Студентка в подарок

* * *

Должна признать, что день рождения без гостей – достаточно скучный праздник. Утром меня поздравила мама, поинтересовалась, точно ли не будет гостей, и сбежала в свой фонд организовывать очередное мероприятие. Мне очень интересно: фонд вообще чем-то занимается или только гуляет полным составом на праздниках? Отец передал подарок с водителем, а сам даже не появился, все еще ожидая от меня извинений. Что ж, пусть ждет. Извиняться я не собираюсь вовсе и уж точно не собираюсь звонить первой в свой собственный день рождения. Многочисленные родственники прислали огромное количество подарков, которые я пока даже разворачивать не стала, лишь пробежалась пальчиками по шуршащим упаковкам. Все знают о моем увлечении антиквариатом, и в коробках, более чем уверена, лежат всякие статуэтки, которые со стариной связаны не более, чем мозг Лиззи. Она, кстати, тоже отметилась, и ее-то подарок я открыла. В цветную обертку были упакованы все пятнадцать томов «Истории империи Танзани», а сверху лежала маленькая открытка в форме сердечка, на которой было написано: «Читай, больше тебе ничего не остается».

Я улыбнулась и разорвала открытку на мелкие кусочки. Зато книги попросила отнести наверх в мою личную библиотеку и поставить на отдельную полку. Эта дрянь даже не понимает, насколько ценный подарок сделала.

Из-за Альфа мы безбожно опоздали на ужин. Уже выехали в ресторан, но моментограф вдруг решил, что его золотистый костюм не сочетается с моим платьем и нужно срочно переодеться. Переодевался он так долго, что, подозреваю, его нижнее белье с моим платьем тоже не сочеталось. Когда мы наконец прибыли в ресторан (лучший ресторан города, смею заметить), основная масса гостей уже давно прибыла и расцеловалась с Лиззи на входе. Меня это порадовало: настроение тем приятнее портить, чем оно выше.

Охрана пропустила нас без лишних вопросов, да и Лиззи никто не побежал докладывать о моем приезде, из чего я сделала вывод, что Контас даже и подумать не могла, что мне придет в голову явиться. Нас проводили к залу, откуда доносились смех и музыка, и тут Альф шепотом сказал:

– Может быть, зайдем отдельно друг от друга?

Я удивилась и взяла его под руку, чтобы не сбежал:

– Это еще почему?

Альф завозился, попытался вырваться, но отбиваться было неудобно: охрана и так на нас удивленно посматривала, а обращать внимание на тихое недовольство моментографа я не собиралась.

– Лиззи поймет, кто тебя провел сюда. Ты же мне всю жизнь испортишь!

– Да прямо уж испорчу, – хотелось сохранить чудесное настроение, но я чувствовала, что начинаю злиться. – Я скоро стану лицом журнала «Паннекс», и моментографы в очередь будут выстраиваться для того, чтобы заполучить мою натуру.

– А если не станешь?

Охранник решил сам открыть двери, раз уж мы стояли как вкопанные, и Альф зашипел и задергался, делая ему знак остановиться. Охранник испуганно замер, а я сделала страшные глаза, всячески показывая, что дверь все-таки открыть стоит.

– Обидно, что ты в меня не веришь, Альф!

– Да ты видела ее моментографии… Ой!

– Лиззи, дорогая, рада тебя видеть!

Охранник все-таки послушал именно меня и распахнул перед нами двери зала. Как раз в этот момент музыка стихла, и я в тишине вплыла в помещение, глядя прямо на Лиззи, которая замерла с бокалом в руках и явно желала что-то сказать. Платье Лиззи, как я и думала, было настолько ярким, что слепило глаза. Длинное, сверху-донизу расшито пайетками и идет Контас неимоверно.

– Прости, мы немного опоздали.

Альф мотылялся за мной, как сумочка на плече, и явно мечтал умереть сию секунду.

– Привет, Лялечка, – еле разомкнула ярко накрашенные губы Лизавета. – Совершенно не ожидала тебя здесь увидеть.

Еще бы, дрянь такая, ты же меня не пригласила. Но вслух произнесла:

– Ой, дорогая, узнав, что ты организовала благотворительный вечер, я даже отменила празднование своего дня рождения, желая тебя поддержать.

Поняла? Шах и мат тебе, Лиззи! Не ты сорвала, а я отменила.

Журналисты не пропустили ни кадра – я слышала, как щелкают затворы моментоаппаратов. Надеюсь, в журналы попадет глупое лицо Лиззи, запечатленное именно в тот момент, когда я вошла.

– Именно поэтому я не получила приглашения на твой день рождения? Ты сразу же решила его не отмечать?

– Дорогая, конечно, именно поэтому. А ты наверняка не прислала мне приглашения на ужин, потому что боялась расстроить тем, что праздники назначены на один день?

Все это время мы с Альфом двигались по проходу между столами, приближаясь к Лиззи, а все гости следили за нашей перепалкой, поворачивая головы туда-сюда.

– Нет-нет, Лялечка, уверена, это мои помощники ошиблись, не прислав тебе приглашения, и они будут наказаны.

– У тебя есть помощники? – удивилась я. Наконец-то дошла до Лиззи и замерла прямо напротив ее столика. Альф крякнул и дернул меня за руку, показывая, что нашей битвы взглядов не выдержит, и моментографа я отпустила. Уверена, он за свой столик бежал, как кролик, но проконтролировать этот момент не получилось – мы с Лиззи смотрели друг на друга не моргая.

– Да, есть, – Лиззи наконец-то отвела взгляд и подозвала к себе худющую девушку с длинными черными волосами, собранными в хвост, и миниатюрного парня в дорогом костюме. – Лукас и Ольги.

Я мельком окинула их взглядом.

– И в чем они тебе помогают. В безделье? В просаживании денег твоего отца?

Я засмеялась, разряжая гнетущую обстановку, и кто-то из гостей тоже захихикал, поддерживая шутку. Но я не шутила. И Лиззи это знала: по ее злому взгляду это было отлично понятно.

– В моей карьере, Лялечка. Отец считает, что я рождена для карьеры модели, и Лукас и Ольги теперь занимаются моим продвижением.

Все ясно. Я так и думала, что Лиззи самостоятельно не смогла бы родить идею с благотворительным ужином. Должен быть кто-то, кто эту идею вложил ей в голову.

Девица Ольги махнула кому-то, и заиграла тихая музыка.

– Уважаемые гости, давайте дадим хозяйке сегодняшнего вечера немного пообщаться с лучшей подругой! – Гости, как по команде, уткнулись в тарелки.

– А у тебя как дела? – продолжала Лиззи. – Слышала, что твой отец загорелся идеей пристроить тебя куда-нибудь. Так и сказал: или она пойдет учиться, или выдам ее замуж.

По-видимому, я поменялась в лице, потому что Лиззи торжествующе улыбнулась. Ольги протянула мне бокал шампанского, я автоматически взяла его и сделала глоток.

– Интересно, где ты это слышала? Вернее, где ты подслушивала это, Лиззи? Скорее всего, из туалета возле кабинета твоего отца, с детства помню, что там восхитительная акустика.

– Что ты так переживаешь, Лялечка, – ядовито улыбнулась Лиззи. – Думаю, ты выберешь учебу – я не зря подарила тебе пятнадцать томов истории нашей империи. Тебе теперь только и остается, что читать их. И перед сном, и после сна, и вместо сна. Но ты же так это любишь, верно?

– Читать любят все, – отмахнулась я. – Все, кто умеет. К тебе это, конечно, не относится.

– Ну, знаете, – вспыхнула Ольги. – Вы молчите, Лизавета, но я не намерена это больше терпеть.

– Не терпи, сходи пописай, – отрезала я.

– Не обращай внимания, – Лиззи едва взглянула на свою помощницу, которая чуть не задохнулась от злости. – Ляля просто бесится, что мой отец разрешил мне сделать то, о чем ей остается только мечтать. Дорогая, мсье Тиррос в курсе, что ты отправила на конкурс моментографии в нижнем белье?

Вот тут я не выдержала. Почувствовала, как гнев заливает сознание, и услышала вдруг звон дрожащей на столах посуды. Наверное, в зале есть еще один маг воздуха, хорошо, что его тоже бесит происходящее. С моим уровнем силы я, к сожалению, могу только пушинки поднимать вверх.

– Лиззи! – Я слышала свой голос будто бы издалека. – А твой отец в курсе, что ваша семья теперь всегда будет второй?

Лиззи расхохоталась:

– Не понимаю, о чем ты.

Мне казалось, что музыка очень громко звучит, бьет по перепонкам. Я словно бы становилась больше и больше, раздуваясь, как шар.

– Отцу предложили вступить в Совет пяти. Как тебе такое?

По глазам Лиззи я поняла, что «такое» ее не устраивает – они вмиг потемнели и, казалось, увеличились почти вдвое. Пухлые губы задрожали, будто бы Лиззи собиралась расплакаться, и вдруг…

– Ах ты дрянь!

Эта неадекватная самым возмутительнейшим образом вцепилась мне в волосы. Я уронила бокал, а кто-то завизжал. Стало больно, на мгновение я опешила, а потом поняла, что прическа моя безвозвратно испорчена, и вконец взбесилась. Следующие события всплывали в сознании короткими вспышками. Вот на меня бросилась Ольги и за ноги оттаскивает от своей работодательницы. Вот я держу в руках клок белесых волос и победно смеюсь. Вот Лиззи навалилась на меня сверху всем своим немаленьким весом и кричит, что ее убивают. Вот задрожали приборы на столах, и Лиззи вихрем сметает с моего многострадального тела. И наконец в зал влетели какие-то люди в черном и заключили меня в магические оковы.

Окончательно очнулась я только в офицерском пункте. Большой кабинет с маленькими зарешеченными окнами, минимум мебели, сидящий в кресле молодой симпатичный офицер и я, плененная магическими оковами и не способная шевелить руками и ногами.

– Ну что, Лилиана Тиррос, пришли в себя? – невозмутимо перекладывал бумаги на своем столе офицер. – Можете разговаривать адекватно?

Я с трудом разомкнула пересохшие губы:

– Вроде бы. Что случилось?

– Выброс адреналина спровоцировал всплеск большого количества силы, а так как для вас это нетипично, по-видимому, произошло помутнение сознания. Я не специалист, честно сказать, об этом вам лучше целители расскажут.

– Это невозможно, – я потрясла головой. – Я почти нулевая, мне даже бытовая магия не подчиняется.

Офицер недоверчиво хмыкнул и выложил передо мной моментографии. На одной из них был запечатлен зал ресторана, в котором совсем недавно проходил благотворительный ужин Лиззи. Вот только мало он был похож на тот, который я помнила. Столы теперь уже не стояли, а валялись на полу, при этом большая часть их была разбита, словно ими кто-то швырял в стены. Стены, кстати, тоже пострадали: штукатурка во многих местах отвалилась, декор выглядел совершенно непотребным образом… Шторы, на мой взгляд, вообще меньше всего были испорчены – все эти клочья вполне можно пришить.

– Не может быть, – ужаснулась я. – Это все мы с Лиззи устроили? Она что, меня об столы башкой била?

– Кхм, – нахмурился офицер. – Если честно, это сделали только вы, Лилиана.

Я недоверчиво уставилась на офицера, посверлила его взглядом с минуту точно и только потом выдохнула:

– Да вы меня разыгрываете.

– Даже мысли не было.

– Но… Но это же невозможно. Я с помощью магии даже вилку никогда поднять не могла!

– Ну, думаю, до этого вам никогда и волосы не выдергивали, – равнодушно пожал плечами офицер. – Стресс, гнев, боль в вашем случае творят чудеса.

– Но почему гости не вмешались? – не поняла я. – Можно же было погасить вспышку силы. Неужели не было никого сильнее меня?

Я совершенно не могла поверить в то, что пытался втолковать мне офицер. Я не владею таким уровнем силы, даже глупо такое предполагать. Меня в детстве по многим знатокам и целителям водили, и все в один голос утверждали, что не удалась я в плане силы, потенциал равен единице. Не ноль, но близко к этому. Я окинула себя взглядом, может быть, офицер говорит правду? Подол моего платья оказался разодран, не на критичную высоту, но все же серебристую тряпочку придется выбросить. Как ни странно, на ногах у меня осталась только одна туфля, нос которой был безобразно расцарапан.

– По-видимому, не было. Лизавета Контас на ужин не приглашала боевых магов, а при подобном выбросе противостоять вам никто не мог.

Меня будто бы водой из ушата обдало. Я подняла испуганный взгляд на офицера и задала самый главный вопрос сегодняшнего вечера:

– Лизавета, она… она жива? Не пострадала?

Офицер поморщился, и момент, который прошел до его ответа, показался мне целой жизнью.

– Пока жива. А вот повреждения имеются.

Я почувствовала, как глаза наливаются слезами.

– Серьезные повреждения?

– Да нет, вывих руки, ссадина на лице, и волос поуменьшилось. – Мне показалось или офицер подмигнул мне? Сквозь пелену слез наверняка не рассмотрела.

– Почему вы тогда сказали «пока жива»?!

– Ну сейчас же она жива, а откуда я знаю, что произойдет через полчаса? Может, у нее сердце от пережитого ужаса остановится.

От скорой смерти офицера спасло только то, что в кабинет кто-то вошел. А у меня и так было слишком много свидетелей при последней вспышке гнева, чтобы глупо подставляться.

Я инстинктивно повернулась, пытаясь рассмотреть вошедшего, а когда увидела… В общем, лучше бы я скончалась от избыточного выброса силы, потому что кабинет офицера решил посетить министр внутренних дел мсье Тиррос собственной персоной.

– Папа, – пискнула я и вся сжалась, надеясь в сию же секунду потерять сознание. Не удалось.

– Мсье Тиррос, – офицер встал, приветствуя министра, и судорожно попытался ослабить воротник. Некомфортно, по-видимому, себя чувствует. Еще бы, не каждый день участок посещают птицы такого высокого полета.

– Офицер Рьед, приветствую, – голос отца звучал достаточно ровно, но я явственно ощущала гнев в его голосе. Мсье Тиррос стоял за моей спиной, и видеть выражение его лица я не могла. – Вы пленили мою дочь?

– Прошу прощения, но иначе не получалось остановить тот ураган, который она устроила.

– Отпустите.

Отец говорил тихо, но магические кандалы сразу же разомкнулись, и я получила возможность шевелиться. Сразу же схватилась за кисти, разминая их и показательно демонстрируя, как мне было некомфортно. Надеялась, что отец пожалеет, но зря.

– Я могу забрать Лилиану?

– Конечно, – засуетился офицер. – Надо только оформить необходимые бумаги, да и с владельцем ресторана обсудить убытки…

Ну, естественно, взятку дать.

– Этим займется мой адвокат, – отец потянул меня за локоть, и я встала, не поднимая взгляда на родителя. Стыдно было невообразимо. – Он сейчас в холле общается с мсье Контасом.

Министра Контаса видеть сейчас я хотела в последнюю очередь: было стыдно за произошедшее. Как ни странно, он у меня такого глухого раздражения, как его дочь, не вызывал. Мсье был высоким, чуть растолстевшим мужчиной, абсолютно лысым и со спокойным, миролюбивым нравом. В отличие от отца, он знаток, гениальный экономист, который, став министром внешней торговли, вывел торговую деятельность империи на новый уровень.

Мой локоть отец не отпускал ни на секунду. Буквально вытащил из кабинета и быстрым шагом спустился по лестнице, так что мне пришлось бежать следом, спотыкаясь в длинном платье и в одном экземпляре обуви. Мсье Контас стоял в холле рядом с нашим семейным адвокатом, а завидев меня, нахмурился и отвернулся. Мне стало стыдно, я опустила голову и еще быстрее припустила за отцом, так что в дверь выскочила первой.

Домой мы ехали на моем омнибиле. За рулем был Марк, отец сел рядом со мной, наверное, не рискнул вести омнибиль в таком состоянии. Едва мы тронулись, мсье Тиррос похлопал руками по карманам и чертыхнулся.

– Марк, есть сигареты?

Марк, видя настроение работодателя, закивал и, наклонившись, достал из-под сиденья сигареты. Мои. Дамские. Отец принял из рук водителя тоненькую пачечку розового цвета и глупо на нее уставился. Я прямо видела на лице мсье Тирроса все мысли, которые пробегали в его голове. Отрицание, понимание и, наконец, гнев.

– То есть ты еще и куришь! – взревел отец, отбрасывая сигареты в сторону. Водитель вздрогнул и прибавил газу. Хотелось сказать, что нет, не курю, но мускулистый Марк не производил впечатления курящего длинные дамские сигареты со вкусом вишни. Я пискнула, пытаясь в одном звуке отразить и согласие, и мольбу о прощении. Отец мельком взглянул на водителя и, щелкнув пальцами, поставил воздушную заглушку между ним и салоном. – Ты хоть понимаешь, что ты устроила на ужине?!

– Мне рассказали, – пролепетала я.

– Рассказали ей! А ты понимаешь, что по газетам мгновенно разлетелись моментографии того, как вы с Лиззи таскаете друг друга за волосы? Все видели, что моя дочь совершенно не умеет вести себя на людях, но это не самое плохое!

Попыталась было представить, что может быть хуже того, что я разнесла ресторан и избила дочку лучшего друга отца, и, честно сказать, ответ знала.

– Самое плохое то, что мою дочь видели в трусах все кому не лень!

– Откуда ты знаешь? – это мой голос или мышка спряталась в омнибиле? – Лиззи сказала?

– А почему бы и нет, – отец стукнул кулаком по стеклу. – Ты же ей рассказала, что меня избрали в Совет пяти. Скажи спасибо, что она и ее помощники не выдали эту информацию прессе.

– Спасибо ей сказать? – не поверила я своим ушам. – Папа, да она кинулась на меня, как… как… неадекватная какая-то!

– Кто на кого кинулся, я видел на моментографиях, – отрезал отец. – Кинулась она, а ресторан разнесла ты! Хватит уже, Лилиана, учись брать ответственность за свои поступки.

Глаза начало жечь от нестерпимой обиды. Да, я виновата. Да, ресторан, да и Лиззи жалко. Но есть же и вторая сторона в конфликте. Почему мой родной отец безоговорочно встал на сторону Лиззи?

– Это просто конкурс, папа, – прошептала я. – Я хочу быть моделью.

– Только через мой труп, Лилиана, – взревел отец. Я почувствовала, как машина затряслась, хотя дорога идеально ровная.

– А Лиззи разрешили!

– Ты не Лиззи Контас! Ты Лилиана Тиррос, и моя дочь будет заниматься социально полезным делом.

– Дворы подметать? – предположила я.

– Нет уж, – фыркнул отец и взглянул на меня таким взглядом, что стало понятно: меня ждет если не принудительное замужество, то что-то близкое к этому. – Ты пойдешь учиться.

– В Академию красоты?! Там же одни тупицы учатся, которым сил хватает только на бытовую магию, но есть деньги, чтобы их обучили ею владеть виртуозно.

И тут же осеклась – а ведь я именно такая тупица. Только мне и бытовая магия недоступна.

– Нет уж, в Академию красоты я хотел отправить тебя раньше, а после того, как ты разнесла ресторан, я понимаю, что есть шансы поступить в Академию власти. Ты не настолько глупа, насколько хочешь казаться, любишь историю, так что станешь знатоком, как твоя мама.

– Да конечно, – психанула я. – Шесть лет в закрытой дурацкой академии где-то в горах, чтобы после ее окончания сидеть в твоем кабинете с бумагами! Да никогда!

– У тебя выбора нет, – отец окончательно успокоился и вернулся к своему обычному деловитому тону. – Я полностью лишаю тебя денежного содержания, забираю твою студию, омнибиль и мини-бук. С «Паннексом» уже связались – твоя моментография снята с конкурса.

– Да как ты смеешь! – Я почувствовала, как в груди разливается холод. – Это же мой омнибиль, ты подарил мне его на восемнадцатилетие.

– Он и остается твоим. Но получишь ты его только после окончания академии.

Омнибиль мягко притормозил – мы подъехали к дому. Я хотела было открыть дверь, но поток воздуха толкнул ее обратно.

– Сегодня последний день лета. Завтра заканчивается распределение. Так что у тебя есть ночь на то, чтобы собрать самое необходимое, а утром я заеду, чтобы отправить тебя в академию.

– Омнибиль – необходимое! – рыкнула я, упершись взглядом в сиденье напротив. Расставаться со своей любимой игрушечкой я была не намерена.

– Можешь не брать совершенно ничего – твое право. В академии предоставят форменную мантию, постель, еду и письменные принадлежности, не думаю, что порядки там сильно уж изменились со времени моего обучения, так что помощь тебе не потребуется.

Мне хотелось расплакаться, слезы не то чтобы сильно влияли на отца, скорее могли заставить его смягчиться, но, как назло, обида душила сухим гневом. Я задыхалась, но не могла выдать ни единого аргумента в свою пользу. Для меня возможными были только глупые выпады:

– У меня же день рождения сегодня! Как ты можешь?

– Лилиана, – отец протянул руку и повернул мое лицо к себе. – Я дарю тебе самый лучший подарок – возможность изменить жизнь к лучшему. Стать самостоятельной. Уверен, когда-нибудь ты это оценишь.

Глава 2

Самый лучший подарок! Да как же! Всегда мечтала похоронить свою жизнь за одним из офисных столов министерства. Да как он посмел вообще?! Никогда не буду учиться в этой дурацкой академии, пусть даже не надеется. Я даже поступить туда не смогу: наверняка для абитуриентов устроят какие-то испытания, а я магией совсем не владею и стараться не собираюсь. А даже если каким-то чудом мне удастся поступить – ведь отец наверняка знает, кому можно заплатить в приемной комиссии, – не проучусь и недели. Вышвырнут меня если не за дрянную успеваемость, так за отвратительное поведение. Уж я об этом позабочусь, пусть будет уверен.

В доме ждала мама, которая наворачивала круги в холле, прижимая к груди заплаканный платок. Она, даже нервничая, была великолепна, мне бы так. На входе я взглянула в большое зеркало: красные воспаленные глаза, на голове не волосы, а гнездо без перьев, платье разорвано в самых неожиданных местах. Чудо-то какое – именно так и нужно ехать в академию, если я хочу, чтобы передо мной закрыли ее двери.

– Лилиана, что происходит? – выдохнула мама, а я не выдержала и, разрыдавшись, бросилась в ее объятия. В моей душе еще жила надежда, что мама сможет повлиять на отца: уговорит, убедит, заставит его отказаться от этой глупой мысли заслать меня в Академию власти. Но мама, выслушав меня, напоив с помощью прислуги чаем, вдруг сказала:

– Ты знаешь, Ляля, мне кажется, Чиррас прав. Тебе давно пора принять важное решение в своей жизни и ступить на истинный путь.

– Что это значит? – я удивленно приподняла брови. – Ты хочешь, чтобы я уехала из дома на шесть лет?!

– Ляля, не драматизируй. Ты будешь приезжать на каникулы, а если все будет хорошо и отец смягчится, то и на выходные. К тому же ты отлично понимаешь, что слишком долго он злиться не сможет, и вполне возможно, если тебе удастся закончить год с хорошими оценками, ко второму курсу Чиррас восстановит денежное довольствие. Смотри в будущее с оптимизмом.

Я чуть со стула не упала после таких слов:

– А весь год как же мне жить?!

– А как мы жили? – парировала мама. – Когда я и твой отец поступили в академию, у нас не было и тысячной доли того, что есть сейчас. Академия полностью обеспечивает своих студентов.

– Да, мантия, еда и постель. Слышала уже, – разозлилась я. – Ты серьезно, мам? Поговори с папой, я не смогу жить без новых нарядов, без моментосессий, да в конце концов, без своих друзей.

– Твои друзья даже не соизволили тебя поздравить, – напомнила мама.

– Очень тактично об этом напоминать, – я вскочила на ноги. – Возможно, я пропустила поздравления из-за того, что сидела в офицерском пункте…

– А возможно, из-за того, что твои друзья не являются таковыми, – мама примирительно улыбнулась. – Все не так плохо, Ляля. У тебя есть шанс обзавестись настоящими друзьями, получить профессию, научиться владеть силой… Мы любим тебя, дорогая. И я, и папа хотим тебе только добра.

– Хорошо об этом рассуждать, двигаясь на омнибиле в новом платье на очередной прием. В то время как я буду страдать не пойми где! Это не мое место, мама.

Мою мать смутить нереально. Она легко вскочила с высокого барного стула и, звонко смеясь, двинулась на второй этаж.

– Ляля, дорогая, в омнибиль я села, когда уже закончила Академию власти на одни пятерки и при этом была старостой курса. Помни об этом, когда в следующий раз захочешь меня задеть. И поспеши собрать вещи, рассвет уже через пару часов, а папа ждать не будет.

Выбрать необходимое… Как можно выбрать необходимое из всего того великолепия, что меня окружает? Половину платьев из своего гардероба я даже ни разу не надела, и мне теперь предлагают их здесь оставить? Наедине со шкафом я была недолго – достала все свои сумки и распихала по ним одежду не глядя. В одну из сумок бросила гигиенические принадлежности и целую армию всяких бутылочек из ванной комнаты. Надеюсь, у меня будет возможность понежиться в ванне. Ароматная соль и все мои кремы позволят хоть немного смириться с произошедшим.

Ожидая отца, я приняла душ и задумалась над тем, что же надеть. Разум подсказывал, что нужно выбрать что-то удобное, все-таки неизвестно, какие испытания мне предстоят. Но обида прямо нашептывала одеться с шиком, чтобы провалить эти самые испытания с блеском. Поэтому я выбрала алое платье с пышной юбкой до колена и тонкими бретельками. Покрутилась перед зеркалом – великолепна! Похожа на принцессу. Завила волосы и бросила плойку в одну из сумок. Мало ли, вдруг мне придется задержаться в академии на пару дней.

Наконец появилось время прислушаться к себе. С момента, как я узнала о том, что владею каким-то большим уровнем силы, вроде бы ничего не изменилось – руки не мигали, да и никаких странных ощущений не возникало. Кроме обиды на родителей, конечно же. Я встала посреди комнаты и постаралась призвать силу. В детстве меня пытались учить это делать, и теперь нужно было просто вспомнить старые уроки. Итак, глубоко вдохнуть, почувствовать внутри себя комок и дать ему разрастись по клеточкам. Не знаю, что там насчет клеточек, но сила неожиданно пришла. Настолько неожиданно, что я растерялась и не поняла, что с ней делать, а в итоге – мой шкаф разнесло как из прицельного выстрела.