Сирены

Карвер ничего не сказал.

– То есть таких типов, которые очень похожи на твоих друзей.

– А что мешает моим друзьям узнать об этой группе?

– Говорю же, она законспирирована. Укомплектована старыми, проверенными кадрами.

– С чего это старперы, которым поручили охотиться за продажными копами, станут интересоваться мной? – усмехнулся Карвер.

– С того, что так уж тебе повезло, Зейн. Но тебе ведь каждый день везет. Вот уже десять лет.

Карвер кивнул Зажиму. Тот повернулся и зашагал вглубь сада. Карвер отпил из бокала и подошел к стеклянным дверям.

Он внушал окружающим какой-то животный страх, и не только из-за своего роста. Он двигался, как актер на сцене, постоянно просчитывая обстановку и создаваемый эффект. Низкие потолки, лампы, светильники и телефоны становились декорациями. С их помощью он ловко добивался желаемого впечатления, подчеркивал или затушевывал свое присутствие. Даже речь его менялась в зависимости от того, с кем он говорил. Более того, в общении он неким обескураживающим образом отражал черты собеседника. Холодную немногословность Сары Джейн, сдерживаемую агрессию Зажима… Со мной он стал закрытым и непредсказуемым. Я будто разговаривал со своим отражением в кривом зеркале.

– Такой вот я счастливчик, браток. Что тут скажешь?

– Вот-вот, им тоже интересно, что скажет Зейн Карвер, когда его везению придет конец.

– И почему ты вдруг решил меня предупредить?

Мы оба заговорили вполголоса.

– Я решил тебя предупредить не потому, что я продажный коп. Я не продажный коп. Но, как ты сам сказал, выгляжу я хреново. – Я кивнул на его телефон. – Карьера закончилась громким скандалом, вот я и прикидываю, что у меня осталось из козырей. Дело важное, в нем замешаны люди с деньгами. К кому мне еще идти?

– Если эта группа такая суперсекретная, почему ты о ней знаешь?

– Потому что из-за нее все и началось.

– Ты был в ней?

Я не ответил, и он попробовал угадать снова.

– А, понял. – Он рассмеялся. – Тебя взяли с поличным?

– В том-то и дело, что нет. Хотя могли бы, чисто случайно. Как доказать, брал я что-то из улик или не брал? Да никак. А в один прекрасный день мой пропуск на пятый этаж не сработал.

– Кто-то поумнел.

– Нет. Кто-то организовал подставу. Меня отвели в кабинет, допросили. Коп был не из местных, читал по бумажке. Первое, что меня насторожило, – они не хотели, чтобы я знал, кто из наших занимается этим делом. Спрашивали, нет ли у меня денежных затруднений, с кем общаюсь, не пытались ли меня шантажировать. Тут-то и прозвучал второй тревожный звоночек: психологический портрет был составлен заранее. В общем, дело такое… То, в чем меня пытались обвинить, чревато не увольнением, а хорошим сроком. Но когда они поняли, что я не тот, кто им нужен, то по-тихому спровадили меня из управления. А в-третьих, они не хотели шумихи. Вот я и задался вопросом, кто велел меня вычислить, изъять пропуск и замять дело. И еще: зачем это вообще было нужно?

Карвер убрал телефон в карман и обратил все внимание на меня.

– Судя по всему, я угодил в ловушку, предназначенную для кого-то другого. Важнее меня. И продажнее. Мой арест в Главном управлении спугнул бы их подозреваемого. Итак, меня сплавили подальше, а через несколько дней появились наскоро состряпанные обвинения. Те, про которые ты читал в газете.

– И поэтому ты решил, что есть некая секретная группа?

– Круче: я ее обнаружил. Я знал, что инициатива исходит от кого-то сверху, именно из Главного управления. Несколько дней я наблюдал за теми, кто входит и выходит из здания. Кого-то вычеркивал из списка, кого-то брал на заметку. Потом я увидел Дерека Райта.

– А кто это?

– Раньше был старшим инспектором. Вышел на пенсию еще в марте, но уже октябрь, а он по-прежнему появляется на работе. Потом я засек Редгрейва – еще одного пенсионера. И Тиллмана. Отставные копы шастают в управление через черный ход. Поэтому твои люди ничего и не знают.

– И чем эти старперы занимаются?

– Листают архивные дела, ищут совпадения, реагируют соответственно. А в тех делах, где Зейну Карверу удалось выйти сухим из воды, фигурируют имена одних и тех же детективов. – Я многозначительно помолчал и продолжил: – Им останется только надавить на этих копов, например рассказать им, чьей подстилкой они станут в тюрьме. А потом твои так называемые друзья начнут скармливать тебе ложную информацию, и удача от тебя отвернется.

Карвер задумчиво потер челюсть костяшками пальцев. У меня была точно такая же привычка. Когда он успел перенять этот жест?

– Почему я должен всему этому верить? – спросил он. – Тебя уволили. Тебе сейчас лишь бы бабла срубить…

– Верить или нет – твое право. Но если у тебя есть приятель в полиции, все это легко проверить.

Он смерил меня взглядом:

– Ну, объясняй.

– Пусть понаблюдает за зданием с пяти до шести вечера. Своими глазами увидит, как Райт, Редгрейв и Тиллман выходят из восточного крыла полицейского управления.

– В любой день?

– Как правило, со вторника по пятницу. Райт и Тиллман обычно приходят между восемью и девятью утра. Редгрейв по-разному.

Карвер дал понять, что обдумывает мои слова.

– И что ты хочешь с этого поиметь?

– Где Сара Джейн? – Я подпустил в голос неуверенности. Надо было перевести разговор на личное.

Карвер нахмурился, мол, ты много о себе возомнил. Я не отвел взгляда. Какое-то время мы стояли не двигаясь. Потом он рассмеялся:

– Думаешь, ее уже в бетон закатали где-нибудь в саду?

– Я тоже читаю газеты.

Улыбка сползла с его лица. Он шагнул ко мне:

– Хочешь поговорить о Джоанне?

Я молчал.

– Ну? – Он толкнул меня, но не то чтобы сердито. Продемонстрировал, что может выйти из себя.

– Повторяю, я не из продажных копов. На бизнесмена я буду работать. А вот на убийцу… не знаю.

– Сара Джейн перебесится и вернется. – Он помолчал. – Иногда мне кажется, что Джоанна тоже вернется. Я еще не видел объявления, но рад, что его напечатали. О ней нельзя забывать. Я вот не забыл.

– Что с ней случилось?

Он снова нахмурился. Его телефон завибрировал. Карвер похлопал по карманам, нащупал мобильник.

– Райт, Редгрейв и Тиллман?

Я кивнул.

– Приходи через неделю. Если информация стоящая, я тебя отблагодарю.

Он ответил на звонок, а я направился к выходу.

Неожиданно он громким голосом произнес у меня за спиной:

– Между прочим, это все правда.

Прозвучало искренне, но я не знал, к кому обращается Карвер – к телефонному собеседнику или ко мне.

14

В тот вечер я больше не видел Карвера. Вскоре музыка смолкла, а народ отключился. Пол усеивали спящие. Я перевел дух и обстоятельно приложился к бутылке Изабель. Народу на лестнице поубавилось, и я решил подняться на второй этаж. С каждым шагом мне становилось спокойнее. Неуемный грохот музыки уступил место звону в ушах, живому и бодрящему.

На лестничной площадке я свернул направо, в ароматизированную туалетную комнату. В темноте вырисовался силуэт девушки, сидящей на унитазе. Точнее, на его опущенной крышке. Девушка, полностью одетая, сжимала голову руками, будто только что узнала о беременности. Я включил свет и увидел несчастную Изабель Росситер. Она была в отключке, но дышала.

Я поднял ее, легкую, почти невесомую, и бережно усадил на пол. Потом вымыл два чьих-то стакана, наполнил их водой, подсел к Изабель и стал ее поить. Она то приходила в себя, то снова проваливалась в забытье. Чуть раньше и у меня начало мутиться в глазах, и теперь все вокруг заколыхалось, нечеткое и расплывчатое, а ракурс менялся и съезжал куда-то вниз.

Вино.

«Возвращаю должок, с прошлого раза».

Похоже, какой-то седатив. Рогипнол или ГГБ[11]. Оставалось надеяться, что выпитое меня не вырубит и я отделаюсь временной расплывчатостью в глазах. Я с трудом поднялся на ноги, почему-то захохотал.

Изабель снова уронила голову в ладони. Выбеленные панковские космы, голые ноги… Она была босиком. Яркий педикюр делал ее совсем юной. Я хотел ее растолкать, но тут заметил, что у нее размотался шарф.

Я запрокинул ей голову.

Шрам на шее оказался на удивление большим. И очень заметным, хотя прошло уже больше года. Два отчетливых рубца, сверху и снизу, соединяла наискось тонкая черта. Очевидно, Изабель воткнула нож себе в шею и зигзагом прорезала ее.

Я свободной петлей подоткнул бахромчатые концы шарфа, аккуратно прикрыв шрам. Потом набросил Изабель на ноги пушистое сухое полотенце, выключил свет и вышел.

Как в тумане, открыл первую попавшуюся дверь, постоял у порога, привыкая к темноте. Большая комната, широкая кровать у дальней стены, спящие парочки на полу. Спотыкаясь, я пробрался к кровати, где кто-то храпел, столкнул его на пол и обессиленно повалился навзничь. Меня трясло. Тело вздрагивало от глубоких, басовых толчков пульса, комната кружилась.

Время металось туда-сюда. Прошел то ли час, то ли несколько минут. Дверь распахнулась. Люди на полу откатились от полосы света. Дверь закрылась, а я притворился, что сплю.

Темнота.

Легкие неуверенные шажки. К кровати шла девушка. Она легла рядом, прильнула ко мне. От нее пахло сигаретами и свежим воздухом. Сквозь юбку чувствовалось разгоряченное тело.

– Привет, – сказала мне на ухо Кэтрин.

Комната вертелась каруселью, а голос Кэтрин звучал сиреной маяка. Наши пальцы сплелись в темноте. Она медленно потянула мою ладонь по своему бедру. Ложбинка между ног была теплой, и я сообразил, что на Кэтрин нет нижнего белья.

– Опять ищешь неприятностей? – Она рассмеялась.

Ее чудесный смех и легкое прерывистое дыхание возбудили меня. Она расстегнула мне брюки, принялась ласкать. Все это казалось воспоминанием. Воспоминанием рассказа о чьей-то чужой истории. Через несколько минут я кончил, и Кэтрин осыпала мне лицо и шею быстрыми поцелуями.

Мне послышалось, что она сказала: «Зейн».

Я лежал в изнеможении, тяжело переводя дух. Попробовал дышать ртом, чтобы не сопеть, но звук не пропал. Сопел кто-то другой, в дальнем конце комнаты. Я провалился в глубокий сон без сновидений.

Потом открыл глаза и резко сел. Сквозь шторы сочился тусклый дневной свет. Комната кружилась. Опыт подсказывал, что раз она кружится по часовой стрелке, значит скоро станет лучше. Я повернулся на бок. Кровать была пуста. Кэтрин ушла. От подушек веяло ее ароматом. Я нетвердо встал на ноги и вышел из комнаты. В доме слышался какой-то шум, но ни в коридоре, ни на лестнице никого не было. В пустом холле раздался приглушенный голос из-за двери:

– Шелдон Уайт?

В девичьем голосе сквозило что-то знакомое.

Страх.

Можно было заглянуть на голоса, но я не придал значения сексу на одну ночь. Тогда не придал. Открыл входную дверь, радуясь, что никого не встретил, и шагнул в ноябрь.

Щурясь на свету, я заметил на крыльце какое-то пятно, похожее на птичий помет. Черное с белым. Еще влажное. Я переступил через него.

15

– Ну и видок у тебя, – сказал Паррс, указывая мне на стул.

Было утро понедельника. Кроме ярко выраженного шотландского акцента, Паррс ничем не привлекал к себе внимания. Этакий незаметный человек в сером. Волосы Паррса преждевременно поседели, а цвет одежды поблек, когда его повысили до суперинтенданта. Его внешность словно бы намекала на глубокую внутреннюю жизнь. Мы сидели в дешевой забегаловке за Оксфорд-роуд. В управление мне ходу не было.

Я подвинул к нему газету на столе.

Паррс раскрыл ее посередине и принялся читать.

Тянулись минуты, а он все сидел и хмуро читал мой рапорт.

Сильно сокращенное изложение событий.

Никаких упоминаний ни о принятых наркотиках, ни о сексе. Ничего конкретного о состоянии Изабель. Наверное, мне хотелось ее как-то защитить. Если честно, я и сам не знал, почему утаил эту информацию. Наверное, не доверял суперинтенданту Паррсу. И министру Дэвиду Росситеру.

Напряжение пятничной вечеринки не отпускало меня до самого понедельника. Гудение ламп дневного света и шум кухонной вытяжки звучали гулом синтезаторов. Паррс закончил читать и посмотрел на меня поверх газеты. Я поймал себя на том, что вот уже несколько минут стучу ботинком по ножке стула. Вжав указательный палец в страницу, Паррс перечитал что-то в отчете.

– Ну и как тебе Карвер? – недовольно спросил он, будто повторял вопрос уже не в первый раз.

– Колоритный тип. У него точно есть свои люди в полиции. Очень внимательно слушал мой рассказ про секретную операцию.

– Поведется?

– Если его человек несколько раз увидит, как Райт, Редгрейв и Тиллман выходят из управления, то да.

– Кто живет в Фэйрвью?

Я оглянулся на дверь. Мы были единственными посетителями.

– Карвер и Зажим, – ответил я. – Из девушек, похоже, Кэтрин, Сара Джейн и Изабель. Бармен – нет.

– И что там было в пятницу?

– Да все то же самое. Ничего ужасного, но в воздухе витало что-то нехорошее. Какой-то гадкий общий настрой.

– Наверное, из-за того, что в прессе вспомнили про исчезновение бывшей подружки босса. – Паррс довольно улыбнулся. – Удалось выжать из Карвера что-нибудь про Джоанну Гринлоу?

– Думаю, мы задели его за живое. Он рассердился.

– И?..

– Отреагировал не так, как ожидалось. Сказал, что объявление не читал, но рад, что пошла какая-то движуха. Что Джоанну нельзя забывать.

– И что ты об этом думаешь?

– Говорил вроде искренне, но он все время играет на публику.

– Как по-твоему, ему что-нибудь известно?

– Нет, – ответил я, подозревая, что суперинтендант что-то скрывает. – Говорит, иногда ему кажется, что она вернется в Фэйрвью. Что все десять лет ничего о ней не слышал. Так что да, за живое его задело, но… – Я замялся.

– Думаешь, есть еще что-то?

– Может быть, Карверу всегда обо всем докладывают. По-моему, я привлек к себе внимание, потому что все держатся настороже.

Паррс хмыкнул.

– А еще упомянули некоего Шелдона Уайта и…

Он уставился на меня:

– Кто упомянул?

– Кто-то из девчонок в Фэйрвью.

Паррс закрыл газету с моим рапортом. Потом заговорил, понизив голос:

– Шелдон Уайт – призрак из прошлого, сынок. Некогда главарь бернсайдеров. Только что вышел после семилетней отсидки.

– Понятно.

Его глаза сверкнули.

– Проходил подозреваемым по делу Джоанны Гринлоу. – Паррс фыркнул. – Зашевелились, значит, раз заговорили о Шелдоне Уайте.

– А почему меня о нем не предупредили?

Он словно бы забыл обо мне.

– Ты должен заниматься только Карвером.

– И как мне втереться к нему в доверие, если я не обладаю полной информацией?

Он сердито зыркнул на меня:

– А как хочешь. Иначе я с тобой сделаю все, что захочу. Если ты вдруг передумал, загребу вместе со всей шайкой. – Он снова развернул газету, глянул на рапорт. – Изабель Росситер. Рассказывай подробнее.

Я снова придержал непослушный ботинок.

– Проблемный подросток, не хуже, чем другие семнадцатилетние.

– Семнадцатилетние. – Паррс потер физиономию. – Что она там делает?

– Карвер окружает себя юными девушками. Наверное, со временем она станет курьером, будет собирать деньги в барах, как остальные. Выглядит подходяще.

– Внешность обманчива, сынок. Психически уравновешенна?

– Уравновешеннее, чем я в ее возрасте.

– Сравнение с тобой не вселяет в меня уверенности.

– Я видел шрам у нее на шее. Что бы там ни случилось, это был не просто крик о помощи.

Паррс равнодушно хмыкнул:

– Когда ты снова туда пойдешь?

Он жаждал сведений. Готов был немедленно отвезти меня в Фэйрвью.

– Карвер пригласил меня на следующую вечеринку.

– Вот как. – Паррс улыбнулся. – Дружба по пятницам, значит.

Когда он улыбался, морщины у глаз собирались акульими жабрами.

– Тогда и узнаем, что его человек выяснил про секретную операцию.

Паррс кивнул, потом многозначительно посмотрел на меня:

– Ты, главное, не увлекайся Изабель Росситер. Пусть мадам суперинтендантша тычет своими сиськами куда пожелает, но я не допущу, чтобы мое расследование сорвалось из-за какой-то шлюшки. Твое дело – Франшиза.

«Не увлекайся Изабель Росситер».

– Сэр, – ответил я.

– И скажи мне еще кое-что. Только честно.

Я посмотрел ему в глаза и кивнул.

– Наркоту употребляешь, сынок?

Я снова перестал барабанить ногой по стулу.

– Нет.

Встал и ушел, не дождавшись, когда у нас примут заказ.

16

Проверив, закрыта ли дверца кабинки, я выложил дорожку на тыльной стороне ладони. Был вечер среды. Как и на прошлой неделе, я обошел пабы Франшизы, отмечая про себя, кого и где видел. Потом заглянул в «Подвал» – небольшой бар с липкими полами и полным отсутствием дневного света.

Я вышел из мужского туалета. Горло жгло, вокруг резко пахло спидами. Все двигалось быстрее, а может, это я остолбенел при виде Сары Джейн. Ярко-рыжие волосы, сногсшибательное платье. Сегодня – ее смена. В «Рубике» я ее ни разу не видел. Похоже, она работала в маленьких пригородных барах.

– Привет, – поздоровался я, когда она отвернулась от бармена.

Мельком скользнув по мне взглядом, она прошествовала через зал к выходу. Она бы и так проигнорировала меня, но я надеялся по ее реакции узнать, поделился ли Карвер с ней информацией, которую я ему скормил.

О секретной группе.

Райт, Редгрейв и Тиллман исправно входили и выходили из управления. Продажному копу оставалось только наблюдать и соотнести увиденное с моим рассказом. Что ж, в пятницу станет понятно. На следующей тусовке. Если мне поверили, можно будет готовить почву для заключительного этапа операции.

Переломный момент. Я охотился за Франшизой с меньшим энтузиазмом, чем Паррс, но все-таки понимал, чем привлекательно это дело. Исчезновение Джоанны Гринлоу десять лет назад. Империя Зейна Карвера. Его бары, его девчонки. Его сирены. Изабель Росситер, соблазненная гламуром Франшизы. А теперь еще и Шелдон Уайт. Отголоски старой вражды.

Если бы все сложилось удачно, то подозреваемых арестовали бы через неделю, а я вернулся бы к прежней жизни, к запятнанному имени и всему прочему. Зейн Карвер сидел бы в тюрьме, бары позакрывали бы, а девушки рассеялись. Неизвестно, что бы сделала Изабель.

Я постоянно вспоминаю тот миг, после которого все пошло под откос. Сложись все удачнее, я бы избежал массы неприятностей и боли. Может, даже спас бы кому-нибудь жизнь.

Я выпил пива, чтобы унять боль в горле. Спиды делали меня всепроникающим и неуязвимым. Я витал повсюду, приводил в движение сотни составных частей. Люди были далекими, как немигающие освещенные окна высотки.

17

Я провел несколько дней без Франшизы, чувствуя себя обездоленным. Некая сила тянула меня в Фэйрвью. Наконец наступила пятница, и я снова направился к дому Карвера. Быстро и решительно прошел мимо юнцов, пытающихся попасть на вечеринку. Мимо зевак, привлеченных грохотом музыки. Я не знал, что меня ждет. Шансы на успех и на провал были одинаковыми.

Сара Джейн открыла дверь и отступила, не глядя на меня. За ее обнаженным плечом коридор полнился жаром, людьми и жизнью. Яркие вспышки мерцали в ритме басов. Я вошел в дом, и Сара Джейн захлопнула дверь перед носом парочки, которая хотела проскользнуть внутрь вместе со мной.

– Привет… – начал я, перекрикивая шум.

– Он хочет тебя видеть, – оборвала она меня.

В толпе я заметил Кэтрин. Длинные каштановые волосы на фоне ярко освещенной стены. Я вспомнил нашу ночь. Не верилось, что все случилось в действительности. Вытесненная толпой на левую сторону коридора, Кэтрин разговаривала с каким-то мужчиной. Вспышки то выхватывали ее из темноты, то скрывали во мраке. Она увидела меня и удивленно распахнула глаза.

– Эй! – Сара Джейн прищелкнула пальцами перед моим носом.

– Веди.

Я направился следом за ней, с трудом проталкиваясь сквозь толпу. Слишком много народу на таком пятачке. Перед Сарой Джейн расступались, будто перед царственной особой, и снова смыкали ряды. Вспышки света превращали все в замедленную съемку, движения выглядели серией застывших кадров. Я оглянулся, поискал глазами Кэтрин. Ее собеседник оживленно говорил, но смотрела она на меня. Будто пыталась мне что-то сказать.

– Разуй глаза, – буркнул Зажим, больно толкнув меня в плечо.

Я уставился на него. Он дал мне щелбан и ухмыльнулся. От ухмылки кожа нижней губы треснула, капля крови скатилась по подбородку. Зажим снова щелкнул меня по лбу. Боясь потерять Сару Джейн из виду, я проигнорировал его и стал протискиваться к кухне. Сара Джейн открыла дверь и вошла, не глядя, следую ли я за ней. От тепла разгоряченных тел меня бросило в пот, но на Сару Джейн, похоже, не действовали ни жар, ни духота.

У двери Изабель Росситер, все в том же бахромчатом шарфе и панковском прикиде, разглядывала свои старые обшарпанные «мартенсы». Увидев, как я иду следом за Сарой Джейн, Изабель крикнула сквозь музыку:

– Ты же говорил, что не знаешь ее.

Я прошел мимо Изабель на кухню, закрыл за собой дверь. Лампы светили приглушенным ровным светом, музыки было почти не слышно. Зейн Карвер, в той же позе, что и неделю назад, просматривал сообщения в телефоне. Рядом с ним стояла бутылка дорогого пойла и два бокала. Он дочитал сообщение и посмотрел на Сару Джейн.

– Оставь нас на минутку, солнышко. – Он снова уткнулся в телефон.

Сара окинула его презрительной улыбкой, отвернулась и вышла, хлопнув дверью.

– Жива-здорова, как видишь, – произнес Карвер.

– Она знает?

– Не от меня. А что?

– Она как-то прохладно меня встретила.

– Значит, правильно себя ведешь. Прохладно – гораздо теплее обычного. – Он принялся набирать сообщение. – «Хеннесси»? – наконец предложил он, кивая на бутылку.

– Не откажусь.

Он отложил телефон, откупорил бутылку, щедро налил коньяка в бокалы и протянул мне один. Бокал идеально лег в ладонь.

Карвер поднял бокал:

– За новых друзей.

Мы оба улыбнулись и чокнулись. Я впервые пробовал коньяк этой марки. Он был великолепен. От хорошей выпивки теплеет на душе, будто внутри вспыхивает давно угасший огонь.

Карвер посмотрел на меня:

– Райт, Редгрейв и Тиллман. На этой неделе все они побывали в управлении.

– Ну и что твой человек об этом думает?

– Поэтому я тебя и позвал, Эйдан. Мой человек аккуратно навел справки, – сказал Карвер, копируя манеру произношения своего осведомителя; я не распознал, кого именно. – Он знаком с кем-то из секретарш на шестом этаже. Этой троице выделили в постоянное пользование комнату… Комнату шестьсот двадцать один. Не известно, по чьему распоряжению. Якобы там заседает какая-то комиссия, обсуждают мемориал на Парк-роуд.

– Три солидных сотрудника из криминального отдела выбирают памятник для военного мемориала…

– Вот именно, – улыбнулся Карвер. – Для такого нужно как минимум пятеро. Своему человеку я ничего подробно не рассказывал, но он и сам сообразил, что к чему. И тоже склоняется к мысли, что это секретная группа.

– Значит, есть из-за чего волноваться?

Карвер взял телефон, который непрерывно вибрировал, и снова принялся просматривать сообщения. Давал понять, что я свое дело сделал.

– Я обещал отблагодарить, так что называй цену. Кстати, коньяк для тебя.

– Ну, тогда… – Я взял бутылку, осмотрел ее и щедро наполнил бокалы. – Десять?

– Закатай губу, дружок. Вторая попытка.

Я сделал глоток. По телу разлилось теплое сияние.

– Семь.

– Пять. – Карвер улыбнулся. – Зажиму скажи.

– Кажется, я ему не понравился.

– Ему никто не нравится. Тебе это что, мешает?

– Нет, если он не будет усложнять мне жизнь.

– Не будет, – заверил меня Карвер, просматривая сообщения. – Он в курсе.

Когда он допечатал очередной ответ, я спросил:

– И что дальше?

– Тебе лучше не знать, – поморщился Карвер.

Судя по всему, уклончивое замечание должно было подтолкнуть меня к попытке срубить еще денег за какие-нибудь новые сведения.

Мой ход.

– У меня есть еще кое-что.

– Например?

– Подробности о деятельности секретной группы. Эта информация потянет больше чем на пять кусков.

– Выкладывай.

– Знаешь, почему группа работает в Главном управлении?

Карвер пожал плечами.

– Чтобы иметь доступ к материалам дел, – сказал я.

– Сейчас ничего не хранят в бумажном виде.

– Они же не просто так сидят в управлении. И конкретно в этом кабинете, куда больше никого не пускают. Они не пользуются полицейскими базами данных или сетевыми дисками. Иначе их работу давно бы заметили.

– Ну и что?

– Скорее всего, все материалы на тебя, на меня и на твоего человека хранятся в этом кабинете. Возможно, на отдельном жестком диске.

Карвер отложил телефон и внимательно слушал.

– Информацию на диске надо стереть.

– И как это сделать?