Полная версия
Ад Евы
Возле спальни Ева прислушалась.
– Сколько ты будешь там стоять?
Ева толкнула дверь. Над подушкой приподнялось лицо – иссушенная в микроволновке куриная ляжка. Ева уткнулась в насмешливый взгляд.
– Долго же ты шла!
– Юрий?
– Вспомнила мое имя?
– Ты…
– Вот так привычнее. Твое “ты” я слышу уже полгода.
– Ты меня позвал…
– Твои глаза сейчас вылезут на лоб.
Иссохшая рука подняла пустую баночку.
– Ты смотришь на это?
Ева кивнула.
– Я выпил все. На последние мультики хватит.
– Господи, но зачем?! Юрий, зачем?
– Не задавай глупых вопросов. Мне каждое слово…
Тело под простыней затряслось в судорожном кашле.
– Прикури мне сигарету.
Ева мотнула головой.
– Смешно, Ева. Прикури.
– Но сигареты тебя убивают.
– Мне уже не поможешь. Осталось несколько минут.
– Я вызову врача. Тебе сделают промывание. Как все глупо…
– Прикури сигарету.
Ева прикурила, воткнула сигарету в пергаментные губы Юрия.
– Я тебя убью, Ева.
– Думай, что говоришь! Ты ведь сам подыхаешь!
– Я оставил завещание.
Ева улыбнулась.
– Хоть один хороший поступок…
– Не спеши радоваться, шлюха!
– Как ты меня назвал?
– Шлюха. За эти полгода я узнал тебя лучше, чем за пять лет. Так долго меня дурачить… ты переплюнула моих лучших врагов.
– Ты бредишь. Я позвоню Кристине. Она тебе поможет.
– Не перебивай. Я тебя уже плохо вижу.
Еву передернуло.
– Завещание очень простое… Все бабки получит твой убийца.
– Подонок! За что?!
– За Гвидо.
Ева отшатнулась. Губы Юрия растянулись в оскале.
– Отлично! Ты всегда умела играть. В тебе умерла великая актриса. Включи запись.
Мутнеющие глаза указали на пульт.
Ева нажала зеленую кнопку. На экране замелькали обнаженные тела пышной блондинки и стройного парня. Динамики телевизора взорвались сладострастными стонами. Ева посерела, вдавила красную кнопку в пульт.
– Это тебе на память, дорогая. Теперь иди.
Ева треснула каблуком, вонзив тонкую набойку в пол.
– Ты уже полгода почти труп! Что мне оставалось делать?!
– Тратить мои бабки на сопляка Гвидо и ждать, пока я склею ласты. Сколько ты ему платила?
Ева замахнулась, напоролась на пустой взгляд, руку опустила.
– Это не все. Я дал текст завещания в желтую прессу. Утром почтальоны разнесут газеты. Жди гостей, шлюха.
– Ты выбрал меня за то, что я люблю секс, забыл?
– Но не с Гвидо и не в моей машине. Снотворное начинает действовать. Не перебивай! А то не узнаешь всего.
– Мне достаточно и этого!
– Заткнись! У тебя есть семь дней.
– Что?
– Проживешь неделю – бабки твои.
– Боже, какой же ты… Чтоб ты сдох, скотина!
– А чем, по-твоему, я занимаюсь?
Ева выбежала в коридор, прислонилась к стене, сползла на пол.
*
*
– Гвидо!
Узловатые пальцы погладили плечо спящего парня – тот промычал невнятность.
– Гвидо, тебе звонят!
Парень застонал, потянулся к столику, нащупал трубку.
– Ну, кто там?
– Это я. Ева. Спишь?
– Уже нет. Я тебе сейчас перезвоню.
Гвидо растер лицо, сполз с постели.
– Ты куда?
– Дела. Спи, дорогая!
– Дела в шесть утра?
– Ты ведь знаешь – я деловой человек.
– Не пудри мне мозги, деловой человек! Чего стоят твои дела без моих денег?
– Без напоминаний не можешь, Марион?
– Если это одна из твоих девок…
– Ну зачем так грубо!
– Иди, деловой человек. И помни, как я отношусь к девкам.
Гвидо подхватил шелковый халат, стянул со столика мобильник. На лестничной клетке набрал номер.
– Ева? Извини, принимал душ. Что стряслось?
– Принимал душ? В шесть утра? На тебя не похоже… И сейчас ты стоишь голый? Мой голос тебя возбуждает?
Гвидо закатил глаза.
– Ты же знаешь, милая, твой голос возбуждает меня всегда. Только сейчас я не голый.
– Так разденься.
– Ты звонишь в шесть утра, чтобы заняться телесексом? Твой благоверный не услышит?
– Нет, милый. Скажи, что ты меня любишь.
– Люблю.
– И будешь любить, что бы ни случилось?
Гвидо замер.
– Гвидо? Ты где?
– Я здесь, любимая.
– Ты не ответил.
Гвидо с тревогой оглянулся на дверь в квартиру.
– Да, милая, я буду любить тебя всегда. Может, я тебе скажу это при встрече? А то вдруг твой муженек проснется, а ты…
– Не проснется. Он только что умер.
Лоб Гвидо покрылся испариной.
– Это же… прекрасно! Наконец мы будем вместе! Теперь нам не придется прятаться.
– Ты говоришь как-то неуверенно, дорогой.
– Волнуюсь. Не каждый день слышу такое… Ты уже наметила маршрут путешествия? Помнишь, мы мечтали смотаться в…
– Сначала ты должен мне помочь. Наследство с условием. Поможешь?
Гвидо вытер лоб рукавом. Пот оставил на красном шелке темное пятно.
– Не молчи, милый.
– Чем могу помочь я?
– Ответь на вопрос.
– Как я могу согласиться, не зная на что? А условие выполнять обязательно? Нельзя получить наследство просто так?
– Нет. Ты знаешь, кем был Юрий.
– Вот это меня и беспокоит. А ты вообще его получишь, свое наследство? Учитывая, кем был твой муж…
– А если и так?
– Не знаю, что и сказать… с утра такие новости…
– Скажи лучше, что без денег я тебе не нужна!
Гвидо отпрянул от трубки, словно в ней сидела оса.
– Не кричи так, любимая. Просто это как-то…
– Не вяжется с твоими планами?
– Ну, в общем… Ты ведь знаешь, я не люблю проблем.
– Пошел ты! Пошел ты, чертов альфонс! И не смей мне больше звонить, скотина!
Гвидо сплюнул, вытер губы рукавом.
– Тупая сучка!
Гвидо приоткрыл дверь в квартиру. И застыл, словно ночью в чужом саду нарвался на добермана.
– Марион? Дорогая…
Дверь с грохотом захлопнулась, едва не расплющив античный нос Гвидо. Дыхание Гвидо успокоил через минуту. Шагнул в квартиру.
Посреди коридора валялся раскрытый чемодан, набитый предметами женского туалета.
– Я тебя предупреждала. От любовников я требую монополии.
– Марион, милая…
– Заткнись! Только что ты так называл свою шлюху!
Марион застегнула чемодан. Гвидо ухмыльнулся.
– Ну и вали! Пенсионерка!
Пощечина отбросила Гвидо в сторону. Зрачки парня распахнулись, словно бедняге без наркоза удалили зуб.
– Научись держать удар – потом дерзи старшим. Сопляк!
Холодным взглядом Марион заставила бегавшие глазки Гвидо остановиться.
– Без деньжат пенсионерки выглядеть мужиком не просто. Твои молоденькие шлюшки бросят тебя, будь уверен. Я сделаю все, чтобы в этом городе богатые пенсионерки обходили тебя за квартал.
Каблуки Марион зацокали по ступенькам. Гвидо потер горящую щеку, выплюнул сгусток крови, поплелся в ванную.
*
*
Ева спустилась в гараж, отперла машину, забралась внутрь. Автоматика подсветила салон. Ева присмотрелась к зеркалу заднего вида, оглянулась на салон позади себя, хмыкнула. Поддела ногтем зеркало, потянула.
– Черт!
Ева отдернула руку, уставилась на палец. Вздохнула, оторвала сломанный кусок ногтя, потянулась к бардачку. В найденном несессере Ева выудила пилку, поправила пострадавший ноготь. Ева повертела стальную пилку в руке, перевела взгляд на зеркало заднего вида.
Сталь пилочки, в отличие от ногтя, не подвела. Ева отковырнула зеркало, откинулась на спинку сиденья. Взгляд застыл на объективе. Вид миниатюрной камеры, вмонтированной в зеркало заднего вида, вырвал у Евы поток ругательств.
Ева открутила камеру, вернула зеркало на место.
На кухне Ева приложилась к камере тесаком. Осколки полетели в мусорное ведро.
В спальне Ева присела у стойки домашнего кинотеатра, утопила кнопку выброса. Лоток с компакт-диском выехал под тихий шелест привода. Ева швырнула диск на пол, изрешетила каблуком.
Тело, укрытое простыней, Ева окинула взглядом победителя.
– Как ты объяснишь свое завещание теперь, тварь?!
Ева перетряхнула полку с книгами, принялась за стопку прессы на прикроватном столике. Спальню наполнил шорох сминаемых газет. К концу стопки пальцы Евы подрагивали.
Содержимое выдвижных ящиков грохнулось об пол. С груды рекламных каталогов к туфле Евы сполз глянцевый журнал.
С волнением, словно картонку с именем лауреата Оскара, Ева извлекла из журнала бумажный конверт.
– Ты идиот, Юрий! Кто же так прячет?
Компакт-диск из конверта перекочевал в приемный лоток проигрывателя. Ева щелкнула кнопкой “Play”. Экран заполнили обнаженные тела, покрытые капельками пота. Динамики успели произнести: “Ох! Гвидо!”.
Под каблуком Евы диск превратился в крошку.
Ева склонилась над Юрием, хлестнула по серой небритой щеке.
– Сколько у тебя этих копий, сволочь?
Звякнул телефон. Ева сняла трубку.
– Юрий?
– Он спит.
Динамик трубки донес смешок.
– Вечным сном?
– Что за бред?!
– Повежливей, повежливей! Я звоню лишь для того, чтобы удостовериться. Значит, он это сделал?
– Что ты хочешь сказать?
– О чем я говорю, ты знаешь. Кто позвонит в полицию?
– Так ты его душеприказчик, Батталья?
– Кого он мог выбрать, как не меня? Так кто сообщит полиции радостную весть, шлюшка?
– Что?!
– Ах да! Ты же благоверная жена! Записи уже уничтожила?
Ева повесила трубку.
*
*
Пухлый палец постучал по деревянным прутьям клетки. Облезлый попугай отвернулся.
– Что ты должен сказать папочке, старый петух?
Попугай спрятал клюв под крыло.
Батталья набрал номер, послушал длинные гудки.
– Ладно, я не жестокий. Дам ей время. Пусть звонит сама.
Батталья поднес к клетке сухарик. Попугай оживился.
– Батталья – миллионер! Батталья – миллионер!
– Умница! Держи, заслужил!
Батталья протиснул между прутьев клетки сухарик.
*
*
– Не стану скрывать, Ева. Смерть вашего мужа принесет облегчение многим. Мне в первую очередь.
– Вы же вроде с Юрием дружили, инспектор…
Инспектор нагнулся к уху собеседницы.
– Поверьте, синьора, в ваших интересах об этом не вспоминать. Никогда!
Ева заморгала как кукла с заевшим механизмом.
– Вы теперь богаты. Постарайтесь обо всем забыть. Отхватить такое состояние… разве молодой и красивой нужно для счастья что-то еще?
Ева не ответила.
Молодой человек отошел от кровати, стянул резиновые перчатки. Посмотрел на инспектора, спрашивая разрешения заговорить. Инспектор повернулся к Еве спиной.
– Ну?
– Не верить словам синьоры оснований нет. Вероятно, он это сделал сознательно. Следов насилия нет. Заставить его выпить целую упаковку таблеток она не могла. Следовательно, она невиновна.
– Выводы я сделаю сам. Что еще?
– Уверен, версию синьоры подтвердит вскрытие.
Инспектор посторонился, пропустил к кровати санитаров с носилками, вернулся к Еве.
– Проблем постараюсь вам не создавать, синьора. Думаю, дело можно даже не открывать. Самоубийство налицо.
– У вас еще нет результатов вскрытия…
– Даже если таблетками его накормили вы, и это можно было бы доказать, я дело не открою.
– Понятно…
Инспектор схватил Еву за локоть, увлек в коридор.
– Ни черта тебе не понятно! Еще раз намекнешь на мое знакомство с твоим мужем – пеняй на себя.
Из спальни показалась спина санитара и рукояти носилок. Инспектор отпустил локоть Евы, улыбнулся.
– До свидания, синьора! Не забывайте – у вас появился шанс начать новую жизнь. Прошлое забудьте.
“Скорая” и машина инспектора отъехали. Ева метнулась к почтовому ящику.
*
*
Гвидо оделся, причесался, надушился. У двери раскрыл портмоне. Довольная улыбка осела как гриб подошедшего сдобного теста, когда его проткнешь.
Вытряхнув на ладонь мелочь, Гвидо порылся в потайных отделениях, достал купюры, кредитку. Тощая пачка банкнот вызвала на лице Гвидо смятение.
Гвидо ринулся к гардеробу, вывернул карманы пиджака. Пачка банкнот в руке Гвидо не потолстела ни на бумажку. Гвидо хлопнул дверцей гардероба так, словно с одного удара хотел забить ею длинный гвоздь.
– Вот стерва!
Гвидо схватил телефон.
– Ты! Ты…
– Успокойся.
– Как ты могла оставить меня без гроша?!
– Эти деньги мои. Забыл?
– Но, Марион… Ты все поняла не так!
– Пожалуйся своей Еве. Она поймет. Ты же ее любишь.
– Ты… Как ты могла подслушивать?! Это же так низко!
– Кто это там вякает о морали? Ты, Гвидо?
– Марион, любимая…
– Мой номер забудь. Сопли утри. Не сможешь сам – у тебя, как у настоящего мужика, куча баб. У них есть жилетки.
Оконные стекла вздрагивали от сочных ругательств Гвидо, пока в стену не постучали соседи. Гвидо прошелся и по соседям. Вполголоса. Монолог закончился утиранием мокрых глаз и носа.
Гвидо набрал номер.
– Ева?
– Я же тебе сказала не звонить!
– Не бросай трубку, Ева, прошу тебя. Мне очень тяжело.
– А мне – нет?
– Как-то неправильно все получилось…
– Ты просто показал себя с истинной стороны.
– Не говори так возвышенно.
– Знаешь, куда идти? Вот и отправляйся!
Гвидо швырнул трубку на подушку, примостился рядом, скорчился и застонал. Человек с улицы мог подумать, что парню двинули ботинком между ног.
Пикнули часы. Тусклый электронный циферблат подсвечивал цифру “10”. Гвидо закинул руку за голову, уставился в потолок.
В четверть одиннадцатого Гвидо вскочил. Холодильник поделился с Гвидо бутылкой пива, микроволновка – остатками пиццы.
Гвидо щелкнул пальцами.
– Вы еще обо мне вспомните!
Перед выходом Гвидо нацепил улыбку преуспевающего человека.
На середине квартала Гвидо остановился у киоска с прессой. Юркий парнишка-продавец улыбнулся, как приветствуют старого знакомого, протянул журнал.
Гвидо бросил на прилавок мелочь.
– Газету.
– Тебя покинула очередная пенсионерка?
– Следишь за моими бабами?
– Когда ты при деньгах – ты покупаешь журналы…
Киоскер протянул газету.
– Утренняя.
– Дай ту, где объявления о работе.
– Не чуди, Гвидо. Посмотрят на твои нежные пальчики и пошлют.
– Не твое дело.
– Ты прав.
Киоскер поджал губу, бросил газету на прилавок. Гвидо хмыкнул.
– Не выпендривайся. А то буду покупать газеты у твоих конкурентов.
– Должен же кто-то с самого утра портить им настроение.
Гвидо доплыл до бара, выпил кофе, присел на чужой мотороллер, что стоял у входа в бар.
Рубрику “Требуются” Гвидо пролистал за пять минут. Следующие полчаса посвятил изучению фото желающих познакомиться. Объявления женщин старше сорока пяти Гвидо выделил ручкой.
*
*
Над журнальным столиком клубился едкий дым тлеющего фильтра. Ева плевком погасила забытый окурок, сбила свежий пепел в переполненную пепельницу.
Зазвонил телефон. Ева подпрыгнула, словно под кресло закатилось пушечное ядро с горящим фитилем. Дождалась, пока кончатся звонки, выдернула вилку из телефонной розетки. Потом приоткрыла штору, осмотрела улицу.
В ванную Ева вошла с таким видом, словно разгрузила вагон чугунных болванок. Скинув одежду, повертелась перед зеркалом, рассматривая рыхлые бедра. Приняла холодный душ, растерлась грубым полотенцем до красноты. Попыталась улыбнуться своему отражению. Получилась кислая гримаса.
Звонок со стороны входной двери прозвучал для Евы выстрелом. Ева закрыла уши полотенцем. Звонок продолжал заливаться трелями.
Ева чертыхнулась, на цыпочках подкралась к двери. Застыла, перевела дыхание, прильнула к глазку.
– Кто?
– Это я, синьора Иванова. Вы же видите.
– Твоя работа окончена, Кристина. Иди домой.
– Но…
– Синьор Иванов умер.
– Боже! Синьора, я не знала. Примите мои соболез…
– Мне надо побыть одной, Кристина.
– Я понимаю. Может, откроете? Я заберу свои вещи.
– Приходи через неделю. Заодно получишь зарплату.
– Я вам не помешаю, синьора. У вас остались мои иглы, кремы, мази… Как я устроюсь на другую работу без инструмента?
– Считай, что я отправила тебя в оплачиваемый отпуск. Зарплату и свои пинцеты заберешь через неделю.
– Но синьора…
– Через неделю, Кристина.
– Но…
– Через неделю!
Ева закрыла глазок, проверила дверные запоры.
*
*
Гвидо перечитал анекдоты, повеселел. Раскрыл газету на странице с частными объявлениями, замер. Взгляд Гвидо застыл на фотографии.
– Ева…
Гвидо прочел объявление под фото, напрягся. Перечитал. Дыхание Гвидо сбилось. Пробежал объявление в третий раз.
Гвидо рассматривал фотографию, словно не верил глазам.
Гвидо покинул бар, у газетного киоска поманил пальцем парнишку-продавца.
– Одолжи сотню.
– Когда-нибудь шеф меня за это уволит.
– Он меня знает. Я долги возвращаю.
– Как в последний раз? Через полгода?
– Это было всего один раз. Не тяни резину.
Паренек выложил на прилавок два полтинника, накрыл купюры ладонью.
– Когда вернешь?
Гвидо усмехнулся.
– Через неделю. С процентами.
– Да ну!
– Проценты возьмешь себе. Твоему шефу я не скажу.
Гвидо вытянул банкноты из-под ослабшей ладони паренька, вернулся в бар, с разрешения бармена позвонил. Через четверть часа подъехал мотороллер. Гвидо вручил водителю газету.
– Видишь, ручкой обведено объявление?
– Угу.
– Там указан адрес. Доставь газету туда, как ты это делаешь за деньги. Кстати, сколько?
– Полтинник.
– Не жирно?
– В самый раз. Оплата по факту.
– Годится.
*
*
Шум лифта оборвался. Батталья отложил газету, затянул пояс халата, отчего брюхо стало походить на рыбий пузырь, надел тапочки.
Дважды звякнул дверной звонок. Попугай нахохлился, прохрипел ругательство. Батталья погрозил птице кулаком.
– Заткнись, старый петух!
Батталья открыл дверь. На пороге стоял щуплый человечек в форме посыльного.
– Вызывали?
Батталья протянул две газеты.
– Да. Вот, держите.
Посыльный замялся.
– Без конверта?
– Что может быть секретного в обычных газетах?
– Как пожелаете, синьор. Куда доставить?
Батталья продиктовал. Посыльный записал, проставил номер на бланке. Батталья расписался в месте, где посыльный ногтем поставил метку.
– Это будет стоить…
Батталья протянул двадцатку.
– Хватит?
Посыльный кивнул, достал мелочь, отсчитал монеты. От сдачи Батталья отмахнулся.
– Газеты надо доставить… э… не совсем обычным способом.
Посыльный не отреагировал. Батталья раскрыл портмоне. Посыльный покосился на деньги, улыбнулся.
– Каким скажете, таким и доставлю.
*
*
Визг покрышек, через секунду звон разбитого стекла и вой набирающего скорость мотороллера.
Ева подкралась к окну. Через узкую щель в шторах открылась пустая улица. Смотреть в окно мешали паутинки трещин. Переведя взгляд правее, Ева увидела дыру в стекле размером с апельсин. На подоконнике лежала смятая в комок газета. Сквозь надорванную бумагу проглядывали тупые края булыжника.
Нижний край тяжелой материи Ева приподняла так, чтобы с улицы не заметили шевеления штор, сняла булыжник с подоконника.
Ева развернула газету. На сером фоне листа выделялось объявление, обведенное шариковой ручкой. Губы Евы задрожали. Пальцы, державшие булыжник, разжались. Камень с глухим ударом врезался в длинный ворс ковра.
Свою фотографию над газетным объявлением Ева рассмотрела в деталях, подняла взгляд на зеркало. Изображения различались – с фото смотрела молодая, веселая женщина; зеркало показывало постаревшую от страха, бледную параноичку.
Ева подняла булыжник двумя пальцами. Ощупала тупые грани, выругалась, запустила камнем в стену. На стене остался рельефный отпечаток граней булыжника.
Ева воткнула вилку в телефонную розетку, набрала номер.
*
*
Гвидо перевел взгляд на дорогу. К бару на большой скорости приближался мотороллер. В полуметре от Гвидо мотороллер затормозил. Водитель, не снимая шлем и не выключая двигатель, протянул фотоаппарат. Гвидо вгляделся в дисплей цифровика. Изображение дыры в оконном стекле Гвидо увеличил, рассмотрел в деталях. Водитель мотороллера протянул руку.
– Годится?
Гвидо улыбнулся.
– Вполне.
Водитель забрал фотоаппарат, пощелкал клавишами.
– Стираешь?
– Это было нужно тебе. Я без этой фотки проживу.
– Как прошло?
– Тихо. Как по маслу. Ты ничего не забыл?
– Ах да!
Гвидо протянул полтинник. Водитель спрятал купюру в нагрудном кармане, дважды крутанул ручку газа. Мотор отозвался ревом выхлопа.
– Обращайся, если что.
Гвидо покачал головой.
– Ты дорого берешь.
– Как знаешь. В следующий раз делай это сам.
Водитель вывернул рукоять акселератора на себя. Мотор взвыл, мотороллер тронулся.
Гвидо набрал номер.
– Ева?
– Опять ты?
– Я читал объявление. Это ужасно. Как он мог с тобой так поступить?
– Ты… читал… Ах, ну да. Газета…
– Ева, тебе помочь?
– Я тебя просила – ты отказался.
– Но я же не знал, о чем речь! Тебе грозит опасность!
– Я знаю. Они уже начали. Кто-то только что разбил мое окно. Запугивают.
Гвидо улыбнулся.
– Давай уедем куда-нибудь подальше. Там тебя не найдут.
– Хочешь быть моим телохранителем?
– Ну…
– Ты же неприятности не любишь.
– Да, но…
– Поздно, Гвидо. Помощь уже едет.
– Ты кого-то наняла?
– Нет, но тому человеку я доверяю больше, чем тебе. Чао!
Гвидо чертыхнулся.
*
*
Дверь приоткрылась. Сквозь щель полоска света выхватила мокрый глаз.
– Кто это с тобой?
– Извини, Ева, не предупредила. Это Чезаре. Помнишь его?
– Но я звала тебя одну.
Дверь отошла от косяка на ширину сигаретной пачки. Парня с фигурой отставного боксера мокрые глаза разглядывали с интересом.
Чезаре выдавил улыбку вежливости.
– Хорошо, Ева. Я подожду здесь. Иди, Лиза, все в порядке.
Лиза чмокнула Чезаре в щеку, поднялась по ступенькам. Ева выскользнула на крыльцо, осмотрела улицу. Лиза протиснулась в дом.
– Классная у тебя дверь. Порционная.
– Ты не изменилась. Все такая же… э… миниатюрная.
Ева повернула ключ в замке, прислонилась к двери спиной, выдохнула с облегчением шахтера, покинувшего забой.
Лиза прошла в комнату, уселась в мягкое кресло. Ева усмехнулась.
– Ты всегда и везде чувствуешь себя как дома. Завидую.
– Не стоит. Это завело меня в дерьмо.
– Я видела твое фото по телевизору.
Лиза нахохлилась.
– Понятно.
– Что там произошло? Как ты туда вляпалась?
– Не хочу вспоминать.
– Послушай, Лиза. Раз ты все еще на свободе – значит, из той истории ты выпуталась. Не знаю, как и сказать… Ты все еще… Ты все еще занимаешься… ну, вы же раньше неплохо чистили богатеньких…
– Нет.
– Черт! Как жалко!
Ева тряхнула пачкой, рассыпала сигареты, ругнулась. Лиза посмотрела на россыпь сигарет на полу.
– Ты меня звала только за этим?
Ева кивнула, прикурила, смяла пустую пачку. Лиза поднялась.
– Тогда прощай, подруга. Я думала, нам есть что рассказать. Сколько мы не виделись? Четыре?
– Пять. Пять чертовых лет.
Лиза вынула из пакета бутылку вина, поставила на журнальный столик.
– Не забирать же назад.
На глаза Евы навернулись слезы.
– Именно это мы пили…
– Когда нам было четырнадцать.
– Наш первый алкоголь…
Ева промокнула уголки глаз. Лиза перегнулась через столик, рассмотрела лицо Евы.
– Может, поболтаем? Ты мне не нравишься.
– Расскажи мне о вас с Чезаре. А Энцо, Сильвио? Вы все еще вместе?
– Ты не знаешь? Ах да…
Лиза вернулась в кресло, откупорила бутылку, отпила, протянула вино Еве.
– Как в детстве, помнишь? Без бокалов.
Ева глотнула вина, скривилась.
– Какая гадость! Как мы это пили?!
– Их больше нет, Ева. Энцо и Сильвио убиты.
– О, господи!
Ева приложилась к бутылке.
– Мы же всегда были вместе… Энцо… он ведь вроде ухлестывал за тобой?
– Не так, как мне этого хотелось.
– А Чезаре?
– Ну, поболтали – и хватит. Говори, что стряслось. Когда у тебя все в порядке, ты меня не зовешь.
Ева втерла окурок в пепельницу с усердием пожарника. Лиза щелкнула пальцами, привлекая внимание.
– Говори, в чем дело, Ева. Или я ухожу.
Ева сглотнула, подобрала с пола сигарету, чиркнула зажигалкой.
– Знаешь, кем был мой муж?
– Бандитом.
– Богатым бандитом. Сегодня ночью он умер.
– Поздравляю, наследница.
– Ты стала циником.
– Не больше, чем ты. С ролью безутешной вдовы ты перебрала. Твое горе похоже на радость.
