Тысяча улиток на одном велосипеде. Сборник рассказов

– Тссс. Слышишь?

– Я очень замёрз, Мастер. Мне не до ваших игр.

– Мы почти пришли.

– Я возвращаюсь. Вы слышите? Скоро праздник. Ещё столько всего нужно успеть… Стол, подарки. Поздравить по списку. А список у меня большой.

– Тссс. – Он совсем меня не слушал. – Думаю, здесь.

– Можете оставаться, если хотите. А я пошёл.

– Вот! – Мастер нагнулся, снял с головы фонарик и поднял его над небольшим выступом в стене. – Мы на месте. Сейчас соберём масло и вернёмся. – Он достал из рюкзака банку и самодельный нож с широким лезвием. – Вы абсолютно правы, мой друг. Холод жуткий. Ещё чуть-чуть, и застучат зубы.

– Вы притащили меня за этим? – Я вытянулся над ним и слегка нагнулся, чтобы рассмотреть, как он соскабливает чёрную смолу в свою стеклянную банку.

– Верно.

– И что это? Какое-то лекарство? Чудо-слизь? Мне то что делать?

– Что угодно. Или ничего. Делайте всё, что придумаете.

– То есть как? Это же вы меня позвали. Сказали, есть дело. А теперь для меня дела нет?

– Всегда есть дело. И у вас оно есть. И, между прочим, оно очень хорошо у вас получается, – заявил Мастер.

– У меня? Стоять и светить фонариком? И это вы называете делом?

– Конечно. Не каждому дано так умело светить фонариком. С вами не заблудишься, друг мой.

– Ну, спасибо, – недовольно фыркнул я.

– А ещё вы часто говорите без умолку. Словно радио. С вами не скучно. Всё. – Он поднялся и выпрямился.

– Всё собрали. Теперь можно возвращаться.

– Хвала тёплым носкам! – воскликнул я, и мы зашагали по нашим следам обратно к выходу.

Возле расщелины лежало старое дерево, и Мастер поспешил на нём расположиться, поставил банку с собранным маслом на бревно и накрыл своей шапкой. Затем вынул из рюкзака крохотный резиновый шпатель и очки.

– Что вы делаете?

– Сейчас расскажу. Только вы повторяйте за мной. Так мы быстрее управимся. – Он вытащил ещё одни очки. – Слой должен быть не очень густым. И главное – равномерным. Без пятен. Аккуратно размазывайте по стеклу. Желательно в одном направлении. Так линий будет практически не заметно.

Мастер краешком шпателя зачерпнул тёмную слизь из банки и размазал по стеклу, не задев оправу. Подравнял края, снова зачерпнул, снова размазал, словно в руках были не очки, а утренний бутерброд.

Затем он отдал мне шпатель и поднял очки на вытянутой руке, вращая в лучах солнца, выглядывающего из-за скалы.

– Да. Правильно. Чуть аккуратнее ближе к краю. Хорошо. Я бы не сделал лучше. – Он следил, как я закрашиваю очки и не ограничивал себя в комплиментах моему кривому исполнению. – Теперь надо подсушить. Ага. Всё верно.

Мы сидели на упавшем дереве и крутили очки с закрашенными стеклами. Мастер что-то говорил, но я потерял суть его рассказа, вдруг осознав, что озноб прошёл, и мне уже не так холодно, как в пещере.

– Всё. Готово. – Мастер поднялся с бревна. – Теперь надо возвращаться в город. Скоро праздник начнётся, а нам ещё так много нужно сделать.

– В смысле, сделать? – нахмурился я. – Это ещё не всё?

– Конечно же, нет. Мы только начали. Примерьте.

– Что?

– Наденьте свои очки.

Я недоверчиво посмотрел на закрашенные стекла, а они вдруг стали малахитовыми. С переливающимися узорами. Я даже и не понял, в какой момент масло вдруг перестало вызывать отвращение.

– Забавно. Красивые узоры. А что это?

– Говорю же, масло. Надевайте. Ну!

И я надел.

– Ну как?

– Ой! Ух ты! Как странно… ничего не понимаю… Вы светитесь… А почему? Что это такое? – Я снял очки и взглянул на Мастера. – Вы светились. Весь.

– Это радость. Вы увидели радость.

– В каком смысле радость?

– В самом прямом. Прогулка сегодня замечательная. Пусть даже и морозно слегка. Но прогулка замечательная. Вот я и радуюсь. Свечусь.

– Хотите сказать, эти очки позволяют видеть радость?

– Да.

– Ха, вот-те новости. Забавно. Необычно. Никогда бы не подумал. А я какой? Я свечусь?

– Наденьте и взгляните на себя.

Я надел очки и осмотрел себя. Свечения не было.

– На мне не работает. Досадно.

– Отчего ж не работает? Очень даже работает.

– Я помню ваши очки для рассмотрения мыслей. Они тоже из этого масла сделаны?

– Нет, там другой состав, – улыбнулся Мастер. – Ладно. Отдохнули, а теперь за дело.

– Ещё дело? – опешил я. – Вы помните, что сегодня предпраздничный день? Может мы перенесём ваши дела на потом? Новый год же, Мастер!

– Именно! – провозгласил он. – Пойдемте, мой друг. Я вам предлагаю встретить праздник необычно. С пользой. И возможно, вам удастся засветиться.

– То есть?

– Надевайте очки. И пойдемте в город. Будем искать потускневших людей.

– Зачем?

– Будем пробуждать в них свет.

– Каким образом?

– У меня в машине довольно большой запас разных подарков. Весь год готовился. А если кому-то подарок не нужен будет, тогда просто обнимем потускневшую душу. Вы со мной?

– Вы сейчас мне напомнили одного персонажа с бородой и посохом.

– Очень смешно, – отмахнулся Мастер. – Итак? Вы со мной?

Идейная шляпа и быстрые башмаки

Утро выдалось дождливым. Капли собирались в ручьи и устремлялись вниз по оконной витрине лавки. Мастер вертелся в углу. Он что-то тихо напевал, аккуратно убавил газ на плитке и заглянул под крышку пробуждающегося чайника.

Я же покачивался на стремянке возле боковых полок. Деревянной взъерошенной щёткой снимал тонкий слой пыли с верхних стеллажей, иногда смахивая на пол цветные карандаши, обернутые в бумагу и перевязанные канцелярской резинкой. Мастер укоризненно поглядывал в мою сторону, но ни разу не сделал замечание.

– А зачем вам столько карандашей? Вы ведь ими редко пользуетесь.

– Карандашей, мой друг, много не бывает, – пояснил он, – тем более, цветных.

– Согласен.

Я поднялся на верхнюю ступень и осмотрел поверхность. Чисто. Почти без единой пылинки. Почти идеально. И тут раздался звон дверного колокольчика.

Человек закрыл зонт, смахнул ладонью капли с рукава и подошёл к прилавку.

– Доброе утро, – улыбнулся Мастер.

– Да. Всё верно, – отозвался человек. – Мне вас рекомендовали. Знаете ли… хм…

– Что-то конкретное?

– Я записал, вот… но оставил… видимо, в другом плаще. – Он нырял в карманы, перекладывая зонт то в правую, то в левую руку.

– Будете чай? Только-только закипает. Свежий. С малиной. Как раз для дождливого утра.

– Чай? О, нет. Тороплюсь. Покажите мне ботинки. Те, которые быстрые.

Мастер шагнул к шкафчику с одеждой и поднял с полки кожаные башмаки с вышитыми по бокам цифрами.

– Здесь написано: 30-50 км/ч. Это правда? Или маркетинговый ход?

– Если под маркетингом вы подразумеваете скорость, то да. Правда, – улыбнулся хозяин лавки.

– Как ими пользоваться? Просто надеть? И всё?

– Да. Надеваете. Идёте. Бежите. Как угодно.

– И я смогу идти так быстро? Пятьдесят километров в час?

– Да, – кивнул Мастер. – Точно не хотите чаю?

– Ботинки беру. А есть ещё что-нибудь любопытное? Что это за шляпа там на полке?

– Эта? – Мастер взял фетровую шляпу с закрученной тесьмой. – Идейная шляпа. Надеваете, и вам приходят самые разные идеи.

– То, что надо! Беру! – восторженно заявил человек. – А есть подробные инструкции? Есть? И к ботинкам и к шляпе? Отлично. Беру. А это что за пиджак?

– Пиджак уютный.

– Как работает?

– В нём всегда уютно, – улыбнулся Мастер.

– Я понимаю, что уютно. А работает как?

– Так и работает. Надеваете, и вам уютно.

– Ясно. Тогда не надо. – Он повернулся к полкам, затем вытянулся над стеклянным прилавком, изучая содержимое. – А что-нибудь сильное… что-нибудь… такое…. Понимаете?

– Если бы я знал, для каких целей и что вы ищите, я бы мог подсказать, – пояснил хозяин лавки.

– Хм… понимаете, вокруг столько глупых и безобразных существ. А есть навязчивые и такие бездарные. А есть откровенные наглецы. Понимаете? Они повсюду. Учи их – не учи, а всё без толку! Ползут, лезут. Хамят на пустом месте. На ровном! Понимаете? Им дай волю, они тотчас тебя помоями обольют и медаль за это попросят. У тебя же и попросят. За то, что помоями облили. Наглые. Самоуверенные. Понимаете?

– Наверно, я знаю, что вы ищете, – кивнул хозяин лавки. – Вот. Очень сильное средство. – Мастер вытащил из-под прилавка квадратную коробочку и поднял крышку. – Зеркальный шар.

– Как работает?

– Располагаете на ладони, направляете на объект, который вам хамит, и смотрите.

– И?

– Шар ловит отражения. Как с одной стороны, так и с другой.

– И что? – недоуменно развел тот руками.

– Картина получается более объёмная.

– Хм… ерунда какая-то. Нет, не нужно. Возьму только ботинки и шляпу.

Он расплатился с Мастером и направился к выходу. Колокольчик зазвенел, и сквозь дверной проём полетели капли дождя. Человек распахнул зонт и свернул за угол.

Я наконец спустился со стремянки и подошёл к чайному столику, где над глубокими чашками поднимался полупрозрачный аромат малины.

– А эти зеркальные шары вообще кто-нибудь покупал?

– Да. Покупали. Правда, не так много, – улыбнулся Мастер. – Но и это не может не радовать.

Улыбающиеся гирлянды и подмигивающие шары

Свежие хлопья ночного снега хрустели под подошвами, а шебаршащая картонная коробка скользила в тряпичных перчатках. Улица опустела ещё до двенадцати.

На углу Центрального Универмага возле парадных ступеней возвышалась шестиметровая городская ёлка – без шаров и гирлянд, украшенная лишь вспененными облаками, спускающимися из темноты северного неба.

Я остановился возле неё и опустил коробку на снег. Оглянулся. Никого. Посмотрел на часы. Снова оглянулся. Тишина.

– Либо я рано, либо он опаздывает, – пробубнил я, ухмыльнулся и добавил: – но он никогда не опаздывает.

– Верно, не опаздываю, – раздался где-то совсем рядом знакомый голос.

– Мастер, это вы? – Я зашагал вокруг ёлки, пока не упёрся в оставленную на снегу коробку. – А вы где?

– Здесь, – ответил он, – залезай.

– А? – я поднял голову, но на макушке дерева его тоже не оказалось.

– Куда ты уставился? Здесь я. – Ветви качнулись, и за ними промелькнуло лицо Мастера. – Залезай.

Отодвинув рукой пышную ветку и нырнув под снежную лавину, сорвавшуюся с густой хвои, я оказался возле ствола. Мастер стоял ко мне спиной, обхватив дерево руками и прижимаясь щекой к бугристой коре.

– Вы пытаетесь утащить городскую ёлку? – весело фыркнул я.

– Чего? – он прищурился.

– Ёлку воруете? Она же тяжелая. Вы её не поднимите.

– Ясно, – выдохнул Мастер. – Всё шутками общаешься. Тоже хорошо. Шутки – дело добровольное.

– А где ваши украшения? Я свои принёс. А ваши где? Или только моими воспользуемся?

– А зачем украшения? – Мастер обернулся и посмотрел на меня.

– Как зачем? Вы же сами просили помочь сегодня ночью ёлку украсить.

– Всё верно, – кивнул он. – Только зачем украшения?

– Иногда я вас не понимаю… И вообще… зачем так рано ёлку украшать? До праздника еще месяц.

– Счастье по расписанию, – ухмыльнулся Мастер.

– Чего?

– Я говорю, счастье по расписанию. – Он разжал руки, отпустил ствол и, наконец, повернулся ко мне. – Знал я одного чудака. Талантливый малый. Книгу написал. Прикладную. Называется «Счастье по расписанию». Там и про Новый Год, и про День Рождения, про другие праздники. Про то, как и когда покупать подарки. В какую бумагу упаковывать, какой цвет выбирать. Во сколько звонить и поздравлять. Сколько слов писать в СМС, чтобы порадовать и не обидеть. Какую картинку выставлять, чтобы тебя все поздравляли. Там много всего. Большая книга. Объемная. Труд колоссальный проделан.

– Как, говорите, она называется?

– Счастье по расписанию.

– Интересно!

– Не очень, – ухмыльнулся Мастер. – Интересного мало. И, честно говоря, весьма скучно.

– Хм… тогда зачем вы мне её рекомендуете?

– Не рекомендую. Просто вспомнил. Этот чудак-писатель как-то тоже мне хотел помочь ёлку украсить. Да не получилось. Старался. Очень старался. Но не вышло. Точнее, вышло, но весьма тускло. Оно ж было не по расписанию! – улыбнулся Мастер.

– Ничего не понимаю. Давайте я свои украшения принесу. Там коробка целая.

– Постой, – Мастер взял меня под руку. – Подойти ближе. К стволу. Вот так. Теперь обхвати его руками. Ну? Чувствуешь?

– Что? – я уставился на ствол ели, почти уткнувшись в него носом. – Что я должен почувствовать? – Но он не ответил, отодвинул ветку и скрылся за ней, оставив меня одного под деревом. – Эй? Вы куда? Мастер?

– Я здесь, – раздался его голос. – Не двигайся.

– Это шутка такая? Вы шутите? Знаете, что я вам скажу! У меня шутки может быть и не такие смешные, но они гораздо интереснее ваших.

– Тише. Не двигайся. Не разжимай руки. Прошу тебя.

– Что за бред?

– Ты можешь вспомнить что-нибудь хорошее? Что-нибудь очень и очень хорошее.

– Чего?

– Я прошу, вспомни что-нибудь очень хорошее. Очень яркое.

– Зачем это?

– Хочу украсить ёлку твоими яркими воспоминаниями.

– Ха, – воскликнул я притворно, оценив низкопробный полукаламбур ночного розыгрыша.

– Слышишь?

– Ничего не слышу! – раздражённо ответил я.

– Стук колес. Слышишь? Самокат слышишь? Он мчится по асфальту. Пальцы сжимают ручки. Слышишь? Чувствуешь?

Я вдруг закрыл глаза и увидел, как мысли полетели над дорогой. Как таяло мороженое в вафельном стаканчике, как нёс самокат взрослого бородатого дядьку по высокому мосту над солнечной рекой.

И как вдруг в руке появилась картонка, а на ней слова: «Книги тут».

И как в холле школы встретил людей, которых не видел двадцать лет. И как они улыбались мне, словно и не было этих расставаний.

И как старенькая беседка, в которой хотел написать книгу, рухнула. И как подумал, что теперь нашлось место для баскетбольной площадки.

И как в руке впервые возник гребенчатый шпатель, и как плитка на стене удержалась, и племянник ободряюще назвал меня ботаником.

И как намотали по пешеходным переходам круги вдоль круга вместе с Сашенькой, пусть даже и в фантазиях. И как, сидя на нижней полке плацкарта, печатал рассказ и еле сдерживал слёзы.

И как творческая дверь потерялась, а потом опять возникла, и оказалось, что она и не терялась вовсе.

И как обессиленный пёс сидел на заднем сидении, а я мчал полтысячи километров к ветеринару, чтобы успеть и помочь. И ведь успел. Помог. А в прошлый раз, четыре года назад, Аришеньке не помог. Но очень хотел. Мчал. Мчал. Мчал полтысячи километров к ветеринару. И не помог. Но теперь помог. Теперь эту задачу выполнил.

И как наведался в Министерство погоды и настроения и выпросил дополнительную неделю снега, чтобы пробежать на лыжах ещё сто километров.

И как приготовил яичницу с кабачками. Хорошо, что под рукой оказался ещё и сыр.

И как впервые прошёлся по песочному городскому пляжу северного моря, хотя живу возле него вот уже несколько десятков лет.

– Ого! Ого-го! – раздался восторженный голос Мастера, и я открыл глаза и разжал руки. – Иди сюда! Смотри!

Я выбрался из-под ели и поднял голову. Дерево светилось моими яркими воспоминаниями из улыбающихся гирлянд и подмигивающих шаров, фигурок самоката и шпателя, тыквы и кабачков, лыжных ботинок и вздымающихся волн северного моря, музыкального поезда и растворимого кофе в синем стакане.

– Чудесный год! – заявил Мастер и протянул мне горячий лимонад из облепихи.

Пуховый матрас для серфинжиста

Ни одного посетителя. А ведь прошло уже несколько часов, как Мастер оставил меня в лавке за главного, а сам отправился на фермерскую ярмарку за овсяной мукой. И вдруг над дверью раздался звон колокольчика, я выпрямился и широко улыбнулся, встречая первого гостя.

Это был молодой человек. Думаю, не старше двадцати пяти. Чуть взлохмаченный, худощавый. Зеленая кофта, слегка поношенные джинсы и ботинки с запылившимися краями.

– Добро пожаловать! – Но гость мне не ответил, даже не посмотрел в мою сторону. Он замер на пороге, растерянно оглядываясь по сторонам. – Проходите, могу я быть вам полезен?

Он молчал, а глаза продолжали искать что-то, за что можно было зацепиться. И тут я осознал – он ещё ни разу не моргнул. И лицо неподвижное, а руки безвольно свисают, словно бельевые верёвки. Кажется, вот-вот, и он свалится на пол.

Я вышел из-за прилавка и развернул гостевой стул:

– Присаживайтесь. Хотите чаю? Я сейчас подогрею.

Но он не ответил. Его тело вдруг качнуло в сторону, и если бы не прочная деревянная столешница, то он тотчас бы покатился по кафелю прямиком в стену.

– Аккуратнее! – воскликнул я и ухватил гостя за рукав.

Он повернулся и взглянул на меня глазами, наполненными ядовитой пылью и застывшим временем.

Я никогда не видел такого взгляда: тяжелого и одновременно пустого. Абсолютно пустого при всей его тяжести. И мерзкого. И душного. И страшного. Всё вместе.

И я отскочил. Не сдержался и отвернулся. А потом услышал его дыхание – ритмичное, глубокое, отрешенное.

– Кто вы? Что вам надо? – Я попятился вдоль стены к прилавку, а затем укрылся за ним.

Гость молчал. Он продолжал водить глазами по сторонам, а на побелевшем лбу выступили крупные капли пота. Его дыхание стало громче. Он держался руками за прочную столешницу и не двигался.

– Если вы не уйдёте, мне придётся вызвать… – Вдруг дверной колокольчик спасительно прозвенел, и я увидел на пороге Мастера. – Как хорошо! Наконец-то! Я уже… совсем…

– Что случилось?

– Вот, – махнул я рукой, – не знаю, как объяснить. Не знаю, что с ним. Что-то принял, наверное. Не знаю, может, позвонить куда-нибудь?

– Минуту, – Мастер поставил на прилавок пакет с овсяной мукой, достал из нагрудного кармана пенсне в малахитовом корпусе и повернулся к гостю. – Ясно.

– Что ясно? Что с ним? – Но Мастер не ответил. Он скрылся в кладовке и вскоре вернулся с матрасом и подушкой. – Что вы делаете?

Он расправил на полу пуховый матрас, затем подошёл к молодому человеку и аккуратно вытащил из его кармана телефон.

– Пожалуйста, выключи свет здесь и зашторь окна, – наконец сказал Мастер. – Я ещё не научился укладывать их по-другому. Только, когда темно… они ложатся, когда темно. Впрочем, некоторые не ложатся, когда темно. Пока не знаю, что с этим делать.

– Я не понимаю, объясните. – Лавка погрузилась в полумрак.

– Тише, мой друг. Сейчас нужна полная тишина. – Он встал ко мне за прилавок, и мы уставились на нашего странного гостя.

Молодой человек по-прежнему не двигался и громко дышал. Было темно. Я не видел его, только силуэт. Но я почти ощущал, как продолжают бегать во мраке его стеклянные глаза, наполненные застывшей пылью, как капли выступающего пота медленно скатываются вниз по бледному лицу.

Сколько прошло времени, трудно сказать. Полчаса. Может, больше. И когда я уже начал уставать от неизвестности и непонимания, Мастер осторожно дотронулся до моего плеча и замер. Молодой человек вдруг начал суетливо стаскивать с себя кофту, но не успел и повалился на матрас.

– Сработало, – прошептал Мастер и включил телефон нашего гостя. – Пара минут, и всё закончится.

– Что вы делаете?

– Это серфинжист.

– Кто? Серфингист?

– Нет. Я называю их серфинжистами. Они всё по верхам да по верхам. Мчатся по жизни, скользят. Поверхностно. Без глубины.

– Не совсем понимаю, – растерянно прошептал я, а Мастер тихо подошёл к спящему гостю и положил рядом телефон.

– Сейчас всё закончится, – вновь повторил он и вернулся за стойку.

Вскоре из крохотного динамика раздались приятные звуки гитары и нарастающего баса.

– Что за песня?

– Не знаю. Какая-то Carolina Liar, – пожал плечами Мастер. – У него на звонке будильника стояла.

Молодой человек открыл глаза и повернулся на бок. Затем потянулся к светящемуся телефону и отключил звук. Затем что-то нажал, ткнул на экран, набрал что-то, начал листать. Вверх, вверх. Быстрее. Ещё быстрее. Потом вдруг засмеялся. Громко, наигранно. Потом что-то пробубнил, потирая ладонью лицо. Потом снова начал листать. Вверх, вверх. Вниз, снова вверх.

– Как вы? – спросил Мастер, шагнул к окну и начал поднимать жалюзи на окнах.

– А? Да.

– Вам согреть чашку чая?

– А? Ну.

Гость вдруг вскочил на ноги, одернул съехавший на бок свитер, подтянул джинсы и выбежал на улицу.

– Серфинжист, – вздохнул Мастер.

– Что с ним случилось?

– Не знаю. У них у всех разные причины.

– Он ведь мне не отвечал. Вообще никак.

– Да, – кивнул Мастер. – Они не отвечают. Просто не могут. Думаю, они даже не знают, что с ними в данную минуту происходит. Ведь они там… Листают, листают… Там, но не здесь! Они совершенно не осознают, где находятся. Они – как перегревающийся процессор. О! – он усмехнулся сам себе. – Именно! Как процессор, который перегрелся! Который не смог вместить в себя весь этот поток.

– Поток?

– Именно! – воодушевлённо продолжал Мастер. – А для выживания системы нужна перезагрузка. Да. Очень точный образ. И почему мне раньше не приходило это в голову?

– А много таких?

– Серфинжистов? Думаю, да. В прошлом месяце несколько ко мне заглядывало. Я даже матрас приспособил для таких случаев.

– Странно, – я опустился на гостевой стул. – А я раньше таких не встречал.

– Да ну? – засмеялся Мастер. – А помнишь, мы ходили в лес за белыми грибами? Ты ещё спросил, откуда в красивом сосновом бору столько брошенных пакетов и пустых банок… Серфинжисты!

– И что делать?

– Для начала – печенье. Я как раз муку с ярмарки принёс. А на ярмарке столько всего, друг мой! Столько всего!

Деревья и немного философии

Когда я подошёл к Мастеру, тот аккуратно вытаскивал из круглого рюкзака саженец. Искренней, как всегда, улыбкой он поприветствовал меня.

– Вы очень заняты? Я вас сильно отвлекаю?

– Сажаю деревья, – он поднял руку и показал новую аллею, простирающуюся аж до следующего перекрёстка.

– Ого! Да вы – тот ещё трудоголик!

– И какой же у вас вопрос, друг мой? – Мастер посмотрел на меня. – Или вопроса нет, и вы просто пришли мне помочь?

– Помочь могу. Но и вопрос тоже имеется. Можно?

– Весь во внимании, – Мастер одобрительно кивнул.

– Я всё чаще и чаще слышу слова, что никто ничего никому не должен. Что каждый человек живёт только ради себя и для себя. И другим людям до него нет никакого дела. Совсем.

– И? В чём вопрос?

– Когда-то я именно так и считал. Никто. Никому. Ничего. Но… понимаете, Мастер, чем шире я стараюсь смотреть на мир, чем глубже пытаюсь проникнуть в него через символы и творчество, тем сильнее убеждаюсь, что где-то в этой фразе заложена манипуляция. Где-то в ней нарочно скрыта ошибка, которая сбивает с пути, запутывает, уводит в сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.