ей еще ни разу не пользовались. Но я точно знал, что по эту стороны двери издавался металлический лязг. Значит, кто-то тут все же есть. А может и был, но уже ушел. Я подошел к Томасу:

– Идти можешь? – это было не совсем уместно в данных обстоятельствах, но оставить его погибать из-за истерики мне тоже не особенно хотелось.

Том всхлипнул несколько раз, вытер тыльной стороной руки слезы, и, посмотрев на меня покрасневшими глазами, закивал. Мэл помог ему подняться на ноги, дал бутылку воды, которую тот жадно выцедил до дна. Разобравшись с водой, он осушил и свою флягу с виски. Мало-помалу, ему стало чуточку легче.

Впереди виднелась очередная дверь. Раздвижная, судя по всему. Открывалась она картой доступа, которой, разумеется, рядом не было.

– Тупик? – испуганно прошептала Сандра.

– Не знаю. Надо поискать ключ. Вдруг где-то тут остался. Что думаешь? – я посмотрел на Мэла.

Тот лишь одобрительно кивнул, исследуя окружающее пространство. Я закрыл лицо ладонями и слегка потер его. На что нам весь этот бред? Какого черта тут вообще происходило тогда и происходит сейчас? Вся эта история дурно выглядит. Но сильнее всего бесит то, что я так и не вспомнил, как тут очутился, и зачем вообще.

Вчетвером мы принялись обшаривать лабораторные пульты и столы. Я нашел какие-то водительские права на имя Дороти Хэмбэлл. Никаких дат, что странно, на них не было. Еще несколько фотографий этой же Дороти с ее семьей – две девчушки блондинки лет семи и десяти, лабрадор и брюнет муж. Счастливые улыбающиеся лица на лужайке. Ни в какой разрез не идет с нынешней ситуацией. Сзади фотография была подписана – «Зеленый Крест. Отдых всей семьей». И маленькое сердечко черными чернилами. Ничто на фото не связывало эту женщину с этим безумным местом. Через пару минут Томас нашел карточку доступа. Это была простая белая магнитная карта без опознавательных знаков. На ней висел какой-то брелок с красной машинкой. Я повертел карту, чтобы убедиться, что она действительно существует (я уже не верил, что тут вообще что-то существует) и направился к двери. Помедлив несколько секунд, я обернулся на своих спутников:

– Готовы? Там может быть что угодно.

Они неуверенно кивнули. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и провел картой по замку. Зеленая лампочка дала знать, что доступ разрешен, и мы вошли в очередную комнату, тающую в себе неизвестность.

Но на этом наши злоключения не закончились. Стоило войти внутрь, как на нас уставилось несколько дул ружей – «теплая» встреча трех оперативников во всей снаряге. Лица они скрывали за шлемами с зеркальными стеклами. Черная броня, обвесы на оружии боеприпасы на поясах. Мы послушно подняли руки, а дверь за нами закрылась, издав неприятный писк. Хоть оперативники были и первым, что бросилось мне в глаза, это было далеко не самое страшное, что находилось в помещении. По бокам располагались стеклянные клетки, в которых сидели те самые твари, готовые сожрать каждого, до кого только смогут дотянуться. Они стучали в стекла, облизывая их синюшными языками, слюнявя поверхность неприятными зелеными жидкостями, вязкими и пузырящимися.

– Вы кто такие? Как сюда проникли? – заговорил один из оперативников сквозь свой плотный шлем.

– Мы – туристы, – первым заговорил Мэл, – Пришли в Зеленый Крест на отдых, а на нас напали. Ну, мы и спрятались тут. Мы не врем, правда.

Вот Мэл вроде и умный парень, но действительно слегка туповат. Не знает, что фразы по типу «мы не врем, правда, честное слово» только больше вызывают подозрения.

– Есть с вами еще кто-то? – подключился второй бронированный.

– Была одна женщина. Ее… съели. Жена моя, – чуть ли не сквозь слезы выдавил из себя Том.

– Вы проникли на запрещенную территорию, – подключился третий, – Вас приказано немедленно ликвидировать.

Томас думал недолго. Он прыгнул к пульту управления и нажал первую же большую кнопку, которая ему попалась. Только потом мы все осознали, какую огромную ошибку тот совершил. Пригнувшись и разбежавшись от выстрелов оперативников, мы скрылись в череде столов и пультов управления. Раздался какой-то странный сигнал. Послышалось громкое «вот черт». Я осторожно выглянул из-за пульта и тут пронесся звук разгерметизации… Томас открыл клетки с безумцами. Послышалась очередь из выстрелов. Теперь эти трое отстреливали чьи-то неудавшиеся эксперименты. Воспользовавшись моментом, я кивнул ребятам, мол «надо бежать», и двинулся через столы к противоположному выходу, который тоже открывался ключ-картой. Сзади послышался шум. Обернувшись, я понял, что Томаса уже пожирают, откусив ему добрую половину шеи. Голова со страшной и неестественной гримасой боли и ужаса, упала на холодный пол. Сандру в пылу перестрелки зацепило шальной пулей прямо в живот. К ней уже подбирались твари, ее было не спасти. Мэл выхватывал оружие из рук оперативника, но тут же был застрелен другим. Я судорожно открыл двери и захлопнул их за собой, улавливая звуки свиста пуль, которым было совсем не до меня. Из колонок послышалось «Помещение альфа: доступ заблокирован. Разгерметизация». И лампочка на замке для ключ-карты потухла, а прежде яркое освещение коридора сменилось на аварийное красное.

Буквально за несколько секунд, вот так быстро и стремительно, погибло несколько человек. Я и сам не заметил, как меня оцарапало пулей. Из плеча шла кровь. Да и нога вдруг резко заболела. Вдруг заметил, что штаны мои порваны, а на голени заметен небольшой след от человеческих зубов. Во всей этой суматохе я не ощутил сразу двух травм. Рюкзаки остались там, у погибших. Перебинтоваться не представлялось возможным.

Оглядев длинный коридор, в котором я очутился, мне стало еще больше не по себе. Много клеток, твари в них, уставившиеся на меня, стремящиеся прорваться наружу. Благо, что тут никакой разгерметизации не произошло. Томас поступил ужасно глупо. Но, кто знает. Возможно, если бы не он, нас бы просто перестреляли, как чумных животных. В аварийном освещении эти уроды казались более жуткими и опасными. Я ускорился на пути к выходу, понимая, что все это неспроста. И я был прав.

Из колонок послышалось «Ликвидировать эксперимент» и комната начала наполняться каким-то газом. Мне не хотелось проверять, что же будет, и я сиганул по длинному коридору, задержав дыхание. Заветный выход был все ближе, а я слышал, как в камерах уже умирали от удушья чьи-то ужасные и ненасытные творения. Еще немного, еще несколько метров и я окажусь на свободе.

Вот только замок не работал – питание отключено. Я уже было попрощался с жизнью, но что-то вдруг сказало во мне, что нужно непременно выбраться. Толкнув, что есть сил, проклятую дверь, я вдруг понял, что она не заперта. Мне не хотелось останавливаться ни на секунду, и я все бежал и бежал вперед.

Бежал я уже по темному лесу, в дождь. Он едостаточно сильный, чтобы ничего не было видно, но и не слишком слабый, чтобы не обращать на него внимание. Через несколько долгих метров, когда дверь уже совсем не была видна, я остановился, уперся спиной в дерево и перевел дыхание. Что бы там не происходило, я хочу забыть это как можно скорее.

Задыхаясь, мне с трудом удавалось уловить биение своего сердца. Казалось, что оно уже не в состоянии снизить темп. Минут через десять, не меньше, я пришел в норму настолько, насколько это было возможно. Ничего более жуткого я и представить не мог. Оторвавшись от дерева, успокоенный холодным дождем, все же двинулся дальше. Кажется, где-то впереди горел какой-то фонарь.

Вся эта суматоха была похожа на сюрреалистичный кошмар. Слишком много быстрых решений за последние несколько минут. Я опять начал страшно злиться на свою предательницу-память, не позволяющую мне вспомнить ничего, что было до этого дьявольского Зеленого Креста, будь он неладен. Дождь усилился, смотреть вперед было все сложней, но я упорно огибал деревья и шагал, ведомый слабым лучом надежды, надеясь не повстречать на своем пути никого – ни людей, ни оперативников, ни монстров, пожирающих заживо.

Протерев лицо рукой, я встал под дерево и посмотрел вперед. Передо мной снова стоял проклятый дом, с которого все началось, словно никуда и не уходил. Это шутка такая? Мой разум окончательно свихнулся? Я же стоял здесь неизвестно сколько времени назад! Не могло мне причудиться!

Сзади послышался какой-то шорох. Я обернулся и, последнее, что мне довелось увидеть – лезвие топора в сантиметре от лица.

Глава II. Безмятежность

Посвяти мне свое сердце,

Подари мне свою душу.

Мною будь, как мечтой, одержан.

Как ветрами утес, разрушен.

Отдавайся мне без остатка,

Оживая с утра до ночи.

Я желанно целую, сладко,

И нужна тебе очень-очень.

Обнимай меня до рассвета.

До заката целуй устами.

Мы – заложники тет-а-тета,

Что потеряны между мирами.

Живой. Главное, что живой. Это первое, что подумалось мне. Память вернулась в то же мгновение, как я очнулся в кресле. Все вдруг встало на свои места, вот только легче от этого не было. Кровь в висках стучала, сердце колотилось с бешеной скоростью.

Это был мой первый опыт на симуляторе. Долго же я противился садиться в эту машину, и не зря. Только испытав ее на себе понимаешь, что она в прямом смысле может свести с ума. Конечно, все впечатление после симулятора сглаживает окружающая обстановка: теплый и уютный каменный камин, перед которым ты в мягком кресле, напоминающем купол, лежишь вполне себе комфортно, втягиваясь в реальность под треск горящих дров и мягкий запах ночных цветов. Не открывая глаз, я потер виски, нормализовал дыхание и расслабил каждую мышцу своего перенапряженного стрессом тела. Просыпаться от кошмаров очень неприятно. Уверен, что это чувство вам знакомо, не так ли? Так вот, просыпаться от симулятора в тысячи раз противнее. Настолько это адская машина реальна. Она проникает в твое подсознание, твою психику, выуживая все эмоции, какие вздумается, как фрукты из авоськи. Но самое ужасное во всей этой ситуации – бессилие, которое ты даже не осознаешь. Барахтаешься как рыба на берегу, пытаясь отыскать воду, и даже не подозреваешь, что заперт в духовке, а смерть стремительно протягивает к тебе свою костлявую руку. Ты все еще надеешься вырваться, спастись и вернуться в привычное состояние, но надежда – твой злейший враг. Наверное, мудрецы правы. Не всегда есть смысл бороться до последнего. Порой бывают и такие ситуации, когда менее болезненно будет просто смириться. Вот только как понять в каких именно ситуациях? Непонятно.

Я открыл глаза, уставившись в камин. С минуту просто пялился в огонь. Тихо и спокойно, без единого движения. Вставать совершенно не хотелось, но я себя переселил. Понимаю, что даже если я до сих пор в симуляции, то не осознаю этого – боль ощущается как в реальности, так и в этой клетке подсознания. Но я все равно должен ощутить жар пламени, юркие язычки, облизывающие мои вспотевшие от страха ладони. Усевшись на колени, я осторожно сунул руку в камин, держа ладонь на безопасном от огня расстоянии. Тепло. Нет, даже жарко. Но, черт меня дери, приятно. Намного лучше пережитых только что запахов, звуков, чувств. Я снова в городе Совета.