Сказки старого дома

– Ты видел не его – Жозефа, а его младшего брата Казимира. Они очень похожи.

– Час от часу не легче. А почему же он не приютит брата, когда тот приезжает в Верн?

– Дом принадлежит королю, и по обычаю королевский волшебник всегда живёт один. Обрати внимание. Вот и сам королевский дворец, напротив магистрата.

– Этот домик – королевский дворец?

– Он самый.

Наверное, я ничего не смыслю в королевских дворцах. Мы привыкли, что дворцы – это громадины Лувра, Эрмитажа или Эскуриала. Хотя, с другой стороны, и двухэтажный домишко в Летнем саду – тоже дворец своего времени для Петра Первого. А этот гораздо внушительнее. Этажей три, а больших, двустворчатых окон второго этажа по фасаду – аж все девять. Прочие архитектурные атрибуты дворца в виде королевского герба, ажурных решёток, балкончиков, амурчиков и даже горгулий тоже имеются. Но всё это такое миниатюрное, хрупкое, миленькое, что издали похоже на игрушечное.

– Знаешь что, Крис, посиди у фонтана, а я схожу, представлюсь вашей принцессе. Очень хочется на неё взглянуть.

– Думаешь, тебя пустят?

– Не знаю, но попробовать стоит.

Подхожу к резным застеклённым дверям и привожу в движение бронзовый молоток. Тишина. Стучу ещё раз.

– Иду, иду, – глухо доносится из-за двери.

Лязг засова, лёгкий скрип дверных петель – и передо мной появляется человек лет шестидесяти в чёрном камзоле с усталым взглядом.

– Что вам угодно, молодой человек?

– Хочу засвидетельствовать принцессе своё почтение.

– Вы с ней знакомы?

– Немного.

– Жених?

– Нет.

– Тогда кто? Как вас представить?

– Серж, – шарю в кармане и протягиваю привратнику синий, бархатный кошелёк.

– Вот даже как! А деньги из кошелька где?

– У меня.

– Ну да, ну да, конечно же, у вас. Казна почти пуста, а принцесса разбрасывает кошельки направо и налево. Серж, Серж, – повторил он, как бы что-то вспоминая. Глянул через моё плечо на фигуру Криса у фонтана. – Ах, ну да, иностранец, взвинчивающий цены на перевозки людей! Это же надо! Заплатить пять солентино за пару тысяч локтей пути на простой повозке! Впрочем, кошелёк её высочества… Не жалко этих денег. Понимаю, понимаю. Заходите, – и он отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

– А вы неплохо для привратника осведомлены о событиях в городе, – заметил я.

– Я не привратник. Я главный министр Герц и обязан все знать. Во дворце всё по-домашнему. Кто окажется ближе к дверям, тот и открывает. Если бы вам повезло, то открыла бы и сама принцесса. Идите со мной.

Пожалуй, Герц несколько преувеличивает печальное положение казны. По дворцу этого не скажешь. Всё убранство в идеальном состоянии и порядке. Нигде ни пылинки, ни признаков износа или пренебрежения. Везде свежие цветы, и не скажешь, что безлюдно. То здесь, то там промелькнут слуга или служанка с какими-нибудь атрибутами своей службы вроде подноса или метлы. Поднимаясь на второй этаж, я любуюсь окружающей красотой и изяществом интерьера дворца и пропускаю мимо ушей сетования Герца по поводу тягот управления государственными делами. Только когда он упомянул портовый инцидент с участием группы морских рыцарей неизвестного происхождения, я его прервал.

– Синьор Герц, вот как раз в решении этой проблемы я вам, скорее всего, смогу помочь. У меня на родине такие случаи бывали, и мне известно, как они разрешаются.

– Синьор Серж, вы просто не представляете, как мы все были бы вам благодарны. Такая помощь достойна королевского ордена, но, увы, вручать ордена может только король или королева. А принцесса Виолетта ещё не королева.

– Я вас понял, синьор Герц, и не претендую ни на какую государственную благодарность.

Герц заметно повеселел и потеплел.

Вот и скажи после такого дипломатичного финта, что Герц из кузнецов. Наградить тем, чего не может дать… Настоящий политик!

– Прошу вас сюда. Сейчас доложу принцессе.

Великолепная, в меру роскошная гостиная в бежевых тонах. Большой круглый стол и ваза с цветами на нем. Портреты и зеркала по стенам. Мягкие, удобные стулья и кресла. А это что? Клавесин или пиа…

– Здравствуйте, Серж, – раздался у меня за спиной ангельский голосок.

– Здравствуйте, Виолетта, – отвечаю я, ещё даже не полностью обернувшись.

Она, слегка улыбающаяся, в двух шагах. Теперь уже в зелёном платье. Целовать или не целовать руку?

– Не надо, Серж. Всё равно у вас по этикету не получится.

– Ну и не буду. Как вы догадались?

– По вашему озадаченному виду. Садитесь, пожалуйста.

Устраиваемся в креслах напротив друг друга. С минуту молчим. Принцесса прерывает паузу:

– Серж, вы волшебник?

– Почему вы так решили?

– Ваша книга. Когда я, гуляя, подобрала её, она была на каком-то непонятном языке. И ваши первые слова тоже ничего для меня не значили. А когда я приехала во дворец и опять раскрыла книгу, то оказалось, что я могу её читать. Великолепные сказки! Да и сейчас мы с вами разговариваем.

– Если тут и есть какое-то волшебство, то совсем немного и не моё. Важно, что всё сложилось как надо.

– Вы думаете, сложилось? И при этом именно как надо? Тогда раскройте секрет, Серж. Зачем было нужно, чтобы я вас ждала? Почему на прогулку меня потянуло так далеко от дома? Что подтолкнуло меня оставить вам свой кошелёк? Вот теперь вы здесь – и что дальше? Я в вас не ощущаю ко мне любви и у меня к вам её нет, – и, на мгновение задумавшись, добавила: – Вроде бы…

Вот, что называется, вопрос на засыпку или взять быка за рога. Но ведь я сам всё это затеял, и нужно теперь как-то выкручиваться. Стараюсь попасть наугад.

– А вы уверены, Виолетта, что ждать нужно было именно меня? Может, моё появление говорит о том, что ждать какого-то чуда откуда-то совсем было не нужно? – тут я, конечно, малость кривлю душой. Но, что делать, неестественность ситуации как-то выправлять надо. Хотя бы для принцессы.

Теперь её очередь задуматься. И довольно надолго. Просто видно, как бушуют мысли в её очаровательной головке, а взгляд не отрывается от моего лица. В глазах интерес, постепенно переходящий в изумление. Принцесса резко встаёт и протягивает мне руку.

– Идите сюда, Серж, – и подводит меня к ближайшему зеркалу. – Вот ваше лицо. Добавьте к нему тонкую бородку и усы. Положите на голову длинные волосы. Кого увидите?

– Казимир? То-то его лицо мне показалось чем-то знакомым.

– А вы, Серж, не знали?

– Клянусь – нет!

– У старого графа только двое сыновей: Жозеф и Казимир. Откуда и кто вы?

– Из очень далёкой страны. В которую и вернусь. А может, и не вернусь. Мне очень нравится в Верне. Куплю на ваши, принцесса, деньги домик, найду работу. Я ведь неплохой механик. Или нет: куплю домик и буду заезжать в Верн иногда как гость.

Принцесса засмеялась.

– Вы, Серж, просто какой-то таинственный мечтатель, а мне нравятся мечтатели. Сама такая. Мы могли бы быть друзьями.

– Могли бы, – вздыхаю я, – если молодой граф Казимир не заметит между ним и мной сходства и не начнёт искать причин. Насколько я слышал, он влюблён в вас, Виолетта, и очень ревнив.

– Просто ужасно ревнив, а сегодня ещё и ужасно зол. Ведь я ему опять отказала. Вслед за бароном Шварцем.

– Значит, оба ужасно злы. И при этом оба остановились в "Морском драконе".

Принцесса побледнела.

– Он ведь убьёт его!

– Насколько мне известно, Казимир ещё никого от злости не убивал.

– Да нет же! Это Казимир для барона просто игрушка. Мария, Мария, быстро карету!

Мы слетаем вниз по лестнице и выходим на площадь. Кареты ещё нет. Принцесса в нетерпении стучит каблучком. Подбегает Крис. Обрисовываю ситуацию.

– Нужно взять с собой Жозефа. Он ко всему ещё и хороший лекарь, – предлагает Крис.

– Верно, – подтверждает принцесса.

– Вот что, Крис, – командую я, – стучи к королевскому волшебнику и тащи его быстро в "Морского дракона". Мы с принцессой вас ждать не будем. Вон уже карета.

Это была не скачка, а какой-то бешеный полет. В котором карета потеряла правую дверцу, соприкоснувшись со стеной дома в каком-то узком проулке. Чудом никого не сшибли, благодаря лужёной глотке кучера. От его криков народ разбегался на двести локтей впереди.

Вот и "Морской дракон". Останавливаемся. Я предупреждаю:

– Виолетта, не забывайте, что вы принцесса.

– Да-да, конечно.

Я выпрыгиваю в дверь без дверцы и галантно подаю ей руку. Принцесса чинно выходит, и мы не спеша вплываем в таверну. Мыслей в голове никаких, и я с порога небрежно изрекаю:

– Мы с принцессой проезжали мимо и услышали у вас в заведении какой-то шум. Решили взглянуть, в чем дело.

Колин, стоявший посреди зала, вроде хотел что-то сказать, но так и замер с открытым ртом. Шума, конечно, нет никакого. Уже нет. Молодой граф Казимир – один из наследников древнего рода – неподвижно лежит на полу в углу зала. На всякий случай я придерживаю принцессу за рукав, чтобы она не бросилась к телу. Жалобно заскрипела лестница. Вниз спускается человек-гора чуть ли не четырёх локтей ростом и полутора локтей в плечах, за которым слуга тащит сундук. Человек-гора подошёл к принцессе и виновато потупился.

– Барон, что тут произошло?

– Простите, принцесса, но я только защищался.

Он бочком протиснулся в уличную дверь и исчез вместе со слугой и сундуком.

Вместо него вваливаются Жозеф и Крис.

– Жозеф, посмотрите, что с вашим братом, – распорядилась принцесса.

Тот встал на колени над телом и приложил ухо к груди лежащего. Затем осмотрел его голову и констатировал:

– Единственное лекарство, которое нужно – это ведро холодной воды. Колин, принеси!

Колин ожил, бросился во двор и мигом вернулся с ведром воды.

– Лей! – и ведро было опорожнено.

Тело зашевелилось и, демонстрируя признаки жизни, начало отфыркиваться от воды, попавшей в рот.

– Колин, что тут произошло? – требовательно спросила принцесса.

– Я сам в удивлении, ваше высочество. Граф Казимир влетел в таверну в своём обычном после визита к вам, принцесса, настроении. То есть злой как тысяча чертей. Барон как раз заканчивал обед перед отъездом. Граф подскочил к нему и закричал что-то в смысле: "За невестой прибыли? Дома своих не хватает?" или что-то в этом роде, но более образно и откровенно. Не при дамах будь сказано. Затем схватил со стола кубок и выплеснул содержимое барону в лицо. То есть граф думал, что выплеснет. Кубок был пустой. Но всё равно оскорбление. Барон небрежно приподнялся и сделал вежливый жест рукой. Как бы отвечая на обращение графа Казимира. Граф упал на пол как подкошенный. Никогда ещё такого не было. Обычно падали собеседники графа.

– Поучительная история, – заметил Жозеф. – Нашла коса на камень.

– Принцесса, прошу вас за стол, – предложил я, – а пострадавший пусть пока приходит в себя. Кстати, а куда он делся?

Только лестница скрипнула где-то наверху.

– Жозеф, Крис, принцесса приглашает вас разделить с ней трапезу. Колин, твоего чудного вина и всё, что есть на плите, тащи сюда! Обед давно прошёл, а мы ещё не ели.

Правда, не обедали-то мы с Крисом, а остальные – не знаю. Жозеф предложил принцессе стул, а Колин торжественно принёс тонкой чеканки кувшин и стаканчики на расписном подносе.

– Какое небывалое вино! – восторженно пропела принцесса своим ангельским голоском, – у нас во дворце такого нет.

– У вас во дворце много чего нет, – послышалось откуда-то сбоку.

Появился Казимир, таща за собой стул, и уселся справа от принцессы. Успел как-то переодеться в сухую одежду. Левый глаз уже заплыл, а глазница посинела.

– Колин, ещё стаканчик!

Два… нет, три стаканчика подряд залпом – это варварское издевательство над божественным напитком.

– Казимир, вы меня очень огорчили.

– Виноват, принцесса! Больше не повторится.

– Надеюсь, что не повторится, и даже – скорее всего. Барон ведь уехал.

Сидящие за столом прыснули от смеха, а виновник чисто по-мальчишески покраснел.

– Чтобы вас защитить, Казимир, я сегодня же издам указ о прекращении соискания моей руки.

– Вы очень добры, принцесса.

– Вы даже и не подозреваете, Казимир, насколько я добра именно к вам. Я даже позволяю вам повторить сегодняшнюю попытку сватовства. Но не ранее, чем через две недели. Когда с вашего лица исчезнут следы пребывания в нашей стране барона Шварца.

Воцарилось молчание. Такого поворота никто не мог и ожидать. Жозеф в облегчении вздохнул. Казимир в обалдении застыл. И тут начали подносить блюда и тарелки…

Чего тут только не было! И целиком зажаренная на вертеле курица. И нежнейшее тушёное мясо без единой жиринки. И только что прокопчённый свиной окорок. И тающие во рту сосиски размерами с небольшие колбасы. И бульоны из птицы и не птицы. И запечённые на курином жире клубни диковинного ещё пока в Верне овоща – картофеля. И целая дюжина кастрюлек с соусами и приправами. И ещё куча разных блюд, в происхождении и составе которых мне так и не удалось разобраться. Но, в общем, – явно не рыбный день.

С таким вином, закуской и сотрапезниками время летит незаметно. Даже если обмениваться только междометиями, отмечающими качество блюд. А больше ничего и не требуется, когда перед вами происходит спектакль любовного ухаживания и его приятия.

Казимир старался вовсю. Отрезал и вырезал принцессе самые лакомые кусочки. Предлагал попробовать тот или иной соус. Подливал вина. А когда дело дошло до десерта, то выбирал и очищал самые спелые плоды. Принцесса сдержанно, но благосклонно принимала эти знаки внимания, и только когда кавалер отворачивался, лукаво и заговорщицки улыбалась мне. Крис как заворожённый созерцал это действо. Жозеф сосредоточенно молчал, а я время от времени смотрел по сторонам.

Заведение постепенно заполнялось народом. Многие узнавали принцессу и подтверждали это, сняв шляпу, небольшим поклоном. На что она в ответ вежливо кивала. Стало шумнее, а в дальнем углу появились музыканты и стали тихо наигрывать что-то нудное.

Идиллию нарушил Герц, материализовавшись из ниоткуда.

– Ваше высочество, во дворце беспокоятся, куда вы пропали.

– Провожу время с друзьями, господин министр.

– Но ведь уже десять часов вечера!

– Да-да, вы правы. Пора домой. Казимир, распорядитесь, чтобы подали мою карету. Серж, проводите меня, пожалуйста.

Мы вышли на улицу. Жозеф и Крис остались за столом, а Герц поспешил к своей коляске.

– Спасибо вам, Серж.

– И вам спасибо, Виолетта.

Она удивлённо приподняла брови, но промолчала. Подкатила карета. Оторванная дверца оказалась уже на месте. Казимир выскочил изнутри.

– Я вас провожу, принцесса.

– Не надо, Казимир. Мы сегодня достаточно времени провели вместе, – и протянула ему руку для поцелуя.

Карета скрылась, а Казимир отцепил от коновязи свою лошадь, вскочил в седло и не спеша двинулся по улице вниз, в сторону порта.

За столом всё те же. Только Крис уже клюёт носом.

– Крис, может спать пойдёшь?

– Пожалуй, пойду, – и, слегка спотыкаясь, побрёл к лестнице на второй этаж.

– Мой братец, наверное, решил прогуляться от избытка чувств?

– Ага. Жозеф, у меня такое предчувствие, что вы не прочь меня расспросить о чем-то.

Жозеф достал трубку, не спеша набил её табаком, прикурил от свечи, затянулся и пустил в потолок густой клуб дыма.

– Серж, а у меня такое предчувствие, что вы мне не скажете даже, ни кто вы, ни откуда, ни зачем.

– Пожалуй, не скажу.

– Поймите, – это не просто досужее любопытство. На мне защита государства. Мне известно, что вы никогда не были в Верне, а принцесса не покидала Верна. Вдруг вы появляетесь неизвестно как, и оказывается, что вы чем-то связаны с принцессой. Причём до такой степени, что, мне кажется, имеете прямое отношение к событию, произошедшему сегодня за этим столом. Мало того. Вы очень похожи на нас с братом. Хотя, например, он этого не заметил. Всё это очень странно. Не находите?

– Нахожу. Но странность не преступление.

– Верно. Успокаивают две вещи. Вы не волшебник – это точно. И от вас не исходит никакой опасности. Уж я-то в этом разбираюсь.

– Жозеф, если опасности от неизвестности не исходит, то пусть она неизвестностью и остаётся.

– Вы думаете, что волшебники до такой степени не любопытны? – с улыбкой спросил Жозеф. – Ладно, пусть будет по-вашему. Храните свою тайну. Однако и у вас есть вопросы ко мне. Правда?

– Совершенно справедливо. А вопросов два. Вы совсем не похожи на волшебника. И второе. Как вам такую благополучную страну удаётся сохранять без армии и флота?

– Вы, Серж, наверное, представляете себе седобородых, умудрённых годами, опытом и учением волшебников из сказок. На самом деле волшебником нужно просто родиться, и возраст тут играет малое значение. Что вызывает рождение волшебника и почему он может явиться на свет в любой семье? Этого никто не знает, и я в том числе. Может, просто потому, что в нем возникает нужда? Мы не живём больше других людей и так же, как все, болеем и умираем. Мой предшественник умер семнадцать лет назад в возрасте всего шестидесяти пяти лет.

– Вы хотите сказать, что…

– Совершенно верно. Я занял должность королевского волшебника в двенадцать лет. Ну, а что касается вашего второго вопроса, то наша страна потому и благополучная, что не тратит ничего на армию и флот. Нападать на кого-то с целью грабежа побуждает корысть. А если эта корысть ещё имеет и власть, то жди большой беды. В обязанности королевского волшебника входит наблюдение за появлением в сопредельных странах опасных корыстных побуждений у людей, облечённых властью. Когда знаешь, что и у кого, то не сложно и воспрепятствовать заранее.

– Как это невинно звучит – воспрепятствовать. Я уж не рискую спрашивать, что за этим кроется.

– И правильно делаете. А теперь я отвечу на не заданный вами вопрос. Постеснялись, наверное, спросить. У волшебника должна быть определённая этика. Волшебник может многое, но он должен хорошо понимать, во что вмешиваться можно, а во что – никогда.

– Это вы к чему?

– К тому, почему я не вмешиваюсь в отношения между принцессой и братом. Хотя и мог бы.

– Жозеф, вы просто кладезь мудрости. Это я совершенно без иронии.

– Спасибо. Вы когда отбываете, Серж?

– Завтра где-нибудь во второй половине дня. Нужно ещё успеть кое-что сделать.

– Ну да, ну да, в порту. Я приду посмотреть, как вы справитесь с тем, с чем не справился я. До свидания.

– Жозеф положил трубку в карман и вышел из таверны.

Таверна уже почти опустела. Только в углу небольшая компания доигрывает в кости. Колин дремлет за стойкой. Легонько пихаю его пальцем.

– А, что? – вскидывается он.

– Колин, мне бы тоже поспать.

– Сейчас устроим. Жанна, Жанна, проводи синьора в его комнату.

Какая симпатичная и стройная девица! Даже более чем симпатичная. Тонкие черты лица, на котором синие глаза кажутся просто огромными. Нежные губки совершенно правильной формы. А какие прелестные ножки взбираются впереди меня по лестнице! Просто не верится, что такие ножки доводят постояльцев только до комнат. Попытать счастья?

– Вот, синьор, ваша комната. От портного принесли ваш костюм.

На крючке висит кожаное великолепие. Льюис постарался на славу. Пуговицы вообще бесподобные. Сделаны из монет в один солентино.

– Синьору ещё что-нибудь нужно?

– Нужно, – и начинаю приближаться к ней с видом, не оставляющим никакого сомнения в моих побуждениях.

Оплеуха была такой силы, что я полетел на кровать. Жанна погрозила мне кулачком и исчезла за дверью. Нет худа без добра. И ложиться не надо – уже лежу. Хотя и обидно. Я же с хорошими намерениями…

Утром, подавая завтрак, Колин ухмыляется во всю физиономию.

– Что, Жанна разболтала?

– Ей и разбалтывать ничего не нужно. Все постояльцы ведут себя одинаково и всегда получают от Жанны одно и то же. А у тебя одна щека ещё пока толще другой.

Быстро расправляюсь с куриной ножкой, крылышком, пирогом и кружкой напитка, похожего на компот. Подхожу к стойке и спрашиваю у Колина:

– Крис ещё спит?

– Спохватился! Он уже давно домой уехал.

– Вот незадача! Я с ним ещё не рассчитался.

Достаю из кармана серебряную монету.

– Вот передай ему, пожалуйста, а то я скоро отправлюсь домой, – Колин сгребает монету в ящик.

– Что ещё?

– Ещё посчитай, сколько я тебе должен за всё вчерашнее и прочее. А также мне нужно три больших бочонка твоего вина с доставкой в порт к часу дня. Да, и ещё кое-что передать на словах мастеру цеха грузчиков в порту, – и я сказал, что передать.

– Сделаю, – и пошевелил губами, глядя в потолок. – Всё будет стоить дексту и семьдесят пять солентино.

Выкладываю две дексты. Они отправляются в тот же ящик. В карманах ещё полно денег. Вспоминаю вчерашний разговор с принцессой.

– Колин, если бы я захотел купить маленький домик в Верне, сколько это могло бы стоить и что бы ты посоветовал?

– Каменный или деревянный?

– Всё равно. Лишь бы понравился.

– Ну, например, каменный из пяти комнат и кухни может обойтись от сорока до шестидесяти золотых. Нестарый деревянный дом такого же размера – на десять-пятнадцать золотых дешевле.

Возвращаюсь в свою комнату, опустошаю карманы и пересчитываю капиталы. Сорок восемь золотых и сорок декст. Непостижимо. За книжку сказок на неведомом языке? Вполне могу стать домовладельцем. Нужно только вычесть из этого богатства расходы на содержание дома хотя бы в течение трёх лет. Да и оставить на непредвиденное тоже нужно. Спускаюсь обратно в зал.

– Колин, а сколько нужно платить приходящей служанке? Ведь нужен же присмотр за домом в отсутствие хозяина.

– Сорок-пятьдесят солентино в месяц. И не забывай о дровах. Это ещё семьдесят-восемьдесят солентино за зиму. Живёт хозяин или не живёт, а топить надо. Иначе дом быстро стареет, разрушается. Жанна, Жанна!

– Что хозяин?

– Твой дядя свой второй дом ещё не продал?

– Нет.

– Наш постоялец может его сейчас посмотреть?

– Ключ у меня.

– Тогда проводи его, – и, обращаясь уже ко мне, добавил: – Это здесь рядом, на соседней улице. Домик очень неплохой, – и уже в самое ухо шёпотом: – Если задумаешь брать, то больше сорока золотых не давай.

Пока идём, Жанна молчит и не смотрит на меня. Улочка светлая и тихая. Домик в два этажа, как на рождественской открытке – славный и весёлый. Только без снега. Июнь ведь! Первый этаж кирпичный, а второй деревянный. Балкончик с ажурным ограждением, весь в цветах. Дубовая дверь с окошечком. Красная черепичная крыша с крошечными башенками по углам. Соседние дома чуть повыше.

В первом этаже просторная прихожая с лестницей на второй этаж. Комната побольше – столовая с изразцовым камином и окнами на улицу, и комната поменьше – рядом с кухней, окнами во двор. Туалет здесь же, рядом с кухней. Размером обширнее, чем я видел у Льюиса, и вдобавок ещё с огромной деревянной лоханью рядом с вазой-унитазом. Наверное, заменяет ванну.

На втором этаже две одинаковые большие комнаты на улицу и во двор. Великолепная резная мебель, включая большую кровать с пологом в комнате, выходящей окнами во двор. Критиковать нечего. Как же я буду торговаться?

Спускаемся с Жанной вниз и выходим во двор. Премиленький садик. Несколько вишнёвых деревьев, кусты шиповника, жасмина, сирени и цветочные клумбы. Две широкие скамейки и небольшая статуя амура в центре всего этого великолепия. Кованый забор с калиткой на соседнюю улицу, сплошь увитый плющом, как и вся задняя стена дома, кроме окон. Прилегающие боковые стены соседних домов слепые – без окон. Так что происходящее во дворике из посторонних видеть некому и неоткуда.

– Сколько твой дядя хочет за своё владение? – спрашиваю я Жанну.

– Пятьдесят золотых, – отвечает она, пряча глаза.

– Недурно. Мне нужно с ним поговорить. Как у вас в Верне оформляются сделки?

– Здесь немного дальше по улице – контора стряпчего. Вы можете подождать там, а я схожу за дядей.

Стряпчий есть стряпчий, где бы и когда бы он ни был. Это относится и к синьору Имриху. И внешность у него стряпчего, и контора у него стряпчего, и повадки у него стряпчего. Разумеется, он не хочет, чтобы сделка сорвалась. Не будет сделки – не будет барыша.

– Синьор Имрих, я готов без торга заплатить сорок золотых за дом, но никогда не буду платить пятьдесят. Вы понимаете ситуацию?

– Очень хорошо понимаю, синьор Серж. Взаимопонимание – основа моего дела.

Продавец пришёл довольно быстро. По нему не заметно, насколько скоро он двигался. Но Жанна запыхалась. Значит, он может быть очень заинтересован в быстрой продаже, раз так спешил.

Надо сказать, что синьор Имрих довольно энергично и умело взялся за дело. Буквально через три минуты дом стоил уже сорок восемь золотых. Ещё через три минуты – сорок шесть. А ещё через три минуты я стал его владельцем со всем содержимым за сорок четыре золотых.