Сумка с истиной

Что-то не так.

Что-то…

– Женя?

Женя не отвечает, Жени нет.

Совсем.

– Женя?

Оксана заглядывает в кухню, в ванную, щелкает выключателями, Жени нет, Оксана зачем-то толкает входную дверь, замирает. Совсем хорошо, куда она среди ночи поперлась, дрянь такая, найдет ее Оксана, уши поотрывает, даром, что не била никогда, вот и плохо, что не била…

– Женя!

– Уважаемые пассажиры, просьба пройти…

Оксана хочет пройти, что-то торкает Оксану, она оборачивается, смотрит в провал окна, на лабиринты улиц, на мост, по которому грохочут грузовики, по краю моста идет девчушка в джинсовом комбинезончике, хочет поскорее добраться до огромного супермаркета на той стороне, там на витрине стоит Дженни, или как её там Женя называла…

– Женя!

Люди оборачиваются, удивленно смотрят на женщину, которая мчится к окну, кричит что-то, Женя, Женя, сбегает по лестнице.

Оксана торопится, работает локтями, отталкивает кого-то, необъятная тетка валится на пол, со звоном и грохотом роняет что-то хрустальное, разлетающееся мириадами искр, орет что-то, Оксана не слышит, что.

Оксана мчится в темноту ночи, наступает на шнурок, валится, до крови царапает ладони об асфальт, вспоминается детство, вот так же падала, ревела, сдирала кожу…

– Женя!

Женя не слышит, Женя идет по мосту. Тогда Женя тоже шла по мосту, в ту ночь, как вообще до магазина добралась, кукуша, это же на другом конце города…

– Женя-а-а-а-а!

Женя оборачивается – тогда Женя тоже обернулась, когда Оксана к ней бежала, и грузовичище вот этот прогрохотал по мосту, на нем еще что-то по-китайски было, и толстенный китаец на картинке шел куда-то с узелочком…

Тогда тоже было вот так. И Женя вот так же кувырком подлетела вниз, с моста, Женя-а-а-а-а-а-а-а…

– Дочка ваша?

– Пятого года.

– Дочка ваша, спрашиваю? – не унимается следователь.

– Ага… да… да…

– Евгения… а по отчеству?

– Ильинична…

– Год рождения? А, да вы сказали, пятого…

Здесь нужно залиться слезами, только слез уже не осталось, ничего не осталось, пустота какая-то…

Оксана бросается к витрине, где Женя, вот она, на витрине стоит, и ценник, семьсот рэ…

– Ну, куда ты! – мама тянет за руку, Оксана даже не думает, как мама, почему мама, мамы же нет давным-давно…

Оксана не понимает, тянет руки к витрине.

– Там же Женя! Женя!

Даже не спрашивает себя, как это Женя на прилавке оказалась в красивой коробке, разве людей в красивых коробках продают…

– Денег сейчас нет ни на какую Женю, я тебе что, станок печатный?

Оксана не понимает, как нет денег, Женя же, там же, спасать же надо, пока не купил никто…

– Ну, зайчоночек, ну давай завтра, а? Никуда она твоя Женя не убежит, пойдем уже, завтра с работы поеду, куплю.

Оксана ждет.

Оксана умеет ждать, Оксана здесь уже сколько веков Женю свою ищет, ждет, а тут мама сказала – завтра.

То есть, нет, завтра уже наступило, уже сегодня, Оксана домой из школы вернется, а мама с Женей уже ждать будет…

Оксана наскоро одевается, наскоро выбегает из школы, Кирюхин, идиотище, снежками кидает, Оксана ему снежком по морде залепливает, девчонки визжат, ай, молодца, Окся, Кирюхин догоняет, бросает еще два снежка…

Оксана торопится. Неужели, все, неужели вернут Женю, сегодня вернут, они, там, наверху, решили вернуть, не век же Оксане маяться…

Оксана распахивает дверь квартиры, оглядывается.

– А… а Женя…

Жени нет. Мама сидит, телек смотрит, там очередная Изаура с очередным доном Педро…

– Ма, а Женя?

Мама артистично кривляется, разводит руками.

– Ой, извини, зайчоночек, я забыла…

Оксана не понимает, как забыла, почему забыла, это же Женя, Женя, как можно Женю оставить…

– Это же Женя! Мы её забрать должны, Женя же!

Мама смеется.

– Я завтра специально еще раз не куплю, посмотрю, как долго ты злиться будешь…

Оксана распахивает дверь, бежит на улицу, Женю забрать, любой ценой забрать, за дверью расстилается мост, Оксана бежит по мосту, громыхает грузовичище, Оксана кувырком летит с моста…

…просыпается.

Коротко всхлипывает, и хочется плакать, и не плачется. Встает, одевается, даже не окликает никого в пустой квартире, знает, что Жени нет.

Выходит на улицу.

Оглядывает витрины, ищет одну-единственную куклу, такую в черном платье и рожки у неё на голове, рожки…

Что-то мелькает впереди, в потоке людей, что-то до черта знакомое, что-то… Так и есть, девушка идет в черном платье, и рожки у неё на голове. Оксана расталкивает толпу людей и нелюдей, догоняет девушку, хватает за руки, думает про себя, что она делает, что делает…

– Вам чего?

– Вы… вы кукла моей дочери. Вы… я вас купить должна была для дочери…

Чертовка смущенно отступает назад.

– Вы меня с кем-то путаете.

Оксана извиняется. И правда путает, уже в каждой чертовке с рожками куклу видит, вон их сколько, собираются, танцуют у костров, как на картинках Босха…

Оксана торопится. По-детски сжимает в кулаке семьсот рубле1.

Может, сегодня потратит.

Может быть…

2015 г.

Авэлин

…па, девчонки сказали, что я ненормальная. Это было вечером, они все собрались на всю ночь на дискотеку, и позвали меня с собой. Я сказала, что я пойду спать, потому что завтра рано вставать в школу. Они сказали, что я ненормальная, и еще какая-то, замороженная, и ушли.

Папа, я не понимаю, почему они меня не любят.

Учителя здесь очень хорошие, только все какие-то молчаливые, себе на уме, отчитают уроки, и сидят неподвижно, смотрят в одну точку. Места здесь очень красивые, на берегу моря, я не знаю, как оно называется, географии у нас еще не было. Папа, вышли мне пожалуйста велосипед, я хочу кататься по утрам. И еще на Рождество я хочу книжку со сказками, я такую видела у тети Тани.

Груня

Папа, девчонки смеялись надо мной на перемене. Это было в большую перемену, я достала бутерброды и чай в термосе. А они стояли вокруг, смотрели, как я ем, и смеялись. Сказали, что я ненормальная. Папа, объясни мне, за что они меня так не любят. Ты никогда не говорил мне, что есть при других людях неприлично. Я хотела поделиться с ними, потому что это вежливо и по-товарищески, а они сказали, что я чокнутая, и еще какая-то, я не помню уже.

В школе я знаю больше других, учителям очень понравилось, что я умею читать и писать. А еще нам рассказывали про старые города, которых уже нет на карте, мне очень понравился Лондон, там большие часы на башне, и еще понравился Париж, там, говорят, до сих пор остатки башни, которую построил какой-то архитектор, я не помню, какой.

Папа, нам сказали в новом месяце платить за школу на сто уешек больше.

Груня

Папа, мне очень понравилась одна девочка, ее зовут Розамунда. У нее большие глаза, в пол-лица, и золотистые волосы до пола. Еще у нее длинные-длинные ноги, и бархатистая кожа, она сама так сказала – бархатистая кожа. Розамунда умеет прыгать высоко-высоко, до третьего этажа, и еще умеет ветреть головой так, что голова делает полный круг.

Папа, скажи мне, почему Розамунда совсем не обращает на меня внимание. Я хочу удивить ее чем-нибудь, чего у нее нет, но у Розамунды все есть, она приезжает в школу на машине с личным шофером. И еще она приносила в школу личный автолет.

Сегодня я помогла Розамунде сделать контрольную по природоведению. Она не знает самых простых вещей, думает, что морковка – это такая птица, а птицы вылупляются из яиц, которые растут на дереве. А еще она думает, что весной листья, которые упали осенью, снова забираются на ветки.

Розамунда получила пятерку, а меня даже не поблагодарила. После уроков я предложила ей пойти в лес, посмотреть на птиц и на деревья, она долго смеялась и сказала: «Я что, чокнутая?»

Папа, скажи мне, как понравиться Розамунде, она не хочет со мной играть.

Груня

Папа, срочно вышли мне денег, чем больше, тем лучше. Мне срочно нужны – на операцию. Не бойся, папочка, ничего серьезного, просто я хочу сделать себе мозг, как у девчонок. Сегодня на перемене девчонки показывали, что у кого в голове. У Антуанетты в голове вместо мозгов склад глянцевых журналов, у Элизабет в голове разные игровые приставки, у Маргарэтты мозги электронные, все украшены розовым мехом и стразами. Но лучше всего мозги оказались у Розамунды, их делал какой-то зарубежный дизайнер, из чистого золота, и украсил бриллиантами.

Девчонки спросили, какой мозг у меня, я сказала, что обыкновенный. Девчонки посмотрели на меня и сказали: Ты чего, нищая?

Папа, вышли мне денег, я хочу мозги, как у Розамунды, или нет, лучше, чем у Розамунды, тогда она будет со мной дружить.

Груня

Папа, ты н поверишь, здесь никто не умеет плавать. Все девчонки до смерти боятся воды. Когда я после уроков пошла купаться в море, они все собрались на берегу и смотрели на меня. Папа, я наконец-то смогла их удивить. А Розамунда сделала вид, что ей все равно…

…не знаю самых простых вещей. На уроке говорят про какие-то контакты и свитеры, и еще блютус, а я не понимаю, что это такое. Девчонки смеются, говорят, что я дура.

Груня

– …дура такая… ты слышала, как от нее пахнет?

– Да не говори… Ой, девчонки, между нами по секрету, она по вечерам водой намывается, дезиками прыскается, чтоб от нее не пахло…

– Да ты че, гонишь?

– Да не гоню я, сама видела…

– А как жрет она, видели?

– Да не говори… такая ржака, сидит, хлеб в рот засовывает…

– Фу-у, меня чуть не стошнило…

– Ой, девки, я с ней рядом сидела, я думала, сдохну… у нее внутри все так и шевелится…

– Это она дышит.

– А-а, это называется, дышать…

– Ну… Девки, это я вам под страшным секретом, она сегодня из кабинета выходила в лес, а там…

Папа, сегодня я спасла Розамунде жизнь. Это было так, у нас была олимпиада по природоведению, мы учились ориентироваться на местности. Нас увезли в лес и велели вернуться к школе. Все девчонки включили навигаторы, а навигаторы зависли, а я была без навигатора, я дошла, как ты меня учил, смотрела, где подорожник растет, и с какой стороны светит солнце, и где ветки у отдельных деревьев короче.

И я пришла первая, и мне на олимпиаде дали главный приз, очень красивую книжку про вымерших животных. А девчонок по лесу разыскивали спасатели, всех спасли, а Розамунду не нашли. И тогда я сама пошла ее искать. Я чуть не заблудилась, но нашла Розамунду, она лежала на поляне. Я отнесла ее к школе. Мне даже объявили благодарность от имени школы, а отец Розамунды подарил мне ее старый смартфон, только я не знаю, что это такое. А Розамунда, когда пришла в себя, даже меня не отблагодарила, мне кажется, она на меня очень рассердилась.

Папа, скажи мне, за что она на меня так сердится, ведь я поступила хорошо, я заняла первое место, я ее спасла…

Груня

Папа, вышли мне книги по истории, оказывается, я ничего не знаю. Сегодня рассказывали про какие-то времена рабства, и свободные времена, а Розамунда кричала, что их самих всех нужно в рабство загнать, кто еще остался. А девчонки почему-то все на меня посмотрели. А после уроков Элизабет сказала, что я дура, и что она бы на моем месте вмазала бы этой Розамунде по первое число. Я сказала, что она сама дура, и что я Розамунду обижать не позволю. Мы даже подрались, нас обеих рассадили по карцерам.

Папа, что такое времена рабства, и почему все смотрели на меня, я ничего не понимаю.

Груня

Папа, я поняла, почему Розамунда меня не любит! Она никогда не будет меня любить, потому что у нее нет сердца. Я узнала про это сегодня, когда Розамунда при мне открыла грудную клетку, а там у нее вместо сердца был плеер и наушники, и она вытащила наушники, чтобы слушать музыку.

А еще девчонки смеются надо мной, что я отлучаюсь на переменах. А что мне делать, если в школе нет туалетов, и приходится выходить в лес. А девчонки смотрят, как я хожу в лес, и смеются.

Папа, что такое Замещение? Вайолетта сегодня спросила меня, почему я не сделаю себе замещение, что я, нищая или чокнутая какая-то. Я спросила, что это такое, она сказала – ну точно чокнутая, и ушла.

Груня

Папа, что мне делать, Розамунда меня совсем не замечает. Она просто чудо, я люблю ее все больше и больше, она фотографирует взглядом, и светится в темноте нежно-голубым сиянием. Сегодня я собрала в лесу самые красивые цветы, и положила на парту Розамунде. А она сказала, что это гадость, и чтобы я убрала эту дрянь. А девчонки хохотали в голос, и даже учительница смеялась. А Мариетта сказала, что не думала, что настоящие цветы выглядят так отстойно.

Папа, я люблю Розамунду, я не знаю, что мне делать, наверное, я умру от любви, как этот, про которого ты мне читал, я забыла, как его зовут.

Груня

Папа, сегодня со мной что-то случилось, я так и не поняла, что. Девчонки решили всем классом прогулять природоведение, потому что они в нем ничего не понимают, и говорят – тупой предмет. А я не стала прогуливать, потому что мне нравится, и потому что ты мне сказал уроки не прогуливать. И тогда на следующий день директор всех девчонок наказал, посадил в карцер, а мою фотографию повесили на доску почета.

А вечером девчонки подкараулили меня за школой и хотели побить. Но у них ничего не получилось, потому что я сделала что-то, сама не понимаю, что. Я просто нажала на свое запястье, и все девчонки попадали замертво. Я даже испугалась, что они умерли, позвала сторожа, а сторож сказал, что их еще можно оживить. Я очень обрадовались, что девчонки воскресли.

Папа, что я сделала, я не понимаю. Когда-то я нашла у нас дома на чердаке древние рукописи, там, в обрывке рукописи было сказано, в случае нападения нажмите на запястье. Но я никак не думала, что это сработает.

Папа, почему ты никогда не говорил мне, что ты волшебник, и у тебя есть древние рукописи? Почему ты не сказал мне, что у меня есть магическая сила?

Груня

Папа, не хочу тебя огорчать. Но меня исключили из школы. Прости. Это все из-за вчерашнего. Сегодня сказали, что я нарушила закон об отмене рабства, и что это очень-очень плохо. Потом со мной долго говорил директор. Он сказал, что должен донести в службы безопасности, но не станет этого делать, но из школы я все равно должна уйти. Еще он сказал, что ему очень жаль. Я спросила директора про то, что было вчера. Он подтвердил, что у меня и правда есть магическая сила, власть над ними над всеми, и еще добавил, что надеется, что я буду использовать эту силу с умом.

Папочка, вышли мне денег на дорогу. Еще раз прости.

Груня

Папа, я никуда не еду! Когда меня прогнали из школы, в тот же день мне позвонила Розамунда. Она сказала, что очень жалеет, и что ей меня очень не хватает, и что она меня ЛЮБИТ!

Мы встретились после уроков, и Розамунда отвезла меня к себе домой! У нее потрясающий дом, не дом, а настоящий замок, с башенками, и фонтанами, и у нее куча машин, и эскалаторы, и лифты. И еще в доме у Розамунды все блестит и сверкает, и Розамунда занимает не отдельную комнату, а целый этаж. У нее там спальня, и куча гардеробных, и такая одежда, что мне и не снилась, и куча игрушек. А книжек у Розамунды нету. Совсем. И у других девчонок тоже. Еще в школе девчонки смотрели, как я учу из учебников, смеялись и говорили, ты чего, чокнутая, тебе ссылку трудно сделать из Инета?

Розамунда кормила меня мороженым и показывала фильмы. У нее есть такая программа, закачиваешь свою фотографию, и потом ее можно подставить в любой фильм вместо любого актера. То есть, получается, ты как будто играешь в фильме главную роль.

Розамунда обещала свозить меня посмотреть мертвые города, Лондон и Париж! Сказала, что мы скоро отправимся в путешествие, только дождемся каникул!

Груня

…конец-то я могу доказать Розамунде свою любовь, она сама придумала, как. Она попросила меня забраться на закрытый комбинат, и принести философский камень из запретного цеха. Розамунда сказала, что философский камень узнать очень просто: он светится в темноте.

И сегодня ночью я ходила на закрытый комбинат, который к северу от поселка. Папочка, ты только не беспокойся, пожалуйста, все было хорошо. Я забралась на комбинат, через забор с колючей проволокой, и нашла секретный цех. Там было очень много философских камней, я выбрала самый красивый, думаю, что его пропажи не заметят. Заметили не камень, заметили меня, поймали, когда я уже выбиралась с комбината, спрашивали имя и фамилию, обещали рассказать в школу и родителям. Так что я тебе, папа, рассказываю заранее.

Розамунда была очень довольна, сказала, что я молодец. Мы весь вечер сидели и смотрели, как сияет философский камень. Розамунда сказала, что с его помощью можно превращать все что угодно в золото.

Папа, скажи, что делать, если колет в пальцах и все время тошнит. Мне кажется, я заболела, сегодня вечером меня вырвало кровью.

Груня

Папа, скажи мне, зачем она это сделала, зачем Розамунда убила меня? Я не знаю, куда она дела мое тело, может, в утиль, вместе с философским камнем. Я хожу по комнатам, просачиваюсь через стены, зову Розамунду, она меня не слышит.

Папа, почему она так поступила со мной, почему чем больше любишь кого-то, тем больше он тебя ненавидит? Наверное, все это потому, что у нее нет сердца.

Груня

– Ты че, отмороженная?

– Сама такая, овца!

– Да че сама такая, тебя по судам затаскают на хрен!

– Ни хрена не затаскают, хрен чего докажут. Если припрут, скажу, что эта дура сама на комбинат поперлась.

– Круто ты ее.

– Да всех их пора уже извести… сколько их там осталось, полторы калеки…

– Говорят, в Сибири еще какие-то тусуются.

– Бомбу на хрен на эту Сибирь сбросить, и все… на хрена с тварями этими цацкаться… воняет от них так, фу-у…

– Да не говори… слышь, Роззи, я чего хотела-то, там в Парадизе акция, приведи друга, получи вторую шмотку бесплатно, так я…

…управление полуавтономными электронными интеллектами (АВЭЛИН) осуществляется посредством пульта, зафиксированного под кожей на запястье человека. При потере контроля над АВЭЛИН следует….

Уважаемая Розамунда Вольдемаровна, доводим до Вашего сведения, что срок оплаты за Замененное тело истекает 12.04.2134 г. в случае неуплаты фирма будет вынуждена конфисковать свое имущество, вернуть Вам старое тело….

…папа, зачем она меня ищет, что ей еще от меня надо. Что-то с ней случилось, до сих пор не понимаю, что, почему она из своего дворца перебралась в комнатенку на окраине. Все время плачет, я раньше и не думала, что она умеет плакать. Оказывается, не знает самых простых вещей, как приготовить еду, как заварить чай, купила зубную щетку, водит ручкой щетки по зубам, когда моется, выливает на себя всю бутылку шампуня. Вчера она хотела пожарить яичницу, положила на сковородку неразбитые яйца.

Я смеюсь. И плачу. Вместе с ней. Она все время плачет. И зовет меня. Я не могу от нее уйти, потому что я ее люблю, и хоть что ты папа говори, ничего ты тут со мной не сделаешь.

Напиши, пожалуйста, какие ты знаешь заклинания, чтобы вызвать духов, то есть, наоборот, чтобы дух стал видимый для человека, мне нужно с ней встре…

2013 г.

Агентство слушает

…на лестнице четверо, двое сверху, двое снизу. На улице еще двое, это как минимум, пока я здесь, их могло еще штук двадцать понабежать. Потом… Что потом… суп с котом. Выбираться отсюда надо, вот что потом.

Знать бы еще, как… снова выискиваю в телефоне какие-то номера, снова слушаю – телефон заблокирован. Обложили, сволочи… Я, конечно, тоже не святой, деньги не кончатся, так я и не вспомню, что положить надо… Но чует мое сердце, я тут не при чем…

Распахиваю окно, в комнату врываются голоса улицы. Смотрю вниз – захватывает дух, ч-черт, еще даже не взглянул, чувствую себя лежащим на тротуаре с размозженной головой.

Ладно, это мы еще посмотрим, кто на тротуаре лежать будет…

Лестница близко… пожарная лестница, вот, в двух шагах, и надо-то всего, встать на подоконник, хоп, за лестницу ухватиться…

Легко сказать – встать… Это в триллерах голливудских все так просто, хоп, на лестницу, хоп, с крыши на крышу, хоп, плащ расправил, полетел, на тебя пятеро в масках, ты их из бластера расстрелял…

Щелкает дверной замок. Ч-черт бы их драл, уже в квартиру проломились, сволочи… а я как хотел, что они, стоять ждать будут, что ли… нет, надо было в коридоре встать, сейчас бы стрелял их одного за другим… и правда как в боевике…

Стрелял… Легко сказать… Это в тире так просто, по мишеням, пиф-паф-ой-ой-ой, поздравляем, вы выиграли электронные стельки от самсунг… А вот смогу ли я в человека выстрелить… вот так… А что смогу не смогу, или я их, или они меня…

Одно непонятно, что я им сделал-то…

Шаг… хоп… хватаюсь за лестницу, кажется, кричал… не знаю, не помню… все, как во сне… карабкаюсь вниз, быстрее, быстрее давай, идиотище, они тебя ждать не будут… да как же не будут, вон они уже ждут внизу, четверо… с-сволочи…

Вверх… из последних сил – вверх, один черт знает, что меня там ждет вверху… Знать бы еще, что я им сделал… Деньги им нужны… нет, не то, за деньги-то что убивать, обобрали и все… или увидел что не то… Ну да, было, позавчера, кажется, в клубе каком-то, девчонка из клуба выходит, какой-то амбал ее в машину затащил, она сопротивлялась, вроде…. А я видел… еще подумал, вмешаться, что ли, да на фиг надо, они знакомы, вроде…

Знакомы… вот тебе и знакомы…

Выбираюсь на крышу – отсюда город кажется маленьким и тесным, даже странно, как мы в нем все помещаемся. Тэ-экс, до соседней крыши далековато… или через подъезды попробовать, в других-то подъездах меня не ждут…

Пробираюсь – через чердачное окно, ч-черт, голова кружится, вот что значит, полночи не спал… в стрелялки резался… вот тебе и стрелялки… такие стрелялки, что дальше некуда… Сворачиваю на лестницу, мир рушится, вот они, двое, стоят…

– Молодой человек… на пару слов можно?

Стреляю. Как в тире, раз, два, один падает с размозженной головой, второй сгибается пополам, комочком замирает в углу… ранил… Добиваю – в голову, уж они бы колебаться не стали…

Оружие… да, оружие взять, вытаскиваю кольты из слабеющих рук, бегу – по лестнице, главное, выбраться из дома… выбраться… черта с два они дадут мне выбраться… еще трое вываливаются откуда-то из ниоткуда, стреляю, двоих наповал, третий валит меня на ступеньки… пусти, скотинище, пусти… сам не знаю, как отшвыриваю его от себя, еще два этажа… еще… Врываюсь в фойе, буквально налетаю на девушку с кольтом, откуда таких няшных берут…

Назад… свистят пули – мне вслед, почему я не убил ее, почему… Няшная, видите ли… вот пристрелит меня, вот будет няшно… Няшнее некуда…

Бросаюсь в распахнутое окно, второй этаж… падаю – куда-то в никуда, черт, надо же было на крыльцо, а не на асфальт, ну правильно, мы сначала прыгаем, потом думаем… Черт, нога… кое-как поднимаюсь, пули вонзаются в спину, ч-черт, больно… ловлю ртом воздух, не ловится…

Пиф-паф-ой-ой-ой…

Топот ног… обступают со всех сторон…

– Все, все, хорош, мужики, ваша взяла…

– Мы тебе не мужики, – няшная девушка наклоняется надо мной. Похоже, она подстрелила.

– Дамы и господа.

Смеются. Кто-то помогает мне встать, кто-то тащит в маленький бар на углу, уже подсовывают меню… Хоть полотенца мне какие подложите, сейчас все кресло вам кровью изгваздаю, пока эти раны затянутся… нет, вроде затягиваются, уже могу дышать – еще неглубоко, ничего, все наладится… Мои преследователи рассаживаются рядом, чего им, приказаний ждут, что ли…

Ну что сели, как на похоронах, давайте, отметим, что ли, это дело… Та-ак, мы официанта до конца света ждать будем? или после? Мне рыбки красной принеси, салатик у вас тут есть крутой… и этим головорезам, что попросят… Ну и винишка неси красного… Крови-то мы порядочно потеряли…

Оборачиваюсь к няшной девушке, как чувствует, села рядом со мной. Тоненькая, хрупкая, такой бы за пианино где-нибудь сидеть, а не с пистолетом бегать…

– Как зовут?

– Амик.

– А настоящее имя как?

– Молодой человек, я же у вас настоящее имя не спрашиваю…

– Да бога ради… Алексей меня зовут.

– А я Алена.

– Я этих ваших-то там не сильно попортил?

– Да вон идут…

– Ну официанта гоните, пусть им мясного чего-нибудь принесет… и регенерата двойную дозу… А шестой где?

Девчонка отмахивается. Чувствую, как холодеет спина. Ч-черт, сколько зарекался уже, еще с того раза, как застрелил двоих на каком-то заброшенном комбинате… Сколько говорил себе, идиотище, не стреляй в голову, не стреляй в голову, в голову не стреляй… хоть кол на голове теши… Ладно, кого-нибудь из конкуров заказать, сам бог велел, а вот так…

– Жена, дети? – спрашиваю Алену.

– Женат был.

– Компенсацию ей… все при всем… да вы ешьте, пейте, за все плачу… Щ-щас я вернусь, звоночек один надо сделать…

– Агентство слушает. Алексей? День добрый, очень рады вас… слышать. М-минуточку… да, можно заказать. На сколько? На восемь… тридцать… Х-хорошо… из чего? А-Кэ-Эм, в голову… Так… кого? Ага… простите, еще раз… Баг-рян-цев… х-хорошо. Заявочка ваша принята… м-минуточку, вы по безналу будете? Х-хорошо. Ожидайте, заказик ваш выполним…