Потерялась. Трагисексуальный роман с бытовыми приключениями

***

– Остается только одно, – развела руками Оля, выехав на место преступления, то есть приехав в гости к Жанне вечером выходного дня.

– Что? – без надежды спросила подруга.

– Просить помощи зала… – опять развела руками Оля. – Я б так поступила: нашла б тех, кто пережил подобный кризис, и спросила у них совета. Тот, кто прошел ад, знает из него выход.

– Господи, – в отчаянии сказала Жанна, – на работе и не спросишь, сразу разговоры пойдут. Женский коллектив. У друзей… – она посмотрела на Олю, но та замахала руками, мол, я пасс, я сама в поиске выхода из ада, у меня не спрашивай. – Верка разведена. Олеговна третий раз замужем. Кочеткова и не выходила никогда. Лена на две семьи живет. Ветерковы давно женаты, но мне кажется…

– Да что там кажется, Олег импотент, у него на лице это написано… – уверяла Оля.

– Тогда не знаю… – растерялась Жанна.

– Думай, думай! Ты умная! Вспоминай, кто разменял вместе десяток-другой и живет душа в душу, и секс имеет при том при всем.

– Ну мама с папой и свекровь со свекром, – как на духу вспомнила первых попавшихся вышедших из ада Жанна.

– Сергеевна хорошая у тебя! Всем бы таких свекровушек! – облизала руки в маринаде Оля.

– К родителям я бы в любом случае с такой проблемой не обратилась, – решила Жанна. – Лучше сгореть в аду, чем услышать от папы как надо…

– Ты, главное, помни, что на кону стоит! Тебе так будет легче… – давала советы Оля, окончательно выпив весь маринад из-под огурцов прям из банки.

***

Откладывать поездку Жанна не стала. Как хороший кадровик, она знала, что если есть проблема, единственный способ ее решить – это переговорить по душам.

Свекры это время года проводили, собирая последний урожай и наваривая из него маринады и варенья на долгую холодную зиму. Маринады и соленья, к слову, действительно были «пальчики оближешь». Варили в деревнях и на дачах все, но не у всех они получались такими шедевральными, не зря Оля облизывала и вылизывала банку. Тамара Сергеевна и Леонид Ильич являли собой пример нерушимого прошлого с его устоями в колониальном стиле: умные, резкие, прямые, харизматичные, сильные и очень-очень сердечные и радушные. Жанночке действительно с ними повезло еще и в том плане, что сыновья характерами пошли именно в эту породу, и это радовало.

– Эх… – не знала, как начать Жанна.

– Случилось чего? Я это сразу укумекала. Думаю: что это моя Жаннушка пожаловала средь учебного года внуков мне показать? Рассказывай, доча, раз я могу помочь, – тут же узрела Тамара Сергеевна, откладывая ботву в сторону, моя руки в тазу и усаживаясь слушать прямо здесь – в осеннем огороде, где все располагало к беседе.

Жанночкины брови полезли вверх, она в последний момент только поняла, что не знает, каким приличным словом заменить слово «секс», которое является краеугольным в разговоре.

– Наш Витек что-то вытворил? – брови Тамары полезли тоже на лоб. – Изменил, гад?

– Ой, нет! – махнула рукой сноха. – Не то что бы прям изменил…

Тамара Сергеевна задумалась, что-то прикидывая в голове.

– Жаннуся, выкладывай, как на духу, что стряслось, а то нас в гроб с Ильичом вгонишь своей загадочностью… – серьезно проговорила свекровь, а Жанна чуть не упала в обморок, и вправду заметив свекра, который издалека завидел выражение лица жены и понял, что кто-то умер и надо срочно ехать на войну.

– Все! – не выдержала Жанна и заплакала, закрыв лицо руками, сама не зная, то ли от стыда, то ли от усталости и нервозности последних месяцев. – Мне кажется, Витя меня разлюбил… – проговорила она сквозь мокрые ладони, боясь показать лицо свекрам. – Он как бы меня любит, но раз в неделю, а то и две. Даже старики и те чаще занимаются…

– О Господи! – выдохнула Тамара Сергеевна. – Это?

– Как это раз в неделю? – возмутился Леонид Ильич и почесал упругий живот, размер которого соответствовал примерно седьмому месяцу беременности. – Это Витя что-то перебарщивает. Точнее, недобарщивает. Жмотится сынок.

– Может, здоровье? – побледнела мать.

– Да мы недавно проверялись на работе планово. Все на месте, – так и продолжала сквозь руки разговаривать Жанна. – Вот я и приехала спросить. Вы ж вместе полвека, как вы не развелись? Было ли у вас такое? И что нам делать?

Старики задумались и стали серьезными, отбросив шутки в сторону.

– Я с ним переговорю, – начал Леонид Ильич.

– Пожалуйста, не надо… – взмолилась Жанна. – Что вы ему скажете, сынок, почаще люби свою жену? Если не мила – разговорами не поможешь.

Леонид Ильич погладил второй свой мозг с пупком посередине и согласился.

– Расскажи, с чего все началось? – предложила Тамара Сергеевна, бывший завуч школы, у которой решались задачки и посложнее.

Жанна, посмотрев сквозь расщелины пальцев на дорогих свекров, приготовившихся слушать исповедь, решила не таиться, но все же оставаться за пальцами, как за вуалью.

– Брехня! – махнул рукой Леонид Ильич, а другой, наконец, поставил ведро с картошкой на землю, так как угроза оказалась фальш-звонком. – Что тут думать, дурью маетесь, вот и все дела. Хорошо видать живете, проблем настоящих не знаете, вот и сумасбродничаете. Подумаешь, секса нету? По-хорошему-то он, конечно, должен быть, но иногда нету! Ну нету!!! Кончился весь! – вскричал Леонид Ильич, взмахнув крыльями и присев, как индюк. – Что сразу боевую тревогу трубить? Химию разную жевать, налево ходить, ногти утюгами гладить?

– Правда, Жаннуль, мы с Леней прожили вместе долго, всякое было… Иной раз по году ничего не было. То дети, то дом строишь, то баню, то на заработки, то еще что-то… А сейчас народ любовь сексуальными контактами меряет. А вот в войну, думаешь, в койку ложились каждый раз? Нет, сердцем любили, душой, как в твоем тантрическом извращении…

– Тебе заняться надо чем-то! Унять свою… натуру! Хобби что ль какое заимей. Или вот третьего нам роди, – советовал свекр, а Жанна проклинала Олю и себя за приезд сюда и этот ужасный разговор. – Баскетболист есть, хоккеист есть, только балерины нам не хватает. – Леонид Ильич и Тамара Сергеевна, видя, что переборщили со своими советами, кинулись обнимать хрупкую фигурку невестки, которая навзрыд рыдала, сидя на пне.

– Прости нас, дураков, доча. Прости стариков. Набросились на девчонку, а сами не знаем, как помочь. Одно знаем, ни о чем не думай, Жанночка, раз все живы-здоровы, остальное как-нибудь да перемелется. Вот увидишь! Остальное не так важно. Все можно решить и поправить, главное, что все живы-здоровы…

***

В чем-то свекры оказались правы. Безусловно, страшной катастрофы не наблюдалось, но все равно вернувшись от родных пенат, Жанночка почувствовала в доме все ту же пустоту… Вроде все было на месте: их кухонька, дети со своими игрушками, просторный зал, их красивая спальня… Но близость потерялась и не только половая, а больше даже душевная. Витя тоже был как всегда, встретил радужно, с объятиями и поцелуями, но поглядывал странно, с опаской… На душе скребли кошки, все-таки что-то было не так.

– Порча! Точно, порча! – уверяла Оля-полицейский. – Он у тебя красавец, умница, трезвенник, в постели.., ну когда была постель – ого-го! Да любая б позавидовала. Ищи среди подруг наводчицу! – советовала подруга в форме, надевая фуражку и отправляясь на задание.

Снимать порчу поехали секретно. Секретно от Вити, который никогда не любил и не имел дел с черной магией. И только войдя в кабинет, как он думал врачебный, и завидев гигантское чучело волка с открытой пастью, черные простыни и стол, уставленный черными свечами, за которыми вибрировало какое-то странное существо в черном, Витя понял, куда его привели. И остался, потому что накануне разговаривая с Геной: они тоже пришли к выводу, что без магии здесь не обошлось, – Жанночку заколдовали.

Ведьма, как и положено, долго смотрела на руки, изучала лица, несколько раз погружалась в измятые карты и пришла к выводу, что у пары проблемы с сексом. Оба, Витя и Жанночка, чуть не ахнули от удивления и с интересом и уважением воззрились на женщину в черном.

– Вы по карме не должны были встретиться. Но колесо сансары в эпоху Водолея отключено, вот и результат, – он положила свою голову на руки с черными и длинными, как у росомахи, ногтями и уставилась на клиентов, резонно ожидая вопрос, который задавался раз по пятнадцать за день.

– Что же делать?

– Надо ваши кармы чистить и соединить. Один день жечь зеленую свечу. Она свяжет вас в нижнем астрале. Пятнадцать тысяч рублей. А в последующие дни жечь черную – двадцать тысяч, она свяжет в верхнем астрале. Секс будет. Я обещаю.

Деньги были отданы, квитанции были получены. В тот же вечер секс состоялся. И на следующий день тоже. И на следующий. Но Жанночка стала немного жалеть и даже бояться последующих дней, ведь все выходило не так, как раньше… Не так, как она хотела. А ужасно! То был действительно секс сухой и какой-то чужой. Витя стал совсем чужим, старался не смотреть на жену, просто делал свое дело в полной темноте как-то чуждо и жестко и, уходя утром на работу, никак не комментировал ночные события.

– Не понимаю я тебя, мужик!? То ты жалуешься, что нет. Теперь все есть – ты тоже жалуешься, – вопрошал Гена. – Жанка-красавица выходит в белье, всякие штучки-дрючки тебе предлагает, вино-домино, свечи горят, прям сексом так и веет… – замечтался Гена, представив картину. – Что еще требуется? Тебе может домашняя ваша жизнь наскучила, хочется новенького? Свеженького мясца, так сказать? – Гена заржал, как конь, а Витя смутился, усомнившись, точно ли они с Геной друзья и товарищи. – Может, тебе налево пойти? Снять девочку на вечер? Да зачем тебе снимать? С таким, как ты, любая и так пойдет, за улыбку. Завались в какой-нибудь бар, развались там, как уставший ковбой, пусть налетят курочки-рябочки, выбери себе одну, а может, двух, – Гена зарделся от своих же видений, – и покажи им, где раки зимуют… Самооценка повысится, ты опять на коне. Баба твоя тебя зауважает и перестанет кричать и капризничать. Заценит силу. Почувствует, что жареным запахло, и быстро приструнится, станет гладенькой и ладненькой, тихонькой…

– Да не могу я с другими! Тем более, за деньги… Ты что?! – отмахнулся Витя. – Мне чужие не нужны, – как-то грустно сказал он и закатил глаза, – на самом деле, я Жанку люблю. И всякие штучки, белье там, духи – все это неважно… ничего роднее и теплее нет ее тела. Все в ней такое знакомое… – стал мечтать Витя, представляя себе знакомые сцены в их родной любимой спальне, где не было места чужим глазам и ушам. И осекся, вдруг споткнувшись о реальность, события последних месяцев и свои бессмысленные нервозность, сердитость, обидчивость, скрытность и черт знает что. В голове пролетели образы сексопатолога с дурацкими слайдами, ведьмы с черной свечой в руке, Гены, мечтающего о рябочках, недовольные лица начальников с графиками и планами и свои несбывшиеся ожидания, усталость и просто плохое настроение, которым он позволил заморочить себе голову. – Наверное, надо плюнуть на всю эту дребедень, на все, что было и не было. Мутное оно. Надо просто переговорить с Жанкой да разобраться во всем по-человечески. И чтоб без экивоков: кто, кому, где и когда, – решил Витя, как он всегда решал с работягами, которые очень любили, когда он разбирался и расставлял все по полочкам.

И переговорить ему действительно пришлось, прямо в тот же день, но в кабинете у психолога.

После работы Жанночка поджидала его на проходной и под белы рученьки с очень доброжелательным видом, как учила Оля, когда под белы рученьки вела своих «клиентов» «на разговоры» сами знаете куда, доставила мужа к психологине по семейным отношениям Валерии. Ее услуги советовали сразу три знакомые, которым психологиня, что называется, жизнь спасла.

– Друзья, если вы попали ко мне в кабинет, значит, в вашей семье что-то не так, логично? Логично! – сама себе отвечала психолог. – Дадим право даме на первое слово. Что вас не устраивает? – обратилась психолог весьма приятной наружности, что уже радовало, к Жанне.

– Мне кажется, меня муж разлюбил, – просто ответила молодая женщина.

– Прекрасно! – сказала психолог, хотя никто не понял, что в этом прекрасного. И рукой указала на Витю, притихшего после фразы жены на счет нелюбви.

– А мне кажется, что Жанна меня разлюбила, – после продолжительного молчания выдал он, глядя в лицо незнакомой женщине, чтоб не смотреть в лицо знакомой. – Я все делаю, как могу, конечно. Стараюсь. Работаю. С детьми занимаюсь, когда могу, конечно. Она недовольна. У меня насморк или просто плохое настроение, она недовольна. Я ничего не делаю, она все равно недовольна.

– То есть, что бы я ни делала и ни говорила тебе – ты видишь только недовольство? А кто тебя сюда записал тогда? И таскал по всяким ведьмам? Лифчики кружевные надевал? Чай любимый заваривал? Ужин при свечах готовил? Массаж ушей кто делал? Гена!? – перешла на крик Жанночка, готовая расплакаться.

– А все почему? Потому что я какой-то не такой, да? Что-то не так делаю. Опять недовольна. Опять что-то не хватает.

– Да! Секса мне не хватает! – вдруг выпалила Жанна, сверкнув глазами.

– То есть раньше хватало, а теперь нет? – зло раскраснелся Витя. – Еще скажи, что я импотент.

– Не импотент, но раньше..! – кипела Жанна.

– Вот именно! – кивал головой с торчащими волосами в разные стороны Витя, – раньше и ты была другой.

– Давайте говорить по очереди, аргументировано, выслушивая друг друга… – наконец смогла вставить свои пять копеек в этот спор психологиня.

– А что тут слушать?! Бред какой-то… – скрестил руки на груди Витя, отвернувшись в сторону. – Секса ей не хватает…. Мне может тоже его не хватает… я ж молчу.

Нервы Жанночки больше не выдержали этой перепалки и, схватив свою сумочку, она выбежала из кабинета, сдерживая рыдания ровно до салона своей машины. А Витя поджал губы, а если б имел хвост – еще и хвост, и лапы, и всю шубу бы поджал, понимая, что виноват по полной программе: собирался переговорить по душам и только все испортил окончательно.

В эту ночь Веселовы спали в разных комнатах впервые за все время брака. Слезы Жанночки просохли, но на их место пришло полное осознание потерянности и отчаяния бытия. Витя это чувствовал через стенку и готов был прийти, чтоб успокоить и наладить и поправить это бытие, но боялся… боялся еще больше обидеть жену. И потому мучился бессонницей, которая к середине ночи превратилась в настоящий ад страхов, перед глазами замаячил развод со всеми вытекающими последствиями… С самым страшным – потерей самого близкого из всех близких – любимой жены.

По утру, так и не решившись подойти к любимой, Витя, не позавтракавши, отправился на работу. Впервые за много лет завтрак не ждал Витю на столе. А также не было поцелуев, пожеланий хорошего дня.

Потерялась не просто близость, а жизнь, которую он так любил, и думал, что она с ним случилась навсегда и ничего не сможет помешать, украсть ее. А все же близость пропала. Просто так.

Жанна отправилась на работу пораньше и тоже не позавтракала: ничего не лезло в горло, ставшее сухим и черствым за эту ночь. По нему, как по стеклу, скребли острыми когтями черные кошки – невысказанные претензии, а еще больше толпились слова любви, теперь казавшиеся никому не нужными… начиналась ангина.

В ту ночь Витя не пришел ночевать, а Жанна даже не плакала. Это было ожидаемо. За месяцы потери близости, потом ее поиска, затем окончательной утраты она не раз представляла себе, как будет происходить охлаждение отношений, и поэтому даже не удивилась, что и на следующий день Витя не появился.

Конечно, в объятиях молодых и веселых девчонок можно забыть обо всем на свете. А он у нее такой, от одной улыбки можно сознание потерять.

К вечеру позвонил Гена и странным голосом спросил, все ли в порядке с Виктором. Жанна ответила, что теперь не вправе знать, где и, главное, с кем находится ее почти бывший муж. Гена, не попрощавшись, повесил трубку.

Гена знал, что он трус, но ему не было стыдно, потому что было невероятно страшно оставаться на другом конце телефонной линии с раздраженной и взбешенной женщиной. Гена верил в проклятья.

Звонили свекры и просили передать Вите информацию о его старом мотоцикле. Чтоб не разочаровывать стариков раньше встречи в зале суда, Жанна решила не рассказывать им о разладе, а также измене или изменах и скором разводе.

Уложив детей спать, она сама попыталась уснуть, намазав пожирнее лицо и руки кремом, ведь теперь ей предстоит жить одной и искать новую любовь, а кто позарится на брошенку с двумя детьми, да еще и с сухой кожей?

Как вдруг крем выпал из ее рук, и она чуть не вскрикнула, как будто кто-то больно уколол ее в сердце!

– Боже мой! Боже мой! Боже мой! Только не это! – вскричала Жанна и побежала за телефоном – звонить… сразу в два места. Сначала Оле, профессионалу в области поиска и дознания всего потерянного. Быстро изложив свои опасения, она тут же получила подтверждение, что случилось нечто страшное с Витей. По всем признакам беда! И не успев дослушать, стала набирать заместителю Вити, который не сразу посреди ночи взял трубку и, удивившись, что жена не в курсе, подтвердил: Виктор Леонидович находится в реанимации. Ему на голову во время осмотра объекта упала балка, а он в тот день, а это позавчера, будучи каким-то невнимательным и растерянным, не надел положенную каску. Ситуация под контролем, но…

Жанна будила соседку, выручавшую в трудную минуту, на кого можно было оставить детей, и быстро настраивала навигатор на адрес больницы.

– Господи! Да лучше б ты изменил… – выпалила она, влетев в палату, куда перевели Витю с перевязанной головой, но в стабильном состоянии. – Два дня! Два дня! – пищала Жанночка не в силах молчать, но боясь разбудить мужа. – Куда я, дура, смотрела! Витенька, родной мой, как же так?! Почему ж ты не сказал, не позвонил. Хоть маленький звоночек. Хоть гудочек, – пищала мышкой Жанна, с одной стороны, чрезвычайно обеспокоенная гигантским чувством вины, что ее любящее сердце не почувствовало, что муж в больнице. А с другой стороны, ликовавшее, что Витя провел ночи в объятиях медбратьев и медсестер, а не девочек с накладными ресницами и ногтями.

Вите снились сны… много. Первый был про работу, но фантастический, будто на него сваливается премия в виде слитка золота. Сваливается с неба, но прямо на голову. Премия была увесистая.

Второй про какой-то праздник вроде свадьбы, где много людей и все в белом…

И третий – сексуальный. Снилась Жанночка. Как будто все было, как раньше, без этих дурацких недопониманий, трений… Она просто приблизилась к нему, взяла своими нежными холодными пальчиками его лицо, стала целовать его то в губы, то в лоб, то в нос, в уши, шею, щеки, взъерошила его волосы, потерлась щекой о щеку, опустилась своей теплой грудью, пахнущей как… Он не мог найти названия, как… аромат или шлейф… он потрогал ее грудь. Боже, как он соскучился по ее телу, он готов был на все, стать хоть тенью, хоть шелестом ее тела… любимого, родного, теплого и душистого. Какой же он был дурак. Надо было сразу, а лучше всегда… всегда… делать ее счастливой. И хотя он не знал как, но знал: надо, чтоб Жанночка была счастлива. Витя просто хотел быть рядом с ней.

– И я, я тоже хочу просто быть рядом… Мне ничего больше не нужно … – сказала Жанна в ответ на тихое бормотание мужа…

Какой прекрасный сон я вижу, а ведь он еще недавно был реальностью, – с сожалением подумал Витя и решил: пусть хоть во сне случится хэппи энд, и стал гладить волшебную жену по груди, по шее, а она улыбалась, не сопротивлялась и отвечала взаимностью.

– Витенька, – сквозь слезы, теперь уже счастья, проговорила Жанна, груди которой крепко сжимали руки мужа. – Близость вернулась…

Виктор, не совсем отличая сон от яви, пробормотал:

– Врач сказал: месяца два секса ни-ни, – но решил не ввязываться в диалог, потому что прошлый диалог ему не удался, а продолжил свои пусть и волшебные, но притязания к любимой жене.

– И вот что удивительно, – сама себе проговорила Жанна с улыбкой, вспоминая и тантрический секс, который прямо сейчас происходил с Витей, у которого из органов тела работали только руки, и весь процесс творился, похоже, в его сне. И свекров, уверявших, что все перемелется и как-нибудь да уляжется, лишь бы все были здоровы (ведь именно здоровье вдруг стало главной темой, автоматически задвинув на задний план все глупости). И психологиню с ведьмой, гарантировавших, что все будет хорошо.

А Жанна сейчас действительно чувствовала себя хорошо, и блаженный на вид Витя, несмотря на перевязанную голову с сотрясением мозга, тоже весь светился счастьем. Даже сексопатолог и тот оказался прав. Жанна, глядя на любимого, пусть и раненного на голову мужа, была готова раздеться и перепроверить каждую позу с того плаката, лишь бы с Витей и их семьей все было хорошо.

Жанночка обняла уснувшего Витю, нежно целуя ему руки, уставшие от тантрического секса с ее грудями, и стала разглядывать их, как произведение искусства, на которое не могла насмотреться: любимые, дорогие, такие знакомые мужние руки.

И вдруг приняла решение, от которого стало легко и тепло на душе: просто опять стать той Жанкой, красоткой и болтушкой, которую так любил приколист и весельчак Витя. Все было так легко и просто, что Жанна удивилась, почему раньше она не пришла к этой мысли, которая большим теплым потоком разливалась по телу, и краски вокруг, даже в ночной палате, раскрашивались яркими пятнами.

– Близость вернулась, любимый, – повторила Жанна, рассматривая спящего мужа, – а секс потерялся. Да и хрен с ним.

И счастливая уснула рядом.

Конец.