Угаснут солнца, потухнет и луна

– И? Тебе-то какое дело, Гастон? Надумал мне нотации читать? Так вот, знай, ты мне не начальник! И вообще, не называй меня Седрик. Желаю, чтобы меня звали Себастьян!

– Посмотри на себя! В кого ты превращаешься?

– Ты на себя посмотри! Ты вообще лишь прислуга, а ну пошёл вон отсюда, и не мешай мне с мужем наслаждаться жизнью.

– Закрой рот, Камилла. С тобой вообще никто не разговаривает. Иди в свою комнату, и сиди там, пока я не передумал, и не прекратил поиски хоть какого-то работодателя для тебя! – Да, всё верно. Я каким-то чудным образом женился на той самой Камилле, с которой снимался в своей первой киноленте. Случилось это всего несколько месяцев назад, именно в тот момент, когда «звёздная болезнь» особенно сильно ударила мне в голову. Камилла к тому времени из-за своего скверного характера потеряла все контракты, и никто не желал с ней работать. Тогда-то она и вспомнила про молодого, и перспективного…. Меня.

– Да как ты смеешь, так говорить с моей принцессой! Ну-ка извинись, или пожалеешь! Камилла, дорогая, иди спать, я скоро приду! – я с трудом стоял в холле, и уперев руки в бока, осуждающе смотрел на своего друга.

– Дорогой друг, что же с тобой твориться? Ты же не был таким. Я знаю тебя совсем другого.

– Нет того слабака больше! Теперь есть я! Тот, кто берёт от жизни всё. Я устал пахать сутками, и быть примерным мальчиком. Я хочу пожить для себя.

– Седрик, мы же не этого хотели! Никто не мешает нам радоваться жизни, но не забывай, зачем всё это было.

– Я Себастьян!

– Хорошо, Себастьян. Слушай меня внимательно, и запоминай. Когда ты проспишься, и выпустишь вновь на волю Седрика, мы с тобой хорошенько побеседуем. И поверь, разговор этот будет очень долгий.

– Вот уж нет, спасибо на добром слове. Пожалуй, ради такого, я и трезветь не буду. Хватит с меня твоего морализаторства! Я возвращаюсь в бар. Скажи Камилле, чтобы не теряла меня. – Я уже собрался покинуть квартиру, но Гастон схватил меня за шиворот, и что есть силы, швырнул в гостиную. Моё состояние было такого, что упав однажды, я уже не смог подняться. Кроватью в эту ночь для меня послужил мягкий коврик, у кофейного столика.

– Выспался?

– Ты издеваешься? Ты что специально сидел около меня всю ночь, чтобы начать пилить меня с самого утра?

– Нет, зачем? Это же глупо. Я ушёл спокойно спать. Выспался, позавтракал, поплавал в бассейне. Успел провести видеоконференцию. В общем, сделал много всего полезного, пока ты валялся как комнатная собачка под столом.

– Медаль тебе за это! Уйди с дороги…. – Я с трудом поднялся на ноги, и не желая выслушивать очередную порцию нравоучений, направился к холодильнику, за чем-нибудь холодным. Желательно алкогольным. Но пройти мимо Гастона я не смог. Он, не прикладывая особенных усилий, левой рукой толкнул меня на диван.

– Сядь!

– Не смей меня трогать!

– А ты помешай мне. – С этими словами Гастон влепил мне смачную пощёчину.

– Да как…. Да ты…. Ты работаешь на меня! – я подскочил, окончательно протрезвев от жгучей боли. Бросился в сторону Гастона…. Но опять был отброшен в сторону. Теперь уже правой рукой он оттолкнул меня так, что перевалился через спинку дивана, и рухнул на пол.

– Да, работаю, пока ещё. Но если ты не возьмёшься за ум, придёт конец не только нашему сотрудничеству, Седрик.

– Плевать! Ты изменился. Ты не тот друг, которым был раньше. Ты меня не понимаешь. У меня-то всё под контролем, а ты, дорвавшись до власти, тиранишь меня без повода!

– У тебя хватает совести такое говорить? Я изменился? Да, ты прав. Я изменился, только вот совсем в иную сторону, нежели ты. Я стал серьёзней, умней, и сильней. А ты…. Ты стал слабовольным, ленивым, зазнавшимся алкоголиком. Да к тому же ещё и подкаблучником. Исполняешь все прихоти этой потаскухи. Разве о такой жизни ты мечтал?

– Не лезь в мою жизнь. Я плачу тебе, плачу в фонд, всем плачу из своего кармана. Разве этого мало? Скажи мне, Гастон, этого не достаточно, для того чтобы от меня отстали, и позволили жить так, как я хочу?

– Не всё можно измерить в деньгах, Седрик. Мало, много. Это не важно. Деньги не решающий фактор….

– Слушать не желаю твоё брюзжание. Я хочу сменить агента. Подготовь документы. Я всё подпишу.

– Подпишешь, не волнуйся, обязательно подпишешь. Только сначала я выбью из тебя эту дурь! Посмотри во что ты превращаешься, Седрик! – Гастон вновь одарил меня звонким шлепком по лицу, и всучил мне в руки зеркало с каминной полки.

– Ты…. Ты не знаешь, с кем связался. Я тебя засужу. Я лишу тебя всего, чего ты добился за мой счёт. Не желаю тебя больше видеть. Проваливай!

– Хорошо. Я уйду, Седрик. Но прежде чем я покину эту квартиру, выслушай меня ещё один раз. Я расскажу тебе твою дальнейшую судьбу. Поверь, я не отниму много времени, ведь если ты не одумаешься, то история будет очень коротка. В постоянных загулах со своей «принцессой» ты потратишь всё, что заработал с огромным трудом очень быстро. Я не удивлюсь, если Камилла окажется даже умнее чем ты, и разведётся с тобой раньше банкротства. Она останется с деньгами, и будет жить припеваючи. А ты? Ты придёшь пару раз на съёмки в таком виде, и всё. Работа в хороших проектах для тебя будет заказана. Затем любые проекты будут для тебя закрыты. Ты будешь пить, затем принимать наркотики. И скоро, скорее, чем ты думаешь, ты будешь побираться на помойках вместе с теми, для кого мы вообще старались пробиться на вершину. Ты станешь лишь ещё одно звездой, упавшей с небосвода по собственной глупости. Тогда ты приползёшь ко мне с мольбой о помощи. Только помогу ли я? Это очень большой вопрос.

Хлопнула дверь, и я остался совсем один, в полной тишине. Я посмотрел в зеркало. То, что я в нём увидел было действительно ужасно. Некогда молодой, крепкий парень, превратился в небритого, осунувшегося, и набравшего лишний вес старика, с гигантскими мешками под глазами. Это был я, но не тот, который в старые времена легко подхватывал Гастона, и скидывал в бассейн, а тот, который не мог без отдышки подняться несколько лестничных пролётов. Меня разрывала на части злоба. Я судорожно пытался понять, на что, или на кого именно я злюсь. Ответа я не находил. Вернее подсознательно не хотел его обнаружить. Ведь винить я мог разве что себя самого. Свою слабость, невозможность противостоять грязным желаниям. Я был не готов признаться самому себе, что скатываясь по наклонной. А значит, я не мог сделать первый шаг – осознать проблему. Я просто злился, и ничего не мог поделать с этой злобой. Мне нужно было её срочно заглушить.

– Милый. Ты уже встал? А где мой кофе? Неужели ты его не сделал? – вывалившаяся из комнаты Камилла не доставила облегчения, совсем даже наоборот.

– Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время, чтобы требовать от меня кофе?

– Это ещё что за новости? Ты же знаешь, что я не могу начинать день без чашки крепкого кофе? Не можешь сделать сам, отведи меня в ресторан. Или тебе для меня и это будет сделать сложно? Ну, смотри сам тогда. Когда тебя вечером будут спрашивать, что за пугало рядом с тобой, когда мы придём на празднование в клуб, не удивляйся. Пока я не взбодрюсь, я не смогу привести себя в порядок. А ты знаешь, сколько времени мне нужно!

– Одевайся!

– Вот! Это уже другой разговор. Жди, я скоро.

Моя супруга удалилась вновь в комнату. А я всё так же сидел на полу с зеркалом в руках. Молча, не двигаясь, сидел и смотрел в свои же глаза. Я не видел в них себя. Озорной огонёк энтузиазма угас. Взгляд был мутным, и потерявшим смысл. Глаза были пустыми, чёрными, и очень усталыми. Зеркало моей души потрескалось, и вот-вот должно было разлететься на миллионы частиц.

Я был слеп, и не распознавал очевидных фактов. Жена меня не любила, а лишь использовала. Окружающие люди постепенно переходили из стана фанатов, в когорту тех, кому просто интересно наблюдать за рушащейся жизнью. Да и сам я, откровенно говоря, был хорош – не видел способа вернуть руководство судьбой в свои руки. Лучшим, что пришло мне в голову, был поход в ресторан с супругой. Она стала мне до боли ненавистна, но я не мог так просто разорвать отношения. Я не желал терять заработанные деньги. В качестве панацеи, от компании человека, которого терпеть не могу, выступал алкоголь. Сперва это был бокал вина, для снятия стресса. Но эффект от него быстро проходил, и мне пришлось переключить внимание на более крепкие напитки, норма которых так же неумолимо росла.

– Тебе не кажется, что тебе не стоит так налегать на бутылку? Кто же пьёт бурбон так рано? Это моветон! Не позорь меня, Себастьян, выпей вина лучше.

– Не вижу причин для паники, и тем более для отказа от стакана-другого!

– Себастьян! Я тебя прошу не позорить меня. Тебе этого мало?

– Много. Поэтому и пью.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты всё время меня о чём-то просишь, и ничего не даёшь взамен! Когда мы последний раз занимались сексом?

– Не поняла! Что это ещё за разговоры? Ты хочешь обвинить меня в меркантильности? Да как ты смеешь?! Я терплю от тебя все выходки, и получаю за это лишь скромное вознаграждение. К тому же, я не обязана ублажать тебя по первому зову. Я твоя законная супруга, но это не делает меня рабыней.

– К сожалению….

– Что?! Ты просто не в себе! Тебе нужно проспаться, и тогда ты всё осознаешь. Жду не дождусь, когда ты приползёшь извиняться с очередным кольцом.

– Да что же вам так всем приспичило, чтобы я приполз с извинениями?! Фетиш что ли новый?

– Кому это «всем»? У тебя есть ещё кто-то?

– Будто бы у тебя нет?

– Я женщина вольная! И не обязана отчитываться.

– Кто бы сомневался. А у меня вот никого нет, я про Гастона говорил.

– У меня тоже нет. Это я гипотетически, чтобы тебя позлить.

– Ну-ну. Ты и без подобных фраз меня злишь.

– Не беси меня в начале дня, Себастьян. Придём домой, я тебе устрою такое шоу, что мало не покажется.

– Устраивай. Только знай – у твоего «шоу» не будет главного зрителя.

– В каком смысле?

– В самом что ни на есть прямом!

– Не поняла! Ты что, уходишь от меня?

– Нет уж милая, я никуда не пойду.

– ?

– Пошла-ка ты вон из моей жизни, кровопийца ненасытная. Ты во всём виновата! Ты отравляешь мою и так не сладкую жизнь. Убирайся, пока я её держу себя в руках! Вон! – не знаю, то ли ей не повезло быть в тот момент рядом со мной, то ли я действительно что-то осознал, но именно Камилла была признана мной виновной во всём. Все расплывчатые рассуждения затуманенного разума заставляли меня ополчиться против жены. Я с трудом сдерживался от того, чтобы не выплеснуть содержимое стакана ей в лицо. Она, по всей видимости, понимая всю серьёзность ситуации, спешно ретировалась. Испуганные глаза, багряное лицо, и неловкие движения выдавали её страх. Мне это нравилось, так же как и то, что это произошло в довольно людном месте. Шаг был сделан, и пути к отступлению отрезаны. Общественность стала невольным свидетелем нашего разрыва. Я был ещё более-менее трезв, и вряд ли кто-то мог списать это представление на моё состояние.

Камилла, даже не повернувшись более в мою сторону, ушла. Я остался за столом один, и как ни в чём ни бывало, закончил поздний завтрак. Люди вокруг тихонько переговаривались, и без устали набирали текст на своих гаджетах. Я был рад, что информация уйдёт в массы так быстро. Изначально я боялся, что передумаю, и буду просить её прощения. Но создался такой ажиотаж, что отступление было хуже проигрыша.

– Допился? Я всё понимаю, но устраивать подобные представления на глазах у десятков уважаемых людей – это слишком. – Не успел я вернуться в квартиру, в слегка приподнятом расположении духа, как он снова рухнул.

– Ты ещё здесь? Я же сказал, чтобы ты убиралась из моего дома!

– Пошутили, и хватит, Себастьян! Хочешь секса? Пожалуйста, идём в спальню. Хочешь выпить? Вот, пожалуйста, твой любимый бурбон. Что тебе ещё нужно? – Камилла одной рукой распахнула шёлковый халат, обнажив слегка потрёпанное, но всё ещё аппетитное тело, а другой протянула мне стакан с золотисто-коричневым содержимым.

– Мне нужно, чтобы ты оставила меня в покое, и позволила вернуть жизнь в прежнее русло. Чтобы ты вернула жизнь мне. Я больше не желаю быть узником твоих желаний. По-хорошему прошу – уходи сейчас же!

– Из-за своих параноидальных мыслей, ты готов разрушить наш брак? Ах, нет! Как я сразу не поняла. Это Гастон тебя надоумил! Мелкий паразит. Я сотру его в порошок.

– Не смей приплетать сюда Гастона. Он единственный, кто играет честно. Говорит, что думает. И если он говорит, что я опускаюсь на дно, значит, так и есть. Мне нужно избавиться от балласта, Камилла. К сожалению, это ты…. И алкоголь! – я ходил вокруг полуобнажённой женщины, и угрожающе шептал. Я действительно был похож на человека, у которого плавно «поехала крыша». Договорив, я со всего маху тыльной стороной ладони выбил стакан из рук Камиллы. Она даже не успела вскрикнуть. Раздался звон хрусталя, и на стене осталось мокрое воспоминание на будущее.

– Значит, так ты решил всё закончить? Хм, жаль. Я, конечно, догадывалась, что ты не большого ума…. Но настолько? Отдаю тебе должное, ты меня удивил. Мог бы обойтись малой кровью, покрывая мои, скажем прямо, почти скромные запросы. Но нет, ты выбрал другой вариант – проигрышный. Теперь ты от меня так просто не отделаешься….

– Слушай, Камилла, оставь меня одного. Разведёмся, получишь свои деньги, и катись, куда душе угодно. А я вернусь к тому, ради чего вообще согласился на такую работу.

– Нет, уж, Седрик Санчес. Я не доставлю тебе такого удовольствия. Мирно я не уйду. Пока я не получу все твои деньги, и имущество, я не преподнесу тебе последний подарок. А покой тебе будет только сниться…. В тюрьме!

Далее события развивались совсем не так, как я планировал. Я и подумать не могу, что она пойдёт на такой шаг. Камилла под мой вопросительный взгляд, схватила хрустальный графин, из которого только что наливала мне. Её рука сделала со свистом дугу. Звон, вскрик, плеск, и глухой удар об пол. По комнате разнёсся насыщенный аромат дорогого алкоголя, а я стоял весь обрызганный, и не мог сообразить, что же всё-таки произошло.

Камилла лежала на полу, не подавая признаков жизни. Из раны на её голове текла кровь, и смешивалась с остатками алкоголя. Повсюду валялись осколки. Время будто остановилось. Я просто стоял, не решаясь что-то предпринять. Нужно было помочь, но внутренний искуситель твердил, что если она умрёт, будет гораздо проще избавиться от тела. Если же она выживет, то обвинит меня в покушении.

– И что? Вот так просто закончится моя сказка? Нет, этому не бывать. На себя такой груз вины я не собираюсь брать. А дальше? Дальше будем верить в справедливость.

Я набрал номер экстренной службы, и вызвал скорую помощь. Естественно вместе с ними должна была приехать полиция, и мне нужна была хоть какая-то поддержка. Выбора у меня не было, я набрал номер своего лучшего друга.

– Я надеюсь, ты не надумал в пьяном угаре мне что-то выговаривать? – по количеству гудков я понял, что Гастон колебался, прежде чем ответить на звонок.

– У меня проблемы, Гастон! Мне нужна помощь.

– Да, я знаю, что у тебя проблемы! Наконец, и до тебя это дошло. Не прошло и…. Стоп. Нет, год как раз и прошёл.

– Прошу тебя, поиздевайся позже, а сейчас срочно приезжай. Дело очень серьёзное.

– Еду!

Ещё один огромный плюс у моего друга – умение в нужной ситуации, вести себя подобающе. Какой бы я не был свиньёй, что бы ни происходило, он сначала поможет, а уже после вытрясет всю душу. С чувством, с мыслью, с расстановкой, но будет наказание лишь когда ситуация разрешиться. Меня такой вариант устраивал полностью, так как выслушивать высокоморальные речи я был просто не в состоянии.

Пока я раздумывал о своём туманном будущем, я пытался помочь Камилле, а именно – остановить кровь. Я намочил полотенце, и попытался зажать глубокую рану. Сработало не как шов хирурга, но всё же кровопотеря снизилась. Помогли ли мои действия, не знаю, но Камилла застонала. Это значило, что она жива, что меня обрадовало, и расстроило одновременно. Через несколько минут подоспели медики, и принялись ввозиться над пострадавшей. Лишних вопросов они не задавали, но по их взгляду я понял, что от допроса их коллегами я не уйду. Опасения подтвердились. Следом за скорой помощью приехали полицейские, и с порога взяли меня в оборот. Основная версия, которую они пытались подтвердить – бытовая ссора выпивших супругов привела к потасовке. Меня такой вариант не устраивал, но под давлением стресса, и полицейских, я не мог, как следует постоять за себя. К счастью, Гастон явился как раз вовремя. Юридическое образование, полученное за три года до этих событий, оказалось как раз кстати. Служители закона довольно быстро были поставлены на место, и уже не выглядели столь уверенными в себе. Осознав, что у них не получиться нахрапом решить дело, они решили пойти другим путём.

– Мистер Санчес, поймите правильно, если вы признаете вину, это серьёзно смягчит обвинения в ваш адрес. Выпили, поругались, нервы не выдержали. Ну, с кем не бывает? Получите мягкое наказание, мы не будем в волокиту ввязываться….

– Что вы себе позволяете, офицер? Вы вообще настоящий полицейский? Какое наказание? Где доказательства, что это сделал мистер Санчес? Будь по-вашему, вы бы на первого встречного все преступления повесили, лишь бы не работать.

– Мистер Веласкес, не перегибайте палку, иначе мы можем и вас привлечь за неуважение к представителям власти.

– Попробуйте, офицер. Вот он я, привлекайте. Только вот знайте, я засужу потом вас, и всё ваше управление. Ваш годовой бюджет плавно перекочует на мой счёт в качестве компенсации.

На счастье, взаимные угрозы на этом прекратились, в целях недопущения негативного развития событий. Камиллу увезли в больницу, а приехавшие эксперты принялись изучать «место преступления». К моему опросу подошли, конечно, со всей тщательностью. Естественно я рассказал всю историю так, как она была на самом деле. За собой вины я не видел.

– То есть, вы хотите сказать, что всё-таки ударили жену?

– Вы вообще слушаете? Я сказал, что выбил из её рук стакан, который она мне давала. Ей было на руку меня спаивать.

– Хм, очень интересно. Удар по рукам значит признаёте.

– Что?! Кто вас вообще сюда прислал? Слушайте внимательно «Я ВЫБИЛ СТАКАН», даже пальцем не задев её рук. – Естественно я понимал, что признавая хотя бы один удар, неважно по какой части тела, я признавался в домашнем насилии. Это было не так, я никогда не поднимал на Камиллу руку.

– Хорошо, хорошо, мистер Санчес. Не стоит так волноваться, я лишь уточняю.

– Камиллу я не трогал, так и пишите.

– Получается, она сама ударила себя бутылкой с такой силой, что сосуд разлетелся на осколки? Она вроде хрупкая женщина….

– Хрупкая-то, хрупкая, только вот вы, наверное, в курсе какой может быть женщина в гневе, и отчаянии?

– Довелось быть свидетелем таких событий. Но с чего вы взяли, что она была в подобном состоянии? Причин для этого я не вижу. Шикарная жизнь, хороший муж.

– Я сказал ей, что развожусь с ней, и попросил покинуть моё жильё. – Больше всего мне запомнился взгляд Гастона в тот момент. Это был взгляд тренера команды аутсайдера, которая совершенно неожиданно выиграла крупный турнир.

– Развод? Хм. Это, конечно, повод для истерики. Но всё же не уверен, что женщина сама себе может нанести столь серьёзную травму.

– Послушайте, офицер. Я считаю, что за любым преступлением, должно следовать заслуженное наказание. В это фразе ключевое слово, заслуженное. Я всегда отвечаю за свои поступки сам, но….

– Мистер Санчес. Простите, что перебил, но я не хочу слышать подобный бред. Знаете, сколько раз я такое слышал, и видел? Сколько людей мне говорило, что они не виновны, а когда доказательства становились неопровержимыми, они просто молчали. Тихо посмеиваясь надо мной. Может когда-то, в незапамятные времена, я бы поверил в честность, но не сейчас. С вашего позволения, я задам ещё несколько вопросов, а вы постарайтесь не ухудшить ещё больше мнение о себе.

Офицер, безусловно, в чём-то прав. Честность, к сожалению, нынче совсем не в цене. О чём говорить, если пришедшая в себя Камилла, без сомнения, начнёт обвинять меня в том, что я обрушил на неё свой неоправданный гнев. Поэтому я молча согласился с полицейским, и продолжил отвечать на вопросы. Гастон молчал. Просто сидел, и смотрел в открытую дверь, ведущую на балкон. Неожиданно, он резко встал, и ничего не сказав, вышел из квартиры. Я очень удивился, но стал останавливать его – он всегда знает, что делает. Через несколько минут вопросы офицера кончились, и осталось дождаться, когда эксперты соберут все необходимые улики.

Не смотря на то, что я был уверен в своей невиновности, я сильно нервничал. Дополнительное волнение вызывало долгое отсутствие Гастона. Я понятия не имел, что он замышляет.

– Уф, успели. Я боялся, что опоздаем. – Наконец в дверях появился Гастон, в сопровождении незнакомого мне мужчины.

– Мистер Веласкес, кто это?

– Офицер, это Роджер Пак. Он живёт в доме напротив. И у него есть что сказать. Уделите нам пару минут, и я надеюсь, всё встанет на свои места.

– Хорошо. Слушаю вас, мистер Пак.

– Я…. Это…. Ну….

– У вас есть, что сказать?

– Да, да, простите. Мне неловко говорить, если честно. – Пожилой, увешанный золотыми украшениями мужчина по какой-то причине искоса поглядывал на меня. Я был, как и офицер, в замешательстве.

– Сейчас не время для стеснения, Роджер. Моего друга хотят обвинить в тяжком преступлении, и нам нужна ваша помощь.

– Простите, ещё раз. Я всё понимаю. Так вот, я старый, и живу в квартире своего сына, в доме напротив. Мы с женой давно развелись, и мне бывает очень одиноко. Если вы понимаете, о чём я!

– Совсем не понимаю. Давайте ближе к делу, мистер Пак.

– Конечно. Повторюсь, я старый. С деньгами у меня не густо, поэтому оплатить компанию приятной девушки я не могу. Впрочем, как и платный канал для взрослых…. А там показывали такие прелестные фильмы…. Ой, простите, я немного отвлёкся. Я раньше покупал журналы, с пикантными картинками, и потом….

– Мистер Пак! Прекратите посвящать нас в свою личную жизнь, нам и без неё хватает «радостей». Давайте по существу.

– Так я и веду к самому главному. Картинки, конечно, хорошо. Но вы же понимаете, что они не двигаются, и быстро надоедают. И вот в один прекрасный для меня день, я увидел в окне напротив….– Пак резко прервал рассказ, и испуганно посмотрел на меня.

– Что вы увидели? Говорите.

– Встаньте, пожалуйста, между нами, офицер.

– Ничего не понимаю. – Не смотря на недопонимание ситуации, офицер встал между мной, и пожилым человеком. Только тогда его лицо успокоилось, и он продолжил рассказ.

– Я увидел непередаваемой красоты девушку. Она была в нижнем белье, и томно потягивалась после крепкого сна. Бельё было очень откровенным, кружевным. У меня внутри всё затряслось от возбуждения.

– Погодите, так тут же далёкое расстояние? Не желаю вас обидеть, но как вы в таком возрасте сохранили идеальное зрение?

– На этот случай, к счастью, я любил раньше охоту, и у меня остался бинокль.

– О-о-о…. Что получается, я был как в аквариуме всё это время? Я же шторы даже не закрывал, будучи уверенным в том, что никто не подглядывает.

– Седрик! Не перебивай рассказ человека. Видишь, он и так волнуется. – Одёрнул меня Гастон, и многозначительно подмигнул.

– Не поймите меня неправильно, Седрик. Я просто одинокий, старый человек. Я не хотел ничего плохого. Просто сделать чуточку ярче остатки своих дней. Кстати, можете не переживать, на вас я не смотрел.

– Да уж, утешение…. – Только я хотел возмутиться, как получил удар локтем в рёбра.

– И вот сегодня, я как обычно ждал появления моей музы. Дождался. Она была, как и всегда, великолепна. Но тут, что-то пошло не так. Она начала ругаться с этим человеком, которого зовут Седрик. Я хотел оторваться, чтобы не лезть в чужую жизнь. Но прелестница как на зло распахнула лёгкий халатик. Я просто не мог пропустить такое. Дальнейшие события я не могу описывать без слёз. Моя муза в порыве гнева зачем-то схватила графин, и со всего маху ударила себя по голове. Я очень испугался, и прекратил своё развлечение. Мне было так тяжело видеть, как настолько потрясающая женщина лежит в крови. Я лишь пару раз ещё взглянул, чтобы убедиться в том, что она жива.

– Вы уверены, что видели, как женщина бьёт себя сама?

– Я вас умоляю! У меня такой бинокль, что я волоски на её теле мог разглядеть.

– Хорошо. – Офицер всё подробно зафиксировал в блокноте, и задал ещё несколько наводящих вопросов мистеру Паку. Затем он попросил меня не покидать город пока не будет завершено расследование, и даже не извинившись, откланялся. Следом за ним в скором времени покинули квартиру эксперты.

Как только я почувствовал себя в относительно безопасности, я тяжело выдохнул, и плюхнулся на диван. Моё тело на фоне стрессовой ситуации пробил озноб. Гастон сел рядом, и успокаивающе похлопал по плечу. Какое-то время мы посидели в тишине, которую нарушил неожиданный спаситель.