Хаггард. Критика и анализ литературного наследия

Профессия охотника сложна. Не всякий уложит трёх бекасов тремя выстрелами, и не всякий отважится в горах состязаться с бараном, чью тушу попробуй после меткой стрельбы вытащить из ущелья. Аллан до таких обыденных приключений не нисходил. Он бы и не стал никому сообщать о тех трёх слонах, удачно им убитых, не представься ему шанс поучаствовать в гораздо более опасном мероприятии. Собственно, баран в горах не сравнится с армией зулусов, жаждущих выпотрошить твоё тело. Осталось разобраться, чем им так не угодил Квотермейн.

Сам Аллан – малоинтересная фигура для африканцев. Пусть он отличается цветом кожи, то не выделяло его в глазах зулусов. Дети знойного солнца не станут обращать внимания на ловкость и увёртки человека, спасающегося от ярости носорога бегством. А ежели вместо ассегая он полагается на ружьё – грош ему цена. Настоящий зулус играя справляется со львом, согласно обряду становления мальчика мужчиной. Потому немудрено, ежели с той же лёгкостью он выйдет победителем из схватки с любым зверем африканского континента. Представив собравшихся вместе представителей зулусского племени, удивляешься, отчего им не удавалось сладить с Квотермейном. Хаггард то пояснил неуёмным стремлением зулусов к позёрству. Излишне обильное количество высокопарных слов они произносят, грозясь причинить мучительную смерть. Этому читатель находит единственное объяснение – так требовали сюжетные обстоятельства.

Когда Аллан примется за убийство слонов по заданию жителей деревни, он встретится с Майвой, дочерью вождя одного из зулусских племён. Сия гордая женщина не вытерпела издевательств мужа, считавшего её за рабыню, причинявшего страдания, заставлявшего работать и убившего рождённого ею для него ребёнка. Основное же возмущение она испытывала от бахвальства мужа, бравшего на себя многое, без выполнения сказанного. Он и её взял силой, так и не заплатив полагающийся выкуп. Читателю ясно, грядёт кровавая жатва, в которой от Квотермейна потребуется находчивость, тогда как прочее свершится без него. Почти так и произойдёт, за единственным исключением – зулусы достаточно хитры, чтобы осуществить задуманное без чужой помощи. Поэтому белым людям останется наблюдать, послужив скорее в качестве отвлекающего внимание элемента.

Лично к Хаггарду возникает один вопрос. Ежели Аллан взялся рассказать про убийство слонов, зачем он не остановился в положенный для того момент? Или у Райдера не было чёткого представления, о чём он продолжит повествование? Планируя написать всего лишь рассказ, талант беллетриста позволил развить событийность, добавив необходимое. Зная об умении Хаггарда наполнять страницы художественным текстом, ничему не удивляешься. А вот то, что пастораль африканской природы приукрасилась обыденностью совсем другого народа – не совсем увязывается в воображении с возможным быть. Впору брать исландские саги и прикладывать их к любым обстоятельствам какого угодно исторического момента, неизменно получая будто бы свежий и довольно оригинальный сюжет. Особенно при условии знания хотя бы каких-то определённых характерных черт, на которые следует нанизывать требуемое.

Полковник Корич (1888)

Африка Африкой, но и про Англию не следует забывать. Читателю может наскучить внимать за историями, где показывается жизнь, далёкая от обыденности. Либо Хаггард решил испытать, сможет ли он заинтересовать возвращением к уже позабытым им сюжетам, то есть к тем, с которых он некогда начинал. Теперь его героям предстояло обосноваться в сельской Англии. Повествовать он взялся о полковнике, разменивающим четвёртый десяток лет на пятый. Он успел побывать в Индии, участвовал в подавлении местного восстания. Теперь отбыл из тех земель и планирует обосноваться в более привычном для него климате Туманного Альбиона. Что же помешает ему насладиться миром и покоем? Разумеется, повинно в том будет его прошлое. И он успел в своё время совершить многое из того, что хотел бы позабыть.

Главный герой – не красавец. Пышностью бакенбард не блещет. А более и нет ничего в нём примечательного. Может в таком человеке живёт злодей? Он явно убивал, сможет убить ещё. Счастья будто не имел. Женщины на него не смотрели. Однако, в браке он побывать успел, пусть и один день. Брачная церемония сразу закончилась разрывом. Главный герой думал, будто на том былое исчерпано. Было бы оно так в действительности. На самом деле нужно не забывать – прошлое никогда не отпускает. Однажды свершённое – оно преследует до подлинного конца. А беллетрист, уровня Хаггарда, всегда сможет найти, чем заполнить лакуны сюжетной канвы.

Это кажется, когда-то легко было спрятаться от людей, оборвав старую жизнь и начав новую. Отнюдь, такое может и случалось с кем-то, но чаще оказывалось безуспешным. Особенно в случаях, если кому-то страстно желалось найти беглеца. Найдут и сбежавшего полковника, по замыслу Райдера – в сельской Англии, хотя бы скрылся он и в пустынях Африки, даже джунглям Южной Америки его не спрятать. Его найдут, ему прочитают мораль и пригрозят судом. Тем более укорят в том, что будучи в Англии, полковник задумал завести ещё одну брачную связь – уже сам по себе осуждающий поступок, поскольку он становился двоеженцем.

А есть ли о чём спрашивать с главного героя повествования? Живёт он бедно, влачит жалкое существование. Согласный влачить и дальше. Хаггард подмешает в его жизнь проблемы разного уровня, от некоторых из них действительно возникнет необходимость сводить счёты с жизнью, причём не собственные, а других. Будет и поиск сокровищ. Всему найдётся место на страницах. Всё-таки Хаггард понимал – пишет он не для себя, а для читателя. В том-то и отличие профессионального писателя – он берётся работать над темой, способной всколыхнуть общество, тогда как он сам может к затрагиваемой им проблематике оставаться равнодушным. Собственно, в том и заключается беда всех беллетристов. Тут бы провести разграничительную линию между беллетристикой и художественной литературой, но читатель и сам понимает, в чём суть подобного разделения.

Хаггард должен был размышлять над другими историями. Сельская Англия ещё послужит началом иных его произведений, не оставаясь основным местом действия. Лучше взор читателя переносить в иные пространства, особенно временные. Совсем скоро из-под пера Райдера выйдет рассказ жреца Гармахиса «Клеопатра», очередные похождения Квотермейна и даже скандинавская сага. Почему именно так? Этому даётся разумное объяснение. Повествование про сельскую Англию не вызвало того читательского отклика, который Хаггард получил от прежних романов, начиная от «Копей царя Соломона».

Что же, на достигнутом рано останавливаться. Предстоит следить за развитием творчества Райдера дальше.

Клеопатра (1889)

Древний Египет при Птолемеях стал осколком некогда громадного государства Александра Македонского. Спустя ряд поколений стране фараонов суждено было вновь утратить независимость и войти в состав Древнего Рима. Предшествовавшие этому события наполнены романтическими представлениями о Клеопатре VII, последнем правителе Древнего Египта. Её жизнь полна тайн, главной из которых является причина, побудившая её самоустраниться. Райдер Хаггард решил на свой манер изложить историю, смешав правду и вымысел: авторской фантазии гораздо больше, нежели действительности. Читать следует строго ради любопытства, но никак не с познавательной целью.

Хаггард предлагает читателю историю молодого человека по имени Гармахис, о чьём падении известно заранее, поскольку именно расшифрованный вариант его рукописей теперь доступен для ознакомления. Пребывая на пороге смерти, Гармахис описал в подробностях все случившиеся с ним злоключения, начиная от полных надежд на воцарение по праву законного наследования. Было ли подобное на самом деле – неважно. Хаггард в любом бы случае заинтересовал современников произведением о загадочном Египте, о котором было известно не так уж и много, чтобы говорить уверенно. Благо Хаггард взялся не за события глубокой старины, а за относительно недавние, когда люди записывали всё, что с ними происходило. А так как Гай Юлий Цезарь тогда вёл активную борьбу с политическими оппонентами, то, стоит думать, Хаггард отчасти всё-таки прав в описательных моментах.

На страницах «Клеопатры» постоянно зреют заговоры. Жрецов не устраивает Клеопатра, они готовы совершить переворот и дать бразды правления Гармахису. Для пущей остроты читательского интереса, Хаггард поручает осуществить убийство претенденту на престол. Никаких возражений авторскому праву на построение сюжета у читателя не возникает, ведь читатель твёрдо уверен в правдивости слов писателя. Если надо пойти на жертвы ради светлого будущего, раскапывать могилы или капать ядом, то лучше Гармахиса для этого дела не найти. Романтизм в полной мере отражает себя в произведении – описанное Хаггардом возможно только в книгах.

Предлагаемая читателю история затягивается на многие годы, отражая путь главного героя от рождения до смерти. Месть будет созревать, осуществляться и снова созревать, покуда судьи не подведут черту под деяниями главного героя. Хаггард поместил в повествование весь спектр эмоций: читатель успевает облегчённо вздохнуть, улыбнуться, негодовать и проливать слёзы. Представленные вниманию действующие лица многократно совершают ошибки, позволяя автору снова и снова ставить их на путь истинный. Единожды описанная развязка отчего-то регулярно подаётся на страницах под разными обстоятельствами, покуда должное не свершится и все не удостоятся права отправиться в мир мёртвых.

Стоило бы сразу оговориться, Райдер Хаггард посвятил «Клеопатру» своей маме, интересующейся всем, что связано с Древним Египтом. Подобного рода история, надо понимать, стала отличным подарком от любящего сына. Оригинальное название содержит ровно то, что предлагается для ознакомления – речь о мести и падении Гармахиса. Хаггард уделил изрядное количество страниц религиозной составляющей и немного рассказал про быт египтян, тем самым удовлетворив необходимую потребность в информации про занимательные обычаи канувшего в прошлое государства.

Пусть версия Хаггарда о гибели Клеопатры останется именно такой, какой он её предоставил читателю. Почему бы последней Великой правительнице из рода Птолемеев не умереть от разбитых надежд именно представленным автором способом. Факты жизни навсегда останутся спорными, какими бы свидетельствами потомки не обладали, а вот с последовавшими за смертью событиями уже ничего не поделаешь: о них какой-нибудь беллетрист обязательно расскажет, пускай и на свой манер.

Жена Аллана (1889)

Цикл «Приключения Аллана Квотермейна» | Книга №4

Хаггард осознал ошибку. Нельзя ставить точку в истории, если есть возможность продолжать её рассказывать. Пусть Аллан умер, зато жива память о нём. Значит нужно приступать к раскрытию белых пятен его жизни. Нужно сообщить, что он родился в Англии в семье миссионера, рано отправился вместе с отцом на Чёрный континент, где жил без забот, пока не осиротел. Именно с такой завязки начинается повествование о знакомстве с девушкой, которую Аллан некогда спас. Теперь, спустя десятилетия, пришло время для её поисков. И читатель уже знает, она станет его женой, поскольку то ему сообщается с первых страниц.

Как же найти девушку в Африке? Ориентиром может являться белый оттенок кожи. Отправляйся куда угодно и спрашивай каждого встречного. В действительности подобное мероприятие обречено на провал. В художественной литературе всё иначе. Чем бы действующие лица не занимались, в итоге они сойдутся в требуемый для того момент. Поэтому Хаггард не спешил, наполняя повествование приключениями. Как всегда, фантазия Райдера не подводила, отчего проследить будет за чем.

Первое самостоятельное приключение Аллана – участие в дуэли зулусских жрецов, устроивших поединок посреди бури. Обозначив местом битвы специфический участок, притягивающий молнии, они установили признать победу за тем, кому удастся избежать смерти. И тут Аллан проявил свойственную ему смекалку. Он уразумел, кому предстоит погибнуть, так как достаточно знаний физических законов, чтобы увидеть в проявлении небесных сил обыденное явление.

Следующим приключением надо признать охоту на слонов. Как оговаривается Хаггард, с молодых лет Аллан прославился именно умением добывать бивни. А ведь убивать слонов – тяжёлое ремесло. Сей гигант суши способен ударом хобота переломить хребет лошади, не говоря уже о скелете человека. Требуется ловкость и сноровка, в чём Аллану не откажешь.

Третьим приключением обозначено спасение буров от зулусских воинов. Ситуация казалась грозящей кровавой расправой африканцев над белокожими поселенцами. Буры не могли оставить в опасности больных и стариков, как не соглашались отдать на растерзание женщин и детей. Уж лучше принять сражение и умереть таким образом, нежели бросить всё и спешно удалиться. Аллан приложит усилия, и всему найдётся менее болезненное решение. Тогда-то и встретится Аллан со Стеллой – той самой девушкой.

Подведя читателя к основной теме, Хаггард резко переключился на сумбурное изложение. Читателя более не ждали интересные описания африканских реалий. Годы супружества Аллана и Стеллы пролетят довольно быстро, не сообщив ничего существенно важного. Видимо, Хаггард о том как-нибудь ещё напишет. Лучше оставить на потом, дабы развернуться в будущем.

Но точку всё-таки необходимо поставить. Поэтому читатель увидит на страницах произведения и смерть жены Аллана. Умрёт она по обыденному стечению обстоятельств, мало подходящему для человека её нрава. Досадная случайность послужит тому причиной. Не в битве с зулусами и не охраняя домашний очаг от чьего-либо вторжения. Просто Стелла проявит неосмотрительность, так редко используемую писателями для жизнеописания приводимых на страницах произведений действующих лиц. Может в этом Хаггард и был прав, ведь не всем нужно умирать в силу обстоятельств. Иногда надо обходиться и банальностью.

Аллану предстоит не раз появиться в следующих работах Хаггарда. Неизвестные факты о нём обязательно пополнятся новыми сведениями. Это не помешает плодотворной работе над другими сюжетами. Потому нет причин для уныния. Путь Аллана продолжится, а Вселенная Хаггарда станет развиваться и за счёт описания похождений персонажей, так или иначе связанных с Квотермейном.

Рассказы охотника (1889)

Цикл «Приключения Аллана Квотермейна» | Книга №4

«Жена Аллана» – первая часть четвёртой книги о похождениях Аллана Квотермейна. Второй частью являются три рассказа: «Рассказ охотника Квотермейна», «Рассказ о трёх львах» и «Неравный поединок». Внимать читателю предстоит очередным байкам, пришедшимся к слову. Можно предположить, что Хаггард намеревался их включить в одну из прежних книг, но опасался излишне навязчивого дополнения к произведениям, где и без того имелось излишнее количество вольных отклонений от сюжета. Да и не стерпит читатель, ежели станет внимать бесконечному повествованию о том, как Аллан Квотермейн на слона или льва ходил. Всему полагается своё время. Потому лучшим выходом стало издать рассказы в качестве придатка. Собственно, в 1889 году появилось издание, в оригинале называемое «Жена Аллана и другие рассказы».

Впрочем, в периодике рассказы уже выходили. Это легко устанавливается, стоит соотнести уже известное об Аллане Квотермейне. Отчего Хаггард решил переосмыслить некоторые моменты из жизни главного героя? Теперь стало непонятно, считать Аллана с детства выросшим и воспитанным африканскими реалиями, или он оказался на Чёрном континенте уже будучи взрослым. Сути от того всё равно не прибавится. Придётся считать, будто история Квотермейна полна загадочных обстоятельств, становящихся известными со слов других. Как он жил в придуманной для него действительности, установить не считается возможным.

Вот история, в которой показан добившийся успеха Аллан. Он нашёл Копи царя Соломона, вернулся в Англию и опять отправился обратно в Африку. Но речь не о том. Хаггард решил повествовать от собственного лица, будто ему довелось собственными ушами слушать Квотермейна. Некогда Аллан как проклятый копался на купленном задёшево участке, пытаясь обнаружить золото. Надо ли говорить, что писатели благоволят своим героям? Многажды прежде выработанный, опустошённый и не представляющий ценности, доставшийся Квотермейну кусок земли оказался золотой жилой. Где всё перекопали и оставили исчерпанным, не могло появиться ещё больше, нежели было. Однако, Хаггард волен сказывать на угодный ему лад. Будут волнения и переживания, так как кругом полно беспринципных людей, готовых за крупицу драгоценного металла лишить человека жизни.

Это лишь одно повествование из трёх. В других полезных сведений ещё меньше. Мало того, что теперь не знаешь, как лучше понимать случившееся с Квотермейном, так Хаггард то дополнил совсем уж сумбурными историями. Остаётся считать, будто он не знал, о чем ему ещё рассказать, Либо он начинал новую историю, но останавливался, не продолжая. Таким образом получались рассказы, не сумевшие перерасти в повесть. Чего-то Райдеру не хватало. Но вот чего? Мало ли он создавал произведений, где всё начинается с некоей байки, предстающей в итоге соцветием связанных друг с другом событий.

Вот и с рассказами случалось похожее, только без продолжения. Начиная повествовать о рогах буйвола, Хаггард пытался сделать историю о них основой, отталкиваясь от других обстоятельств. Пусть лучше Аллан охотится на львов, рискует жизнью, вместо него умирают соратники, но рога таки будут добыты, причём случайно. Как же они оказались в коллекции Квотермейна? Да, Аллан охотился на льва. Вернее, он отстреливался от нападения зверя в темноте. И когда убил – заснул. Проснувшись, увидел, что труп хищника обгладывает буйвол. Собственно, о рогах данного буйвола и рассказывалось изначально.

Проба пера требует такого же обсуждения, как всё прочее созданное Хаггардом. Его умение создавать истории быстро крепло, поэтому внимать отголоскам прежних литературных проб не так просто. Уровень читательской требовательности успел возрасти.

Беатрис (1890)

Уже порядка пяти лет Хаггард плодотворно писал, создавая за год по два-три сюжета. Вполне очевидно, плодотворность редко идёт на благо всему литературному процессу. В чём-то Райдер оставался силён, может для того и стремясь не утрачивать писательского дарования. Всё же, Хаггард стремился к разнообразию. Раз уж читателю пришлись по нраву его истории про африканские приключения, значит нужно таковые создавать хотя бы по одной в год, чтобы излишне не утомлять и держать в предвкушении. Помогут и произведения на историческую тему, особенно про ещё более далёкое и непонятное, нежели дожившее до современности на африканских просторах. Необходимо писать и про обыденное – про будни Англии. Правда, как не пытайся уразуметь, о близком каждому нативному англичанину Райдер писал отвратно. Пусть он и смел тешить себя, будто на эту тему получались его лучшие романы.

Созидая за раз многое, Хаггард путался. Начинать с охоты – далеко не то, о чём читатель склонен думать, берясь за роман о спасении от смерти, о страстной любви и о горестях на семейном фронте. Участи быть убитыми оказываются кроншнепы. Это служит прелюдией к трагедии. Неважно, как случится непоправимое, главное – требуемые герои для продолжения повествования будут спасены, начнут развиваться чувства, затем создастся подобие любовного треугольника, в котором придётся затеряться учительнице из Уэльса и лондонскому адвокату. Конечно, Райдер всё сделает для привлечения внимания к повествованию. Только, не мнится ли читателю полковник Корич, что двумя годами ранее был терзаем фантазиями Хаггарда? Теперь этой участи удостоилась Беатрис, по чьему имени и было названо произведение.

Как оказывается, эта история могла случиться где угодно, непременно при схожих обстоятельствах. Корабельные крушения Хаггард уже затрагивал, будет продолжать их использовать и дальше. У берегов ли Англии, вполне можно было затопить корабль близ Африки. Среди англичан вспыхнет любовное чувство или среди африканцев, может англичанин полюбит африканку, либо наоборот. Видимо, Хаггард как раз для разнообразия свёл происходящее к обыденности. Пусть тонет корабль где поближе, события развиваются в таком же рядом располагающемся отдалении, особого вывода из этого сделать не получится. Но это и становится камнем преткновения! Ни далёких для осознания разумом земель, ни широких исторических отступлений. Получается судить в единственно оставшемся ключе – Хаггард вступал на стезю любовного романа, так приятного женской читательской аудитории. Что же, оказывается, достаточно изменить ряд деталей, как фантазия о затерянных мирах приобретает вид обычной земной истории. Остаётся извлечь урок, так удачно преподнесённый Райдером: следует ориентироваться на определённого читателя, причём не пытаясь угодить всем сразу, а выпуская книгу за книгой, рассказывая об одном и том же, зато преподнося иначе, тем способствуя благоприятному восприятию многих, привлекая внимание поклонников, до того твоим творчеством не интересовавшихся.

Читатель знает, пересказывать сюжеты произведений Хаггарда – не есть приятное занятие. Если так поступать, проще написать произведение по мотивам, поскольку сообщишь похожую историю, всё равно в некоторых частях её изменив собственными измышлениями. Но вступать в соперничество с Райдером бессмысленно. Лучше читать его произведения и соглашаться уже с тем, насколько значение данного писателя трудно не оценивать по достоинству. Даже в таких случаях, когда одно из произведений не нравится, нужно вспомнить, сколько этот автор написал превосходных вещей. А может причина и в том, что не всем везёт на грамотно выполненный перевод с английского языка, либо чтение на самом английском языке не доставляет удовольствия. Приходится мириться.

Мечта мира (1890)

Продолжая тему Древнего Египта, Хаггард обратился к мифологии Древней Греции. В соавторстве с Лэнгом он написал о похождениях Одиссея после его возвращения домой из многолетних странствий. Гнев богов не ослаб, поэтому Одиссею предстоит снова принять удар судьбы: население Итаки вымрет от чумы, жена погибнет, сын исчезнет. Осталось пронзить грудь кинжалом, но впереди ожидает другое: путешествие в земли фараонов с целью найти мечту мира – Елену Прекрасную.

Оставим в стороне вопросы хронологии. Елена действительно провела годы осады Трои в Египте, потом спасена мужем и увезена с африканских берегов. Согласно Хаггарду и Лэнгу, Елена продолжала томиться в ожидании чего-то, исполняя для местных жителей роль божества. История хранит молчание о её встрече с Одиссеем после памятных событий, предварявших её замужество на Менелае. Поэтому не нужно придавать большое значение правдивости происходящего.

Сам Одиссей – не тот герой преданий, он лишён хитрости и более не плетёт интриг. Если ему сказала Афродита отправляться на поиски Елены, то он не думает этому противоречить. Это совсем не манера поведения Одиссея, никогда до того не унывавшего и обходившегося в своих решениях без воли небес. В случае с Хаггардом всё труднее. Райдеру не так важно, каким был герой его произведения в действительности, поскольку он будет на страницах прописан согласно воле автора, и никак иначе.

В Египте Одиссея ждёт отнюдь не Елена, он попадёт в сети другой властительницы, считающей именно себя мечтой мира. Вот тут и отступится Лэнг, задав сюжету начало и заготовив окончание, остальное предоставив фантазии Хаггарда. Чем будет заниматься Одиссей в промежутке – любопытное заполнение белых пятен в мифологии, созданной как раз писателями древности. Произведение Райдера не внесёт ясность в прошлое, оно способно только развлечь читателя.

Весть о происходящих событиях мигом разлеталась до самых дальних уголков тогдашнего известного грекам цивилизованного мира. На берегах Египта были хорошо осведомлены о Троянской войне, странствиях Одиссея и трагическом убийстве сватавшихся к Пенелопе женихов. Герою повествования Хаггарда придётся скрывать правду о происхождении, стараясь обнаружить присутствие Елены. Если население страны фараонов узнает, что он является Одиссеем, то ничего не случится, но сохранение таинственности Хаггард считал важным моментом.

Не сумел обойтись Райдер без библейских преданий, допустив в мифологию Древней Греции коварные помыслы змея, возжелавшего душу красивой девушки, в обмен на способность очаровывать. Это привнесло в происходящее дополнительный элемент интереса, помимо постоянных физических трансформаций прочих действующих лиц без какого-либо от них ожидания.

Хаггард подводил сюжет под одну из предположительных версий об окончании жизненного пути Одиссея. Райдер мог дать страннику освобождение от проклятия Посейдона, мог позволить спокойно прожить дни и умереть, а мог помочь осуществиться пророчеству, согласно которому сын убьёт отца. Вместе с Лэнгом Хаггарду предстояло решить, как лучше поступить с гонимым героем: продолжать повествование дальше до логического конца или пропустить добрую часть предположений, ускорив конец без дополнительных историй.