Работа оказалась не пыльная. Когда первую категорию получил, возил граждан на экскурсии между городами. А потом стал между колониями курсировать, перевозить грузы. У меня тогда был «Flyer-7», так-то скоростной, конечно, но очень уж непослушный. Приятно было подчинять его, типа – кто тут босс, детка, а? А? То-то же.

В колониях поселенцы часто просили меня выйти, пообедать с ними. И мать на Марсе очень ждала в гости. Но я по-прежнему не мог. Внутри кабины отлично себя чувствовал, как у бабушки на печке, а вот любая попытка выбраться наружу – и всё, приехали. Боли, спазмы, страх.

Интересно, что иные были совсем не против моих особенностей. Агорафоб? Ну и ладно, это же вам не мешает. Окей, мистер Полоз, окей. Работайте. И я себя чувствовал… нет, не таким же, как все. Круче всех. Когда до Юпитера в первый раз долетел, то – словно с тридцати метров по воротам попал, как тогда.

Помню, как увидел его в иллюминаторе над приборной панелью. Карамельно-светящийся, странный. Полосатый, как мяч или, скорее, как конфета, разрисованная жжёным сахаром. Такие тёмно-коричневые полосы на белом. А вокруг него – чернота, бездна. И я тогда подумал – а может, и не для футбола я был рождён? Что футбол, игра просто. Может, я был рождён для космоса? Для того, чтобы покинуть старушку Землю и отправиться в бескрайние просторы, полные звёзд, планет, цивилизаций и чёрт ещё знает каких тайн?

И снова ощутил тогда счастье. Ну, почти счастье. Почти…

Но скоро всё кончилось.

* * *

– Разве? – Он медленно встал и посмотрел на меня сверху вниз. – Всё кончилось? Мне казалось, после этого-то всё как раз и началось.

– Эй, эй, сядь на место! – я снова направил шутер ему в лицо.

– Не волнуйтесь. Мне просто нужен этот ракурс, хочу, чтобы зрители увидели вас таким: печальным, сломленным… Опустите оружие. Впрочем, не опускайте – так даже лучше.

– Ракурс? – я прицелился ему в лоб. – А если я тебе мозги вышибу, красиво будет смотреться? А? Как думаешь? Огненная вспышка, а потом – бу-ум!

Он улыбнулся.

– Ну, мы ведь этого не узнаем, мистер Полоз. Нам уже будет всё равно, красиво или нет. А какой смысл создавать красоту, если сам её не увидишь?

Я пригляделся – ни следа волнения, как будто не этот парень боялся зайти ко мне всего час назад. Не прост, точно не прост. И теперь я понял, кого он мне напомнил: моего отца. Да, вылитый отец тридцать лет назад. Только папа не носил позёрские куртки и щетину на подбородке – он был инженером, а не блогером.

Из-за перегородки снова послышался стук.

Бам-бам-бам – теперь он барабанил изо всех сил. Вот засранец, я же надел на него наручники! Чем это он, ногами?

– Мистер Ларго! – Алекс резко засуетился, привстал для чего-то на цыпочки, глядя мне за спину. – Мистер Ларго, я представитель СМИ! Что с вами? Ответьте!

– Зря стараешься, я заклеил ему рот.

Ларго на мгновение притих, потом снова застучал в стену.

– Рот? Зачем?

– Выступал много, – я пожал плечами и недвусмысленно повёл шутером. – Давай, парень, садись на место. Не строй из себя героя. У него всё окей, у этого Джордана, я просто привязал его там и заклеил говорилку. Уж больно нагло он себя вёл: грозился тут, оскорблял. Страшил президентской карой. У них там какие-то связи с презиком, ты знал? Он мне тут…

– Послушайте! – перебил меня Алекс, выставив перед собой открытую ладонь. – Я вот всё хочу спросить. Предположим, ваши требования исполнят. Вы, конечно, понимаете, что это в буквальном смысле исключено, слишком глобальная задача. Депортировать всех гостей на их корабли… отключить все системы, работающие на основании новых технологий… вывести флот гостей из Солнечной системы… – говоря это, он сознательно делал патетические паузы, подчёркивая нелепость требований, – но предположим. И вот, представьте, вам докладывают, что всё исполнено. Каким образом вы собираетесь проконтролировать это? Отсюда, из шаттла на орбите?

– Меня должны убедить, – я демонстративно усмехнулся. – Пусть меня убедят, что всё выполнили. За выводом флота можно наблюдать онлайн, а насчёт всего остального – пусть найдут способ! Это ведь им нужно, не мне.

– Боже, – он покачал головой. – Не вам? Вы что же, не хотите жить?

– Пока эти чёртовы твари сидят на Земле – нет!

– Печально. Печально слышать, правда. Один из первых пилотов, блестящий навигатор, талантливый человек. Не желает жить. Да, они отняли у вас мечту детства, но у кого они вообще сбываются, эти детские мечты? Взамен вы получили космос! – Он посмотрел на меня с таким выражением, словно реально силился понять, в чём моя проблема. – И ведь вы сами сказали, что были готовы работать на них… Почему потом ваше мнение о гостях изменилось?

Я покачал головой.

– Оно не менялось. Я всегда их ненавидел, всегда. Но пока летал, отложил на время свою месть. От-ло-жил, знаешь такое слово? А потом эти твари снова отняли у меня смысл.

* * *

Вскоре наступил новый этап нашего обучения. Так они решили. Старые шаттлы были списаны, и появились новые – удалённо управляемые из дома.

Конец профессии пилота. Конец тренировкам и экзаменам. Каждый студент, да что там, каждый школьник или домохозяйка могли теперь считать себя пилотами. Ура, ура. Прогресс.

Чипы в головах позволяли пилотировать шаттлы, сидя дома в уютном кресле. Прихлёбывая чай или пиво. А научиться этому было проще пареной репы. Эгей, новая эра! Даёшь технологии для тюфяков! Каждой бездарности по шаттлу!

Такие, как я, стали не нужны. Да и колымаги, на которых я летал: все эти «Flyer» и «PilotOne» ушли в прошлое. Я снова остался один. Всё в той же квартире, которую так и не удосужился сменить.

О да, они предложили мне другую работу. Много вариантов и возможностей. Заманчивые предложения для больного одиночки, да к тому огромная денежная компенсация – их добросердечие поражало.

Но я ненавидел их. Ненавидел, ненавидел!

И следующие несколько лет беспробудно пил.

Жил на эту самую компенсацию и ничего не делал. Заказывал дешёвый алкоголь, бухал, иногда ел, иногда играл в симулятор. Последнее очень редко, в минуты просветлений.

А по ночам мне снилось футбольное поле.

Пахло травой и ветром, хлопала на спине футболка, ложился на ногу потёртый мяч. Кто-то просил подать, и я подавал, а иногда бил сам. Промахивался, попадал. Разгонял атаки, обострял, обыгрывал. Всё это в бесконечно вращающемся калейдоскопе.

Потом выныривал на поверхность – а тут смрад, тоска, головная боль. Снова пил, снова засыпал.

Иногда вместо футбола снился космос. Как я лечу на своём «Flyer-7». Или без него, просто лечу, сам по себе. Вокруг чернота и звёзды, мириады звёзд. И холодно, такой лютый холод, пробирающий до костей – леденящая космическая жуть. Хотя, на самом деле пилот никогда не мёрзнет, конечно.

Иногда всё перемешивалось. Футбол и космос. Вроде как бегу по полю, а над головой звёзды, и вдруг прямо передо мной вырастает Юпитер. Огромная космическая конфета. И я такой с носка – ба-ам – по нему. Он летит и – в девятку! Лови, голкипер!

Реальность была хуже снов.

Но когда алкоголь начал съедать мои мозги, то и во снах стало душно: спиральные галактики кружились вокруг, вызывая тошноту. Сетка на воротах рвалась. Мяч улетал за ворота, и никто в целом свете не мог мне его подать. Все болбои взлетали, как шаттлы, в чёрные космические небеса, я оставался один. И кричал, кричал до хрипоты.

Возможно, так и бы и помер однажды, в луже рвоты, разевая рот в безмолвном крике.

Но первой умерла мать.

Родственники связались со мной, чтобы сообщить, и так брезгливо морщились, словно и через визор могли чувствовать запашок от меня… Мать, как они сказали, отказалась от приёма лекарств. Хотя иные уже могли её вылечить и даже омолодить на десяток лет. Тогда как раз началась эта движуха с омоложением. Но мать предпочла умереть, так и не увидев больше Землю, под чёрным небом в холодных красных песках.

И я тогда ясно понял – она тоже их ненавидела. За меня, наверное. А может, и не только. И подумал, а сколько нас таких вообще? Может, не так и мало? Может, есть и другие люди, ненавидящие их всеми фибрами души?

И очнулся. Заставил себя выйти из запоя, привёл в порядок здоровье. Понадобилось время, да и деньги были на исходе, но я тогда пошёл на хитрость – начал писать и звонить во все инстанции: дескать, вот, заслуженный пилот, загибаюсь.

Умудрился продавить себе пенсию.

Привёл себя в порядок и начал понемногу копать. Искать информацию. Оказалось – очень даже много недовольных. И самоубийства были демонстративные, и организации целые есть, и акции несогласных. Но всё это замалчивается.

И понял я тогда – надо бороться. Нельзя просто так позволять о себя ноги вытирать. Нельзя!

Придумал план и стал воплощать его.

Вот и весь рассказ.

* * *

– Погодите, – Алекс покачал головой. – План – это намного позже, я же читал. Сначала вы открыли стартап…

– Читал. Алекс, да не читаете вы сейчас, не читаете! Зырите только в визоры свои!

Он обиженно пожал плечами, и я засмеялся:

– А стартап – это и был план. Первая его часть. Что ж, идея нормальная – выкупил списанный шаттл и стал катать пассажиров. Официально – такой вот эксклюзив для любителей старого способа пилотирования. А по факту – мои заказы не регистрировались в общей системе. Никаких отметок и маршрутов на открытых сайтах. Если нужно слетать куда-то инкогнито – самое оно. Кажется, я и в этом был первым или одним из первых, а сейчас-то многие скумекали.

– Сейчас эту лавочку прикрыли, – Алекс насупился. – Поэтому мистер Ларго и вышел на вас? Чтобы летать инкогнито?

– Ну, чтобы мистер Ларго на меня вышел, мне понадобилось сильно постараться. Привлечь его внимании, втереться в доверие. Стать его личным пилотом. Ну а потом… потом был наш последний полёт со взрывчаткой на борту. И вот мы тут, на орбите. Ожидаем решения правительства.

– Ясно.

Он встал и развёл руки в стороны. Потом медленно наклонился вниз, коснулся ладонями пола.

– Парень, ты чего?

– Разминаюсь. Тело очень затекло, мистер Полоз. Не представляю, как вы выдерживаете… Что ж, я выслушал вас. И думаю, зрители тоже.

– Если они не устали и не отключились ещё час назад, – я хохотнул, – зрители сейчас быстро устают!

– Да. Но продолжим… Если честно, я так и не понял, в чём именно выражается суть ваших претензий. У вас лично жизнь сложилась неудачно, это так. И я даже готов согласиться, что неудачной она получилась из-за Прибытия. Цепь событий, цепь несчастных случаев, одно за другое. Но на самом деле, во многом вы и сами виноваты – вам предлагали помощь, можно было найти варианты… а вы предпочли замкнуться в собственной обиде. Как ваша мать, как многие другие… И, мистер Полоз. Ведь человечество. Ведь оно получило невероятные возможности. Возможности, до которых своим ходом ему нужно было бы расти ещё много веков. И, кстати, не доросли бы, ваша страсть к войнам и саморазрушению погубила бы вас намного раньше…

– В этом-то всё и дело! – Теперь настал моя очередь перебить его. – Возможности. До которых самим – расти и расти. Вот и нужно было расти! И расти.

Он выпрямился и взглянул на меня со странным выражением – словно внезапно что-то понял.

– Да, однажды люди покинут Землю, это неизбежно! – с воодушевлением продолжил я. – Да, мы рождены для космических пространств, для пилотирования шаттлов, для колонизации планет. Но это будут наши колонии и наши шаттлы! А будут они не скоро. Через сто, двести, триста лет. Когда мы будем готовы. Когда мы сами – понимаешь – сами! – дорастём. А сейчас иные вломились в нашу жизнь примерно как в мою. Эй, долой вашу жизнь и ваше прошлое! Берите новое, чуждое! Становитесь нами!..

Внезапно я замолчал. Что-то в его словах… Что он сказал минутой ранее? Мне нужно было вспомнить.

Он стоял опустив руки по швам и смотрел на меня с грустью и лёгкой досадой.

– На мой взгляд, вы сейчас утрируете. Но зерно истины в ваших словах есть.

Что он сказал? «Возможности, до которых…».

Нет, не то.

«…ваша страсть к войнам и саморазрушению…»

Ваша?

«… погубила бы вас…»

Алекс кивнул.

– Вижу, вы поняли. Только не стреляйте! Для меня это не опасно, а для шаттла…

Но я выстрелил.

Луч ударил точно в центр его лба, проделав в нём аккуратное круглое отверстие. А потом опалил дверь за его спиной.

Обшивка на двери зашипела и лопнула, чёрная обугленная клякса всплеснула щупальцами, быстро увеличиваясь в размерах.

А вот ему было всё равно. Он просто стоял и смотрел на меня, а круглая дырка постепенно затягивалась – ни крови, ни мозгов. Ничего. Безмятежный взгляд и зарастающее отверстие.

Я опустил шутер ниже и снова нажал на спусковой крючок. Ударил лучом по его ногам, стремясь лишить опоры, заставить упасть. Мне почти удалось – он дёрнулся и взмахнул руками, когда луч прорезал его колени насквозь. Но почти сразу липкие волокна метнулись от разрезов вверх, затягивая раны, сращивая плоть. И он удержался.

Странно, я почти ничего чувствовал: ни страха, ни отчаяния. Разве что досаду. «Ну как так, – крутилось в моей голове на бесконечном повторе, – ну как так, как так-то?!»

Он поднял ладонь, растопырив пальцы, и шутер в моей руке погас. Я отбросил его и рванулся к Алексу, но воздух вокруг меня сгустился и застыл стеклистой холодной массой, и я повис в нём, как муха в янтаре. Только и мог, что таращить глаза.

– Мистер Полоз, эти шутеры – оружие для вас и вам подобных, против нас они бессильны. И… позвольте я…

Его тело начало меняться. Руки, ноги, торс – всё медленно оплывало, как свеча, плавилось и стекало воском. Он уменьшился в росте, кожа приобрела характерный зелёный оттенок. Через минуту передо мной стоял иной. Такой, какими их привыкли видеть – низкорослый приземистый бочонок с круглой зелёной лысиной и парой хитро поблёскивающих бусин-глаз.

– Мы – метаморфы, мистер Полоз, – он сказал это и замолчал, словно эта фраза всё объясняла.

Я рванулся что есть силы и услышал, как хрустнули кости, но не смог сдвинуться ни на шаг.

Тем временем Ларго за перегородкой кажется что-то почувствовал, он принялся барабанить с новой силой, яростно и исступлённо пинаться в перегородку. Но теперь мы оба были в ловушке.

– Что ж… – я разлепил губы, голос слушался плохо, но всё же я мог говорить. – Привет, зеленоголовая тварь… так вы и облик менять умеете? Во что угодно можете превратиться, да? Ну и зачем? Зачем тебе этот Дерьмо-джордан?

– Я пришёл поговорить. А остальное…

Он пожал круглыми плечами.

Такой земной человеческий жест, на нём это смотрелось странно. Я невольно хмыкнул.

– Что это сейчас было? Ты пожал плечами, бочонок?

– Да, мы перенимаем некоторые ваши жесты… – он, похоже, смутился. – Я хотел сказать, что это ваши дела – министры, похищения. Не наши. Но вы ведь не думали, что вам позволят взорвать дорогого президенту человека, мистер Полоз? Если не мы, то ваши спецслужбы позаботились бы… как вы считаете?

Я сплюнул. Вернее, попытался сплюнуть – во рту пересохло, губы одеревенели словно после анестезии.

– Стоило попытаться. К тому же у меня получилось высказаться на большую аудиторию, а это и была главная цель. Ну, это я так думал, что получилось. Облажался, конечно.

– Вовсе нет, – он покрутился передо мной – вправо, потом влево, имитируя, видимо, отрицательный жест головой. – Если речь об аудитории, то не облажались. Я действительно транслировал наш разговор для зрителей. И теперь мы анализируем реакцию, смотрим тенденции. Нужно выяснить, многие ли согласятся с вами… Возможно, эксперимент… стоит признать неуспешным. Это многие предрекали.

– Эксперимент… – я снова попытался сплюнуть и снова безуспешно, – так вот что это для вас.

– Ну а что же, – он подкатился чуть ближе, в его глазах замерцали два крошечных зелёных огонька. – Но это всё глобальные вопросы. Что же касается вас… мы признаём свою ошибку.

– Ошибку?

– Да. Я понял это, когда вы рассказали о первой встрече с нашим кораблём. Световой сигнал, который вы тогда видели… полагаю, это был не пилотируемый шаттл, а исследовательский дрон-разведчик. Вы оказались одним из первых встреченных им экземпляров, и… видимо вас… забрали для экспериментов.

– Что? – я дёрнулся с такой силой, что в шее что-то щёлкнуло. – Забрали? Вы похитили меня для опытов, как в дешёвых шоу моего детства? Для опытов? Да вашу ж мать!

– Вероятно, – он продолжал излучать спокойствие. – И ваша болезнь – непредвиденный побочный эффект. Мы наблюдали несколько подобных эффектов потом, никогда нельзя предсказать, как процедуры отразятся на новом объекте…

Я закрыл глаза. Потом снова открыл. Вот оно что – я оказался внутри этой штуки ещё в детстве. Кто знает, может поэтому меня и тянуло потом в космос – память подсознания?

– Мистер Полоз, – Алекс или чёрт его знает кто – я даже не знал, как его теперь называть – приблизился и посмотрел на меня снизу вверх, – мы собираемся всё исправить. Для вас.

– Это невозможно, – я невольно засмеялся, глядя на это нелепое существо, вероятно считающее себя богом. – Исправить ничего нельзя. Время не повернуть вспять, прикончи меня и…

– Это вы так думаете. – Огоньки в его глазах стали расти, теперь они заполнили все глазные впадины. – Мы просто не успели поделиться с вами этим. Но на самом деле…

Свет стал ярче, я хотел отвернуться, но не мог.

– На самом деле… можно.

* * *

Пахло дождём. Низкие тучи нависли над стадионом, как клочковатое серое покрывало.

– Эй, Полоса, – Пыря хлопнул меня по спине и наклонился, тараща и без того круглые зенки, – сегодня я забью трёшку, а ты облажаешься. Усёк?

– Поглядим-увидим, – уклончиво ответил я, и отбросил его руку.

Михалыч свистнул, и все наши потянулись к нему трусцой.

– Ну поглядим… – угрожающе пробормотал Пыря.

Я отвернулся. С самого утра в груди тлело хорошее предчувствие, я знал, что отличусь. Ну, трёшку не трёшку, а один голешник наверняка закатаю.

Внезапно вышло солнце. Золотое и яркое, залило стадион потоками света, и сразу стало тепло, даже жарко.

Ветер парусом надул футболку у меня на спине. Михалыч снова свистнул.

И я что есть мочи рванул к центру поля – как пиратский парусный фрегат, навстречу приключениям и славе.

Анастасия Венецианова. МАЛЕНЬКАЯ ОПЕРА

Люси заметно нервничала. Длинные тонкие пальцы теребили розу на облегающем вечернем платье. Светлая прядь волос выбилась из причёски, упав на чёрные густые ресницы. Девушка поглядывала в окно, то и дело поправляя непослушный локон.

Машина плавно скользила по идеально ровной дороге. На Артасе умели строить.

Рич взглянул на возлюбленную через зеркало заднего вида:

– Ты прекрасна, – он улыбнулся.

– Может, зря мы прикрепили этот дурацкий цветок? – нахмурилась девушка.

– Он только усилит эффект, – зелёные глаза лукаво блеснули.

– Ты думаешь? – она всё ещё сомневалась.

– Уверен.

Голос Рича был твёрдым, как и всегда. И вообще, все его действия совершались без колебаний. «Если решение принято, зачем тратить время на сомнения? Лучше разработать план действий», – эта фраза частенько звучала из его уст.

– А если они смогут уловить ультразвук?

– Милая, новое поколение этой планеты уже не то, что раньше, да и сигнал я включу, когда зал наполнит музыка. Они ничего не смогут понять.

Рич снова улыбнулся. Люси не помнила, когда у него появились нежные чувства. Это и удивило и обрадовало одновременно. Однако, взаимностью она не отвечала. На то были причины.

– Тебе не жалко их? – спросил мужчина после недолгой паузы.

Люси вскинула на него удивлённый взгляд:

– Я должна их жалеть? Они разрушили мою жизнь!

– Те, кто это сделал, давно канули в Лету. На Артасе жизнь коротка, и пока ты росла, здесь сменилось уже не одно поколение. Это раньше они промышляли разбоями, теперь же – вполне мирные инопланетяне.

Девушка закусила губу, посмотрела упрямо.

– В них течёт кровь убийц! Я должна отомстить за отца.

Через несколько минут автомобиль остановился.

Рич выскочил, предупредительно распахнул дверцу, и из салона показались стройные ножки оперной певицы, обутые в красные босоножки на высоком каблуке. Люси поёжилась. Прохладно и солнца не видно. Впрочем, здешним обитателям это вполне привычно.

Девушка подняла глаза и замерла. Сердце гулко ухнуло. Стены из какого-то непонятного прозрачно-жёлтого материала уходили ввысь, образуя подобие конуса. А на самой вершине мерцала зелёными огнями странная конструкция – то ли расплющенный мяч, то ли летающая тарелка. Окна-иллюминаторы были зашторены плотной тканью, на крыше возвышалась антенна.

– Что это?

Рич проследил за взглядом Люси.

– Опера. Точнее оперный театр. Небольшой, как и все строения этой планеты, – с губ мужчины не сходила улыбка.

– Ты не говорил…

– Я и сам узнал об этом в пути, не сказал, потому что ты могла передумать.

Люси негодующе фыркнула:

– Разве форма какого-то здания способна повлиять на моё решение?

– Не может, – примирительно поднял руки вверх Рич. – Сотни, а, может, и тысячи зрителей ждут тебя! Ты ведь всё помнишь?

Девушка кивнула. Да, она помнила всё. И даже больше.

С самого детства Люси проводила время вместе с отцом на небольшой космояхте, которая частенько дрейфовала от планеты к планете, подгоняемая солнечным ветром. Папа сам построил её, увлечённый тягой к путешествиям. Именно он научил Люси разбираться в тонкостях фотонных парусов и лихо отдавать команды бортовому ИИ. Иногда девочка даже сама прокладывала курс через гипер.

Ей нравилась вибрация корабля, набирающего нужную скорость и гул генератора нуль-перехода. Особенно запомнился первый вход в гипер. Люси с замиранием сердца любовалась на фантастические картины, в которые превращались пылинки тонкой межграничной материи. Даже секундная встряска корабля не испугала её. Другое измерение напоминало о прежнем только скоплением звёзд. Здесь всё словно утопало в тёмно-синих чернилах, пролитых на белый лист бумаги. Корабль двигался осторожно, обходя змейки созвездий. А впереди уже виднелась планета. Гигантская и неприступная. Казалось, она слеплена из мокрого песка, который струится по её оси. Компьютер корабля сообщал, что это ничем не примечательный необитаемый мир, однако Люси запомнила планету из-за её необычной визуальной текстуры.

Последующие перемещения через гипер уже не вызывали первобытного восторга. Девочка просто любовалась игрой теней и света. Всё больше её увлекала техника. Появилась мечта построить однажды свою собственную амфибию, способную приземляться на планеты и трансформироваться в средства наземного передвижения.

В тот роковой день они вынырнули возле голубого карлика, окружённого клубами космической пыли.

Звук сирены, заставивший сердце встрепенуться, а отца броситься к экрану управления, яркая вспышка, змеиное шипение воздуха, покидающего яхту. Люси не понимала, что происходит. Может, столкнулись с метеором? Или на них напали? Но почему? Они ведь никого не трогали, просто путешествовали.

ИИ информировал, что их атаковал дискообразный космический аппарат. Отец уже отдавал команду на разворот, когда их настиг второй удар. Девочка зажмурила глаза, а когда снова распахнула их, то поняла, что её вместе с креслом катапультировало в спасательной прозрачной капсуле. На маленьком экране мигал зелёный огонёк. Судя по приборам путь лежал на Землю. Капсула ныряла в ещё не закрывшийся гипер-переход, а Люси с ужасом смотрела, как разлетается на мелкие кусочки их космолёт. Папа спастись не успел. Что она скажет маме, когда вернётся? Как теперь жить?

Ей казалось, что среди металлических осколков она видит вальяжно проплывающую «летающую тарелку». Девочка со злостью сжала кулачки. «Вы ответите за это», – прошептала, чувствуя, как слезы застилают глаза.

Никаких ковровых дорожек, журналистов и восхищённых взглядов обожателей. Это на Земле Люси – оперная дива, голос первой величины, а здесь, на крошечной планете, она всего лишь гастролирующая певичка. Воспоминания разожгли в душе тлеющий костёр, пламя полыхнуло в карих глазах.

Рич остался в машине.

Местный немногословный антрепренёр проводил её к сцене через чёрный вход. Пройдя по полутёмным коридорам, Люси оказалась за кулисами. Осторожно отодвинув ткань пальцем, она сквозь щёлку всмотрелась в полумрак.

В зрительном зале не было свободных мест, тысячи глаз в ожидании смотрели на сцену. Инопланетные существа едва слышно переговаривались между собой. Люси прекрасно понимала их речь – пуговка наушника нашёптывала в ухо перевод улавливаемых фраз. Девушка вновь прикоснулась к алой розе на платье. Патент на это хитроумное устройство она выкупила перед тем, как вместе с Ричем отправилась в гастроли по галактике. Понадобилось много времени, чтобы найти нужную планету.

<1...6 7 8 9 >

На страницу:

Перейти

8 из 9