World of Warcraft: Тралл. Сумерки Аспектов

– Возможно, в этом и заключается твоя проблема, Го’эл, и это же в тебе видят другие. Самые значимые женщины в твоей жизни были людьми.

Его глаза сузились.

– Попридержала бы ты язык.

– А, ну вот ты снова подтверждаешь мои слова: тебе слова поперек не скажи, ты не хочешь этого слышать. Тебе проще заставить меня замолчать, чем прислушаться ко мне!

Она не ошибалась, и это задело Тралла. С большим трудом он сделал глубокий вдох и попытался обуздать свой гнев.

– Тогда скажи мне, что ты имеешь в виду?

– Я совсем недавно пришла в Азерот, но до меня уже дошли разные слухи. Они возмущают меня до глубины души, и тебя они должны оскорблять не меньше. Если верить сплетням, то ты случался либо с Джайной, либо с Таретой. С кем именно, видимо, зависит от того, какое пойло наливают в таверне, – Голос Аггры сочился гневом и отвращением, но вот к нему или к слухам, Тралл не знал, да и не хотел знать.

– Будь осторожна, Аггра! – прорычал он. – Джайна Праудмур – сильная, смелая, умная женщина, которая рискнула жизнью, чтобы помочь мне. Тарета Фокстон была такой же… только она погибла из-за этого. Я не буду стоять и слушать, как ты бросаешься построенными на нетерпимости оскорблениями просто потому, что они родились не орками!

Тралл надвигался на Аггру, пока не оказался с ней лицом к лицу. Она же даже не шелохнулась, а только приподняла бровь.

– Ты плохо слушал, Го’эл. Я повторила слухи. Я не сказала, что верю им. И я не говорила про этих женщин ничего плохого. Только то, что они не знают, как осадить орка. Более того, они обе показали мне, что людей есть за что уважать. Но они – не орки, Тралл, а ты – не человек. И ты понятия не имеешь, что делать, когда тебе бросает вызов женщина из твоего собственного племени. А, возможно, даже тогда, когда его бросает вообще кто-либо.

– Поверить не могу, что слышу это!

– И я не могу поверить, потому что до этой самой минуты ты меня не слышал! – Они оба начали повышать голос, и Тралл понимал, что стены небольших хижин вовсе не мешали окружающим оказаться в курсе, что они ссорятся. Но Аггра все равно продолжала: – Раньше у тебя получалось прятаться за титулом вождя. И именно поэтому теперь тебе так трудно от него освободиться. – Она вплотную приблизила свое лицо к его и прошипела: – Ты продолжаешь носить имя раба, потому что ты – раб Орды. Раб того, что ты считаешь своим долгом. И ты пользуешься этим долгом, как щитом, выставляешь его, как барьер между собой и тьмой, между собой и чувством вины, страхом и сомнениями. И поэтому ты не хозяин самому себе… и не можешь принадлежать кому-либо еще. Ты всегда планируешь наперед и даже не оставляешь себе времени подумать о том, насколько далеко ты зашел, и каким удивительным даром была твоя жизнь. Ты думаешь о завтрашнем дне, но что насчет дня сегодняшнего? Ты когда-нибудь думал о текущем моменте?.. О маленьких радостях?.. – Аггра смягчилась, ее взгляд стал добрым, а не гневным, и она с удивительной нежностью взяла его за руку. – Что насчет этой сильной руки, которую ты держишь в своей?

Раздраженный, Тралл отдернул руку. С него достаточно. Сначала он выслушал претензии Служителей Земли, а теперь Аггры, которая должна была стоять рядом с ним и поддерживать его. Орк повернулся к ней спиной и направился к выходу, но слова Аггры настигли его и там.

– Ты не знаешь, кто ты без Орды, Го’эл, – произнесла она. Как и всегда, Аггра назвала его именем, которым его нарекли родители. Тралл же сам никогда не использовал имя, данное ему семьей, которую никогда не знал. Аггра уже тысячу раз его так называла, но в ту секунду Тралл вдруг разозлился, услышав это обращение.

– Я – не Го’эл! – прорычал он. – Сколько раз я должен просить тебя не называть меня так?

Аггра не шелохнулась.

– Видишь? – с печалью в голосе проговорила она. – Если ты даже не знаешь, кто ты такой, как ты можешь понять, что нужно делать?

Он не ответил.

Глава вторая

– Это собрание, – произнесла Алекстраза Хранительница Жизни, Аспект красных драконов, – скорее всего окажется не из приятных.

Кориалстраз хмыкнул.

– Возлюбленная моя, да у тебя талант приуменьшать.

Оба красных дракона – великий Аспект и Кориалстраз, ее единственный оставшийся супруг, – предпочли своим драконьим формам эльфийские. Они беседовали, гуляя по Рубиновому святилищу. У каждого рода драконов было такое убежище, место вне времени и пространства, содержащее в самом себе волшебное измерение. Внешний вид каждого святилища отражал особенности рода. Рубиновое некогда очень походило на земли высших эльфов, какими они были до нашествия Плети: кроны деревьев переливались теплыми багровыми тонами, а покатые холмы покрывала мягкая трава. Попасть в это особенное место можно было только через портал, который теперь охранялся тщательнее, чем когда-либо, ведь недавно на святилище напали черные драконы вместе с врагом, назвавшимся членом рода сумеречных драконов. Святилище было сильно повреждено, но уже начало восстанавливаться.

Супруги пришли сюда одни, но они находились в окружении своих детей. Здесь были собраны сотни яиц: дети от плоти Алекстразы и плоти ее супруга, а также дети других драконов. Не все красные драконы выбирали Рубиновое святилище, чтобы отложить здесь яйца – весь мир был домом для них и для всех остальных драконьих родов. Но святилище было сердцем, убежищем, безопасным местом, которое принадлежало только им.

– Большинство синих драконов опечалены тем, что нам пришлось сразить Малигоса. И я не могу сказать, что виню их, даже учитывая сложившиеся обстоятельства, – продолжала Алекстраза.

Малигос, Хранитель Магии и патриарх рода синих драконов, прожил полную трагических событий жизнь. Несколько тысячелетий назад он потерял рассудок, сведенный с ума Смертокрылом. Совсем недавно Малигос, наконец, вышел из этого ужасного состояния, чем невероятно обрадовал не только свой собственный род, но и всех остальных драконов, за исключением преисполненных ненависти черных. Увы, облегчение и радость от его выздоровления длились совсем недолго: как только Малигос вернул себе разум, он пустил его в работу и начал анализировать роль магии в Азероте. Он пришел к ужасающему заключению, о котором вскоре узнали другие роды: Малигос решил, что использование магии в мире вышло из-под контроля, и возложил вину за злоупотребление ею на смертные расы.

После этого он развязал войну.

Малигос перенаправил магические силы, циркулировавшие в Азероте, к центру собственного могущества – Нексусу. Последствия этого деяния оказались губительными, опасными и разрушительными. Поверхность мира раскололась, и образовавшиеся неустойчивые трещины разорвали саму ткань магического измерения, известную как Круговерть Пустоты. Необоснованные попытки Малигоса «исправить» то, что он посчитал злоупотреблением магией, необходимо было остановить… любой ценой.

В горькой войне за Нексус драконы сражались против драконов. Именно Хранительница Жизни пришла к мучительному решению уничтожить Малигоса, не так давно оправившегося от тысячелетий безумия.

Алекстраза собрала свой род и объединилась с магами Кирин-Тора. Учитывая все, что было поставлено на карту, остальные роды согласились присоединиться к красным драконам и помочь им в этой горькой миссии. Альянс драконов стал известен как Драконий союз. Вместе они смогли победить и сразить Малигоса, и так война подошла к концу. Теперь синие драконы оплакивали своего патриарха. Они остались без лидера.

Члены Драконьего союза собирались встретиться в Храме Драконьего Покоя. Эта встреча, в которой готовилась принять участие Алекстраза, должна была стать первой с момента гибели Аспекта синих драконов. После завершения той войны Драконий союз стал для родов еще более ценным. Ценным, но очень непрочным.

– Честно говоря, я не верю, что их род готов к переговорам… Или что они хотя бы смогут говорить разумно, – вздохнул Кориалстраз.

Улыбнувшись и тепло взглянув на возлюбленного, Алекстраза погладила его по щеке.

– Именно из-за таких слов тебе так сильно радовались на последних собраниях, любовь моя.

Кориалстраз немного смущенно пожал плечами, ласково прижавшись щекой к ее руке.

– Не могу этого отрицать. У нашего народа я никогда не был самым популярным из твоих супругов. Теперь же, оставшись единственным, боюсь, я частенько глажу их против чешуи. Но я должен говорить обо всем прямо, как вижу. Таков мой долг, так я могу принести больше пользы.

– И это одна из причин, по которой я так сильно тебя люблю, – улыбнулась Алекстраза. – Но эти взгляды действительно не располагают к тебе другие роды. Ты очень недоверчив, когда дело касается синих драконов. Пойми, Малигос принял то решение в одиночку, не спросив свой род. Ты не можешь обвинять их всех в его проступках. Мне кажется, они и так уже достаточно настрадались. Еще не хватало, чтобы все остальные роды на каждом шагу подозревали их в предательстве только из-за цвета чешуи.

Кориалстраз заколебался.

– Я… Ты знаешь, что я хорошо отношусь к Калесгосу, – начал он. – И есть другие, кто, как мне кажется, может посмотреть на ситуацию с ясной головой. Но большинство из них не замечают ничего, кроме собственной утраты. Они хотят обвинить в этом хоть кого-нибудь, и они считают, что наш род причинил им больше всего вреда.

Совершенные черты лица Алекстразы на секунду исказила складка между бровей, а ее мелодичный голос зазвучал резче:

– Я ценю твою прямоту, и все же я очень рада, что весь наш род не думает так же, как мой супруг.

– У тебя добрейшее сердце во всем Азероте. Но иногда доброе сердце не дает увидеть…

– Ты считаешь, что я чего-то не вижу? Я? Я повела свой род против другого Аспекта, чтобы спасти существа, чьи жизни пролетают для нас в мгновение ока. Ты любишь крутиться рядом со смертными, Кориалстраз, но не думай, будто это значит, что ты единственный, кто все понимает.

Он открыл было рот, чтобы возразить, затем снова закрыл.

– Я говорю так только потому, что беспокоюсь о тебе.

Его возлюбленная сразу же смягчилась.

– Я понимаю, – проговорила она. – Но твое… беспокойство касательно синих драконов вряд ли хорошо примут на этом собрании.

– Как и всегда, – согласился Кориалстраз, слегка ухмыляясь. – Итак, мы вернулись к тому, с чего начали. – Он взял обе ее изящные руки в свои и поцеловал мягкие ладошки. – Иди на собрание без меня, мое сердце. Ты – наш Аспект. Они прислушаются только к твоему голосу. Я же буду всего лишь маленьким камешком, застрявшим между чешуек – пораздражаю их, да и только.

Алекстраза кивнула, тряхнув огненно-красными волосами.

– На этом первом собрании все будут сильно напряжены. Потом, когда мы начнем обсуждать будущее, они будут рады выслушать твои мысли. Сегодня же, я думаю, нас ждет только воссоединение и исцеление.

Алекстраза наклонилась вперед. Их губы встретились в мягком и нежном поцелуе. Оба дракона всегда с готовностью перевоплощались в эльфов. Больше всего им обоим в этом облике нравилось то, что их кожа была гораздо более чувствительной к ласковым прикосновениям, чем чешуя. Они отстранились друг от друга, улыбаясь и забыв о своей ссоре – если ее вообще можно было назвать таковой.

– Я скоро вернусь и, надеюсь, принесу хорошие вести, – Аспект сделала шаг назад. Ее улыбающееся лицо изменилось и вытянулось в гордую, блестящую, багровую морду, а ослепительные золотые глаза увеличились. Почти за секунду она перевоплотилась из молоденькой эльфийки в великолепного красного дракона со сверкающей чешуей.

Кориалстраз тоже переменился. Ему нравились оба его воплощения, но естественным было это – ящероподобное, громадное и могучее. Мгновение спустя в Рубиновом святилище стояли друг напротив друга два красных дракона, которых теперь можно было с легкостью узнать.

Алекстраза мотнула рогами и потерлась мордой о своего супруга с такой нежностью, которую другие расы вряд ли могли бы ожидать от столь огромных существ. Затем с удивительным для ее размеров изяществом она взмыла ввысь, несколько раз взмахнула могучими крыльями и исчезла.

Кориалстраз с любовью проводил ее взглядом, а затем повернулся к разложенным вокруг него яйцам. Глядя на своих невылупившихся детей, дракон позволил себе испытать прилив гордости и любви. Он вспомнил обычаи людей, которые ему так нравились, и в его глазах заплясали веселые искорки. Дракон произнес:

– Ну что, детишки, как насчет сказки на ночь, а?

Алекстраза пролетала через святилище. Она старалась сосредоточиться на том, чтобы отпустить свои мрачные предчувствия и позволить сердцу наполниться исцеляющей красотой этого места. Повсюду были разложены драконьи яйца. Они виднелись в дуплах, под красными деревьями, в специальных гнездах рядом с высокими валунами. По обе стороны от портала, охраняя вход в святилище, расположились стражи этого места – чрезвычайно могущественные дракониды, в чьи обязанности входила защита невинных детенышей, все еще дремлющих в своих скорлупках. Здесь находилось будущее, и его с любовью стерегли. Сердце Алекстразы переполняла радость. Это было будущее, которое они начинали строить с этого самого момента, с этой встречи четырех драконьих родов.

Род черных драконов, некогда крепкий, непоколебимый и верный, как сама земля, которую они должны были защищать, последовал за своим безумным патриархом Смертокрылом. Они позволили злу проникнуть в сердца своих сородичей. Черные драконы больше не притворялись, что их интересуют другие роды. Даже Нэлисе, с губ которой не сходила извечная хитрая улыбка, покинула храм. Алекстраза сомневалась, что ей когда-нибудь еще придется лицезреть собрание своего народа и увидеть там красную, синюю, зеленую, бронзовую и черную чешую. Эта мысль печалила ее, но рана была настолько старой, что Хранительница Жизни уже привыкла к ней. Она не позволила этим думам омрачить ее надежды на положительный исход сегодняшней встречи.

Алекстраза быстро пролетела через портал, державший Рубиновое святилище в безопасности, и позволила крыльям вознести ее ввысь, к вершине Храма Драконьего Покоя, который на протяжении тысячелетий оставался для драконов священным местом. Изящные, тонкие линии тянулись к небу, покрытые льдом арки и шпили словно обнимали внутреннее пространство, а не ограждали его. Храм устремлялся ввысь, и каждый его уровень был меньше предыдущего. Над ним по приглушенному сине-серому небосводу Нордскола плыли тонкие белые облака, а белизна лежащего внизу снега почти резала взгляд, настолько чистым он был.

На вершине храма находилась круглая площадка, украшенная растительным и геометрическим орнаментом. В нескольких метрах над ней парил прекрасный мерцающий шар, который окрашивался то в белый цвет, то в голубые тона. Он не служил никакой практической цели, кроме одной – шар являлся символом единства всего Драконьего союза.

Под Шаром Единства Алекстраза заметила десятки ящероподобных созданий. Некоторые драконы из ее собственного рода уже прибыли на место, а вместе с ними несколько синих и значительное количество зеленых. Черных, конечно, среди них не нашлось (явись они сюда, пролилась бы кровь), но Алекстраза с горечью и удивлением обнаружила, что в храм не прилетел ни один бронзовый дракон. Не пришла даже веселая, но могущественная Хроми. Их Аспекта, Ноздорму Вневременного, уже давно никто не видел. На временные потоки напала таинственная группировка, называющая себя родом Бесконечности. Их мотивы были неясны, но они сосредоточились на том, чтобы уничтожить истинный временной поток. Алекстраза предположила, что у Ноздорму и других драконов его рода забот было более чем достаточно.

Когда она зашла на посадку, до ее ушей долетели резкие, гневные голоса.

– Аспект! – кричал один голос. Алекстраза сразу же его узнала, он принадлежал Аригосу – прямолинейному и энергичному члену синего рода, сыну Малигоса и его любимой супруги Сарагосы. Аригос открыто встал на сторону своего отца во время войны Нексуса, твердо и беспрекословно поддерживая его. Похоже, он до сих пор оставался ярым защитником Малигоса. – Красный род и кучка магов, которые даже не были драконами, решили, что они должны сразить Аспекта! А их и так всего лишь пять… даже четыре, если не считать Смертокрыла Разрушителя. Как вы могли пойти против своего собственного народа? На кого вы нападете дальше? На кроткую Изеру? На храброго Ноздорму? Если хоть кто-то здесь и должен нести ответственность, так это Алекстраза. Похоже, так называемая Хранительница Жизни безо всяких угрызений совести готова нести смерть, когда ей это нужно.

Пока Аригос говорил, несколько драконов подняли головы, молча глядя на то, как к ним приближается только что упомянутая Хранительница Жизни. Алекстраза изящно приземлилась рядом с молодым драконом и спокойно произнесла:

– Моя обязанность – защищать священный дар жизни. Решение Малигоса и его последующие действия поставили всякую жизнь под угрозу. Я скорблю по твоему отцу, Аригос. Мне было больно принять решение убить его. Но его деяния наносили вред слишком многим существам, и он мог уничтожить весь мир.

Аригос быстро сделал шаг назад, затем прищурился и поднял свою громадную синюю голову.

– Я очень долго все обдумывал. Даже учитывая то, что мы теперь знаем, я до сих пор не могу сказать, что мой отец развязал войну из дурных побуждений. Использование, а точнее неуместное использование и злоупотребление магией действительно вызывало сильное беспокойство. Возможно, отец и правда поступил опрометчиво. Но если ты была не согласна с его действиями, наверняка можно было найти другие способы борьбы с ним!

– Ты сам это сказал: Малигос был Аспектом, – возразила Алекстраза. – Кроме того, он больше не мог прикрываться безумием, чтобы хоть как-то оправдать свои поступки. Если ты так сильно волновался за его жизнь, Аригос, тебе следовало помочь нам найти способы сдержать его.

– Хранительница Жизни, – раздался молодой мужской голос. Он звучал спокойно, в противовес взволнованной речи Аригоса. Еще один синий дракон выступил вперед. Он почтительно, но не покорно склонил голову. – В то время Аригос делал то, что считал правильным. Так же поступили многие другие члены синего рода. Я уверен, что Аригос не меньше, чем все остальные, хочет двигаться вперед, восстановить свой род и принять обязанности, о которых мы все должны помнить, – проговорил Калесгос.

Алекстраза с удовлетворением отметила, что Калесгос присутствовал на собрании. Ее возлюбленный очень хорошо относился к этому молодому синему дракону и считал, что тот часто говорит разумные вещи. Алекстраза подумала, что он уже начал это делать.

– Я сам могу говорить за себя! – прорычал Аригос, бросая в сторону Калесгоса раздраженный взгляд.

Многие синие драконы считали, что они подвергаются гонениям и преследованию со стороны других родов. По мнению Алекстразы, Аригос был еще более заносчивым, чем большинство драконов его рода. Она подозревала, что это происходило из-за личной истории молодого синего дракона, которому часто приходилось зависеть от других родов. Алекстраза в который раз испытала чувство горечи от утраты родной сестры Аригоса – Киригосы. Ее возлюбленный погиб, а сама она пропала перед самым завершением войны. Все пришли к печальному, но крайне вероятному выводу, что молодая драконица из синего рода, беременная своими первыми яйцами, пала в бою. Она никогда не боялась выступать против Аригоса и даже встала на сторону тех немногих синих драконов, которые пошли против Малигоса. Поэтому еще трагичнее эту ситуацию делало то, что Киригоса, вероятнее всего, была убита членом собственного рода.

– Я не считаю, что план моего покойного отца имел какие-то отрицательные последствия, – с явной неохотой продолжал Аригос.

– Мы до сих пор ощущаем эти последствия, – возразил Афрасастраз, который уже давно рьяно выступал на стороне Алекстразы. – Весь этот мир их ощущает. Все это было спровоцировано непосредственно деяниями Аспекта синих драконов, которого ты и другие здесь присутствующие поддержали. Мало просто взять и признать свою неправоту, юный Аригос. Ты должен все исправить.

Глаза Аригоса сузились.

– «Все исправить»? А ты что-нибудь исправишь, Афрасастраз? Или ты, Алекстраза? Вы отняли у меня отца. Вы оставили целый род драконов без Аспекта. Вы сможете его вернуть? – Голосом и языком тела Аригос выражал гнев, негодование и искреннюю, глубокую боль.

– Аригос! – рявкнул Кейлек. – Малигос не был безумен, когда избрал такой курс действий. Он мог свернуть с этой тропы в любой момент, но не сделал этого.

– Убийство Малигоса не доставило мне никакого удовольствия, Аригос, – проговорила Алекстраза. – Я до сих пор всем сердцем переживаю эту утрату. Мы все слишком много потеряли – все наши роды, все Аспекты. Теперь же, несомненно, пришло время для исцеления. Мы должны сплотиться, а не отворачиваться друг от друга.

– Да, – послышался тихий голос, который тем не менее сразу же прекратил этот спор. – Нам необходимо достичь единства, причем как можно скорее. Ибо грядет Время Сумерек, и мы должны быть готовы.

Голос был мягким и мелодичным. Говорившая зеленая драконица почти застенчиво выступила вперед. Другие драконы расступились, чтобы дать ей пройти. Она передвигалась не тяжелой, целеустремленной поступью, как большинство драконов, а словно танцуя. Ее радужные глаза, закрытые на протяжении веков, теперь были широко распахнуты. Она постоянно вертела головой, словно была готова каждую секунду увидеть нечто новое.

– Что это за Время Сумерек, о котором ты говоришь, Изера? – спросила Алекстраза свою сестру. После нескольких тысяч лет, проведенных в Изумрудном Сне, Изера пробудилась. Алекстраза и многие другие не могли понять, вернулась ли драконица полностью из этого состояния. Казалось, что Изера все еще пребывала не в этом мире. Она выглядела безучастной и отрешенной. Члены ее собственного рода, как и их Аспект, были хранителями природы и почти постоянно жили в Изумрудном Сне. Но даже они сами, казалось, не знали, как к ней относиться. Возвращение Изеры в мир бодрствующих оказалось как минимум непростым.

– Ты видела это во Сне? – продолжала спрашивать Алекстраза.

– Я видела во Сне абсолютно все, – просто ответила Изера.

– Может, это и так, но нам это не поможет, – огрызнулся Аригос, воспользовавшись тем, что Аспект зеленых драконов отвлекла всеобщее внимание. – Ты, конечно, все еще Аспект, Изера, но ты больше не Спящая. Возможно, раз ты видела во Сне абсолютно все, то ты видела и те вещи, которых не существует.

– О, это действительно так, – с готовностью согласилась Изера.

Алекстраза внутренне поморщилась. Даже она не до конца понимала, что думать об Изере Пробудившейся. Да, Аспект зеленых находилась в здравом уме… Но у нее явно с трудом получалось хоть как-то последовательно разобраться в том ошеломляющем множестве вещей и событий, которые она увидела. Сегодня Изера ничем не сможет им помочь.

– Воистину, будет неплохо, если мы сможем действовать сообща… даже прежде, чем настанет это Время Сумерек, – Алекстраза посмотрела на Кейлека и Аригоса. – Синим драконам нужно определиться, как избрать нового Аспекта, а затем возместить причиненный ущерб. Вы должны показать, что мы снова можем вам доверять. Вы это, конечно же, понимаете.

– Мы должны? – повторил Аригос. – Почему же мы что-то «должны», Алекстраза? Кто ты такая, чтобы решать, что должен и что не должен делать род синих драконов? Кто ты такая, чтобы судить нас? Сама-то ты не предлагаешь возместить ущерб. Но именно из-за тебя мы теперь должны искать себе нового Аспекта. И каким же поступком ты сама докажешь нам, что мы можем доверять тебе?

Глаза Хранительницы Жизни слегка расширились от такого оскорбления, но Аригос не останавливался.

– Откуда нам знать, что ты не убьешь меня? В смысле, если меня выберут Аспектом, – поспешно добавил дракон. – И твой супруг – Крас, как он любит себя называть – он вовсе не друг синим драконам. Он неоднократно выступал против нас. Я не могу не заметить, что он не пришел на это собрание. Возможно, ты тоже не хотела, чтобы он здесь присутствовал?

– Кориалстраз спас твою жизнь, Аригос, когда твой отец окончательно лишился разума и бросил тебя, – напомнил Калесгос.

Для Аригоса эта тема была очень болезненной, и лишь немногие осмеливались напоминать ему о произошедшем. Кладка яиц, в которой находились Аригос и Киригоса, действительно оказалась заброшена, когда Малигос потерял рассудок. Именно Кориалстраз обнаружил эту и многие другие безнадзорные кладки. Он отнес яйца к Ноздорму, чтобы о них позаботились. Позднее эти кладки передали красным драконам. Это был показательный пример сотрудничества между тремя различными родами драконов. Их объединила общая цель: забота о невылупившихся, беспомощных детенышах. Им было неважно, какими они окажутся, когда вылупятся из яйца – красными, синими, зелеными или бронзовыми.

– Конечно, у меня тоже были с ним личные разногласия. Но это не помешало мне научиться уважать его. Я неоднократно видел, что Крас – разумный и мудрый дракон, – Кейлек продолжал говорить, а глаза Аригоса сужались. – Он никогда не высказывал о поведении нашего рода ничего такого, что я сам не сказал бы.