В тихом семейном омуте

– Да, просто хотел помочь! И не более того!

Тая вдруг поймала себя на мысли, что почему-то оправдывается перед Маргошей за Влада. Но почему, почему она должна перед ней оправдываться? Кто она такая, в конце концов?

Хорошо, что Маргоша повернулась и вышла, словно услышала ее сердитые мысли. Тае иногда действительно казалось, что она их слышит… Чертовщина какая-то, ей-богу. А если бы она и в самом деле была в положении? Что, врать бы пришлось? Оправдываться, изворачиваться? Да с какой стати, господи?

Застольная беседа была в полном разгаре, когда она принесла и поставила на стол исходящее вкусным паром блюдо с пельменями. Было даже обидно немного, что Маргоша не обратила на это внимания, ведь она так вожделела этих пельменей!

Хотя… Нисколько она их не вожделела, это ж понятно. Для нее сам процесс был важен, чтобы Влад исполнил ее прихоть. Вот он подхватил ее тарелку, положил в нее пельмени, подвинул тарелку к Маргоше… А она опять – ноль внимания. Говорит и говорит без умолку, не остановишь.

– А помнишь Любку Самсонову из нашего класса, Влад? Ну, беленькая такая, с косой? Невзрачная такая девчонка?

– Ну, помню… И что?

– А то! Я недавно к тетке в наш поселок ездила и там встретила Любкину мать! Любка-то наша теперь в Америке живет, представляешь? Тихоня тихоней, а судьбу сама себе сотворила, своими руками! Долго искала американского жениха через сайт знакомств и нашла-таки… Крутой какой-то мэн оказался. Небедный. Любка теперь живет с ним в Калифорнии, как сыр в масле катается. Счастливая, что ж… В Калифорнию и я бы уехала…

– И чего ты там забыла, Маргош? – хохотнул Влад, наливая ей в рюмку новую порцию водки. – Ничего там хорошего нет, по-моему. Те же леса, та же природа, как и у нас…

– Да при чем тут леса и природа! Это же Америка, как ты не понимаешь! Там все другое, там жизнь другая… Это мы тут живем в дерьме… Это я не про тебя сейчас говорю, у тебя-то как раз все в шоколаде! Это я про себя…

Тая осторожно глянула на Филиппа – как ему такие высказывания жены, интересно?

Оказалось – никак. Филипп сосредоточенно угощался деликатесами, казалось, он вообще ничего не слышит. А может, делает вид, что не слышит. А впрочем, это его выбор… И неплохой, кстати. Мало ли чего там несет слегка подвыпившая супруга? Вон, опять рюмку в руках держит…

– Давай выпьем, Владушка! За тебя! За то, что у тебя все хорошо в жизни! И дай тебе бог счастья и здоровья и всяческого благополучия… Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, Владушка. Как от души всего этого тебе желаю.

– Да, Маргоша, знаю… И я к тебе так же трогательно отношусь… Вот если бы ты еще разрешила мне как-то… Что-то для тебя сделать, Маргоша… Хочешь, я тебя в Америку отправлю на отдых? В Майами хочешь? Вместе с Филиппом, с детьми…

– А вот этого не надо, и не начинай даже! Ты ведь знаешь прекрасно, что я ничего от тебя не возьму!

– Но почему, Маргоша? Почему?

– Потому что моя жизнь – дерьмо. Вот почему. И дерьмом останется, как ее ни разукрашивай. И даже вместе с поездкой в Майами она все равно дерьмом останется, вот в чем дело. Ты же понимаешь сейчас, о чем я говорю, правда?

Влад виновато глянул на Филиппа, но тот даже не поднял глаз от тарелки. Сосредоточенно пытался разделать омара ножом и вилкой. А может, и впрямь не вникал в их странный разговор… Чего в него вникать лишний раз? Он же всегда один и тот же – из года в год. В разных вариациях, но все равно один и тот же.

– Зря ты так, Марго… Не понимаю я твоей этой упертости, хоть убей. Вот у меня сейчас мысль одна возникла… А давайте махнем семьями на майские праздники куда-нибудь? Как ты на это смотришь, Маргоша?

– Хм… За твой счет махнем, ты это сейчас имеешь в виду?

– Ну да…

– Нет. Никуда мы не махнем, Влад. Не предлагай даже.

– Но почему?

– Потому. Во-первых, не надо нарушать нашу традицию – видеться один раз в год в этот роковой для нас день… А во-вторых… Не надо мне от тебя ничего… Ничего материального. Как хочешь этот мой каприз рассматривай, но я так хочу, и все. Не надо от меня ничем откупаться.

– Господи, Марго… Да почему откупаться-то? Это ж обыкновенное проявление благодарности…

– Вот именно – благодарности. А мне не надо никакой благодарности, как ты это не понимаешь, Владушка? Не надо, и все!

– А знаешь, как это называется, Марго?

– И как же?

– Гордыней это называется. Обыкновенной гордыней.

– Ну, пусть так… Давай лучше выпьем, Владушка, что мы опять о какой-то ерунде говорим…

– Что ж, давай.

– Я ж тебе обещала – напьюсь сегодня, как свинья. О, и пельмешки уже подоспели, смотри-ка… – удивленно глянула в свою тарелку Марго, только сейчас обнаружив в ней свой принципиальный «каприз». – Сейчас мы водочку пельмешком закусим, душеньку ублажим… Помнишь, как наши родители раньше за столом собирались, пельмени эти лепили? Как твой отец с моим дружил… А теперь сидят там, на небесах, смотрят на нас с тобой… А как твоя мама поживает, кстати? Я давно ее не видела… Раньше она к моей матери часто в гости приезжала, а потом как-то перестала… Не знаешь, какая черная кошка меж ними пробежала?

– Не знаю… Не спрашивал как-то. Может, маме ездить стало далеко… Она же в новую квартиру переехала… Не каждый раз соберешься.

– Да, я знаю, ты маме квартиру купил… Ты добрый, Влад. Ты хороший сын. А я плохая дочь, да… Все время мы с матерью собачимся, вечно она чем-то недовольна. Сейчас вот не нравится ей, как я детей воспитываю… Вот скажи, чего она в мою жизнь лезет, а? Какого черта?

– Она же мать, Маргоша… Мы всегда для своих родителей детьми остаемся.

– Ну, Владушка, перестань… Не будешь же ты меня сейчас воспитывать, правда? Ты же знаешь, я сама кого хошь воспитаю… Давай лучше еще по одной выпьем…

– Давай чуть позже, ладно? Ты не против, если я на балкон выйду, освежусь немного? Да и покурить бы хотелось…

– О! А я с тобой пойду! Я тоже курить хочу!

– Ты же не куришь, Марго…

– Да, не курю… Но сегодня мне все можно! Сегодня мой день, понимаешь? Вернее, наш с тобой день… Принеси-ка мне лучше шубу, сегодня холодно! Пойдем с тобой, покурим! И посекретничаем заодно…

Маргоша с Владом ушли, Тая и Филипп остались сидеть за столом. Филипп взял салфетку, тщательно вытер губы и руки, потом положил их перед собой, глянул на Таю с вызовом – давай пообщаемся, мол? Что нам еще остается?

Общаться Тае не хотелось, но ведь и сказать об этом напрямую нельзя, все же она хозяйка и должна быть вежливой и гостеприимной. И она ничего более не придумала, как и быть хозяйкой – то есть встала со стула и с озабоченным видом начала собирать грязные тарелки со стола.

– Оставь, Таечка… – услышала она вкрадчивый голос Филиппа. – Оставь… Включи лучше музыку какую-нибудь, что ж мы без музыки сидим?

– Хорошо, как скажете… Что вам поставить? Вон сколько дисков…

– Я Стинга люблю. А ты?

Тая пожала плечами, но быстро нашла нужный диск, и вскоре гостиная наполнилась тревожными чувственными звуками. Ей самой такая музыка не очень нравилась, казалась немного депрессивной, но что поделать? Желание гостя – закон.

– А пойдем танцевать, Таечка? – неожиданно предложил Филипп. – Ты как, не откажешь старому дяденьке, если он тебя пригласит?

Тая снова растерялась – танцы обычно не входили в программу этого дня. Странные застольные беседы – да, капризы Марго – в обязательном порядке, никогда ей не нравившееся смирение Влада перед Марго – тоже… Но танцы? Это было что-то новенькое.

Но опять – как гостю откажешь? Придется идти танцевать…

Руки у Филиппа были сильными, пальцы довольно цепкими. Так ухватил ее за талию – не увернешься. Еще и музыка эта… Такая медленная и тягучая, и получается, будто они вовсе под нее не танцуют, а стоят на месте и обнимаются. Как это неприятно все, однако!

– А признайся-ка мне честно, Таечка… Тебе ведь ужасно все это не нравится, правда?

– Что не нравится? Не понимаю…

– Да этот наш ежегодный визит не нравится. И то, как общается твой муж с Марго, тоже не нравится. Да и сама Марго…

– Ну что вы, Филипп… Вы с Марго друзья моего мужа, а значит, и мои друзья. Что значит, нравится или не нравится?

– То есть ты хочешь сказать, что мы с Марго вынуждены тебе нравиться, да?

Вот привязался, а? Что ему надо от нее вообще? Она ж все делает, как он хочет… Попросил Стинга – она диск поставила. Пригласил танцевать – пошла… Еще и откровенно задушевных разговоров ему подавай, что ли?

– Я думаю, ты просто своего мужа ревнуешь к Марго, Таечка. Банально ревнуешь. Не привыкла еще к их странным отношениям. Ничего, привыкнешь со временем.

– А вы? Ревнуете? Или уже привыкли?

– Хм… Вопрос интересный, конечно. Только… Почему ты ко мне на «вы» обращаешься? Я что, такой старый, да?

Тая замолчала неловко, не зная, что ответить. Вот если можно было бы правду сказать – да, мол, старый, и не только старый, но еще и неинтересный ничуть! А еще… Жалкий какой-то! Жена у него бог знает что вытворяет, а он помалкивает и никак ее не останавливает, будто так и надо! Но ведь прямо в лоб не ответишь… Придется выворачиваться как-то, выдавливать из себя вежливость. И хватит с него этой вежливости, а то ишь чего захотел – на панибратское «ты» перейти!

– Простите за нескромный вопрос, Филипп… А сколько вам лет?

– Ну отчего же нескромный? Я же не дама, чтобы скрывать свой возраст. Мне скоро полтинник стукнет, юбилей на носу… Но ты на мой вопрос не ответила, Таечка.

– А какой был вопрос, не поняла? Ревную ли я Влада к Марго?

– Ну, пусть будет так…

– Нет. Не ревную. Совсем не ревную.

– И зря, Таечка, зря… По-моему, у тебя для этого есть куча поводов. Хочешь, обсудим этот щекотливый вопрос?

– Нет. Не хочу.

– А ты не торопись отказываться, не торопись… Тем более я не предлагаю тебе его прямо здесь и сейчас обсуждать.

– А где же тогда?

– Ну, не знаю… Где-нибудь в другом месте. Мне бы очень хотелось с тобой встретиться и поговорить… И все обсудить…

– Нам нечего обсуждать, Филипп. И встречаться мы с вами не будем. Извините, мне надо со стола убрать… Пустите меня, Филипп…

Она вывернулась из его рук, подошла к столу, сердито начала собирать тарелки. Чуть не уронила одну из них, буквально на лету подхватила. Даже руки от возмущения тряслись – вот наглый ка- кой, а? Она так доверчиво танцевать с ним пошла, а он – давай встретимся! Ничего себе, дяденька под полтинник, друг семьи…

– Ты неправильно поняла меня, Таечка… – возник откуда-то сбоку голос Филиппа. – Ты все неправильно поняла!

– Филипп, я прошу вас, пожалуйста! Не надо больше ничего говорить.

– Да я же не то хотел сказать…Ты почему бог знает что обо мне подумала? Я же просто поговорить с тобой хотел, в другой обстановке, более спокойной… Предостеречь кое о чем хотел, по-дружески… Ты очень симпатична мне, Таечка, и потому… Я не хочу, чтобы ты… Ну посмотри на меня, Таечка, почему ты все время отворачиваешься! У меня и в мыслях ничего нет дурного, уверяю тебя!

– Нет! – обернулась она к нему довольно резко. – Не буду я с вами встречаться, и не надо меня ни о чем предостерегать, и помогать мне не надо! У меня все хорошо, я ни в чьей помощи не нуждаюсь! И дайте мне пройти, иначе я сейчас уроню тарелки вам на ноги!

На кухне одна из тарелок все же грохнулась на пол, и от звона разбившегося фарфора она пришла в себя. Нет, чего так запсиховала-то, в самом деле? Подумаешь, подвыпил дяденька, полез со всякими глупостями… Предостеречь он ее хочет, ага! Знаем мы все ваши предостережения, не смешите!

Из гостиной уже были слышны голоса Марго и Влада, вернувшихся с балкона. Тая сбросила тарелки в раковину, поспешила туда…

Марго была совсем пьяной. Не села на стул, а упала, и Влад слегка дернулся, будто испугался, что она и со стула может упасть. А Марго уже привычно командовала плывущим голосом:

– Давай выпьем, Влад! Садись, наливай мне! И себе тоже! У меня есть тост! Ссссейчас ссскажу…

Филипп сидел молча за столом, на жену не глядел. Тая тоже старалась не глядеть на Марго – зачем? Зрелище просто отвратительное. Как она свой тост собирается произнести, если язык заплетается?

Вместо тоста Марго вдруг заплакала, и Влад глядел на нее растерянно, не зная, что предпринять. А Маргоша выкрикнула сквозь пьяные слезы с обидой:

– Ты врешь мне, я знаю, ты мне все врешь! Ты… Ты меня не уважаешь, ты тяготишься этим днем, я знаю! И все время мне врешь, врешь… Я прихожу к тебе пятнадцатого февраля, а ты… Ты вовсе этого не хочешь… Ты врешь, врешь… Потому что ты сволочь, понял? Сволочь, сволочь…

Плач ее все нарастал, грозясь перерасти в истерику. Вот Марго вобрала в себя воздух со всхлипом и почти прокричала на выдохе:

– Я тебя не-на-ви-жу! Я знаю, что ты мне все врешь, понял? И ты меня… Ты меня тоже ненавидишь, я знаю! В душе ненавидишь и тяготишься, что я… Что ты…

– О-о-о, все… Нам пора домой, ребята… – деловито поднялся со стула Филипп. – Вечер перестает быть томным и близится к завершению. Влад, вызови такси… Нет, не надо, не подходи к ней, я сам! Теперь я уж сам…

Он ловко подхватил Марго, помог подняться со стула. Тая даже удивилась, с какой непринужденной элегантностью он это сделал. Наверное, насобачился уже, бедненький… Женушка в гостях любит поддать от души, а он, стало быть, за доставку пьяного тела домой отвечает. И в прихожей так ловко на нее шубу надел, приговаривая тихо на ухо, как ребенку:

– Сейчас, Маргоша, сейчас… Сейчас мы домой поедем, все будет хорошо… Потерпи, моя милая… Дай ногу, я ботинок надену. Молодец, теперь другую дай…

Они с Владом стояли в прихожей как неприкаянные, наблюдали невольно эту сцену. Влад все порывался помочь Филиппу, но тот его отстранял повелительным жестом – не надо, я сам! Тае даже показалось, что он слегка злится. Мол, кончилась твоя власть на сегодня, не лезь! Теперь это моя жена, и только…

Когда за гостями закрылась дверь, Тае показалось, будто Влад выдохнул с облегчением. А может, и впрямь так было… Может, и была в пьяных обвинениях Маргоши своя сермяжная правда?

– Устал? – спросила она его тихо. – Хочешь, я тебе крепкого чаю сделаю? С лимоном?

– Хочу… – улыбнулся ей Влад.

– Тогда пойдем на кухню. И я с тобой чаю попью. Я тоже чего-то устала сегодня. Первый раз Маргошу такой видела.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Песня «Февраль» Анжелики Варум и Леонида Агутина.