Божественная комедия

Песня тринадцатая

Путники вступают во второй отдел седьмого круга. Перед ними самоубийцы, превращенные в деревья, и расточители, терзаемые гарпиями. Пьер делле Винье, секретарь Фредерика II.

1 Едва от нас сокрылся мрачный НессИ чрез поток еще не перебрался,Как мы вдвоем вступили в темный лес, 4 И лес непроходимым мне казался.В нем не было тропинки ни одной.Он зеленью лесов не распускался: 7 На нем являлись листья предо мнойВсе черные; все ветви кривы были,И не плоды в трущобе той лесной 10 Росли кругом, но всюду только гнилиРастенья ядовитые везде.Мы хуже места верно б не открыли 13 В лесах Корнето[67] и Чечины[68], гдеЛишь дикий зверь в густой листве скрывалсяИ птицы робко прятались в гнезде. 16 Но страшный лес, где путь наш потерялся,Наполнен только гарпиями[69] был(С Строфадских островов от них спасался 19 Когда-то род Троян): меж черных крылОни людские головы имели, –Большой живот, две лапы… Я следил, 22 Как гарпии на деревах сиделиИ пó лесу их раздавался вой…Я чувствовал, что ноги онемели… 25 Тогда сказал учитель добрый мой:«О, прежде чем вперед ты устремился,Узнай, что перешел ты во второй 28 Круг Ада[70], и пока нам не открылсяПустыни вид ужасный, до тех порОтсюда ты не выйдешь». Я смутился… 31 «Кругом смотри ты зорко, и твой взорПонять скорей всю истину сумеет:Тогда с тобой вступлю я в разговор». 34 Смотрю я вкруг, лицо мое бледнеет:То здесь, то там я слышу тяжкий стон,Но чьи они? Мой разум цепенеет… 37 Не видя никого со всех сторон,Прислушиваясь, я остановилсяСтенаньями страдальцев изумлен. 40 Поэт разубедить меня решился,Чтоб думать я не мог, что стон тенейИз-за лесной трущобы доносился, 43 И мне сказал: «Чтоб в голове твоейМысль приняла другое направленье,Сломи в лесу любую из ветвей». 46 Я увидал колючее растенье,Растущее на деревянном пне.С него сорвал я ветвь, и в то мгновенье 49 Древесный пень со стоном крикнул мне:«За что меня так больно ты терзаешь?Или в твоей сердечной глубине 52 Нет жалости? Зачем меня ломаешь?»Облившись черной кровью, он вопил:«Теперь ты за деревья нас считаешь, 55 Но прежде я, как и другие, былТаким же человеком, как вы оба…За что ж меня, как враг, ты оскорбил? 58 Когда б в тебе не шевелилась злоба,Ко мне бы прикоснуться ты не мог,Хотя бы гадом был я…» Вся трущоба 61 Завыла вдруг. Как из березы сок,Под топором, ручьем порою льется,Так кровь лилась из пня, как бы поток… 64 Я чувствовал, как сильно сердце бьется,И наземь ветвь невольно уронил,Не в состоянье с жалостью бороться. 67 Тогда учитель мой проговорил:«О, оскорбленный дух! НеосторожноОн на тебя руки б не наложил, 70 Когда б не растолковывал он ложноМоих стихов. Желанье убедитьВ том, что по виду вовсе невозможно, 73 Заставило меня ему внушитьСовет, мне самому невыносимый.Кто ты – ему ты должен объяснить, 76 Чтоб на земле, раскаяньем томимый,Он о тебе не в силах был забыть…И в памяти сберег неутомимой…» 79 И дерево ответило: «ХранитьНе буду я упорного молчанья.Речь добрая твоя не может возбудить 82 Сомнения. Прошу у вас вниманья.Я тот, кому был дорог Фредерик[71]:Его души все тайны, все желанья, 85 Как книгу, я читать всегда привык.Монарха сердце было мне открыто,Мне одному, и в мире каждый миг 88 Я охранял то сердце, так что свитаЕго рабов в глубь царственной душиПроникнуть не могла, была забыта 91 И заговор затеяла в тиши.А между тем все силы, все здоровьеЯ потерял, не зная сна в ночи: 94 Готов отдать был Фредерику кровь я,Но был силен наложницы разврат.Она, змея порока и злословья, 97 Она, зараза цесарских палат,Она, монархов язва моровая,На мне остановила злобный взгляд 100 И, завистью и бешенством пылая,Умела страсти многих возбудитьПротив меня, и Август сам, сгорая 103 Досадою, свой лик отворотитьОт верного товарища решился,Успел в печальный траур обратить 106 Все почести, которыми гордилсяЯ некогда… В душе моей тогдаПроснулся гнев и умысел родился – 109 Искать забвенья в смерти от стыда.И – праведник неправедное делоЯ выполнить решился в те года. 112 Но, слушайте, клянусь теперь я смело,Что я царю ни в чем не изменялИ верность сохранил к нему всецело: 115 Я кесаря до смерти обожал:Он стоит и любви, и уваженья…Пусть тот из вас, кому я жалок стал, 118 Пусть тот из вас, кого ждет возвращеньеВ живущий мир, там честь мою спасетИ восстановит истинное мненье 121 О грешнике, которого гнететИ клевета, и ненависть людская».Затем сказал Вергилий в свой черед, 124 Речь мудрую ко мне лишь обращая:«Знай – времени не должен ты терять:Ему свои вопросы поверяя, 127 Расспрашивай – он станет отвечать».И молвил я: «Прошу тебя – спроси тыЕго о том, что было бы узнать 130 Полезно мне – ведь от тебя не скрытыВсе помыслы мои – во мне самомТеперь все чувства горестью убиты, 133 Лишь состраданье в сердце есть моем».Тогда сказал поэт: «Твое желаньеИсполнит он. Мы просим лишь о том, 136 Чтоб ты сказал, как высшее созданье,Как человек мог обратиться вдругВ ствол дерева? Ужель для наказанья 139 Такого нет конца?» Вздохнув от тяжких мук,Мне, словно вздохом, дерево сказало,В стенанья обращая каждый звук: 142 «В той повести ужасного немало:Знай – всякий раз, когда, покинув грудь,Душа самоубийцы вылетала, 145 Тогда в седьмой круг Ада страшный путьУказывает Минос ей. Тогда-то,Нигде в пути не смея отдохнуть, 148 В лес этот попадает без возвратаДух грешника; кругом в лесу – темно.Рок, не щадящий злобы и разврата, 151 Несет его, бросает, как зерно,И он росток пускает, как растенье;Растенье это вырасти должно 154 И, наконец, не ведая гниенья,Преобразится в дерево. ПотомНа нем все листья в диком исступленье 157 Жрут гарпии и язвами кругомВсе дерево до корня покрывают.И никогда, пока мы здесь растем, 160 Нас муки ни на миг не оставляют.Мы носимся, чтоб плоть свою найти,Но в тело нас опять не облекают: 163 Что раз не сберегли мы на пути,Того не получить нам в настоящем.Плоть потеряв, не жить нам во плоти. 166 Мы наши трупы в этот лес притащим,И каждый труп повесим мы тогдаНа дереве, где с ужасом палящим 169 Томится дух наш: худшего стыдаНе знаем мы…» Стояли, ожидаяДальнейшей речи, мы; вдруг – новая беда; 172 Шум страшный услыхал в лесу тогда я.Как дикий вепрь, спасаясь от собак,Бежит порой, деревья вкруг ломая, 175 С ужасным, хриплым воем, точно такДве тени впереди нас быстро мчались.Истерзан каждый призрак был и наг, 178 Пред ними ветви хрупкие ломались.Та тень, что быстро мчалась впереди:«Эй, смерть, сюда!» – вопила, и старалась 181 Другая тень, что мчалась назади,Не отставать и громко восклицалаНа всем бегу: «О, Лано[72], погоди! 184 Я за тобой той быстроты не зналаВ сражении при Топпо». И потомКак бы в изнеможении упала 187 Она, бежать не в силах, под кустом.А по лесу за этими тенями,Раскрывши пасти с черным языком, 190 Псы жадные неслись меж деревами.В несчастного, что под кустом упал,Они впились с неистовством зубами, 193 И страшную он участь испытал:Разорван был собаками он в клочья.И за руку меня мой спутник взял 196 (Едва мог тайный трепет превозмочь я),И подошел к тому кусту со мной.И куст заговорил: «О, чем помочь я 199 Тебе мог, Сант-Андреа[73]? И зачемЗа мною ты решился укрываться?Я ль виноват, что пренебрег ты всем, 202 Чтоб жизнию преступной наслаждаться?»Учитель мой сказал ему затем:«Кто ты, уставший кровью обливаться 205 Из вечных ран? О чем страдаешь ты?»Он отвечал: «О, души! Посмотрите:Ужасным истязаньем все листы 208 Оборваны на мне. Их соберитеВокруг меня. Я в городе рожден, –Не скрою я, когда вы знать хотите, – 211 Известном вам; переродился он,Им позабыт был гордый покровитель[74].За что навек, изменой возмущен, 214 Для города неутомимый мстительОстанется опасным, и давноЕго руки боится каждый житель. 217 О, если б на мосту через АрноНе видели его изображенья,То все для граждан было б решено. 220 И, созидая град свой, разрушеньеПришлось бы им увидеть в страшный часНа пепелище, полном запустенья, 223 Оставленном Аттилою для нас.Тогда бы целый город развалился,Когда бы Марс мечом своим потряс… 226 Я в собственном приюте удавился!»

Песня четырнадцатая

Данте и Вергилий вступают на грань второго отдела седьмого круга Ада. Степь и огненный дождь. Преступники против Бога, природы и искусства. Бешенство Капанея и его наказание. Таинственный исток трех адских рек.

1 Любовь к отчизне вспыхнула во мне.Разбросанные листья собирая,Их отдал я, растроганный вполне. 4 Тому, который, скорбь свою скрывая,Уже замолк. Мы стали на пределВторого круга с третьим, и тогда я 7 Еще полнее вдруг уразумелВсю силу правосудия. Я будуРассказывать: куда я ни глядел, 10 Степь голая вставала отовсюду:Ни травки, ни былинки нет кругом,Лишь страшный лес – доныне не забуду – 13 Лес скорби, опоясан темным рвом,Степь окружал. Мы тут остановились.С горячим и безжизненным песком 16 Равнины мертвой степи нам открылись:Такую степь переходил Катон,Когда Помпея полчища разбились[75]. 19 И вот увидел я со всех сторонТолпы теней нагих и истомленных,Сливавшихся в один унылый стон. 22 На разные мученья осужденных.Одни из них лежали на земле,Другие сидя, членов утомленных 25 Поднять не в силах, с мукой на челе,Не двигались; иные же бродилиБез устали, без отдыха во мгле. 28 Их много было там, а тех, что ныли,Во прахе лежа, меньше было, ноОни зато охотней говорили. 31 Дождь огненный спадал на всех равно,Как в Альпах снег в безветренную пору,Как пламенный тот ливень, что давно 34 Случилось в знойной Индии, героюПуть с войском преградивший. Смелый вождьТогда велел смутившемуся строю 37 Топтать ногами землю, чтобы дождьНе мог вредить, вкруг войска зажигаяПоля, траву и зелень темных рощ, – 40 И, волю Александра исполняя,Тушило войско землю под собой[76].И точно так слетал, не уставая, 43 Дождь пламенный, ниспосланный судьбой,На адскую пустыню, и пылалаОна, как трут, и раздавался вой 46 Несчастных жертв: их пламя пожирало.Метались тени грешников в огне,Но кара их повсюду ожидала, 49 И не могли нигде спастись ониОт огненного жупела… «Учитель,Ты должен на вопрос ответить мне, – 52 Я говорил, – в Аду ты мой спаситель,В Аду ты все преграды победилИ только, мудрый мой путеводитель, 55 Двух демонов одних не усмирилУ огненного города. Поведай –Кто этот великан? С сознаньем сил 58 Надменно он глядит вокруг с победой,Лежит, как бы не чувствуя огня…О, просвети меня своей беседой». 61 А грешник, посмотревши на меня,Вдруг понял, что о нем держу я слово,И произнес: «Мученья все кляня, 64 Живой и мертвый тот же я, и сноваСилен теперь. И если бы опятьЮпитер ковачей своих сурово 67 Заставил громы новые ковать,Чтоб поразить меня в одно мгновенье,Когда б он стал Вулканов всех сзывать, 70 Измучил бы их всех до отупленьяИ восклицал: ко мне, Вулкан, скорей!Как в страшный день Флегрийского[77] сраженья 73 Он говорил; когда б рукой своейВсе молнии на грудь мою направил,То и тогда б погибели моей 76 Он не достиг!» Тут грешника заставилУмолкнуть мой суровый проводникГромовой речью; ужас весь представил 79 Его греха: мне нов был тот языкНаставника. Заговорил он гневно:«О, Капаней! По-прежнему ты дик, 82 Твоя гордыня также неизменна,За то и казнь преступника страшна:Лишь бешенство дала тебе геенна 85 За прежнее безумство, и должнаТа кара быть возмездием достойнымВ Аду, где заседает сатана!» 88 И с словом, уже более спокойным.Ко мне тут обратился мой мудрец:«Перед тобой в вертепе этом знойном – 91 Великий грешник. Царственный венецНа нем блистал и, Фивы осаждая,В числе семи царей был он. Гордец, 94 Он, как и прежде, Бога отвергая,Доныне покориться не хотелИ, постепенно в Тартаре сгорая, 97 За гордость в нем находит свой удел…Иди ж за мной, но бойся погружатьсяНогой в песок: он раскален и бел. 100 Лесной опушки нужно нам держаться».В молчанье мы к источнику пришли;К нему приблизясь, стал я содрогаться: 103 Кровавым выбегал он из земли.Его струи тогда напоминалиБуликаме[78] кипучие струи, 106 Где грешницы по берегу блуждали…Бежал в степи кровавый тот поток,А берега и ложе состояли 109 Лишь из каменьев; берег был отлог…Я угадал, что наша шла дорогаВдоль берега, что путь тот был далек. 112 «В своем пути ты видел уже многоПредметов очень странных с той поры,Когда вошли мы в Ад по воле Бога, 115 В врата едва достигнутой горы;Но этого источника печали,Где носятся кровавые пары, 118 Где все огни мгновенно потухали,Ты ничего ужасней не встречал», –Так предо мною тихо прозвучали 121 Учителя слова. Его просить я сталСо мною вещим знаньем поделиться,Которым мой наставник обладал. 124 И начал он: «Есть в море остров. ДлитсяЗа веком век, но все он там стоит,И жизни шум в то место не домчится. 127 На острове – его названье Крит –В уединении жил древний царь когда-то[79].И в дни его – предание гласит – 130 Не ведал мир пороков и разврата.На острове была тогда гора,Ей имя – Ида; царственно богата 133 Была ее природа. Та пораУже прошла: исчезли водометы,Цветов, растений пестрая игра… 136 Теперь в забвенье Ида. Нет охотыНи у кого об Иде вспоминать.Но эту гору, полная заботы, 139 Когда-то Реа вздумала избратьДля сына неприступной колыбелью.Чтоб лучше там ребенка укрывать, 142 Малютки плач веселых песен трельюОна всегда старалась заглушать,Кричать других просила с этой целью. 145 А в сердце Иды старец древний скрыт;Спиною к Дамиетте обращенный,Очами – к Риму. Золотом блестит 148 Его чело; стан, гордо обнаженный,Из серебра, – от пояса до ног –Со сталью медь. Из глины обожженной 151 Одна нога, но на нее он могНаклонно, с большой силой опираться.Из старца льются слезы, как поток, 154 И как поток могучий, пробиватьсяСквозь гору смело могут и спешатВот в эту бездну с шумом изливаться, 157 Где их тройной ужасный водопадЯвляется рекою Ахероном,Потоком Стикса – он-то вводит в Ад – 160 И грозным, вечно темным Флегетоном;Затем последний суженый протокВ мрак черной бездны падает со стоном, 163 Откуда уж паденья нет[80]». Он смолк.Но я спросил: «Когда источник АдаИдет с земли, где начал свой исток, 166 То почему для нашего он взглядаЗаметен только в этой глубине,Среди зловоний мерзостных и смрада?» 169 И отвечал путеводитель мне:«Мы в Ад с тобой идем кругообразно.И хоть мы шли по левой стороне, 172 Но многого, что так разнообразно,Еще не усмотрели; потомуИди вперед, не рассуждая праздно: 175 Здесь впереди есть многое, чемуТы можешь на досуге подивиться».Но я опять проговорил ему: 178 «Еще хочу в одном я убедиться:Скажи, учитель, где же Флегетон?И где источник Леты здесь таится? 181 О нем ты умолчал. Так где же он?Ты передал о первом мне сказанье,Что он несет с собой со всех сторон 184 Людские стоны, вздохи и рыданья».«Охотно отвечать тебе я рад, –Он молвил мне, – но это клокотанье 187 Кровавых вод, бегущих через Ад,Не лучше ль будет всякого ответа:Лишь брось вперед свой изумленный взгляд. 190 А Лету ты увидишь, – только ЛетаЕще не здесь, где грех нашел приют,Но там, где души чистые живут, 193 Познавшие за грех свой отпущенье,И ждущие прощения Небес…»Затем поэт прибавил в заключенье: 196 «Теперь покинем мы ужасный лес.Не отставать за мною ты старайсяВдоль берега… огонь его исчез. 199 Ты ног своих обжечь не опасайся».

Песня пятнадцатая

Поэты проходят по каменным переходам Флегетона. Навстречу им попадается Брунетто Латини, бывший учитель Данте, которому он предсказывает славу и несчастья.

1 По каменному берегу мы шли.Над пропастью, как облака, вставалиГустые испарения вдали 4 И пламя то мгновенно поглощали,Которое дождем лилось в поток.Как против волн плотины воздвигали 7 Во Фландрии, – напор их был жесток –Меж Бригге и Кадзантом[81], или точноНа Бренте[82], часто, полные тревог, 10 Падуи обитатели нарочноОкопами спасали городаИ замки все, построенные прочно, 13 Так зодчий Ада создал навсегдаПлотину вдоль печального потока,Хотя не так обширна и горда 16 Она на вид… Оставили далекоМы за собой зловещий, темный бор:Когда б назад мы устремили око, 19 То леса не заметил бы наш взор.Толпа теней навстречу нам попалась.Как в поздний час, когда ночной дозор 22 Начнет луна, прохожему случалосьВнимательно смотреть на нас сквозь мглу,Что над землей туманом расстилалась, 25 Иль как портной, вдевающий в иглуНить тонкую, прищуря глаз единый,Когда сидит с работой он в углу, – 28 Так точно, тихо шествуя долиной,Смотрели зорко призраки на нас.Вдруг тень одна с какой-то странной миной 31 Воскликнула, невольно ухватясьСвоей рукой за плащ мой: «Что за чудо!»И от меня не отводила глаз. 34 Обожжено, измучено и худоЛицо той тени было, но узнатьУспел знакомый образ я, покуда 37 Тень продолжала за полу хвататьМеня рукой. «Брунетто[83], вы ли это?» –Тень грешника я начал вопрошать. 40 И отвечал с мольбою мне Брунетто:«Мой милый сын! Прошу я об одном,Коль стою я участья и привета: 43 Умерим шаг и дальше отойдемОт призраков». И отвечал я тени:«Отказывать вам не могу я в том 46 И, если вы хотите, на мгновеньеМогу теперь присесть я подле вас,Когда на это даст мне позволенье 49 Мой спутник, помогавший мне не раз».«О, сын мой, – он ответил, – ожидаетСтолетняя беда того из нас, 52 Кто на пути ужасном отдыхает,И пролежит за это он сто летПод тем дождем, который сожигает; 55 За медленность для нас спасенья нет.Иди же ты вперед своей дорогой,И за тобой отправлюсь я вослед, 58 Чтоб вновь потом с уныньем и тревогойПристать к толпе измученных теней,Не ведавших конца их кары строгой». 61 Я не посмел сойти с тропы моей,Чтобы идти с несчастной тенью рядом,И шел вперед дорогою своей. 64 С опущенным в задумчивости взглядомСпросила тень: «Как ты сюда попал,Когда еще не поглощен ты Адом? 67 И кто тебе путь в Тартар указал?»«Там, на земле, где блещет свет доныне,Я заплутался, – так я отвечал, – 70 В одной глухой, таинственной долине,Хотя еще пути земного срокНе перешел. Уже хотел в кручине 73 Вчера поутру я идти назад,Как пред собой увидел мудреца я,И с ним тогда, не побоясь преград, 76 Ужасные картины созерцая,Я двинулся по этому пути».И грешник отвечал: «Не уставая, 79 Ты должен за звездой своей идти,И если я угадывать умею,То на земле успеешь ты найти 82 Удел великий. Участью твоеюЯ занялся с успехом, может быть,Когда бы мог, – о чем я сожалею, – 85 В могилу слишком рано не сходить.И, видя милость Бога над тобою,Я мог бы каждый труд твой поощрить… 88 Поставлен выше многих ты судьбою, –Но знай, неблагодарный тот народЗа все добро отмстит тебе враждою. 91 Народ, сошедший некогда с высотСтаринной Фиезолы[84], беспрестанноТебя везде преследовать начнет. 94 Но это, сын мой, вовсе мне не странно:С рябиной горькой рядом не растетРазвившийся в саду благоуханно 97 Румяный, наливной и сладкий плод.О, жалкое, безнравственное племя!Недаром про него молва идет, 100 Что тяготит на нем пороков бремя…Грехами их себя не оскверни.О, от тебя недалеко то время, 103 Когда слепцы очнутся, и ониНачнут тебя молить о возвращенье,Поклонятся тебе в иные дни, 106 Но уж бесплодны будут их моленья.Пусть, как скоты, толпа фиезоланНа месте мрет, не видя сожаленья, 109 Но пусть нога бессмысленных гражданДо почвы той случайно не коснется,Где семя благородное римлян, 112 Быть может, неожиданно пробьется.Я отвечал: «Доныне, может быть,Вам не пришлось бы с смертию бороться. 115 Доныне бы могли вы в мире жить,Когда б моим молениям внимали…Но в памяти я бережно хранить 118 Ваш образ буду, с трепетом печалиПрипоминая прошлые года,Когда еще вы в мире обитали 121 И были в нем отцом моим, когдаК бессмертию мне путь прямой открыли,Путь славы и упорного труда, 124 И я – клянусь – с собой в одной могилеО вас воспоминанье схороню…А все, что мне вы в будущем открыли, 127 Я запишу и вместе сохранюС другими предсказаньями до слова:Их тайный смысл тогда я оценю, 130 Когда его мне разъяснить готоваСвятая дева[85] будет, если яКогда-нибудь с ней повстречаюсь снова. 133 Но знайте вы, – скажу я, не тая:Готов на все я в жизни испытанья,Была бы лишь чиста душа моя. 136 Не страшны для меня все предсказанья…Так пусть, не подчиняясь никому,Фортуна награждает, и старанье 139 Приложит каждый к делу своему».Тогда учитель тихо мне заметил:«Не изменяет память лишь тому, 142 Кто слушал чутко всех, кого он встретил».И подвигался дальше я впередИ ждал, чтобы Брунетто мне ответил. 145 Кто жалкий жребий вместе делит с нимИ кто его товарищи в несчастье.Он отвечал: «Их много здесь. К иным 148 Питаю я невольное участье,О многих же не стоит говорить,А время мчится быстро. Вне пристрастья, 151 Однако, их умею я ценить:Из звания духовного на светеПоистине могли те люди слыть 154 Учеными, и все попали в сетиЕдиного греха… Вот Присциан[86]Идет в толпе, где плачут тени эти, 157 И слезы их текут по язвам ран.А вот Франциск д’Аккорсо[87]. Если б дажеТы захотел увидеть сквозь туман 160 То зрелище, которого нет гаже,То я б тебе на призрак указалРазвратника[88]. Он под охраной стражи, – 163 Как Господа служитель приказал[89],Был сослан к берегам Бакилионе,Где смерть от истощения узнал. 166 О множестве ужасных беззаконийТебе, мой сын, я мог бы рассказать,Но впереди я вижу чад зловоний: 169 Оттуда к нам идет другая ратьНесчастных душ, но с ними здесь встречатьсяНе должен я…» И побежал он вспять. 172 Так на бегу Веронском люди мчатсяЗа призом из зеленого сукна[90]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

«И то, что изучал я много лет / Великие твои произведенья». – Еще до появления «Божественной Комедии» Данте был уже известен как автор многих произведений на латинском и итальянском языках.

2

Ловчий Пес – Так называл Данте владельца Вероны Кана Гранде делла Скала, известного своей храбростью и благородством. Имя Пес он получил, по свидетельству своих современников, из-за того, что его мать во время беременности видела сон, будто она разрешилась от бремени собакой. При жизни его называли Великим за подвиги. Именно при его дворе Данте, изгнанный из Флоренции, нашел себе пристанище. Так как Данте начат писать «Божественную Комедию» еще до своего изгнания, когда Кан был ребенком, то комментаторы полагают, что стихи о Ловчем Псе вставлены поэтом уже после, в те дни, когда на Кана Гранде современники возлагали все свои надежды.