Постпозиция

Она сделала шаг ко мне. Теперь я видел ее сердитое, но все такое же миловидное лицо.

– Нет.

– А я знаю, потому что это я придумала. И могу придумать что-нибудь еще. Например, смотри!

София повела рукой, и из-за деревьев к нам на тропинку вышел белый олененок. Он повертел головой, посмотрел на нас, а затем подошел совсем близко, так что можно было его потрогать. Что София и сделала – погладила его шерстку, кинув на меня многозначительный взгляд.

Вдруг она резко еще раз взмахнула рукой, олененок обернулся стайкой черных маленьких птиц, гаркая и хлопая крыльями, взметнувшихся к небу мимо наших голов, изрядно испугав меня своей внезапностью. Лес и София подернулись рябью.

– Видишь! Так что хватит. А то и тебя во что-нибудь превращу.

– Попробуй!

Я вдруг разозлился на самого себя за то, что сам же себе выдумал такую скверную знакомую.

София взмахнула рукой, но ничего не произошло.

– Ладно, – топнув ногой, сказал она, – я все еще плохо умею контролировать подсознание во снах.

– Ага. Оправдания. Давай сойдемся на том, что либо у меня, ну, или у тебя раздвоение личности. Тогда мы оба нереальны. Либо же мы оба реальны и каким-то образом оказались в одном сне. Как тебе? Мир?

– Хорошо, – после краткого раздумья сказала София уже добрее. – Лучше мир, пока не разберемся. Или пока я не разберусь.

Я кивнул.

София повернулась ко мне спиной и пошла дальше по тропинке.

– Э, нет. Раз уж мы условились на мир, перестань не обращать на меня внимания, как на досадное обстоятельство.

Она замедлила шаг, и дальше мы пошли рядом, насколько позволяла тропинка.

Чаща расступилась совершенно неожиданно, и мы оказались у озера. На его ровной поверхности отражались звезды, позволяя судить о скромных размерах водоема.

Тропа переходила в узкий овальный бережок, резко обрывающийся справа и слева – растущие вплотную к воде деревья опускали в нее свои корни, об этом я догадывался лишь по ломаным силуэтам на фоне отражения на воде – цветов здесь не было, они остались сзади вдоль тропинки.

Мы стояли в темноте. У наших ног расстилалось звездное небо.

– Сюда мы и шли?

– Да.

– Что тут?

– Молчи и смотри.

Я не знал куда, но стал смотреть. Наверное, София снова сделала какие-то движения руками, потому что над озером вдруг появилось еле видное облако. Сначала бледное, оно становилось все плотнее и скоро стало выделяться белым пятном. Оно отражалось в воде, и перед нами как будто было два облака.

Я услышал шорох рядом, должно быть, София подбирала полы платья, потому как она потянула меня за руку, заставляя опуститься на землю. Она сидела рядом – я чувствовал ее плечо. Теперь отражение в озере стало плоским, и я стал смотреть вверх.

Облако начало рваться, разделяться, каждый его кусочек приобретал свои формы, свое место в пространстве. Образы начинали что-то напоминать. Это были очертания людей, они то опускались, как бы садясь, то вставали. Подходили друг другу, расходились. Один человек был больше остальных, он стоял перед ними, жестикулировал, вероятно, что-то говоря.

– Что это? – почему-то шепотом спросил я.

София как-то умиротворенно вздохнула.

– Это мои воспоминания.

– А почему, так сказать…

– Белесые образы?

– Да.

– Потому что воспоминания – это всегда какие-то детали. Вспоминаешь запах, вспоминаешь, какая была погода, или где находился, отдельный момент разговора, отдельную эмоцию, отдельное выражение лица. Никогда не помнишь полностью, только одну какую-то частичку, и вокруг нее уже, достаточно ненатурально, если задуматься, вырастает все остальное. А я хочу пережить сам момент действия, саму его основу, его суть в отдельности, не отвлекаясь на детали. Испытать где-то внутри себя, а не слухом или зрением, или… в общем, ты понял.

– А зачем? – я понял, но не до конца.

– Не знаю, хочу верить, что они придают мне сил, что ли.

Я ничего не ответил.

Образы продолжали двигаться. Менялось их расположение по отношению друг другу, менялись их взаимодействия. Человек, который был больше остальных, время от времени исчезал и появлялся.

Мы молча сидели, смотрели ее воспоминания. Но вскоре все потемнело и исчезло – я уснул.

Запись 4

Первый будильник мягко влился в мой сон, в котором я был на концерте, и стал его частью. Но его скромное, ненавязчивое пиканье было прервано ревом второго будильника, и я резко сел на кровати, не сразу сообразив, что происходит, почему оборвалась музыка, и заорала пожарная сигнализация.

Наконец я стукнул по кнопкам на будильниках и взялся руками за голову, сильно жалея, что поспал от силы три часа. А все потому, что договорившись накануне с Дианой составить ей компанию на встрече с ведущим, я решил лечь пораньше, но, все же, сначала немножко поиграть. Мои товарищи по игре пребывали на подъеме, и всю ночь мы бегали и воевали в виртуальном мире. Все шло очень ладно, победа преследовала победу. Игра полностью меня завлекла, и только случайно оставшаяся трезвой частичка разума к шести утра родила идею поставить второй будильник, без которого я бы, конечно, не проснулся.

Я посмотрел на монитор – там сидел мой эльф.

«Тебе-то никуда не надо идти, – подумал я».

Я встал, сходил в душ, съел бутерброд, запил водой из-под крана, сунул во внутренний карман куртки конверт для Дианы и вышел на улицу.

Снег уже полностью растаял, и все вокруг приняло желто-коричнево-черный цвет грязи и свалявшейся травы. Я постоял у дома, не спеша покурил и пошел ждать автобус.

Через час мы встретились с Дианой.

– Ты не выспался, – констатировала она.

– Нет, что ты, очень даже выспался, – заверил я ее.

– Чем всю ночь занимался?

– Играл.

– Толковое занятие, – посмеялась она.

– Ладно, двинули! – сказал я, беря ее под руку.

Маршрутка подъехала полупустая, и мы уселись на задние сиденья. Нам составляли компанию несколько хмурых тетенек, уставившихся в окна, и помятый мужик, развалившийся на сиденье у передней двери, с равными интервалами кивающий головой и источающий характерное амбре.

Диана положила голову мне на плечо. Я положил голову на ее голову. Теперь вместе с перегаром мужика я чувствовал запах ее волос – так мне нравилось больше, глаза стали закрываться.

Очухался я оттого, что нас тряхнуло на лежачем полицейском. Мужик впереди, я заметил, перестал кивать и тряс головой.

– Проснулась? – я чуть дернул плечом.

– Я не засыпала.

Я расстегнул молнию и достал конверт.

– Это твое, – протянул я его Диане.

Она убрала голову с моего плеча, взяла конверт, открыла, надавила с хрустом на его края, чтобы достать содержимое.

– Я думала, их уже нету!

– А я сохранил.

Это были ее школьные рисунки. Собственные вариации на тему вкладышей модной в то время жвачки. На рисунках на клетчатой тетрадной бумаге были изображены мы – я, Влад и Диана – в разных сюжетах. Мы прикуривали друг другу сигареты, протягивали полторахи, дрались с директором и завучем и все в таком духе.

– О, эту я помню и эту помню, – восклицала Диана, перебирая листы.

– А эту не помню… А, вспомнила!

Диана засмеялась и протянула мне рисунок. На нем мы с Владом были изображены как два огородных пугала.

– Не подпускали ко мне ни одного мальчика, так что, вот вам, получайте, – проворчала Диана, продолжая перелистывать свои творения.

– Конечно, не подпускали. К тебе же вечно придурки какие-то лезли.

– Ага, и ты.

– Ну вот не надо тут!

– Да ла-адно!

– Ну ладно, твоя правда.

– Спасибо за рисунки!

Диана потянулась поцеловать меня в щеку, но я повернулся и поцеловал ее в губы.

– Само вышло, – сказал я и уставился вперед, в затылок мужика.

Я ощутил толчок в ребро, а потом снова ее голову у себя на плече и снова запах ее волос.

Стеклянные с золоченой рамкой двери ресторана распахивались на оживленный проспект в центре города, выделяясь на фоне бегущих пешеходов и брызжущих грязью машин на проезжей части.

– Далеко ресторан.

– Центр города!

– От наших окраин. И как потом ночью пьяными отсюда выбираться?

– Мы вызовем гостям такси.

– Тогда нормально.

Мы вошли внутрь и оказались в овальной прихожей. Слева был гардероб – прямоугольное окно в стене, в котором стоял дедушка в белой рубашке, справа стойка, за ней девушка, почтительно улыбнувшаяся, увидев нас.

– Здравствуйте! Столик на двоих, или у вас заказано?

– Здравствуйте. Нет, у нас назначена встреча, – сказала Диана. – С Глебом.

– Да, конечно. Проходите в зал. Он вас ожидает. Дальний столик у окна.

– Спасибо.

– Спасибо, – буркнул я тоже.

Диана сунула мне в руки сумку и стала снимать куртку. Я занялся тем же, перекладывая сумку из руки в руку, рассматривая висевшие на серых стенах замысловатые картины без рам. Изображения на них не напоминали ничего – пятна, круги, штрихи, ломаные пейзажи ненастоящих цветов – фрагменты, теснящиеся один на другом, только на одной из картин клякса на фоне вполне четкого моря отдаленно напоминала человека. Она мне понравилась больше остальных.

– Интересное такое место, – заметил я, когда мы сдали нашу одежду и ждали дедушку с номерками.

– Да, ресторан и судя по фоткам-то очень классный. Надо посмотреть вживую, но думаю, на нем я и остановлюсь. Сейчас еще послушаем, что Глеб скажет.

Дедушка, шаркая, показался из-за полупустых вешалок и протянул нам два номерка.

– Пожалуйста.

– Спасибо.

Глеб вскочил, едва нас завидев, и, цветя всем лицом, размахивая руками, кинулся навстречу. Он был очень высокий, выше нас с Дианой головы на три, не меньше.

– Привет! Привет! Вот и вы! А я сам вот только что пришел! – закричал он на весь ресторан, чем привлек к нам внимание немногих посетителей, что тут были. – О! Это, должно быть, и есть жених!

Он повернулся ко мне и протянул руку.

– Нет, это… – Диана замолчала, – это брат, – сказала она и удивленно на меня посмотрела, поражаясь, видимо, сама своим словам, которыми я тоже был слегка озадачен.

– Ах, брат! Ну что ж, приятно познакомиться, – он энергично тряс мою руку. – Когда же я, наконец, уже увижу жениха?

– Сережа еще не приехал, обещал быть через месяц, – ответила Диана.

– Ну, отлично, отлично. Так, предлагаю сразу подняться наверх, посмотреть, так сказать, на место предстоящего действия!

Глеб повел нас к лестнице на второй этаж.

– Случайно вырвалось, почему – не знаю, – шепнула мне Диана, когда мы поднимались.

Я только пожал плечами и потряс головой.

Зал наверху казался больше, потому что бар, который внизу был расположен посередине, здесь стоял у дальней левой стены. Интерьер сохранился – те же темные стены с белыми занавесками, зачем-то висевшими не только у окон, но и просто по стенам, только столы были круглые, а не квадратные, как внизу. Окна, от пола до потолка, выходили на проспект с машинами, брызжущими грязью, и сквозь них мягко лился дневной свет.

– Вот здесь, – провозгласил, как только мы поднялись, Глеб, – мы поставим фуршетный стол, гости смогут выпить шампанского и подкрепиться канапешками, пока ждут молодых, то есть вас. Диджея я думаю посадить вон там, у бара.

Он пошел по залу дальше, мы за ним.

– Президиум поставим тут, будете сидеть спиной к окнам, и вашему обзору будет доступен весь зал.

Глеб жестикулировал, объяснял, рассказывал Диане, как и что, по его мнению, лучше сделать, безустанно повторяя, что этот банкетный зал очень хорош, отмечал, что нет колонн, потому как колонны его раздражают. Диана в ответ часто кивала головой.

Очень быстро мне, как лицу мало заинтересованному в свадебной организации, надоело это слушать и трясти башкой, повторяя за Дианой, и я сел у окна, отодвинул занавеску. Небо, всю дорогу сюда грозившееся полить дождем, прояснилось, серые тучи исчезли, и даже грязь на дороге стала как будто не такой грязной.

Я задумался про свадьбу. Точнее про то, что мне придется что-то дарить. Деньги? Деньги это хорошо, если поэкономлю, то будут. А что-нибудь памятное? Так или иначе, Диана друг детства. Что можно им двоим подарить этакое? Тут вопрос – с женихом я не знаком. Она психолог, он социолог. Что же можно подарить психологу с социологом, что они могут любить, что им может быть надо?

– Здравствуйте! – поздоровалась с кем-то рядом официантка.

Ладно, она любит рисовать, украшения интерьера любит, коллажи там всякие. А он? Хрен его знает, что он.

– Здравствуйте!

Я повернулся и почему-то вскочил, тоже поздоровался – официантка обращалась не к кому-то, а ко мне.

– Что-нибудь выбрали?

Проследив за взглядом девушки, я обнаружил, что отвлекся от окна и сидел изучал меню, лежавшее на столе.

– О, нет, нет, спасибо! Я здесь с этими, – найдя в углу зала Глеба с Дианой (Глеб все так же увлеченно что-то глаголил, Диана так же кивала в ответ), я показал на них пальцем.

– А! Скоро свадьба!

– Да, свадьба.

– Волнительное мероприятие.

– И важное. Поэтому я доверил все невесте. А сам тут сижу. Невесты они посообразительнее в этих вещах.

Красивая остроносая блондиночка хихикнула, подтверждая мои слова.

– Хорошо, прошу прощения за беспокойство в таком случае. Зовите, если что-нибудь понадобится.

– Только если ваш телефон, – вдруг выпалил я.

Блондиночка удивленно застыла.

– А невеста? – тихо спросила она.

– Ну, невеста, – вздохнул я как бы в сомнении. – Она же еще не жена, надо, говорят, нагуляться перед этим самым!

Блондиночка все так же удивленно задирала брови.

– Нет, простите, знаете, нам как-то с посетителями… В общем, неправильно, – испуганно сказала она.

– Понимаю, да. Ну ладно, – я развел руками и сел обратно, забавляясь про себя своей же дурости.

Блондиночка, скоро цокая каблучками, удалилась.

Ну, свадьба. А что свадьба? Как часто в этом действе есть истинное таинство? Что-то мне подсказывало, что в этой свадьбе ничего подобного не будет. Очередной этап из списка дел, доказывающих, что ты жив. Во всяком случае, была бы это моя свадьба, так бы и было, она бы уводила от осознания, что я ничего не хочу – за ней не скрывалась бы теплая искра, вместо нее там были бы искореженные надежды, ждущие, что свадьба бальзамом прольется и скроет их недостатки. Но мне легче не хотеть, нежели хотеть хоть как-нибудь, полужелание – в этом есть что-то от самообмана. В расстановке приоритетов, в признании самому себе собственной пустоты есть что-то от веры, веры, что ничего не делая, убегая от себя, ты оправдываешь собственное безрезультатное существование.

Навернув четвертый круг по залу, Диана с Глебом двинулись в мою сторону. Похоже было, что острые моменты уже обсуждены, потому как Глеб перестал размахивать руками и посмеиваясь слушал Диану, должно быть, она рассказывала что-то забавное про них с Сергеем.

Я встал навстречу.

– Все! Решено! – крикнула Диана еще издалека. – Хочу здесь.

– Поздравляю! – крикнул я.

Глеб дружелюбно и понимающе улыбался.

– Нужно только кое-что проверить. С твоей помощью. Пойдем, – она взяла меня за руку, не оставив права выбирать, и повела за собой к лестнице на первый этаж. – Надо проверить, не слишком ли долго мы будем идти от лестницы до президиума. Глеб, а музыку, что я скидывала, можно попросить включить?

– Да-да-да, – ответил тот и живо убежал искать администратора.

– У нас будет постановочный танец, – стала мне объяснять Диана, – по плану мы должны медленно выйти из-за спин гостей.

– Понятно.

– Но расстояние здесь больше, чем я ожидала, и хватит ли его на начало песни или придется ускорять темп, или идти с другого места?

– Сейчас мы это узнаем, – заверил я Диану.

– Ты же не против, да? Порепетировать немножко первый танец.

– Что ты – нет! И вообще, ты поставила меня перед фактом, как я мог отказать.

Мы встали у перил, ограждавших лестницу, взялись за руки. Глеб криком из-за бара осведомился, включать ли музыку. Диана подняла вверху руку, сжатую в кулак с оттопыренным большим пальцем, мол, мы готовы.

Заиграла музыка, что-то романтичное, искреннее, но страстное настолько, чтобы тронуть самое сердце, особенно будучи в качестве свадебной песни. Мне, правда, было больше смешно, чем возвышенно. И из-за этой суррогатной роли, в которой я оказался, и из-за моего отношения, которое я описывал выше.

Медленно мы с Дианой пересекали зал, направляясь от того места, где будет фуршетный стол, к тому, где будет президиум. На протяжении всего пути Диана смотрела в пол.

– Хотя нет, смотри, хватает ровно-ровно.

Действительно, когда мы дошли до окон, мотив композиции начал развиваться, перерастая в более громкие и полные всплески.

Диана совсем приблизилась ко мне, одну руку положила мне на плечо, другую вытянула в бок с зажатой в ней моей ладонью. Я обнял ее за талию. И мы затоптались на месте.

– Вполне неплохо должно получиться, – заключила она в итоге.

Репетиция прекратилась, мы отпустили друг друга. Фигура Глеба, заметив это, пошуровала за барной стойкой, и музыка выключилась.

– Думаю, ты понравился той официантке, она не сводит с тебя глаз.

Диана кивком указала на остроносую блондинку. Я усмехнулся и кратенько поведал ей про свою забаву.

– Ну не дурак, а?

– Не вижу ничего предосудительного в невинной шутке.

– Ну как, все хорошо? – спросил подлетевший Глеб.

– Да, все как раз!

– Супер!

Диана извинилась, сказала, что ей нужно в дамскую комнату, и ушла.

– Как, радуешься за сестру? – обратился ко мне Глеб.

– Радуюсь.

– Конечно, свадьба это здорово. Любовь это прекрасно!

– Ага.

Диана не заставила долго ждать, быстро обернувшись, и мы пошли вниз.

На первом этаже мы распрощались. Глеб, опередив нас, унесся в гардероб, мы же, неспешно следуя туда же, только видели захлопнувшуюся входную дверь.

Диана протянула мне салфетку.

– Зовут Наташа.

– Кого?

– Ту милую официантку. Я ей все объяснила, что ты дурак, но хороший.

Развернув салфетку, я обнаружил черной ручкой выведенный на ней телефон.

– Мм… Спасибо.

– Позвони, позвони. Вдруг то самое!

Скомканную салфетку я сунул в карман куртки, полученной от дедушки-гардеробщика, потом помог Диане одеться, и мы вышли на улицу.

Диана зажмурилась, подставив лицо слабо греющему солнцу.

– Эй, – окликнул я.

– А?

Она не открывала глаз, так и продолжая стоять под солнцем.

– Поехали ко мне.

– Поехали.

Запись 5

Я проснулся первым, но не вставал и не двигался – Диана лежала на моей руке, и я не хотел ее будить. Лежал и смотрел.

Аккуратно я немного сдвинул одеяло, чтобы свет, пробивавшийся сквозь закрытые жалюзи, упал на ее лицо, но лица я не увидел – только колышущиеся от ее дыхания волосы, более чем наполовину его закрывшие.

Смотрел и думал. Казалось бы, если и есть когда сожалеть, то время подходящее. Но думал я, что наше с ней расставание – это хорошо. Прояви мы упорство, приложи мы усилия, оставь мы стремление понять, что происходит в наших головах, стремление понять, откуда взялось какое-либо стремление и недовольство, мы уподобились бы сжатой пружине, таящей в себе силу, готовую сорваться в любой момент как в реакции на внешнее, так и в реакции на внутреннее. Самым мирным, но не самым, возможно, лучшим развитием таких отношений было бы ослабевание пружины от постоянного напряжения. То есть даже при наступлении момента, когда пружина могла бы выпрямиться, сил на это у нее уже не осталось бы. Смирение как следствие бессилия. В общем, то, что со мной и так произошло. С одной разницей – сейчас я могу видеть, что причины и следствия в жизни так перепутаны, недооценены и переоценены, что обвинение кого-либо или чего-либо – пустая трата времени. Ответ прост – так вышло. А если бы не расстались, то, с большой вероятностью предположу, мы смотрели бы друг на друга, находя в этих рожах и осточертевших телах, привычках и словах причину.

Лучше порознь, нежели паразитируя друг на друге.

Моя история – уж точно не история о любви.

Диана проснулась, убрала волосы с лица.

– Доброе утро.

– Доброе, – сонно ответила она, потянулась, поерзала и вернулась в обратное положение.

Я отвернулся, уставился в потолок.

– Расскажи мне, какой он – Сережа.

– Ты уверен, что момент подходящий? – проворчала Диана. – Мы лежим голые под одним одеялом.

– Уверен. Определенно.

– Зачем?

– Интересно. Все, что я знаю – он ученый, социолог, а после свадьбы вы окончательно переезжаете в другой город.

– Ну, он замечательный. Моя любовь, моя опора.

Она зевнула.

– Это и так понятно.

Диана молчала.

– Сколько времени? – наконец спросила она.

Я пошарил рукой по полу в поисках телефона.

– Без десяти одиннадцать.

– Пора вставать и идти делать дела. Я в душ.

Диана сбросила одеяло и попросила меня отвернуться.

Я перевернулся, зарылся лицом в подушку.

Диана уперлась ладонями мне в лопатки, вдавила в кровать, перебираясь через меня – кровать занимала все расстояние от стены до стены, и выбраться с нее можно было только таким путем. Я слышал, как она задела кресло, кресло ударилось о стол, с пустым звуком на пол свалилось несколько банок из-под пива и лимонада.

– Ну и бардак у тебя.

Я промычал в знак согласия.

Снова раздался звук банок, к нему добавилось шуршание пакетиков от сухариков и чипсов. По всей видимости, Диана случайно пнула одну из горок мусора.

Затем я слышал несколько шагов, необходимых чтобы попасть в другой конец квартиры-студии, хлопок двери, щелчок замка. И чуть погодя журчание воды.

Я перевернулся, спустил ноги на пол, натянул штаны, включил компьютер.

За монитором нашлась закрытая банка лимонада, и я, попивая, развалился в кресле.

В виртуальном мире день уже давно разгорелся, жизнь кипела – во все стороны сновали эльфы и орки – игроки бежали по своим делам, в чате шла беседа, оживленная торговля. Мой эльф – sushnyak – стоял посреди городской площади, где я его и оставил, когда заходил два дня назад.

Как бы Диана ни торопилась, я подумал, что от чая она не откажется.

Поставив чайник на плиту, я постучал в дверь ванной.

– Можно я почищу зубы? За дверью кабинки ничего не видно! – успокоил я ее.

Ответ последовал не сразу, только через полминуты ручка дернулась, и отщелкнулся замок. Выждав, соблюдая приличия, пока Диана вернется в кабинку и закроет дверцу, я вошел.

– Чая выпьешь? – спросил я, умывая лицо.

– И от завтрака не откажусь, если у тебя имеется из чего его приготовить.

– Что-нибудь найдем. Например, яичницу?

– Подойдет.

– Диана, – начал я, выдавливая из тюбика пасту. – Когда вы познакомились?

За дверью кабинки Диана перевела дыхание.

– Мы познакомились, когда я училась на втором курсе. Сережа вместе с коллегами проводил нам семинар. Я его и раньше видела в университете, но тут мы познакомились лично – я, как староста и как член профкома, организовывала чаепитие, фуршет после мероприятия. Сам собой сложился случай.

Она повышала голос, чтобы ее было слышно из-за воды.

– А дальше? – невнятно спросил я, вынув изо рта щетку.

– Мы стали здороваться, когда встречались в универе. Он спрашивал, как мои успехи, я несколько раз обращалась к нему за помощью по учебе. Потом, опять же от профкома, мы организовывали поход в театр, во время спектакля мы сидели на соседних местах. – Она помолчала. – Не то чтобы я сразу в него влюбилась, но заинтересовалась. Поэтому, когда через пару месяцев он выразил желание пригласить меня на свидание, я согласилась. Вот так.

– Ясно, – сказал я, вытер лицо полотенцем и вышел из ванной.

Нарезав обнаруженный дома хлеб, обжарив его и кинув на сковородку пару яиц, я вернулся к компьютеру.

Дабы не выделяться из общей игровой суеты, я тоже указал своему эльфу направление движения, и он, бряцая доспехами, побежал.

sushnyak: привет, пацаны

Grokep: даров

Tan4e: ку

Gaide: ээ…

sushnyak: и девушки )

Gaide: привет :)

sushnyak: чет мало вас

asasin: половина спит половина на работе. Привет

asasin: че вчера не был?

asasin: вчера по рейдам ходили

Grokep: ага, шмота надропали

asasin: го пати соберем, сходим куданить

sushnyak: Не, я так, поздороваться ток зашел да спросить че вчера, успешно или нет

Grokep: успешно-успешно. надо глянуть, там вроде и на тебя чет упало )

sushnyak: круто )

asasin: го щас, че ты

sushnyak: не могу, так просто зашел, жду пока девушка из душа выйдет

sushnyak: не один я

Gaide: о! а мы думали бухаешь там что ли опять :)

enduro: алкаш

asasin: ясн

Grokep: фоточку! фоточку!