Чувство, заточенное в сталь

– Велемир – некромант?

– Да, мы вместе с ним работали над техникой серебряных сердец…

– Вы говорили, что у меня сердце из стали…

– Так и есть, – она мягко улыбнулась ему, от чего на щеках появились ямочки. – Но обычно для воскрешения мы используем серебро как самый драгоценный из металлов. Но на поле боя ничего серебряного у меня под рукой не было, вот и пришлось отломать кусочек от собственного стального кинжала.

– А почему вы именно меня воскресили? Уверен, на поле боя было множество других воинов…

Эвелин вновь удивленно посмотрела на своего слугу.

– Никто из них не сражался так свирепо и так умело, как ты. А мне нужен был очень хороший воин, чтобы заменить троих утраченных. И нужен был срочно… Ты хочешь спросить еще что-нибудь?

– Пока не понял.

Эвелин тяжко вздохнула и пробормотала себе под нос что-то про повреждение мозга. Еще раз осмотрела его руки.

– Завтра же отправляемся к хозяевам леса. Не хватает еще, чтобы ты разлагаться начал…

– Моя госпожа…– он хотел сказать что-нибудь утешающее, поскольку на глазах у нее появились слезы. – А заменить меня нельзя? – ничего другого он не придумал.

– Нет, —вздохнула она. – Я потратила на тебя последний живительный янтарь и слишком много сил… Но об этом нельзя никому сообщать, ты понял?!

Он понял, что его воскрешение – нарушение ее планов. Что-то тут не так. Хватит изображать тупицу, пора встряхнуться и поразмыслить над сложившейся ситуацией.

– У тебя появились какие-нибудь воспоминания о прошлом? – задала она новый вопрос, отворачиваясь к письменному столу и внося какие-то записи в уже известную ему книгу.

– Нет…

Еще один разочарованный вздох.

– Хотя…

Заинтересованный взгляд, но без особой надежды.

– Эти татуировки на моих руках, их вы сделали?

– Нет, я начертала лишь витаграммы у тебя на груди. Твои руки были изрисованы еще до смерти.

– Здесь написано «Не поддавайся смерти, пока не достигнешь цели», – вытянул он левую руку.

– Где? – она схватила его за запястье и начала разглядывать рисунки на коже слуги. – Не вижу никаких надписей.

– Вот здесь, – он показал своей госпоже на кольцо символов среди прочих орнаментов.

– Этот язык мне не знаком, – медленно проговорила Эвелин. – А остальное – тоже надписи?

– Нет, просто рисунки, кроме вот этой: «Стойкость гор, гибкость снега и смертоносность молнии».

– Похоже на оберег… или заговор… Видимо, ты Эвар, владеешь двумя языками, а знание языка или языков не исчезает после воскрешения, – сказала Эвелин.

– Да, но мне кажется, что это не просто надписи. Я должен был сделать что-то важное, настолько важное, что умирать было нельзя. Первое, что я почувствовал после воскрешения: я должен это сделать. Но не помню, никак не могу вспомнить, что именно.

– Почувствовал? – Эвелин вновь стала записывать в свою книгу, взволнованно спрашивая: – А еще что-нибудь ты чувствуешь?

– Благодарность. И голод.

– Ты хочешь есть?

Она вытаращила на него глаза.

– Вы же сами говорили, что мне нужно будет…

– Необходимость в пище существует, но еще ни один из подопытных не проявлял к ней интереса, поэтому приходится следить, чтобы никто не забыл поесть…

– Смерть смертью, воскрешение воскрешением, а обед по расписанию, – усмехнулся Эвар.

– Ты пошутил сейчас?

– Э-э-э…я думал, что пошутил.

Эвелин с довольным видом принялась строчить в своей книжечке.

– Может быть, все не так плохо, как я думала, – нежно проговорила она, улыбнувшись своему пациенту. – Но лучше перестраховаться. Сегодня отдохнем, а завтра утром отправимся к хозяевам леса. Будем вымаливать тебе настоящий хрустальный доспех!

***

Леди Эвелин, укутанная в свой бархатный балахон, твердым уверенным шагом продвигалась по запутанным тропам между древними, но могучими деревьями, которые, несмотря на покрытую морщинами кору и поседевшие бороды клочковатого мха, смотрелись могущественно и даже угрожающе. Эвар про себя проклинал громоздкую сумку, висящую у него на плече: в случае опасности он потеряет несколько драгоценных мгновений, чтобы сбросить ее и выхватить меч. Когда он спросил, что в этой сумке, госпожа просто ответила: «Дань».

Ему не было страшно, ледяное спокойствие окутывало его разум и душу, если таковая еще в нем оставалась. Но быть настороже – это теперь его работа. Сео до смерти был придворным и мало понимал в военном деле, Иль же бывалый вояка, но госпожа по каким-то причинам предпочитала, чтобы он стоял цербером у врат ее башни.

Он еще раз поправил сумку на своем плече, внимательно осматриваясь по сторонам, стараясь запомнить ориентиры на их пути. Госпожа замедлила шаг, чуть приподняв ладони с изогнутыми пальцами, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Эвар тоже прислушался: пару раз чирикнули птицы, где-то в позолоченных осенью кронах прошуршал ветер, а неподалеку умиротворенно журчал ручей. Что же вызывает у него ощущение опасности?

Госпожа остановилась у маленького пруда, заросшего тиной, камышом и ряской. Именно к нему стремился маленький ручей, изгибаясь между поросшими мхом валунами и подныривая под вздымающиеся из земли мощные корни древних деревьев. Сам же пруд уютно устроился у корней огромного дуба.

Эвелин жестами попросила у Эвара сумку, осторожно положила ее у пруда и, раскрыв, отошла назад к своему слуге. Они стояли молча, не шевелясь, ожидая. Какое-то время ничего не происходило, лишь продолжал журчать ручеек, да еще зеленые листья дуба слегка подергивались на ветру.

– А чего мы ждем? – спросил Эвар.

– Смотри, – шепотом ответила госпожа, указав на пруд, над которым закружился один малюсенький голубой светлячок. Вскоре к нему присоединился еще один, а потом еще и еще. Неспешно, плавно, грациозно кружились светлячки над водой, когда неожиданно сильный порыв ветра взметнул с земли золотые листья, вплетая и их в кружевной танец над водой.

Вдруг вихрь стих, оставив после себя лишь несколько одиноких светлячков, пару медленно опускающихся на землю листочков и высокую даму с ветвистыми оленьими рогами на голове. Глаза ее сияли голубым светом, длинные темно-зеленые волосы, словно мокрая тина, опутывали всю ее фигурку с головы до пят, расползаясь по прозрачной коже. За спиной же неспешно помахивали крылья, похожие на гигантские кленовые листья.

В то время как Эвар стоял столбом, замерев от изумления, Эвелин грациозно поклонилась лесной даме, та же в ответ приблизилась к посетителям, глядя чародейке в глаза.

– Шего ты хош-ш-шешь, – прошелестела хозяйка леса.

– Доспех из горного хрусталя для моего воина, – просто ответила Эвелин.

Хозяйка неодобрительно взглянула на Эвара, скорчив недовольную гримасу на потустороннем лице, а затем взмахнула рукой, поднимая в воздух желтые и красные листья, ковром усыпавшие лесную землю. Они закружились вокруг него роем гигантских пчел, и в какой-то момент Эвар заметил, что это и не листья вовсе, а многочисленные феи, разглядывающие и измеряющие его. Закончив свое исследование, крошки подлетели к своей хозяйке, закружившись вокруг ее головы и крыльев.

– Ц-ценья, – протянула она в сторону Эвелин узкую ладонь с чрезмерно длинными пальцами.

Чародейка протянула хозяйке свою руку, та вцепилась в нее, словно тисками и держала до тех пор, пока Эвелин не упала перед нею на колени. Наблюдая за этой сценой, Эвар вытащил меч, но госпожа жестом попросила его остановиться, он повиновался, хотя все его существо жаждало покрошить хозяйку леса на столь мелкие кусочки, что и светлячки не собрали бы ее вновь воедино.

– Дось-сь-сьпех буджет ждесь-сь жаф-ф-фтра, – прошуршала она, отпустив руку Эвелин, от чего чародейка обессиленно рухнула на землю. Хозяйка же рассыпалась вихрем светляков, листьев и холодных капель, от чего на месте, где она только что стояла, образовалась туманная дымка.

Эвар бросился к своей госпоже, помогая ей подняться. Эвелин вся дрожала, под глазами ее появились глубокие тени. Он взял ее на руки, бережно прижал к себе, госпожа не сопротивлялась, наоборот, приникла к нему, пытаясь ухватиться за ворот кожаного доспеха. Мелькнула мысль о сумке, которую ему поручила носить госпожа, но бросив взгляд в сторону пруда, он обнаружил, что его ноша исчезла. Видимо, хозяева леса приняли «дань». Вот только что они сделали с госпожой?

Эвар быстро сориентировался откуда они пришли, и понес Эвелин прочь из этого леса. Она знала, что так будет? И если знала, то почему пошла на это? Неужели так важен проклятый доспех?

– Давай присядем, – мягко попросила Эвелин, когда они проходили мимо поваленного ветром дерева. Эвар послушно присел на него, усадив себе на колени Эвелин. Из складок своих просторных одежд чародейка извлекла небольшую сумку, в которой обнаружились сладкие булочки, несколько яблок и маленькая тыква, полная вина. Госпожа поделилась с ним пищей и принялась активно жевать сама.

– Честно говоря, не думала, что все пройдет так тяжело, – проговорила она, подкрепившись. – Наверное, в последнее время я слишком часто забывала об отдыхе… о хорошем, подкрепляющем силы отдыхе.

– Что эта рогатая коза с вами сделала?

– Не говори так о ней. Перед тобой было одно из воплощений хозяина леса Олерелей. В прошлый раз он явился мне в форме гигантского древа… – она ушла мыслями в воспоминания.

– И все же, что с вами случилось?

– Олерелей попросил мою магическую силу в обмен на доспех. Обычно это не проблема, поскольку запас магических, духовных и жизненных сил у меня достаточно высок, чтобы заплатить положенную цену, но… последние несколько месяцев прошли слишком напряженно и, наверное, вымотали меня. Не думай, пожалуйста, что твоя госпожа всегда такая слабая и беспомощная, – она мягко улыбнулась, отчего на щеках заиграли ямочки, но глаза оставались грустными: что-то мучало ее, понять бы только что? – И не вздумай никому рассказывать, о том, что я упала, ясно?! – вдруг резко переменила она голос на холодный приказной. – Если кто-нибудь, кто угодно, спросит, как все прошло, ты ответишь, что хозяева леса приняли дань, взяли положенную цену и мы с ними расстались на этом. Ты понял мой приказ?

– Да, моя госпожа: все прошло, как вы задумывали, мы просто отдали сумку с данью, вы обменялись рукопожатиями с хозяйкой леса, заплатив цену, и мы пошли назад.

– Вот и молодец. Возвращаемся в башню. Завтра вернемся за доспехом.

– А они точно сдержат слово?

– Конечно. Духи леса никогда не обманывают. Не думай о них, как о злых или добрых: они – стихия, духовная стихия. Иногда она помогает, иногда губит.

– А что за дань мы им принесли?

– Кожу черного дракона, необходимую для твоих доспехов, различные ценные минералы, взамен горного хрусталя, который они добудут сами. Этот лес стоит у подножия горы Олерог, где есть залежи особого минерала, который называется горным хрусталем. Его расплавляют, как стекло, а потом стеклодувы, кузнецы и ювелиры создают из него потрясающие вещи. Ты же видел некоторые в моей мастерской?

Эвар кивнул.

– Лесные духи, они же Хозяева леса используют все то, что есть в лесу, черпают свою силу из места, где обитают, но в то же время и заботятся о нем, берегут его и защищают. Когда маги попытались забраться в Олерелей, духи стали искать способы защиты от них и быстро обнаружили свойство местного хрусталя отталкивать чужеродную магию. Поэтому они создали для своих телесных воплощений хрустальные доспехи, один из экземпляров которых ты также мог видеть в моей мастерской. Несколько лет назад эльфы из Мириума посчитали, что разгадали секрет этих доспехов и даже усовершенствовали их, но, по-видимому, ошиблись. Трое моих слуг были облачены в эльфийскую хрустальную броню, в то время как я носила доспех, созданный духами. Луи, Рон и Дан мертвы, а я жива. Какой из этого можно сделать вывод? Я пока не разобралась, что за оружие смогло пробить хрустальный доспех, но я своими глазами видела, как стрела вонзилась Дану в лоб, он упал с коня, а потом один из вражеских воинов стащил с него капюшон и отрубил голову. Он знал, что нужно делать… – Эвелин задрожала. – Если это так, значит, кого-то не устраивают результаты моей работы, кто-то хочет, чтобы все чего я добилась, обратилось в прах. Этого нельзя допустить. Я потратила десятки лет, разрабатывая эту методику, и сейчас, когда наметился явный прогресс, никому не позволю помешать мне добиться цели… Никому!

– А какая у вас цель, госпожа?

От вопроса Эвара Эвелин вздрогнула, словно выплывая из омута своих мыслей.

– Великая, – улыбнулась она слуге, поднимаясь с его коленей. – Идем, Эвар. Нам пора.

Глава 3. Мертвые воины подчиняются моей воле!

Эвар послушно следовал за уверенно шагающей перед ним госпожой. Они продвигались по запутанным коридорам темного замка, который Эвелин назвала обителью некромантии. Эвар быстро убедился в правомерности этих слов: то и дело им навстречу попадались маги в сопровождении мертвецов разной степени разложения или духов рассеянно парящих в воздухе, прилипающих к потолку или болтающихся на канделябрах. Сами же некроманты одаривали Эвара такими взглядами, что он всерьез порадовался новому доспеху, облепившему его тело, словно вторая кожа. Собственно, кожаным он и был, пусть лишь отчасти: между двумя слоями драконьей шкуры в области груди, спины, живота, бедер, плеч и предплечий помещались пластинки того самого горного хрусталя. Как и в прошлый раз, он усомнился в качестве этого доспеха, но потренировавшись с Илем убедился, что доспех прочен, удобен, обладает, как это назвал Иль, «магическим покрытием», защищающим от колдовских атак, но и обычный удар боевого топора принимает на себя уверенно и вместе с тем мягко. Тем не менее, встречая очередного некроманта, Эвар готовился выхватить свой двуручник, прикрепленный со стороны спины к широким ремням. Госпожа обещала сводить его к оружейнику, чтобы он выковал ему новое оружие и сделал к нему подходящие ножны. Но ножны для ношения двуручного меча за спиной не подходят: длинное оружие просто невозможно из них вытащить. Поэтому Эвар сам смастерил себе крепления, в которых меч покоился сейчас за его спиной. Он, конечно, мог использовать ножны на поясе, но почему-то этот нестандартный способ ношения оружия ему нравился больше. Госпожа высказала предположение, что таким же способом он носил меч до смерти, и мышцы помнят об этом. «Хорошо бы и мозги об этом что-нибудь вспомнили», – про себя подумал он.

Спустившись по очередной винтовой лестнице, госпожа Эвелин отворила двустворчатые двери с разноцветными витражными вставками, изображавшими воскрешение Солнца, и вошла в просторную темную комнату, оборудованную примерно так же, как и ее собственная мастерская в башне, за тем исключением, что здесь каменных столов и стендов с инструментами было по три экземпляра. У одного из столов, склонившись над изрезанным телом, стоял высокий блондин, укутанный в белый балахон. Его волосы спускались до колен, заплетенные в свободную широкую эльфийскую косу. Сначала Эвар даже подумал, что перед ним женщина.

– Эвелин, – приятным баритоном проговорил блондин, простирая к ней окровавленные руки и расцветая в широкой улыбке. Про себя Эвар отметил, что зубы у этого типа уж слишком ровненькие, и прикинул, как бы тот смотрелся, если выбить парочку передних резцов. Да, ему определенно не нравился этот человек. Но Эвелин ответила блондину приветливой улыбкой и осторожно обняла, скорее, просто прикоснулась к плечам, чтобы не испачкаться. – Я так рад, что ты вернулась!

– О, а как я рада вернуться, Велемир!

– А это что? – блондин указал на тени под ее глазами, которые до сих пор не прошли после встречи с Олерелей. – Ты выглядишь усталой.

– Война – не самое приятное событие в жизни, – пожала она плечами.

«Ага, значит, ему мы до конца не доверяем», – удовлетворенно подумал про себя Эвар.

– Это что же, твой новенький? – кивнул Велемир в сторону Эвара.

– Да, я хочу, чтобы ты на него взглянул.

– Пусть проходит, – блондин указал на стол, соседствующий с тем, на котором лежал труп. Сам же пошел куда-то в темный угол, где журчала вода.

На секунду Эвар забеспокоился: может, его сейчас тоже разрежут и будут осматривать внутренности?

– Присаживайся, – мягкий голос госпожи немного успокоил его, поэтому Эвар через голову снял ремни с прикрепленным к ним мечом и послушно уселся на камень. Эвелин же принялась осторожно расстегивать крючки и заклепки на куртке его доспеха. Почему-то ему это понравилось, в отличие от приближения беловолосого, который снял свой окровавленный балахон, вымыл руки и теперь двигался к рабочим столам, облаченный в длинное приталенное серое платье с серебряной эльфийской вышивкой по воротнику, рукавам и подолу. Этот подражатель эльфов помог чародейке раздеть Эвара до пояса, хотя он и сам бы мог с этим прекрасно справиться, и принялся ощупывать грудь и руки воскрешенного воина. Уж лучше бы этим занималась госпожа Эвелин, всяко было бы приятнее. Может быть, все-таки дернуться, как будто нечаянно, и треснуть этого белобрысого по зубам?

– Ну, что скажешь? – с беспокойным нетерпением спросила чародейка.

– Не понятно… – тихо пробормотал Велемир, внимательно оглядывая свело-серыми глазами Эвара. – Какое имя дала тебе госпожа Эвелин? – обратился некромант к воскрешенному.

– Эвар, – ответил тот, после того, как Эвелин дала ему знак отвечать на вопросы.

– Тебе нравится это имя? – продолжил беседу Велемир, не прекращая ощупывать, пощипывать и постукивать пациента.

– Оно мне подходит.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я не задумывался над тем, нравится оно мне или нет. Имя как имя.

– Тебе бывает весело?

– Да.

– Ты сам можешь шутить.

– Да.

– А грусть ты испытываешь?

– Мне бывает неприятно, когда госпожа переживает. Это считается?

– Может быть… Тебе бывает любопытно?

– Да, очень часто.

– Хм. Любопытно. Ты испытываешь страх?

– Нет, не припомню такого.

– Еще что-нибудь?

– Он сказал, что испытывает благодарность и голод, – вклинилась в разговор Эвелин.

– Вот как? – удивленно вскинул брови некромант.

– А еще он помнит, что должен сделать что-то важное, но пока не вспомнил что именно.

– Это так? – обратился к Эвару Велемир. Тот кивнул. Зашел разговор о надписях на руках, но Велемир тоже не знал их языка и посоветовал заглянуть в Великую библиотеку Мириума. Затем он обратился к Эвелин:

– Очень интересно. Похоже, ты смогла создать слугу уровнем почти как мой Платон… Скажи-ка, Эвар, ты считаешь эту вышивку красивой? – он сунул Эвару под нос свой рукав.

– Я не разбираюсь в таких вещах.

– Ну, а что-нибудь ты считаешь красивым? – мягко спросила Эвелин. – Может быть, цветы или здания, мимо которых мы проходили?

– Вы очень красивы, госпожа.

Велемир рассмеялся, а Эвелин вспыхнула.

Какое-то время они еще задавали Эвару вопросы о том, что ему нравится и не нравится, чего ему хочется и не хочется, что он думает по тому или иному поводу. Он старался отвечать осмысленно, но, по его мнению, все же слишком часто говорил: «Не знаю» или «Не уверен». Тем не менее, Велемир пришел в крайне хорошее расположение духа.

– Это определенный успех! Он лучше Платона: разнообразие эмоций и реакций на внешний мир намного превышает все наши прошлые результаты. И ты считаешь, что он развивается? Не будем торопиться с выводами, но я пока склонен доверять твоему мнению. Понаблюдаем, внимательно понаблюдаем за этим экземпляром. Это прогресс, мы определенно приближаемся к цели!

– Вот только у меня живительный янтарь закончился, – хмуро вставила Эвелин. – У тебя, случайно, не завалялось лишнего камешка?

– Нет, моя дорогая. К сожалению, я истратил несколько штук на эксперимент по восстановлению плоти. Все неудачно… – он махнул в сторону разрезанного трупа.

Приказав Эвару одеться, Эвелин подошла к мертвецу и принялась внимательно разглядывать его содержимое. Сделала несколько пассов руками, пробежала пальцами по безжизненной руке.

– Баланса нет… – пробормотала она себе под нос. – Ткани нестабильны…

– Госпожа, можно вопрос? – одевшись и вернув меч на место, заговорил Эвар.

Эвелин в ожидании посмотрела на него. То же проделал и Велемир.

– Госпожа, вы сказали, что я могу начать разлагаться…

Эвелин прервала его нетерпеливым жестом.

– Горный хрусталь в твоем доспехе предохраняет от разложения. Именно поэтому из него делают гробы для аристократов: смотришь на умершего в хрустальном гробу, и кажется, что он просто спит… – тут ее взор затуманился, но чародейка встряхнула головой отгоняя навязчивую мысль.

– Но скорее всего это свойство горного хрусталя будет для тебя лишним, – вступил в разговор Велемир.

– Ты думаешь? – обеспокоенно посмотрела на некроманта Эвелин.

– Да. Безусловно, незначительные следы отторжения медной эссенции наблюдаются, но, насколько я могу судить, вскоре баланс веществ в организме Эвара должен установиться, как подобает. С Платоном было нечто подобное…

– Но лучше быть готовыми к любому повороту. Я ведь уже писала тебе, что слишком многое в процессе воскрешения пошло не по разработанной нами схеме…

– Вероятно, стальное сердце и явилось причиной проблем с эссенцией. Серебро в данном случае подходит намного лучше. И это приводит нас к вопросу, на который я так и не получил ответа. Почему он? Для чего было так торопиться? Так рисковать? Не разумнее ли было покинуть поле битвы и уже здесь, в своей лаборатории и в спокойной обстановке восполнить потери?

– Я же писала…

– И я ознакомился с твоим посланием. И оно меня не устраивает, поскольку возникают вопросы, которые я только что задал.

– Тем не менее, тебе придется удовлетвориться моим ответом, – холодно проговорила Эвелин, отходя от каменных столов.

Эвар про себя отметил, что они разговаривают так, словно его в комнате нет вовсе. Видимо, воскрешенные слуги для некромантов – мебель, незаслуживающая внимания.

– Лина…

– Не называй меня так! – резко прорычала чародейка.

– Мы должны доверять друг другу, – мягко проговорил Велемир.

– Я тебе доверяю, – холодно проговорила Эвелин, складывая руки на груди и глядя куда-то за голову своего собеседника. Тот подошел к ней ближе, взял за плечи и посмотрел прямо в глаза. В душе у Эвара вспыхнуло новое чувство и разрывало его на части: он не хотел, чтобы этот белобрысый эльфоподражатель трогал госпожу Эвелин и так близко приближал к ней лицо. Может быть, вытащить меч и притвориться, что посчитал его угрозой?

– Эвелин, я твой друг, был им и им же останусь, – мягко проговорил Велемир. – Почему ты никак не можешь этого принять. Сколько лет мы работаем вместе? Двадцать пять?

– Двадцать семь, – хрипло ответила она, отводя взгляд.

– За эти двадцать семь лет я разве давал тебе повод усомниться в моих намерениях?

Эвелин отрицательно покачала головой.

– Так в чем же дело?

– Дело в том, – все так же глядя в сторону тихо ответила она, – что убийца Яра так и не найден, а моим слугам поотрубали головы, словно беспомощным курицам. И пока не решу эти вопросы, я не буду доверять никому настолько, чтобы полностью раскрывать перед ним душу…

Пока некроманты беседовали, Эвар насторожился, услышав шум на лестнице, ведущей в мастерскую Велемира, и на всякий случай вытащил меч. В тот же момент двери бесцеремонно распахнулись и в комнату вошел высокий худой некромант, укутанный в черный бархат. Обсидиановые вьющиеся волосы до плеч, темно-зеленые глаза и высокие резко очерченные скулы выдавали в нем кровь Мортов.

– И вот он повод, – прошипела Эвелин в сторону Велемира, ожесточенно разминая пальцы.

– Здравствуй, дорогая сестра! – с чрезмерной радостью пропитанной желчью воскликнул вошедший. За спиной его возвышались двухметровые воины, облаченные в черную кожу, покрытую устрашающими шипами. Едва ли такая одежда могла их защитить от удара меча, но инстинкт подсказывал Эвару, что эти гиганты в доспехах не нуждаются. Каждый из воинов держал на плече по огромному полутораметровому мечу. Бесстрастный холодный желтый цвет их глаз, так похожий на ободки в глазах слуг госпожи Эвелин, белоснежная кожа, отсутствие дыхания, неморгающие глаза… Эвар откуда-то знал куда смотреть и на что обращать внимание, чтобы в первые же секунды понять: эти воины мертвы. Его словно окунули в реку, вымывающую чувства: даже малейшие признаки эмоций исчезли; холодный расчет траекторий ударов, собственных движений, движений союзников и противников полностью завладел его сознанием. Единственная цель: защитить госпожу Эвелин любой ценой. Эвар встал в боевую стойку, прикрыв своим телом госпожу, и поднял меч. При этом он учитывал возможную атаку со стороны Велемира.

– Немедленно прекрати! – услышал он холодный, леденящий душу голос госпожи, звучащий словно из прошлой жизни. Но приказ прошел мимо него, ибо обращен был к вошедшему человеку. Но что он сделал?