Полная версия
Как боги. Семь пьес о любви
Виктор. Лешка? Вот время-то летит?
Алексей. Уезжаете?
Виктор. Ненадолго. Семью привезу Я ведь теперь не хухры-мухры…
Кабулов. А кто ты теперь?
Виктор. Иди сюда (достает паспорт). Смотри. Я теперь – москвич со штампом.
Кабулов. Вай-вай! (По-узбекски.) Куанча тулядингь?
Виктор. Ничего я не платил. Что ты понимаешь, урюк ты мой дорогой. (Достает водку.) Ну, ты мусульманин, тебе нельзя.
Кабулов. В Коране про вино сказано, а про водку ничего не сказано.
Все садятся на скамейку. Выпивают.
Юрий Павлович. Поехали, поехали, на самолет опоздаем.
Виктор. Присядем на дорожку!
Садятся. Встают. Уходят. Кабулов смотрит вслед.
Кабулов. Повезло человеку! Прорабом устроился. Прописку получил. А меня чуть из отделения не выгнали. Ай-ай-ай! Нет справедливости. Нет!
Выходит Галя. Подходит к матери.
Галя. Здравствуй, Нурали.
Кабулов. Саллям аллейкум, Галлия!
Галя (матери). Дочитала?
Светлана Петровна. Чуть-чуть осталось.
Галя (забирает книгу). Потом дочитаешь… (Хочет уходить.)
Светлана Петровна. Ты посмотри, кто приехал?
Алексей. Здравствуй, Галя!
Галя (холодно). Здравствуй, Леша.
Алексей. Замуж не вышла?
Галя. Не берут…
Алексей (смеется). Не может быть! Кого же тогда берут?
Галя. А ты не знаешь?
Алексей. Слушай, давай, я тебя с моим каплеем познакомлю?
Галя. А что это за зверь?
Алексей. Капитан-лейтенант. Отличный парень. Холостой. Он сейчас в Москве в отпуске.
Галя. Нет уж. Я уж как-нибудь на суше. (Поет.) «Ты морячка, я моряк… Мы не встретимся никак…» (Уходит.)
Светлана Петровна. Поздно будешь? Чтоб засветло была.
Кабулов. Ой, якши.
Алексей. Какая она стала у вас.
Кабулов. Занимается много.
Алексей. Вот времена! Раньше девчонки мечтали выйти за моряка! Отбою не было. А теперь… У нас один каперанг из похода вернулся, а жена к бизнесмену ушла и записку оставила: «Прости, надоела нищета…» А какой он бизнесмен, так – забегаловку на берегу держит. Плохо все это кончится.
Светлана Петровна. Для кого?
Алексей. Для державы.
Светлана Петровна. Ты лучше, Лешенька, о себе подумай! А то пока держава про нас вспомнит – с голоду перемрем…
Кабулов. Слушай, вот ты должен знать: сундук для хранения вещей у моряка. Шесть букв.
Светлана Петровна. Рундук.
Алексей. Рундук…
Кабулов (пишет). Рундук-бурундук. И чего только в русском языке не бывает!
Слышен звук подъезжающей машины. Появляются Даша и Эдита Ивановна со свертками в сопровождении первого телохранителя. Алексей поворачивается к ним спиной.
Даша. Машина мне сегодня больше не нужна.
Эдита. Мне нужна. Часа через два. На репетицию поедем.
Кабулов (вытягиваясь, чуть ерничая). На вверенном мне участке все спокойно!
1-й телохранитель (с юмором). Вольно!
Уходят. Эдита скрывается в подъезде. Даша задерживается.
Даша. Светлана Петровна, а что это Галя нас совсем забыла?
Светлана Петровна. У нее и спросила бы…
Светлана Петровна уходит. Алексей преграждает дорогу Даше.
Даша (вздрагивает). Ты?
Алексей. Я. В краткосрочный отпуск.
Даша (вглядываясь). Ты изменился.
Алексей. А ты нет?
Даша. Почему ты не писал, не звонил?
Алексей. Злой был.
Даша. На кого?
Алексей. На самого себя. А теперь вот тебя увидел…
Даша. Леш, а я замуж выхожу.
Алексей. Догадываюсь. За кого?
Даша. Какая разница…
Алексей. Действительно, какая разница…
Даша. Завтра помолвка. Приходи!
Алексей. Зачем?
Даша. Я тебя прошу.
Алексей. Не знаю, не знаю…
Даша уходит.
Кабулов. Логическое завершение чего-либо. Пять букв.
Алексей. Кранты.
Алексей на авансцене. Занавес закрывается.
Алексей. А коперанг тот застрелился. Нет, не от ревности. От бессилия. Ведь если бы она разлюбила, нашла другого… Но она не разлюбила, не нашла другого, а просто продалась, пока он в море ходил, страну берег, сильный, смелый мужик… Он так и написал: «Не могу жить. Стыдно!» И застрелился из наградного оружия. Эх, яблочко, куда ж ты котишься?
Картина третьяСнова квартира Кораблевых. Праздничная суета. Даша дергается в ванную.
Даша. Мама! Ты не утонула?
Голос Эдиты. Выхожу!
Даша. Читать можно и в другом месте.
Вера Михайловна. В туалете, например.
Даша. Просто ерунда какая-то!
Вера Михайловна. А что это за ресторан «Голодный диггер»?
Даша. Это на берегу реки Неглинной.
Вера Михайловна. Она же под землей!
Даша. В том-то и дело! Очень дорогой ресторан.
Вера Михайловна. Офонареть! Помолвка под землей!
Из ванной выходит Эдита. В руках у нее книга.
Даша. Мама!
Эдита. Потерпи. Скоро у тебя три ванны будет и четвертая для собаки…
Даша (берет у нее книгу). Ну, что ты такое читаешь? Ричард Баранов «Контрольный выстрел»! У тебя же премьера! Лучше бы роль учила!
Вера Михайловна. Откуда у тебя эта книга?
Эдита. В метро купила. Ее сейчас вся Москва читает. А роль я и так знаю (обнимает мать и дочь). «…О боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь!..» Ну, как?
Даша. Переигрываешь!
Эдита. Доброго слова не услышишь. Враги. Уйду я от вас.
Вера Михайловна. Звонил Иосиф – долетел нормально.
Даша. Жаль, что он на помолвку не остался.
Вера Михайловна. У них в Америке очень строго с трудовой дисциплиной! А где Юра?
Эдита. Не волнуйтесь, Юра прилетит в ресторан прямо с охоты. У них боевой вертолет. Не опоздает. А вот Лешку ты напрасно пригласила!
Даша. Да? Почему же?
Эдита. А ты сама не понимаешь? Бессердечная… Так над парнем измываться! С мужчинами надо уметь расставаться.
Даша. Это ты мне говоришь?
Эдита. Я «…Милая, говорю тебе, как сестра, как друг, если хочешь моего совета, выходи за барона! Ведь ты его уважаешь, глубоко ценишь… Ведь замуж выходят не из любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг…»
Даша (нервно). Мама, я тебя прошу!
Эдита. Это Чехов, дура! Что же мне надеть? Что?
Уходит.
Даша. У мамы из-за этой премьеры раздвоение личности.
Вера Михайловна. Уж не знаю, у кого из нас раздвоение личности… Пойду Ивану Афанасьевичу рубашку поглажу. (Уходит.)
Даша некоторое время стоит одна. Смотрит на Университет в окне.
Даша (задумчиво). Ведь замуж выходят не из-за любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг. Долг…
Выходит Иван Афанасьевич. Он в своем джинсовом костюме и тапочках.
Даша. Дед! Ты почему не одет?
Иван Афанасьевич. Дарья, может, я не поеду? Не нравится мне все это!
Даша. Надо ехать! Есть такое слово у большевиков: надо! Знаешь?
Иван Афанасьевич (вздыхает). Знаю! Как не знать…
Даша. И обязательно надень награды! Обязательно! Пусть видят, какой у меня дед!
Иван Афанасьевич. Кому это теперь нужно?
Даша. Мне.
Даша скрывается в ванной. Иван Афанасьевич некоторое время стоит один. Звонок в дверь. Иван Афанасьевич идет открывать. Входит Алексей со скромным букетиком.
Алексей. Здравствуйте, Иван Афанасьевич!
Иван Афанасьевич. Здорово! А ну-ка, поворотись, сынку! Экий ты бравый какой! Герой!
Алексей. Штаны с дырой.
Иван Афанасьевич (после паузы). Вот такие у нас дела, Леша… Ты к Дарье?
Алексей. Да, зашел поздравить.
Иван Афанасьевич. Эх ты, морской волк, проворонил девку! Теперь только и осталось – поздравлять…
Алексей. Я-то при чем? Я ее любил и люблю…
Иван Афанасьевич. Напоминать надо было про свою любовь почаще. Женщины памятью любят… С телохранителем она теперь ездит, видал? На «мерседесе».
Алексей. Они все теперь за «мерседесы» замуж выходят.
Иван Афанасьевич. Ну, не скажи! Парень он крепкий, образованный, даром что олигарх… Ты, случаем, еще не академик?
Алексей. Чо?
Иван Афанасьевич. Через плечо! А он трижды академик! Я всю жизнь в науке, а только единожды академик. Новые времена. Как там флот черноморский? Не затопили еще?
Алексей. Скоро сам потонет. Недолго осталось.
Иван Афанасьевич. На гражданку не собираешься?
Алексей. Я же моряк. Утонем вместе. Руку к козырьку – и на дно…
Иван Афанасьевич. Вот ты какой стал!
Алексей. Какой?
Иван Афанасьевич. Уважаю.
Входит Даша. Иван Афанасьевич смотрит на них, качает головой и уходит в кабинет.
Даша. Здравствуй, Леша.
Алексей. Вот, зашел поздравить!
Даша. Спасибо.
Алексей. Знаешь, я не смогу на помолвке… Возвращаюсь в Севастополь. Мне на лодку надо. К ученьям готовиться. Мужики позвонили – мазут прислали. Пойдем в море.
Даша. В море… Хорошо в море?
Алексей. Лучше, чем на берегу. Спасибо тебе!
Даша. За что же?
Алексей. За море. Я же из-за тебя моряком стал.
Даша. Из-за меня?
Алексей. Помнишь, в школе был концерт ко Дню армии и флота. Давно… Ты читала Ахматову…
Даша. Да, помню… «Мы знаем, что нынче лежит на весах и что совершается ныне…»
Алексей. А я танцевал «Яблочко»…
Даша. Точно! На тебе были такие широченные клеши и тельняшка, самодельная, из футболки…
Алексей. Я его долго разучивал, это «Яблочко»… Дома, перед зеркалом. А потом после концерта ты подошла ко мне и сказала: «Леша, а знаешь, тебе идет морская форма!» И еще ты сказала, что больше всего на свете тебе нравятся моряки – они настоящие мужчины. И я тогда решил стать моряком. Честное слово!
Даша. Не жалеешь?
Алексей. Нет, жалею только, что тебе моряки больше не нравятся…
Даша. Откуда ты знаешь, что мне нравится?
Алексей. Знаю. Ты теперь переедешь в какой-нибудь роскошный дворец с зимним садом. Я, когда из аэропорта ехал, видел такие. Ты меня хоть вспоминать будешь?
Даша. Конечно. Ты же моя первая любовь…
Алексей. А помнишь, в седьмом классе, мы вот так же стояли у окна, и я сказал: если не поцелуешь, то я прямо сейчас пойду залезу на Университет, на самый верх!
Даша. Помню. Но ведь ты бы никуда не залез!
Алексей. Не залез бы… Я высоты боюсь.
Даша. А глубины?
Алексей. Но ты меня все равно поцеловала.
Даша. В щеку.
Алексей. Для седьмого класса это было очень смело. Ты всегда была смелая. Будь счастлива!
Даша. Постараюсь.
Алексей. У тебя получится. Я пойду…
Даша. Не уходи!
Алексей. Неудобно. Увидит меня твой… Что подумает?
Даша. Правильно подумает.
Алексей. Я пойду…
Даша. Ты мужчина или нет?
Алексей. Тебе все еще нравится надо мной смеяться?
Даша. Нравится.
Обнимает и целует его в губы. Входит Эдита. Смотрит на них, потрясенная.
Эдита. Здравствуй, Леша!.. Что? Мама! Дарья, прекрати! Вы что, с ума сошли! Алексей, ты же офицер! Как не стыдно! (Они целуются, не обращая внимания.) Мама! Мама!
Вбегает Вера Михайловна.
Вера Михайловна (смотрит). Убиться веником!
Эдита. Мама! Ну что ты стоишь? В день помолвки… Это же грех!
Вера Михайловна. Грех, когда ноги вверх. А опустил – господь и простил.
Эдита. Замуж надо сначала выйти, а потом свою личную жизнь устраивать. Боже! Это все ваша порода! Ваша… Вы обо мне подумали?! Премьера на носу… Все пропало! У меня никогда теперь не будет такой роли. Никогда!
Убегает. На шум выходит Иван Афанасьевич. Он при параде: на груди ордена, лауреатские значки, звезда Героя труда.
Иван Афанасьевич. Куда это Эдитка помчалась?
Вера Михайловна. В ванну топиться… Вон полюбуйся.
Иван Афанасьевич некоторое время с интересом смотрит на целующихся.
Иван Афанасьевич. Что сие означает, внучка?
Даша. Я люблю его…
Иван Афанасьевич. Любишь? Вот оно как! А я-то думал, у вас теперь только секс да бизнес. Ошибся, старый дурак… (развязывает галстук). Алексей, Алексей, да оторвись ты, когда герой социалистического труда разговаривает!
Алексей. Что, Иван Афанасьевич?
Иван Афанасьевич. Леш, ты хоть в шахматы играешь?
Алексей. Не-а!
Иван Афанасьевич. Тьфу ты, черт!
Уходит.
Алексей. Вера Михайловна, нам обещали оклад поднять и довольствие увеличить… Потом у нас клуб хороший. Комнату в семейном общежитии дадут… А знаете, какое в Севастополе море? Знаете?
Вера Михайловна. Да ладно… Не пропадете! Мы с Иваном Афанасьевичем первую брачную ночь в чулане провели. И ничего! Заработаете. Дашка тоже не зря училась…
Звонок в дверь. С Владимиром Ильичом я сама поговорю.
Эдита (выглядывая из ванной). Не открывайте!
Вера Михайловна. Он человек понимающий. Кажется…
Вера Михайловна вздыхает, решительно идет открывать дверь. Врывается Марк Львович с тортом и стопкой книг.
Вера Михайловна. Вы?
Марк Львович. Успех! Фантастический успех! За неделю продано двадцать две тысячи экземпляров! Агатка Кристи в гробу перевернулась! Поздравляю. Ричард вы мой Баранов расчудесный!
Эдита выбегает из ванной.
Эдита. Что?! Мама, Ричард Баранов – это ты?
Вера Михайловна. Я, я…
Алексей. «Контрольный выстрел». Название – класс! Надо ребятам в Севастополь отвезти… У нас хороших книг совсем не стало. Только про то, какие москали сволочи…
Даша. Бабушка, как же так? А мы и не знали. Я думала, ты трактат пишешь.
Вера Михайловна. Я тоже сначала думала… А потом решила: попробую. Напишу вроде как пародию на нашу новую жизнь. Злую, очень злую. Люди прочитают и поймут: нельзя так жить, так думать, так разговаривать… Написала. И никто ничего не понял… Хотела как лучше, а получилось…
Марк Львович. Замечательно получилось! Вы даже не представляете, сколько мы заработаем! Книгопродавцы как с ума сошли! Требуют «Контрольный выстрел – два»!
Даша. Ну, ты, бабушка, – крутейшая крутота!
Даша бросается бабушке на шею. Входит Иван Афанасьевич. Он снова в джинсовом костюмчике. Берет книгу, рассматривает.
Иван Афанасьевич. Что за шум, а драки нет?
Даша (гордо). Это бабушка написала! Удивлен?
Иван Афанасьевич. Я с твоей бабушкой прожил пятьдесят один год, и удивить меня трудно. От зятя-олигарха Бог уберег. И вот на тебе… Выстрел. Контрольный. В лоб. Выходит, я теперь муж знаменитого Ричарда Баранова? Оригинально! Может, и фамилию сменить?
Марк Львович. Из Парижа звонили. Хотят переводить! Высылают контракт.
Эдита. Из Парижа?
Вера Михайловна. Ну вот, в Париж съездим! Гульнем! Там, кажется, на кухне шабли оставалось – надо отметить. Ну-ка, Леша, тащи сюда! Напьемся до синих зайцев.
Алексей уходит на кухню.
Эдита. «Не могу, это мне не по силам… Даже в глазах потемнело… Наш сад как проходной двор, через него и ходят, и ездят…» В Париж, в Париж… (убегает к себе в комнату).
Даша незаметно уходит из квартиры.
Алексей (кричит с балкона, из кухни). Приехал наш олигарх!
Вера Михайловна. Ах, боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!
Иван Афанасьевич. Не паникуйте! Я с ним объяснюсь, как академик с академиком.
Алексей (выходит из кухни с бутылками). Шабли! Шабли! Где ваша сладость?… (Растерянно.) А где же Даша?
Вера Михайловна. Даша. Где Даша?
Эдита. А где Даша? (Бежит в кухню.)
Вера Михайловна. И дверь открыта…
Эдита (выходит с кухни и говорит матери). Она села к нему в машину…
Вера Михайловна. Как это… к нему в машину? (В отчаянье.) Дьявол! Он купил нас всех… И тебя, и Дашку и Витьку, и Юрку… Он всё разрушил… (Плачет.)
Появляется 2-й телохранитель.
2-й телохранитель. Господа, машины поданы. Спускайтесь! Владимир Ильич ждать не любит…
Иван Афанасьевич. Вот вам и контрольный выстрел…
Уходит в свою комнату.
Конец
Халам-бунду, или Московское сафари
Комедия в двух актах
Федор Тимофеевич Куропатов, профессор, 77 лет.
Лидия Николаевна, его жена, доцент, 72 года.
Костя, их сын, кандидат наук, 49 лет.
Марина, его жена, «челночница», 48 лет.
Елена, их дочь, бухгалтер, 24 года.
Юрий Юрьевич Владимирцев, бизнесмен, 30 лет.
Болик, его телохранитель, 20 лет.
Сергей Артамонович Лукошкин, дворянин, 60 лет.
1-й киллер.
2-й киллер.
Акт первый
Уставленный книгами холл большой профессорской квартиры. Пристойная скудость. На стенах – африканские маски. На особом месте – длинная пика и портрет усача в бурке и папахе. В окне виднеется мигающая реклама «Макдоналдса». Из холла двери ведут в комнаты, в ванную, на кухню.
На стремянке возле книжных стеллажей сидит, углубившись в фолиант, Федор Тимофеевич Куропатов. На нем кабинетный пиджак, потертые джинсы и меховые тапочки. Он напевает себе под нос.
Федор Тимофеевич.
Енги-банг кара-мандуДун-дуран халам-бунду…С улицы вбегает энергичная Лидия Николаевна в стареньком спортивном костюме с эмблемой «Динамо» и белых кроссовках. Делает несколько упражнений, держа в руках пустые бутылки. Потом, подхватывая песенку, ставит бутылки на стол и еще две вынимает из-за пазухи.
Лидия Николаевна. Енги-банг кара-манду… Что-то я тебе хотела сказать? Забыла…
Федор Тимофеевич. Вспомнишь.
Лидия Николаевна. Дун-дуран халам-бунду… Что за ерунду мы поем?
Федор Тимофеевич. Это не ерунда, это свадебная песня одного африканского племени.
Лидия Николаевна. Вспомнила! Федор, предупреждаю тебя совершенно ответственно: если ты не начнешь бегать по утрам и заниматься физкультурой, я найду себе другого – молодого и спортивного…
Федор Тимофеевич. Молодой – это лет семидесяти?
Лидия Николаевна. Ну, почему же? На меня еще и шестидесятилетние заглядываются. Сегодня один все время рядом бежал и жаловался, как ему одиноко на пенсии. Говорил: давайте дружить, вместе будем ходить в Сокольники – пустые бутылки собирать. Он места знает, где их много! (Подходит к зеркалу.) Верно говорят: женщине столько лет, на сколько она выглядит.
Федор Тимофеевич. А мужчине столько лет, насколько он одинок…
Лидия Николаевна. Леночка проснулась?
Федор Тимофеевич. Кажется, нет.
Лидия Николаевна. С девочкой что-то происходит. Я боюсь за нее. Хорошо хоть Маринка приехала. Думала, эту вертихвостку на порог больше не пущу, а теперь даже рада: мать как-никак… Может, хоть она Леночку успокоит?
Федор Тимофеевич. Никто ее не успокоит. Сама справится. Ей тяжело. Ее оскорбили как женщину, унизили как сотрудника. Но это надо пережить. Испытания закаляют сердце!
Лидия Николаевна. Иди ты к черту! Спускайся! Сидишь, как Ядрило на туче, и поучаешь. Девочка вторую неделю места себе не находит…
Федор Тимофеевич. Не Ядрило, а Ярило – бог плодородия у славян. На туче сидит Перун – бог грозы…
Лидия Николаевна. Вот и слезай, старый Перун! Покормлю тебя тихонько, чтобы Леночку не разбудить. Пусть спит. Во сне обида быстрей проходит. Помнишь, как ты в пятьдесят первом на новогоднем банкете за женой доцента Сурова увивался? Хотя увиваться там было решительно не за чем…
Федор Тимофеевич (чуть не упав со стремянки). Что?! Это доцент Суров за тобой увивался, а ты…
Лидия Николаевна. Не выкручивайся! Я тогда думала, тебя убью, уничтожу, как врага народа! А потом выспалась – и ничего…
Федор Тимофеевич. Абсолютно ничего, если не считать, что свадьбу на полгода отложили.
Лидия Николаевна. Вот и хорошо! Ты еще полгода под окнами постоял, помучился… (Подходит к окну.) Вон там ты стоял, около «Блинной», где теперь «Макдоналдс».
Федор Тимофеевич. Я стоял не полгода, а всего неделю…
Из-за ширмы появляется Елена в скромном сереньком халатике.
Елена. Почему всего неделю?
Лидия Николаевна. С добрым утром, внучка! Как спала?
Елена. Понятия не имею. Просто спала.
Федор Тимофеевич. М-да, молодость, это когда просто спишь. Здравствуй!
Елена. Доброе утро, дедушка! Так почему только неделю?
Лидия Николаевна. Потому что дедушку арестовали.
