Поезд жизни на колее судьбы

Екатерине действительно было очень интересно слушать Антуана. Когда он закончил, то попросил Екатерину открыть бутылку воды и дать ему попить.

«И он все это знает…класс. Если бы я могла так говорить о Москве…хотя, наверное, смогу. Историю города я знаю неплохо, но вот также интересно говорить и рассказывать о нем все же не смогу…».

– Спасибо, – он передал бутылку ей, чтобы она ее закрыла и положила обратно.

– Ты так классно и достаточно подробно все рассказываешь, – сказала она, когда положила бутылку с водой откуда взяла. Пока она все это говорила, то не отводила глаз от Антуана.

– Ну…, – он барабанил пальцами по рулю, – читал, изучал. Мне это всегда интересно было – история моего родного города.

– А какие известные миру, стране люди из Лиона были?

– Сейчас, дай подумать, – он смотрел на дорогу, одной рукой держал руль, а правой, из кармана на рубашке, достал мундштук и сигареты, – ты не против никотина?

– Нет. Я сама не курю, но спокойно отношусь к тем, кто курит.

– Хорошо. Обычно я ношу портсигар, но для удобства взял с собой просто пачку, – он взял пальцами левой руки сигарету из упаковки, не отрывая руку от руля, а правой держал мундштук. Вставив сигарету, он достал из кармана джинс зажигалку, а затем прикурил, – а про знаменитых людей, – сказал он после затяжки, а потом снова затянулся, – ну кто был? Братья Люмьер, хотя бы, – он улыбнулся и сделала затяжку.

– А они тоже здесь родились. Интересно.

– Сент—Экзюпери, Рабле, который Франсуа, это касаемо писателей, – он затянулся, – композитор Эдмон Одран, а, ну Жан—Мишель Жарр. Еще, – он затянулся на пару секунд, а первую букву сказал еще вытаскивая мундштук, – Ампер тоже отсюда, и еще…как его, Нобеля еще получил, хирург то наш, французский, – он сделала затяжку, оставил мундштук в зубах и стал щелкать пальцами на правой руке. Через несколько секунд он ударил совсем легко по рулю, вытащил пальцами мундштук и сказал громче, чем прежде, – Каррель! Алексис Каррель. Пока на ум больше никто не приходит, – он взял мундштук зубами, а обе руки положил на руль.

– Однако, много знаменитых людей родились в Лионе. Давно водишь машину ты? – перевела тему Екатерина.

– Я? С восемнадцати лет. Получил права и сел за руль сразу. Удобно, да и мне было необходимо…после учебы так вообще, – ответил он, не внимания мундштук.

– А как ты попал в главный, наверное, театр страны, и один из вообще всего мира, да и стал там первой скрипкой?

– Ничего необычного, – он вынул сигарету, положил ее в пепельницу, предварительно затушив, а мундштук положил обратно в нагрудный карман, – был лучшим на курсе, одним из лучших вообще за время существования учебного заведения, как бы скромно это не звучало, – оба улыбнулись, – заметили, взяли. Но я не останавливался, а продолжал учиться, творчески расти. Мама меня поддержала, даже жила со мной в Париже какое—то время, – он облизнул языком губы, – и постепенно я достиг того, что сейчас со мной.

«И тут он постоянно с мамой. Но характер есть и это прекрасно. Рассказать ли ему обо мне или не стоит? Он меня не спрашивает…но он сам, как мне кажется, немного стеснительный мужчина. Может он еще девственник? Да нет, бред. С такой внешностью, манерами, его бы уже, даже против его воли, кто—то да уломал бы. По себе знаю, что такие парни как раз очень нравятся девушкам, особенно для длительных отношений, а не для одноразового секса. Но… не часто все складывается так, как надо или хочется…или должно быть».

– А у тебя были отношения?

– Да как тебе сказать, – спидометр показывал примерно сто километров в час. Он снова облизнул губы и ответил, – были…но каких—то серьезных – нет. Не…бы…ло.

– А почему так? – она через секунду, еще до начала ответа Антуана, добавила, – извини, если лезу не в свое дело.

– Да все нормально. Просто я пока не встретил девушку для серьезных отношений, для семьи. Может, – он сделал паузу, вновь облизнул нижнюю губу, и продолжил, – может это будешь именно ты.

«А вот это уже серьезно».

– Возможно, – она погладила его по правой руке, которую он держал на ручке переключения передач.

– Я тут подумал, Катрин, – примерно через минуту после молчания он продолжил, – у меня отпуск еще десять дней. И я бы мог и хотел бы поехать с тобой в Москву. Паспорт есть, виза тоже. Это все благодаря профессии. Преград нет для поездки, вроде бы.

«А вот это еще серьезнее. Но почему бы и нет!?»

– Если хочешь и можешь…я только за!

– Главное, чтобы места были еще свободные на этот поезд, – сказал он немного задумчиво.

– Ну одно место точно есть…и оно рядом со мной.

– В смысле? – он на секунду повернул к ней голову и улыбнулся.

– Я когда еду на поезде, за свой счет выкупаю два места в Спальном Вагоне. Точнее, одно мне покупает моя фирма, второе – я сама. Ну и соответсвенно у меня в купе два место – одно занято мной, а второе тоже мной. Поэтому – есть одно место для тебя. Так что, поедешь со мной, – она положила руку ему на плечо.

– Отлично! – он одной рукой погладил ее руку, а второй продолжал держать руль, – за место я тебе отдам деньги. И не возражай, – добавил он, когда Екатерина начала возмущаться.

– Ну хорошо.

– Как раз, пока будем ехать – рассказать о себе сможешь все. Времени будет много.

– Конечно, – оба улыбнулись.

Машина мчалась по шоссе и постепенно солнце сменялось облаками.

«Похоже дождь соберется. А может и нет. Посмотрим».

– Какую литературу ты предпочитаешь, Антуан?

– Знаешь, много есть всего…я не люблю всякую там философию, где меня кто—то чему—то учит и прочую подобную чушь. Мопассана люблю, а из ваших…из ваших очень люблю Набокова! Супер писатель, – он снова облизнул губы языком, – перечитывал его много. Очень много раз.

«Да, любовь к такой литературе настораживает, если често. Я такое точно читать не стану. А для них, европейцев, американцев, да вообще западников он, конечно, герой. Как же, эмигрант, да из России. Герой!»

– Понятно.

– Хочешь послушать радио? Могу включить.

– Давай. Я только за, – Антуан включил приемник. Из динамиков пошел знакомый Екатерине голос французского шансонье, который умер в один год с Владимиром Высоцким и практически в том же возрасте. Екатерина знала эту песню по альбому, который она много раз слушала еще на пластинке, которую купил ее отец. Название пластинки – «Le Jardin du Luxembourg».

Она наслаждалась музыкой и пейзажами за окном.

Через какое—то время Екатерина, сквозь мысли, услышала голос Антуана:

– Департамент Рона, регион Рона—Альпы, с административным центром – город Лион. Добро пожаловать!

Екатерина сразу взбодрилась.

– Я думаю, – начал Антуан, – что сразу поедем к стадиону, только машину оставим подальше, а то потом выезжать будь долго очень. Прогуляемся, там посидим. Кстати, ты не голодна? А то можем заехать, тут есть неплохое кафе, я его хорошо знаю – поесть.

– Да я хорошо поела перед поездкой, так что особо не хочу. А ты?

– Да я тоже спокойно. На стадионе что—нибудь себе может быть возьму. Так вот, возвращаясь к теме про Лион. Сегодня футбол, а после матча сразу к маме, – он чуть заметно провел языком по верхней губе, – а завтра утром обзорно проедем, посмотрим город немного, а часов в одиннадцать тронемся обратно в Париж, чтобы тебе успеть на твои рабочие дела. Надо будет взять только некоторые вещи от мамы, для поездки в Москву. Да и вообще сказать ей об этой поездке, – он улыбнулся, – как тебе такой план?

– Да, я на такое согласна. А мама где территориально живет?

– На окраине города, но которая не в сторону Париже. Однако, до центра добираться не так и долго, поверь. Лион вообще город не самый большой, но очень уютный.

– Хорошо. Хоть и бегло, но покажешь мне его завтра.

– С превеликим удовольствием, – он специально сказал это наигранно надменно.

Дальше они ехали, общаясь на отвлеченные темы, порой обмениваясь несколькими фразами, шутками, взглядами. Екатерина думала и рассуждала у себя в голове об Антуане.

«Хороший. Очень хороший мужчина. Да, в некоторых вопросах, вкусах мы не схожи с ним, но это ерунда. Он мне очень нравится и я ему, видимо, тоже. Тем более он сам предложил мне совместную поездку обратно в Москву, значит он сам этого очень хочет. Не просто же так он решил ехать со мной. А мне от такого его действия очень приятно…только вот как мы будем дальше…переезд? Ему проблематично, мне тоже. Но думаю, что мы сможем выкрутиться и решить этот вопрос. Мы же хотим быть с ним вместе. Главное – это совместная поездка в Москву. Именно тогда все и решиться. Думаю, что и он того же мнения. А знакомить ли его с мамой и папой? Или пока повременить? С братом то точно придется…ладно, поживем—увидим. Но вот Саша…надеюсь, что он будет спокоен, хотя, сомнительно. Он после этой истории с Бельгией очень остро реагирует, если с кем знакомлюсь из иностранцев. Но он любит меня и желает счастья, я понимаю это и чувствую, и только из—за того, что он так ко мне относиться он так реагирует. Надо будет ему позвонить, сказать, что приеду не одна, а со своим уже мужчиной, и что встречать он будет не меня одну, а нас двоих».

К стадиону они подъехали за два часа до начала матча. Погода не предвещала дождя, а солнце то светило ярко, то закрывалось проплывающими перед ним облаками. На стадион уже пропускали и они зашли на его территорию, где Екатерина смогла прочитать название стадиона – «Stade de Gerland».

– Ты возьмешь себе что—нибудь? – спросил Антуан у Екатерины, когда они стояли перед точкой продаж еды и напитков.

– Я пиво возьму. А тебе же нельзя – ты за рулем. Что ты будешь брать?

– Да кружка пива это ерунда, впереди еще около четырех часов, просто я вообще не пью. А себе возьму лимонад.

«Для меня всегда было странно и подозрительно, когда люди не пьют. Ну ладно, тоже ерунда».

Екатерине налили пиво. На ручке, которую опустил и держал молодой человек, наливая Екатерине пенный напиток, было написано «Kronenbourg», ниже цифры «1664», а на самом верху слоган – «La Première Bière Française». Она обратила внимание на название. Во французском пиве она не разбиралась и решила спросить у Антуана, когда они сели за столик:

– А почему у французского пива немецкое название? Да, еще, что означают эти цифры? Год?

– А оно из Эльзаса, если не ошибаюсь, Страсбурга. А это давние времена спорная территория между нами и немцами…

– Да, знаю про это, – вставила реплику Екатерина.

– А цифры, – продолжил Антуан, – это сорт пива и год основания этой, на тот момент, еще семейной пивоварни, – он сделала паузу, – вот так выходит, что самое известное в мире французское пиво имеет немецко—французские корни.

– Понятно. Ну расскажи мне, что хоть за матч меня, – она улыбнулась, отвела ладони от кружки на секунду и снова вернула их, – ну и нас с тобой ждет?

– Ну как же, – он сделала глоток лимонада и продолжил, – это же, противостояние, можно сказать, что самое известное во французской «Лиге 1» – «Олимпик Лион» против марсельского Олимпика. Это бомба! Классика, – они вместе, почти синхронно сделали по глотку, – «Олимпик Марсель», между прочим, единственный клуб из Франции, который выигрывал Лигу Чемпионов. Было это в девяносто третьем году двадцатого столетия, на «Олимпиоштадион» в городе Мюнхен. В финале играли тогда против «Милана» марсельцы. Там такой классный состав был у наших, ну у «Марселя», – Антуан причмокнул, – Бартез, Дешам, Бокшич, Десайи, Фёллер. Такие люди, такие люди. Но и «Милан» – ван Бастен, Папен, Барези. А матч сам был просто блестящий. Я хоть и болею за «Лион», но «Марсель» тогда…за него, как мне кажется болела вся Франция. Я очень был рад, да и сейчас рад, что они сыграли тогда так. Супер.

Он очень восторженно все это рассказывал, а Екатерина и не заметила как опустошила всю пол—литровую кружку.

«Он чудесный…такое погружение, такие эмоции…чудо. Замечательно».

– Пойдем, осталось сорок минут до начала. Посидим уже в чаше стадиона! – они оба уже выпили свои напитки. Антуан после своих слов поднялся, протянул руку Екатерине и они пошли вдвоем к своему сектору, держась за руки.

Их места были прямо по центру. На зеленом газоне разминались футболисты обеих команд. С одной стороны за воротами трибуны отсутствовали. Табло показывало две цифры «0:0». Екатерине футбол противен не был, но и не следила она за ним. Правила, в общих чертах, были ей известны. На трибунах было пока немного людей, но все равно стоял гвалт французских слов.

«Со всеми этими положительными эмоциями я и забыла о своих проблемах, но, черт, сейчас они дают снова о себе знать».

– Я скоро вернусь. Мне нужно в туалет, – сказала Екатерина, вставая со своего места и проходя мимо Антуана с сумкой в руках.

– Хорошо. Сумку то оставь здесь, мешать будет, – он поднялся и смотрел в ее глаза.

– Да она мне нужна, – они соприкоснулись быстро губами и Екатерина стала подниматься по ступенькам к выходу с сектора.

Она вышла из чаши стадиона и пошла против часовой стрелки вокруг, искать туалет. Мужской оказался совсем близко к сектору, а женский чуть дальше. Зайдя в кабинку, она закрыла ее на щеколду. Вышла спустя три минуты, а еще через две минуты уже вернулась на свое место.

– Все в порядке? – спросил Антуан, когда она садилась на место рядом с ним.

– Да, спасибо, – она села и он обнял ее, положив руку на плечо и поцеловал.

«Все он прекрасно понимает, просто не говорит об этом. И правильно!»

Матч должен начаться через пятнадцать минут. На трибунах становиться всё больше людей. Футболисты уже закончили разминку и футбольное поле сейчас орошалось водой. Они общались между собой, пока крик трибун не прекратил это общение. За пять минут до начала футболисты появлялись на зеленом газоне. Фамилий на футболках игроков не было, только номера, поэтому Екатерина не могла знать кто из игроков кто. Игроки «Лиона» были в светлой форме, с синими номерами, а «Марселя» – в лазурной, с белыми номера. Вратари обеих команд были в темной форме. Екатерине очень понравилась форма «Олимпик Марселя».

«Красивая форма. Цвет классный».

А перед футболистами шли трое арбитров. Весь стадион приветствовал игроков. Они встали в один рядом, лицом к центральным трибунам, где и сидели Екатерина с Антуаном. Потом рукопожатия и через пару минут был нанесен первый удар по мячу.

Антуан сел, облокотившись руками на колени и чуть сгорбившись. Видно было, что он одновременно нервничает и наслаждается игрой. Екатерина же сидела и глазами следила за движением мяча и красивой формой гостевой команды. И тут первый гол хозяев. Стадион весь поднимается со своих мест и празднует забитый мяч, кроме болельщиков «Марселя». Потом второй гол, третий. И первый тайм завершился со счетам, который не ожидал никто – 7:0. После каждого гола Антуан целовал Екатерину. Даже она признала, что некоторые комбинации были очень красивыми.

В перерыве они не уходили со своих место и Антуан не мог в полной мере выразить свои эмоции.

– Это что—то! – он сидел, но иногда чуть привставал и размахивал руками, – у меня нет слов. Семь – ноль с «Марселем»! «Лион» просто красавцы. Какие голы, какие комбинации! Чудо, чудо!

Так он продолжал весь перерыв, пока свисток судьи не открыл второй тайм. Который был уже спокойнее и завершился со счетом 1:0. И общий счет, после того, как судья дал свисток об окончании встречи был 8:0 в пользу хозяйской команды. Футболисты начали обмениваться футболками, даже иногда символически «целовались» друг с другом. А капитан «Лиона» с огромным флагом, на котором были написаны большие буквы «OL» синего цвета на белом фоне, прошел перед трибунами со своими партнерами. Сегодня «Олимпик Лион» одержал саму крупную победу над «Олимпик Марсель» в истории личных встреч.

Екатерина сама не ожидала, но она получила огромное удовольствие от этой игры. Красивый футбол показали обе команды. Антуан за второй тайм успокоился и теперь они вместе, пока шли до машины, обменивались впечатлениями.

– Сколько нам ехать до дома твоей мамы? – спросила Екатерина, когда они сели в машину.

– Да не долго. Минут двадцать, думаю. Как доедем – так и доедем, – ответил он с улыбкой.

– Как ее зовут? – они тронулись.

– Сейчас, – он смотрел по сторонам перед выездом, – как зовут? – переспросил он, когда они уже были на дороге, – Мари. Ну а фамилия как у меня.

– Хорошо. Ну познакомимся.

Они ехали мало общаясь. Екатерина наслаждалась видом вечернего Лиона, а Антуан вел машину, сконцентрировавшись на дороге, а после матча он был эмоционально опустошен.

Машина остановилась перед многоквартирным домом в спальном районе города. Антуан позвонил в звонок у двери под номером «44». Дверь открыла женщина. Екатерина сразу нашла в ней общие черты с Антуаном и признала, что для своих лет она очень красивая и сексуальная.

– Привет, мам, – сказал он и обнял женщину, когда они зашли в квартиру, – это Катрин, – он указал рукой на свою спутницу, – я говорил тебе о ней по телефону.

– Да, помню, – она подошла к Екатерина и протянула руку, – Мари.

– Катрин. Очень приятно, – они по женски пожали руки.

«У нее и голос такой сексуальный. И кожа на руках нежная. Даже завидую я».

– Пройдемте, я ужин приготовила, – сказала она и пошла, виляя бедрами, в сторону, как видела Екатерина, кухни.

– Пойдем, милая, – Антуан взял ее за руку и они направились вслед за Мари. Антуан облизал краем языка нижнюю губу.

Мари была в черной облегающей юбке до колен, которая плотно облегала ее попу, которую она, как поняла Екатерина, тренирует, черных колготках, красных туфлях на высоком каблуке и в черной облегающей футболке, сквозь которую выпирал лифчик, который поддерживал грудь второго размера. На шее у нее было серебренное колье. В—олосы у нее светлого цвета, чуть длиннее, чем у Екатерины. Очень красивые губы, которые были покрыты красной помадой. Глаза темно—коричневые. морщин на лице было очень мало, фигура была если хуже, чем у Екатерины, то совсем немного, а ноги длинные и красивые.

На прямоугольном столе стояло несколько видов закусок, салат овощной, три стакана, в которых, судя по всему, был налит лимонад, а на плите, в сковородке, чтобы не остыть, подогревалось мясо. Антуан посадил Екатерину, а сам сел рядом с Мари перед ней, справа от матери.

– Будете мясо, Катрин? Говядина, – спросила Мари.

– Да, если можно.

– Конечно можно, – она подошла к плите, взяла сковороду и положила в тарелку каждому по большому куску мяса.

– Спасибо, – поблагодарила Екатерина.

– Спасибо, мам, – он поцеловал ее, когда она села.

«Как то слишком откровенно для поцелуя мамы и сына. Ну ладно, это другая сторона. Возможно, что здесь принято именно так».

За столом они много разговаривали. Мари интересовалась чем занимается Екатерина, что любит и все тому подобное. Сама она рассказала о детстве Антуана, семье до и после смерти отца и мужа.

– Катрин, а расскажите нам о себе, – попросила Мари.

Екатерине пришлось рассказать о себе, все что она хотела рассказать Антуану наедине, сейчас.

– Да, конечно. Родилась я в Москве, – начала Екатерина, – папа у меня архитектор, сам он из Санкт—Петербурга, учился там же, ну а работать отправился в Москву, где и по сей день. И сегодня он также очень востребованный архитектор. А мама сама из Новосибирска, это у нас в Сибири такой достаточно крупный город. Но затем она с родителями переехала в Москву, благо, была возможность. Они с папой познакомились, когда отец был уже в Москве после учебы. История вообще—то забавная, если честно, – она улыбнулась, чувствовала тепло от этих воспоминаний, которые остались у нее после рассказа мамы и немногих комментарий отца, – она тогда как раз ехала на учебу, она филолог, как раз группы романских языков, поэтому и я так хорошо владею этими языками, в особенностями французским. Так вот, – она выпила немного лимонада, – а отец ехал с вокзала, после ночного поезда, по адресу, который ему дали. А мама сама ехала не из дома, а от бабушки, где ночевала, потому то до этого она ей помогала. А он, мой отец, хоть и архитектор, но в новой обстановке вообще плохо разбирается, немного нервничает. И вот он заходит в вагон, – Екатерина начала жестикулировать руками, – а мама стоит рядом с дверьми, сбоку, в свою очередь папа зашел и встал прямо перед ней, смотря схему метрополитена, которая весела за ней. А он еще был в таких очёчках, – она показала пальцами форму и размер линз, – с усами, – она показала двумя указательными пальцами какими, – и ростом он был невысок. Как говорила мама: «Он в миг вызвал у меня умиление». А с виду он может и был немного смешной, но глаза были у него что называется умные, а если с ним разговориться, то не оторваться. Ну и вот они разговорились в вагоне, и понравились друг другу. Но оба были очень стеснительны, папа до сих пор говорить: «Как я еще решился заговорить с твоей мамой», а мама: «Как я решилась ему ответить». Конечно, это в шутку, но в каждой шутке есть и доля шутки, и доля правды, а неизвестно, чего больше. И вот им пришлось разойтись, мама вышла, а папа поехал дальше. Как потом мне рассказывал папа, он думал, что больше не увидит ее и не встретит. Она ему тогда сразу очень понравилась, да и он ей тоже. А мама у меня была очень красивая, мне трудно ее описать, но поверьте. И что бы вы думали? – она отрезала кусочек мяса и жуя, продолжила говорить, – оказалось, что общежитие, куда пока поселили отца, и квартира, где жила мама с родителями – это соседние дома! Ну и тогда, даже эти два стеснительных, – она сказал это любя, – поняли, что уж это точно судьба. Вот так они и встретились, – она снова стала жевать мясо, – и живут вот уже сорок один год вместе. Папе, когда они познакомились, был двадцать один год, а маме – девятнадцать. А я младший ребенок в семье. У меня есть брат и он на семь лет меня старше, – сидевшие перед ней чуть удивились, а Екатерина опустила глаза на руки и крутила салфетку в руках, она уже доела блюдо, – зовут Александр. Ну а я сама…, – она сделала последний глоток, опустошив стакан, – я сама отучилась на логиста, решение экономических вопросов и все тому подобное. Вот сейчас и работаю в сфере логистики, налаживания поставок и прочего. А мой брат является директором одной компании, которая сама из Франции, но имеет филиал в Петербурге. Хотя основное образование совершенно в другой сфере. Вот так и выходит, что все у меня как—то связано с Францией. Ну вот так кратко я сказала о себе и своей семье. теперь вы имеете представление обо мне.

Екатерина положила еще немного салата и продолжила есть, а Мари сказала:

– Интересная вы девушка, Катрин. Очень интересная. Ну а вот мы живем вдвоем с Антуаном, муж умер уже достаточно давно. Это был прекрасный человек. Вы его не знаете, но поверьте, он был чудесным. И так рано и быстро умер. Я его сразу полюбила как увидела, – «вот и у меня также с вашим сыном», – а потом вот он родился у нас, – она обняла сына и поцеловала в щеку, – другое мое чудо.

«А почему она ест только левой рукой, а правая у нее и вовсе под столом? Привычка?»

После ужина они стали пить кофе, а Екатерина чай. В этот момент Антуан решил завести разговор о поездке в Москву.

– Мам, Катрин уезжает обратно в Москву, через день. Я собираюсь поехать с ней. С билетами вопрос уже решен.

Мари сделала паузу и ответила не сразу. А ответ оказался вопросом:

– И когда ты вернешься? – спросила она, не смотря ни на кого.

– Через пять дней на самолете. То есть, там я три дня буду.

«Ощущение, будто она ревнует его ко мне. Ей самой лучше – пригласит кого—нибудь».

– Хорошо. Ну ты мне хоть позвони оттуда.

– Да я и привезу тебе что—нибудь, – все улыбнулись.

– Как футбол то? – Мари кивнула в сторону логотипа на груди Антуана.

– Во, – он поднял большой палец руки, – восемь – ноль разнесли марсельцев. Классный матч. Больше бы таких!

– Ну я рада.

Екатерина уже допивала чай и ее клонило ко сну.

– А где мне можно разместиться на ночь? – спросила она, после некоторого молчания.

– А давайте в этой комнате, за углом. Она у нас как бы гостевая, – ответила ей Мари.

Квартира была так устроена, что заходя, вы оказываетесь в коридоре, чуть дольше, прямо и правее – кухня, а чуть ближе к коридору, слева – небольшая комната, куда и приглашали Екатерину. От кухни вправо идет длинный коридор. В середине ванная комната, чуть дальше туалет. Все это справа, а слева еще одна комната. Ну а упирается этот коридор в спальню.

– Спасибо. Я тогда пойду, подготовлюсь. Туалет и ванная у вас там, да? – она показала через стену вдоль длинного коридора.

– Да. Именно там, – ответила Мари.

– Спасибо.

Екатерина сначала вышла в коридор, взяла из сумки, все что было ей необходимо и пошла к ванной. Проходя мимо кухни, она услышала, как Мари ее спросила:

– Вам нужна зубная щетка?

Екатерина остановилась, взялась свободной рукой за наличник и ответила: