Навь и Явь. Тайна за 7 печатями

Давид озадаченно глянул на медсестру, ведь её слова не были простыми.

Никто не знал о его внешнемирском имени, кроме Дайлины. Так могла называть его только она. Во взгляде Давида сейчас читалась растерянность вместе с непониманием и благодарностью. Он смотрел на эту юную дайнего, но вместо этого видел в ней свою Дайлину. Она звонко смеялась и игриво закидывала за шею свои длинные тёмно-графитные волосы, нитями струящиеся по её нежной, серо-синей коже. Она слегка прикрыла свои большие миндалевидные глаза, и мечтательно посмотрела наверх, чуть придерживая своими длинными пальцами тонкий подбородок. Давид широко раскрыл свои серебристо-синие глаза и с замиранием сердца следил за каждым её движением. Ему всё это казалось настолько реальным, что он даже позабыл, где сейчас находится. Дайлина оторвалась от своих мечтаний и воодушевлённо глянула на него. Её прекрасные красные глаза были полны любви и говорили с ним, прямо здесь и сейчас, в этом времени:

– Давид Бореюшка! Ты возьмёшь меня с собой? – спросила его Дайлина.

Давид ясно услышал её голос и пошатнулся от неожиданности. Когда он снова выпрямился, Дайлина исчезла. Он по-прежнему был в лазарете, и на него, вместо этого, с удивлением смотрела медсестра.

Давид взволновано, с болью на сердце, завертел головой в поисках Дайлины, но никого не нашёл. А ему так не хотелось её снова отпускать! Затем у Давида всё закружилось перед глазами, и он потерял сознание. А над ним встревожено засуетились Азазаль с дайнего.

Глава 3

Азазаль растеряно присел радом с Давидом, приподымая обессиленную голову друга с холодного, сияющего изнутри луговой зеленью, камня.

– Борь, да ты опять? – и он, скрипя зубами, взволновано посмотрел на медсестру, прося её о помощи всем своим видом. Сейчас он не мог ничего поделать, только, стиснув зубы, сдерживать своё волнение, перемешанное с испугом. Сферы жизни в его руке пугали его не меньше. В них не было ни капли энергии.

– Эх, Борь! Что же ты нас так перед дамами позоришь! – попытался пошутить Азазаль. На этот раз именно он нуждался в весёлой, ободряющей словесной оплеухе.

Дайнего сначала немного перепугано смотрела на лежащего на полу лорда Борея. Она не могла себе представить, что сильный и воспетый в легендах принц, мог вот так запросто свалиться в приёмном отделении медицинского центра вип-класса, да ещё и на её смене к тому же! В общем, она была в шоке.

Но, когда дайнего увидела растерянного лорда Азазаля, она быстро опомнилась и взяла себя в руки. Раз он не крошил здесь всё в ярости, как рассказывали о нём, значит, не всё было так плохо для неё в плане корпоративных штрафов. Во всяком случае, жалоб ждать не стоило. И она быстро подбежала к Давиду, наклоняясь над ним и решительно притрагиваясь к его глазам.

Дайнего посмотрела его зрачки – они были чёрного цвета, и кристаллы льда вокруг них стали терять свой блеск. Энергия покидала его, однако порталом для перехода в смотровую залу всё ещё можно было воспользоваться. Если поспешить, конечно!

Нарийка быстро провела своей серовато-синей ладонью по воздуху, и перед ней появились золотые символы. Она легко коснулась чётырёх их них, и вокруг символов пошли круги воздуха, словно они задышали. Затем они увеличились в размере и взорвались золотыми осколками, просыпавшись новой комбинацией. Дайнего молниеносно вывела пять нужных ей, и приложила к ним свою ладонь.

Перед ними открылся портал, по краям которого выросла широкая белая арка, украшенная красными кристаллами. Это было очень удобно в плане экономии пространства и безопасности, конечно. В её проёме был загадочный серый туман, за которым скрывалось смещённое пространство, уводящее прямо в смотровой зал. На самом деле медицинский центр простирался на несколько километров, и порой только так можно было быстро попасть в необходимое место.

– Лорд Азазаль, поможете занести лорда Борея в смотровой зал? – немного неловко попросила дайнего, понимая, что ситуация необычная.

Обычно в портал заходили самостоятельно и по доброй воле. А тут надо брать на себя такую дерзость! Премиальные ей были дороже, даже несмотря на тайное восхищение персоной принца Нарийского.

Азазаль не стал возмущаться. Он не собирался оставлять Давида ни на минуту.

Лорд быстро поднял друга и первым проскочил с ним в портал. Чего ему было ждать?

Перед ним открылся высокий зал, уходящий в тёмное, фиолетовое небо. В самом верху, вместо потолка было натянуто сияющее энергетическое полотно, прозрачное, серо-голубого цвета. Коричневые стены украшали высокие стальные колонны, зеркально-гладкие, и в них отражались задумчивые энергетические блики.

К нему быстро подбежали врачи, забирая Давида.

– Подлатайте мне этого молодого вояку! – бравировал пространство своим звучным голосом Азазаль, передавая им лорда Борея.

Затем он вальяжно осмотрелся, ища место, где бы присесть. Покидать операционную он определённо не собирался, чем ввёл в лёгкое смятение некоторых молодых сотрудников.

Они неловко покосились на королевского представителя. Однако главный врач, доктор Далискаус, успокоил персонал своим твёрдым, глубоко-спокойным взглядом. И они, свободно вздохнув, занялись каждый своим делом.

Рядом с Азазалем тихо возникла дайнего из приёмной.

– Лорд Азазаль, может, Вы присядете? – почтительно сказала дайнего и проводила Азазаля к большому чёрному дивану, который появился сразу за ним.

Перед диваном сразу же вырос каменный столик, на котором появился поднос с графином венерианского нектара, сияющего мягким, синим светом. На нём красовалась эмблема королевского двора – всевидящее око, заключённое в три плоскости мира: навь, явь и правь, – и освящённое лучами солнца. Эта эмблема была очень древней, и даже сам королевский двор не мог рассказать, почему на ней был именно этот набор символов.

Азазаль нервно отмахнулся от предлагаемого ему напитка, поэтому дайнего почтено поклонилась и исчезла из операционной так же, как и появилась.

Сейчас Азазаль внимательно смотрел на Давида, которого уже успели уложить на диагностический камень. Он вспомнил, как тысячу лет назад, они служили на Чёрной Пустоши, которая была на границе с Огненной землёй. Вернее, тогда служил больше Азазаль, потому что ему было всего девятьсот шестьдесят три года – он только начинал становиться на ноги. А Давид тогда был полковником. Многому ему удалось научиться у кронпринца. И не раз Давид вытаскивал Азазаля из разных передряг! А теперь вот – судьба аккуратно возвращает долги!

Азазаль почувствовал себя не хорошо. У него участился пульс, и стало жарко.

– Аккуратнее! Подключайте сюда, – услышал он сквозь бешеный ритм своего пульса.

По краям камня загорелись синие кристаллы, и тонкие нити синей энергии стали струиться по телу Давида, считывая информацию и образуя вокруг него галлографический сенсорный экран.

Самые лучшие врачи Нарии проводили диагностику перед операцией. Их возглавлял гангор Далискаус, лучший титулованный хирург в Белокаменной Твердыне.

Он немного покачал своей головой, разминая мышцы шеи перед операцией, и его большие серые закрученные рога, росшие по бокам, неспешно рассекли воздух.

У гангоров была очень твёрдая кожа, коричневого цвета, поэтому им трудно давалась мелкая кропотливая работа. Но этот был талантлив. Ещё в сто сорок три года он разработал технологию оперирования нагорцев (очень хрупких существ Белокаменной, которые не могли долго находиться под открытым небом Нарии, потому что их тело покрывалось нарывами).

Доктор Далискаус сейчас внимательно изучал жизненные показатели астрального тела Давида, и его глаза горели ярким зелёным огнём. Такой цвет глаз редко можно было встретить под фиолетовым небом Нарии.

– Раня, зачисти его энергоканалы, быстро! – скомандовал врач, пронзительно буравя своим взглядом обездвиженное тело лорда Борея: – Подготовь его!

– Нима, выведи мне интерактивную карту его астральной материи, – тут же сказал он другой медсестре с немного человеческим лицом и жёлтыми глазами рептилии. Это была керима – наполовину ящерица, наполовину человек, ещё один житель Нарии.

– Где же ты? – гангор Далискаус искал сферу жизни, которая активно разрушала тело Давида.

Не совпадали генетические коды, хотя она и давала ему энергию изначально.

– Вот она! – обрадовался врач и силой мысли вытащил её на передний план.

– Соня! – обратился он к своему ассистенту, тоже, кстати, женщине-дайнего: – Перекрой её кольцами из равийского вулкана и пережми внизу её ус, цепляющийся к нити козерога. Всё. Теперь медленно вытаскиваем сферу.

Они оперировали через виртуальные робото-перчатки, управляемые с галлографического интерфейса перед ними.

– Раня! Энергетические каналы готовы к прохождению звёздной энергии? – напомнил Далискаус и быстро глянул на снимок.

В астральном созвездии лорда Давида внезапно промелькнула лёгкая серая тень и сразу исчезла.

– Что за..! – присмотрелся гангор: – Соня, Вы это видели?

– Что именно? – она оторвалась от проекции астрального тела Давида.

– Тень, – ничего не понимая, пояснил Далискаус.

– Нет. Не видела, – насторожилась Соня: – Я, как и Вы, неотрывно следила за его показаниями. Ничего не было. Может, световые помехи наложились на галлограму?

– Проверь ещё раз! – засомневался гангор Далискаус.

Ассистент ещё раз прошлась по показателям.

– Все чисто! – сказала Соня.

–Хорошо! Тогда переносим его в сферу древа жизни! Быстро! Мы не можем долго держать его каналы открытыми. Может начаться омертвление астральной ткани, – быстро сориентировал медиков гангор Далискаус.

Врачи дали знак, что у них всё готово, и началось перемещение.

Синие нити энергии структурировались вокруг тела Давида, образуя шесть колец. И эти кольца вместе с Давидом оторвались от диагностического камня, защищая его от постороннего воздействия извне.

Его сейчас телепортировали в сферу. Переносить было нельзя, поскольку любые контакты с вскрытым астральным телом были запрещены.

Давид оказался в большой сфере из особого металлического сплава. Собственно сфера древа жизни представляла собой два широких кольца, вращающихся по эллипсу на разных скоростях. Вверху была встроена тончайшая кристальная пластина с тянущимся кверху белым деревом. На неё передавались данные об индивидуальных особенностях астральной материи, чтобы не переусердствовать с энергетическим потоком, поступающим в устройство.

Как только Давид оказался внутри, синие защитное поле исчезло. Сфера ожила нежным фиолетовым светом, выравнивая пространство под особенности атмосферы Нарии, и кольца завращались. Внутри образовывалось невесомое пространство.

Тело Давида поднялось, паря в её сгущающемся свете. Когда вращение сферы достигло нужной скорости, над ней раскрылся широкий люк, и его пространство заполнилось ярким звёздным светом. Казалось, у образовавшегося круга не было дна – оно уходило далеко-далеко вверх, теряясь в глубине мерцания вселенной. Это была белая дыра.

– Приведите пациента в сознание, – сказал доктор Галинаскаус: – Энергия должна распределиться сознательно, а это значит, пациент сам должен провести её по своим каналам. Мы только выполним техническую часть.

И при этих словах, доктор Соня провела рукой по монитору, но тут же остановилась, потому что Азазаль решительно встал, одним только своим движением заставляя замереть весь медперсонал в операционной.

– Я сам его разбужу, – безапелляционно заявил Азазаль, и его синий взгляд спокойно ушёл в сознание Давида.

– Борь, подъём! Хватит позорить меня, ты, акула нави!

Врачи почтительно поклонились. Сознание королевской семьи было неприкасаемым, и любое постороннее вмешательство в него каралось очень серьёзно. А тут вместо них, это делал лорд Азазаль, правая рука принца, персона, которой он безоговорочно доверял.

И Давид открыл глаза.

Вокруг всё было в тёплом фиолетовом тумане. Он не мог понять, где находится и зачерпнул ладонью этот загадочный дым, который окутал его ладонь словно шёлк. Давид парил, и было ощущение, что он в центре вселенной, в месте, где только зарождается жизнь. Его рука зажила, и по ней нежным теплом струился фиолетовый туман.

Сверху на него упал густой поток звёздного света, который прошёл через всё его тело, заставляя неметь каждую клетку. Перед глазами Давида внезапно стало светло. Фиолетовый туман исчез, оставив его посреди мягко-белого пространства. Давиду захотелось потереть свою руку – она больно ныла. Но он тут же забыл об этом, потому что всё его внимание сконцентрировалось на другом. Рядом с ним кто-то был. И это-то странно! Ведь, по идее, он всё ещё находился в сфере. Давиду стало не по себе.

С нижней стороны его руки быстро проскользнула серая жилистая нить и тут же исчезла. Но Давид не заметил этого. Он сейчас будто бы находился в другом мире.

Впереди стоял дух, женщина с лёгким, едва заметным очертанием крыльев. Её взгляд жёстко требовал Давида впустить её в его сознание.

Женщина сделала шаг вперёд, и они оба оказались в сплошной темноте, в которой где-то вверху, очень далеко, таяли последние лучи света. Она ему хотела что-то показать, и Давид не на шутку перепугался.

– Именем Белокаменной! Остановись! – попытался защититься от неё Давид, но она всё также молча приближалась к нему, не отрывая от него своего требовательного взгляда.

У Давида мороз по коже пробежал, хотя к холоду ему было не привыкать. Хотелось бежать (что стыдно признать, кстати!), а бежать было не куда. Повсюду сплошная пустота из мрака. И время быстро исчерпывало секунды его мучительных раздумий. Его у него просто не осталось!

Женщина в белоснежном платье, с тонкой золотой росписью, стала вплотную к Давиду и окунулась своим взглядом в его душу. В её глазах горел какой-то нездешний свет. Вроде, они отражали в себе несколько галактических систем, но каких именно он не успел понять. Она резко коснулась его лба своим пальцем, и у него всё закружилось перед глазами. Давид стал падать вниз, или вверх – он так и не понял. И пространство стало тяжелее, как и в материальном внешнем мире.

Сфера продолжала вертеться, наполняя его тело звёздным светом, а между тем серая жилистая нить загорелась алым светом, словно какая-то золотая, не нарийская, энергия пыталась её сжечь изнутри.

Дух проник в его сознание и говорил с ним на своём языке, зачем-то передавая Давиду свои воспоминания.

… Шаг сделан… но где-то вверху растаяли последние лучи света. Она услышала, почувствовала его голос, такой дорогой её сердцу. Ей захотелось удержать его, сорваться и полететь навстречу, но вместо этого она продолжала падать. Мир становился тяжелее, и она ничего не могла с этим поделать.

« Прости меня, родной мой! Я никак не могу дотянуться. Но твой свет, он такой нежный и тёплый… Я не хочу его вновь потерять», – и она обессилено опустила голову.

– Ты что-то потеряла, доченька? – по-отцовски ласково прозвучало вверху. Эрна изумлённо подняла голову, и яркие солнечные лучи нежно коснулись её лица.

К своему удивлению она вновь почувствовала себя маленьким ребёнком. Она попыталась протянуть навстречу руки и только неуклюже завалилась вперёд.

Голос радостно засмеялся:

– Не печалься, солнышко. Сейчас я тебе помогу, – и она почувствовала тёплую ладонь в своей руке. Как она ни старалась вглядеться в его образ, он всё ускользал, теряясь в ярких лучах света. А тем временем она оказалась парящей в светлом солнечном свете где-то посреди неба.

– Не ищи пути твёрдого. Ты пари дорогой своей любви, – ласково прозвучал родной голос и словно тёплым огоньком поселился внутри её духа, прорастая во всём её естестве: – И когда у тебя вырастут крылья, ты не побоишься взлететь над самой собой.

Эрна очаровано посмотрела на этот светлый образ. Ей захотелось побольше укутаться в его тепло, и она нежно обняла его своими детскими ручонками, тая в его свете.

– Взгляни на эту звезду, ангел мой, – сказал всё тот же голос и Эрна, встрепенувшись, посмотрела на небо.

Небо теперь было над ней, и оно было солнечно яркого цвета. По небу разнообразными фигурами проплывали пушистые маленькие облака жемчужного цвета. Вот по небу проплыл большой корабль. Теперь же облака легко разлетелись по сторонам и закружили в небе большим цветочным венком. Глаза Эрны восхищённо ловили каждое их движение, и тёплый жёлтый свет сиял напротив её груди. Но самое интересное, на этом светлом, казалось, дневном небе ярко сияли звёзды. Они были настолько отчётливо видны, что, казалось, можно протянуть свою руку и дотронуться к ним. Но Эрну это не удивляло. Она была дома.

Эрна обернулась к отцу и её маленькие белые крылья воодушевлённо взмахнули:

– Какую звезду, отец? Их здесь много, – произнесла она, и её глубокий взгляд внимательно остановился на его лице.

Теперь она его увидела ясно, и её глаза радостно расширились. Это был её отец. Он показался ей очень высоким, впрочем, таким здесь было всё: и дома, и горы, и серебристые деревья. Одет он был в просторное подпоясонное платье сероватого цвета с большими пурпурными узорами по краям. В лице его было что-то человеческое, но глаза у него были точно кошачьи, вытянутые и бирюзового цвета. Эрна мирно сидела у него на руках.

– На нашу самую главную, – с доброй гордостью в голосе произнёс он.

– На ту, которая тихо сияет бирюзовым светом, – продолжил он и поднял вверх правую руку, придерживая левой свою маленькую светлокожую, крылатую Эрну.

Край его украшенного узором рукава покачнулся под мелодию ветра, который перестал шуметь в этих краях уже давным-давно и стал звучать мелодиями.

– Свет Ориай? – задумчиво произнесла она, и по её светлому лику заструился нежный золотистый свет.

– Верно, – мягко прозвучал голос. – Эта звезда – самая лёгкая и яркая. И не потому, что она воздушна, как и всё в нашем мире, ведь всё, что ты видишь вокруг – соткано из солнечных лучей. Она – твой взор, твоё дыхание, твой первый шаг, твой полёт души. Она – это ты, ты – это она.

Эрна внимательно его слушала, глядя на звезду, и на какой-то момент ей показалось, что её свечение дрогнуло, и Ориай превратилась в небольшое синее пятнышко, ровно горящее на небе.

Глаза Эрны расширились, изумлённо дрогнули, и её взгляд непонимающе встретился с высокой, как и её отец, женщиной, кожа которой светилась лёгким белым сиянием. Её глаза были большие, как и у отца, и манили своим ярко изумрудным цветом. Лоб её украшала тонкая гладкая диадема с золотыми обручами по краям. В середине же диадема была воздушно пурпурного цвета, и казалась живой, словно заключала в себе всю галактику и все её звёзды. В центре диадемы был большой, сияющий огонёк глубокого белого цвета.

Эрна восхищённо вздохнула, глядя на женщину. Да-да. Она и сейчас всё ещё помнит. Маленькая Эри воодушевлённо перевела свой взгляд на отца. Это были её родители: её мать, её отец, её мир, который был для неё домом. Эрна интуитивно закрыла глаза. Ей всё ни давала покоя та диадема, будто в ней должна была крыться какая-то разгадка. Она сделала усилие, чтобы в мыслях добраться до образа этого таинственного украшения. Внезапно она услышала ласковый голос матери у себя внури:

«Это не просто украшение, дорогая. Это дом мыслей и чувств нашего мира. Эта диадема создана из капель света нашей Ориай и облачена в солнечный металл. А вот этот огонёк, видишь, он горит по центру – это начало всех начал, место, откуда мы все пришли. Это очень мудрый и могущественный источник знаний. Но без носителя диадема из Света Ориай существовать не может. Тогда она становится всего лишь отдельными частями украшения. Но не торопись её надевать, знания её даны не каждому и свет её удержать может лишь Оракул, рождённый в лучах той самой звезды».

Эрна всей душой слушала её рассказ, и сознание ёё тихо понеслось вперёд, тая в нежной теплоте слов. И когда она вновь открыла глаза, она заметила, что находится уже в другом месте. Но её это нисколько не удивило. Напротив. Теперь она чувствовала в себе силы взлететь вверх и закружить в воздухе от радости. Пусть даже она находилась в небольшой, но уютной и просторной зале. Позади, за её спиной уже не было крыльев. Но она тут же вспомнила, что крылья в созвездии Ариай бывают только у детей – затем дети вырастают. Эрна ничуть не огорчилась. Она твёрдо помнила, что истина была не во внешнем облике, а внутри, тем более, что если потом очень захотеть, они снова могут вырасти. Но в данный момент её это не волновало. Всё её внимание было поглощено стоящим впереди молодым человеком. Сердце Эрны дрогнуло. Она захотела рассмотреть его лицо, и душа её стала открытой, словно поле цветов в первых лучах солнца. Она протянула вперёд руку, но образ внезапно дрогнул, и всё вокруг исчезло, растаяло в один миг. Она оказалась одна, посреди тёмного пространства, и где-то вдали виднелся нежный, тёплый свет.

Внезапно женщина повернулась и взглядом впилась в сознание Давида. Теперь она говорила с ним, вернее, передавала одну единственную фразу:

– Оставь её! Она моя.

В сознании Давида раздался громкий пронзительный крик, и дух резко оттолкнула его от себя. Кто бы это ни был, но он был очень силён, потому что, играясь, пробил все существующие нарийские защиты королевского рода. Это было вообще не под силу никому из двух миров: ни нарийского, ни внешнего.

Давид обеспокоенно подскочил на своей кровати. На огромном окне тихо развивались лёгкие занавески, укрывая покои принца от сумерок, спускающихся на город. В темноте в мягком кресле сидел Азазаль, ему пришлось караулить друга.

Азазаль встал и спокойно подошёл к Давиду.

– Как ты? – спросил он: – Ты бредил во сне.

– Как… как я здесь оказался? Ты был здесь всё время? – приходя в себя, спросил Давид.

– Да. Прямо из лазарета тебя сюда телепортировал. Ты меня напугал, кстати, – ответил Азазаль: – Что ты видел?

– Я? – задумался Давид, и незаметно для себя прошептал: – Эрна!

– Что ты сказал? – не понял Азазаль, довольно приземляясь на край его кровати и закидывая ноги на неё.

Но Давид тут же опомнился и покачал головой:

– Не помню. Не думаю, что это что-то важное.

Теперь он полностью пришёл в себя и искренне улыбнулся, осмысленно глядя на Азазаля:

– Ты опять вытянул меня, Аз. Спасибо тебе, дружище!

– Да не стоит! – отмахнулся рукой Азазаль: – Тебе врачи рекомендовали полчаса не нагружать своё астральное тело. Хотя ты, конечно, минут сорок проспал, прямо в сфере отключился. Не знаю, это время брать в расчёт или нет.

– Вот как? – удивился Давид, хотя он и сам прекрасно отдавал себе отчёт в этих событиях! Всё же, способности его не исчерпывались простой телепортацией.

Давид сейчас смотрел на Азазаля. Его друг выглядел уставшим и немного разбитым, и это притом, что Азазаль всегда с радостью встречал любую сложность на своём пути. Оптимизма ему было не занимать! А, ведь, действительно, Азазаль очень испугался за жизнь принца. Сама мысль, что он вот так мог потерять Давида, его не согревала. Была ли здесь выгода или дружба, кто знает?

Давид увидел в его синих глазах все эти мысли и тут же вспомнил, как капли дождя прожигали его кожу. Вернее, больше почувствовал это.

– Значит, не буду, – Давид машинально потёр свою левую руку, ту самую, которую ранило.

– Знаешь, нам нужно будет обсудить дела, – сказал Давид и виновато посмотрел на друга.

Азазаль слегка наклонил голову, рассматривая обновлённого принца Нарийского, который, кстати, похоже, выбился из колеи. Уж больно потерянный вид был у него, хоть Давид и старался это скрыть.

– Дела – значит дела! – утвердительно кивнул Азазаль, в полной готовности вставая с кресла: – Здесь поговорим или в кабинете?

Тут Аззаль уныло завертел своей огненно-рыжей головой, осматривая покои Давида.

– Тебе не помешало бы сменить цвет камня! От синего и простыть недолго!

Давид спокойно вздохнул. Каждый раз, когда Азазаль заходил в его покои, он говорил одну и ту же фразу. Значит, переживать не стоило – он проснулся в нужном ему месте и времени.

– Аз! Синий – цвет информационных глубин. Кто, как не ты должен его любить! – довольно прищурился Давид, зная, что он сейчас наступит на больную мозоль Азазаля.

– Я триста шестьдесят пять часов в день вижу этот цвет у себя перед глазами. Оставь мне хоть какую-то радость в жизни! Да! Желательно другого, тёплого цвета!

– Да, ладно! Я пошутил, – успокоил его Давид: – Давай в кабинете поговорим. Мне нужно будет, чтобы ты проверил одни данные на информационном галографе.

Азазаль нехотя скривился.

– Борь, надо было тебя не спасть! Зачем мне настроение испортил перед праздником! Твоим, между прочим! – беззлобно возмутился Азазаль, понимая, что идти работать всё же придётся. У Давида в этом вопросе просто невозможно было выпросить поблажку.

Давид рассмеялся и понимающе подошёл к другу, становясь сбоку от него на его сторону.