Восхождение к власти: Падение «ангелов»

Глава 21. Коринф: Исход войны

Ангелы и демоны

Пять часов вечера. Великий Коринф.

Сообщения о том, что битва при Саламине была проиграна, что войска Рейха взяли северную Македонию, что Эпир потерян в стремительном броске шестидесятитысячного мотострелкового корпуса, что имперский десант штурмует Афины, вызвал смятение и смущение в мятежных кругах, но никак не сломил их. Из последних сил сепаратисты сражаются за свою независимость, всё более отчаянно выстраивая сопротивление. На юге Новая Спарта мобилизовала практически всё мужское население и поставила его под ружьё, начиная от десятилетних парней и заканчивая стариками. На севере войска Греческого Союза в безумных попытках сохранить контроль над городами начинают сгонять часть местного населения на площади и угрожать убить всех, если Империя продолжит наступление. В этих оплотах мятежа начинают вспыхивать гражданские бунты и акты неповиновения, направленные уже против вольной Греции.

Над городом, равным столице свинцовое небо словно готовиться броситься в печальное рыдание и обрушить на израненное тело града горькие слёзы. Тем временем в Великом Коринфе, где царь Греции и новый Мастер-защитник – последний выживший Консул призывают к последнему бою этого дня, выставляя на защиту последних солдат, переходя из нападения в бесполезную оборону. Великий Израиль и Аравия поддерживают греков уже из принципа, не считаясь с потерями, которые они несут от войск Империи.

На улицах перед дворцом «Чёрной лилии» кипит самая настоящая маленькая война – артиллерия десантников накрывает кварталы, танки сцепились друг с другом в страшной дуэли, а пехота пытается прорваться к площади перед дворцом, утопая в крови и огне. Ситуация в городе в корне переломилась, когда самолёты и транспортники высадили десантные батальоны, которые объединились в единый кулак, крушащий вражеские позиции. Коринф «кричит» в агонии, от исхода битвы в нём будет зависеть судьба Греции.

Во главе одной из группировок идёт воин, который не боится смерти, не знает жалости, и не страшится потерь, ибо всё, что можно он потерял и лишь забвение, холодное и мрачное для него станет упокоением. Вокруг Данте горит целый город – соседние дома, раньше бывшие небоскрёбами стали жалкими почерневшими обломками, а слева и справа наступают такие же титаны как он. Три отделения «Стражей шпиля» набросились на главную дорогу, ведущую к «Дворцу». Тридцать серебряных воителей во главе чёрнобронного «повелителя битвы» расчищают путь, неся смерть язычникам-сепаратистам. Вражеская артиллерия смолкла под ударами контрбатарейного огня, и авианалётов и нет того, чтобы сдержало гнев Канцлера.

Им на широкой дороге противостоит знакомый враг – бывшие братья из ордена «Чёрных судей», «Поборников справедливости» и «Крыльев ветра». Воины в механизированной по-разному стилизованной броне отстреливаются от сокрушительной волны серебра, но это не помогает, и каждая позиция буквально тонет в крови от стремительных атак.

Один из сепаратистов попытался дать залп из гранатомёта, но мгновенно умолкает, когда его пронзает меч длиннее метра, и Данте откинув врага, продолжает кровавый путь. Вражеский пулемётчик из гнезда затрезвонил по имперцам и к нему присоединились ещё двое. Пули над дорогой словно рой – летают везде и всюду засыпая искорёженный асфальт, взрывы и звоны орудий глушат невыносимым ревем. И двух секунд не прошло, как позиция пулемётчика исчезла в напалмовом пламене, извергнутом из двух страшных гранат. «Чёрные судьи» формируют заградительную линию из тяжёлых орудий, приготовившись встретить на близком расстоянии врага, но не успели отреагировать, когда сначала по ним ударили ослепительные залпы гранат, а затем с неистовой яростью Данте врезался во вражеский строй и мечом решил их судьбу. Тут же его прикрыли «Стражи шпиля», разбивающие врага алебардами и мечами, словно дикие накинувшиеся на воинов в серой, чёрной и восточной коричнево-медной броне. Наспех вырытые траншеи и воронки от снарядов, укрытия в виде целых опавших стен стали последнем прибежищем орденских воинов, пытающихся сдержать натиск Рейха. Их пулемёты, лазвинтовки и карабины не стали серьёзным препятствием для врага.

Данте и «Стражи» похожи на «ангелов» смерти и мести – они словно бы сотканы из нитей праведного гнева и несоизмеримой воле служения Империи. Зачистив один участок, Данте с потемневшим клинком бросается на другой. Он прыгнул влево и одним размашистым ударом меча отправил в небытие двоих «Поборников», тут же уже устремляясь вправо и одним ударом плеча раскидывая пулемётное звено.

С тех пор, как эти «ангелы» Рейха вступили в бой за дорогу, прошло не более получаса, но ордена уже понесли страшные потери, утратили контроль над огромным участком местности. У противника нет тяжёлого вооружения, есть только живая сила, а поэтому сопротивляться продвижению «бронированного кулака» очень и очень трудно.

Капитан позабыл всё на свете – для него есть только враг и пылающий огонь в груди, ненависть, с которой он не в силах совладать. Данте прорвался через ряды мятежников и оказался в окружении стреляющих «Судей», осыпающих его беспрестанным огнём, но его окутали только искры – доспех царапается, мнётся, но ничего критичного. Это всё равно, что стрелять в танк. Клинком он прорезал себе путь – лезвие не всегда пробивается через броню и тогда он превращается в почерневшую дубину, которой Данте отбрасывает врага. Сепаратисты всё равно пытаются атаковать, сконцентрировав огонь на Валероне, но этот «ангел мести» даже не сбивается с шага.

– Данте! Не уходи так далеко! Данте! – рвётся голос Андронника из рации, но тот давно потерял связь с миром, став лишь инструментом Канцлера и собственной скорби.

Один из «Крыльев» в стилистическом доспехе попытался ударить капитана саблей в сочленение брони. Клинком он бьёт в колено, но парень убирает ногу и сталь режет металл, оставляя царапину. В ответ лишь несдержанный рык и удар наотмашь, которым Данте отправляет врага в полёт.

– Ультрамеркава! – вопят позади Данте и только это останавливает его продвижение. – Войска Израиля здесь!

Но сзади уже подходят русские «Дружинники», которые совместным залпом бронебойных орудий – лазерных пушек и сверхгранатомётов, представленных строенными трубами с бронебойным зарядом, накрыли танк. Тот не успел сделать и выстрела, как сам взорвался, когда его пронзили яркие лучи и осыпали снаряды.

Орденские подразделения выстраивают в жалких попытках поспешные линии обороны, вместе с войсками союзников и на этот раз их «друзья» принесли гранатомёты и лазружья, противотанковые винтовки и автопушки. «Стражи» рвутся вперёд, сметая любое сопротивление алебардами или пулемётчиками, поддерживающими сзади. Крупные снаряды рвут броню, уничтожают укрытия, слышен свист пуль, взрывы гранат и крики.

На узком перешейке обороны, образовавшемся между кучами двух обрушенных стен, установлена огневая точка врага, начавшая работу. Лазерные прутья ударили по доспехам, автопушки заревели разрывными очередями и противотанковые винтовки захлестали. Трое «Стражей» были остановлены моментально – их броня стала плавленым куском металла. Алебарды с громыханием упали вместе с воинами. Линия серебра была остановлена групповой работой тяжёлого вооружения, чьи залпы рассекли дурно пахнущий воздух.

Данте спрятался за обломками здания и, взглянув в его глубь, рывком пробил стену и оказался внутри него. Увидев, что тут всюду расставлены манекены, и полки с одеждой он смекнул, чем тут раньше могли торговать. Быстрым шагом он преодолел двадцать метров, как встретился с врагом – отделение «Поборников» в испачканной серой броне. Они в страхе выпустили в него поток пуль из автоматов, но капитан одним ударом левой руки сокрушил голову одного воина и вторым ударом меча, отмахнул двоих, словно это были те самые манекены. С ходу взяв какой-то стол, он швырнул его в противника и задавил ещё пару им, переходя в мощный восходящий удар.

Расправившись с остальными врагами работой клинка, Валерон оказался на месте, где враг устроил пункт обороны и от него его отделяет только стена. Со всего разбегу он бьёт плечом по ней и прорывается наружу, метая гранаты перед собой. Последнее, что увидел капитан, прежде чем он скрылся обратно за стеной, был ужас врага. Тяжёлые гранаты взорвались подобно бомбам, и позицию врага накрыла волна сдерживаемой смертельной энергии и шторм осколков.

Офицер последовал дальше, не ожидая своих – стук гремящего сердца ведёт его в бой, а голодное пламя ненависти требует ещё войны. Разум практически затуманен душевными терзаниями, и он ищет облегчения в битве, но насыщения не чувствует. Но продвижение останавливается, когда он увидел, как под сень зданий вышли новые воители, явившиеся из дыма и пламени. Это в такой же техноброне ратники – они выше всех остальных наголову, их тела прикрывает тяжёлый сегментированный «рыцарский» доспех, только пластины из доспеха покрывают тканевые саваны чёрного цвета, а на самом покрытии панциря странные изображения древнегреческих мистерий и фигур. Их шлемы увенчаны ярким золотым гребнем, а лицевые пластины представлены литыми мордами быков, стервятников, козлов и волков, в глазницах которых горит огонь электроники.

– Отступайте, враги свободного народа Греции! – кричат они. – Вам не одолеть нас – Олимпийскую гвардию!

В их руках тяжёлые молоты, трезубцы, копья и мечи, лезвия которых овеяны слабыми всполохами электричества, позади расположились выжившие орденские воины, готовые поддержать устрашающих воинов заградительным огнём.

Данте остановился, ожидая пока остальные «Стражи», и Дружинники подойдут к нему и встанут позади, став серебряным полотном на фоне его чёрного доспеха. Не менее сорока воинов из Гвардии Олимпа преградили им путь и вот раздаётся вопрос:

– Господин, приказы?

Капитан знает происхождение этих существ – это избранные воины из всех орденов, на которые нацепили свои костюмы и броню, они стали мрачным отражением их самих. Данте больше не испытывает удивление от того, что их братья встали на сторону врага, нет больше скорби или сожаления, лишь желание схватиться с теми, кто предал Канцлера и поквитаться за жену.

– Мы должны прорваться к стенам Дворца, – сдержанным рыком молвит Данте и поднимает клинок. – Значит, нам не будет преград!

– Остановитесь, глупцы! – их пытается «образумить» враг. – Вам не совладать с теми, кто сражается во имя богов!

– Господин Данте, скоро мой десантный полк «Вермиллионовая слеза» подойдёт ко дворцу. Нам нужна ваша поддержка! – услышал в ухе капитан и вознёс меч перед собой, обратив пламенную речь к «Стражам шпиля» одним из военных девизов Канцлера:

– Где-то сам Бог, где-то мы вершим волю Его! Где во тьме творится и скрывает зло! В мире идолов и лжепророков! Демонам глядя в глаза, принимаем бой!

– Со мной мой крест и меч! – единым голосом ответили сияющие войны и бросились в атаку.

Серебро сошлось с чернотой, трезубцы с алебардами, перначи русских с мечами греков. Данте бросился на первого врага и со всей силы нанёс колющий удар. Меч не пробил доспеха, но изрядно его погнул, и противник схватившись за грудь, цепляясь за воздух упал на землю, постанывая. Вторым ударом он вогнал его прямо в шею и пробился через крепления брони, но только самым клинком. Тут же возле него пронёсся луч энергии и оставил дыру в панцире гвардейца, заставив его со скулежом упасть на землю. Капитан уклоняясь от ударов заметил, как и трезубцами грозные ратники обходят защиту «Стражей», прокалывая из экзоскелеты и заставляя электронику плавиться и коротить от потоков электричества, пущенных с оружия.

Враг позади щедро одаривает «Стражей» залпами десятков орудий, не давая сконцентрироваться на битве, отвлекая и мешая подобно надоедливой мошке. Лязг клинков смешался с грохотом орудий.

Данте ощутил боль в груди, когда чей-то молот ударил его в панцирь, и капитан не выдержал такого натиска. Спиной он почувствовал неровность раздробленного асфальта и краем глаза приметил, как ударник уже занесён над его головой.

«Вот он и конец» – подумал мужчина, смиренно ожидая упокоения и момента, когда он сможет встретиться с женой, но выверенный огонь по глазам гвардейца не дал этому свершиться. Линзы лопнули, и воин с диким криком попятился назад, а Данте увидел своих спасителей – отряд воинов в малиновой броне и тяжёлыми карабинами, которые громоподобные залпами возвестили о своём прибытии. Но сильнее всего выделяется фигура ковыляющего мужчины, в красном грязном и изодранном балахоне, капюшоне, и опирающегося на длинный энергетический мушкет, как на посох.

– Вот и наши пожаловали! – кто-то радостно закричал и бросился крушить врага.

– Наступаем! – скомандовал глава венецианцев.

Перначи трёх русских «Дружинников», брошенных в самый ад словно бумагу изминают защиту мятежной элиты и калечат их самих, алебарды разбивают оружие и листы покрытия. Жестокая схватка близиться к своему кровавому завершению и Данте видит, что тел павшего «Серебра» практически не видно, оно не просвечивает из-за количества канувших в лету нечестивцев.

Венецианцы рассредоточились веером, занимая позиции между руинами построек или взбираясь на кучи обломков и открывая оттуда подавляющий огонь по оставшимся обычным воинам из орденов.

Вскоре, всякое сопротивление было подавлено, и враг бежал с поля боя, скрываясь на площадках перед стенами дворца, Данте и выжившие воины встретились с теми, кто пришёл им на подмогу.

– Андронник, – прохрипел Данте. – Где вы были раньше?

– Почему ты отказался нас ждать? – тут же раздались слова возмущения, а металлический палец уставился на нагрудник брони капитана. – Из-за твоего безрассудного поведения две роты десанта, которые шли за тобой, были окружены. Мы им помогали.

– Я… я…

– Данте, ради кого? – устало спросил киборг. – Её ты уже не вернёшь… какой путь твой? Ты думал, что творишь ангельское действие, но оказался хуже врага человеческого.

«– Истинно так говорит твой друг», – снова вился голос, царапающий ум капитана, но он отмахнулся от него, загнал куда поглубже в дебри подсознания, преодолевая нестерпимую жажду крови, явившуюся после битвы – его руки трясутся, рот полон слюны и ярость бурлящим котлом кипит в душе.

Данте оглянулся на тот путь, который он проделал, когда они расстались с Андронником, ибо киберарий отправился на уничтожение вражеских систем противовоздушной обороны. С северной части города он прорезал себе путь через легионы тех, кто посмел вставать на его пути. Ополченцы и солдаты, орденские бывшие братья и роботы – он не щадил никого. Весь путь его стал символом огня, душевной раны, из которой проистекла истинная ярость, безумие и гнев. Он стыдливо понял и опустил голову, что в своём сумасшествии не только стал похож на «демонов», против которых сражался, но и погубил безрассудством нескольких боевых братьев, не желая ожидать поддержки с тыла и слепо бросаясь в бой. Он печально осознал, смотря вдаль разрушенного города, что поступил не лучше своих братьев-предателей, поддавшись мимолётному желанию.

– Каюсь, – выдавил Данте, смиряя ком, подступивший к горлу и ощущая, как его всего изнутри выворачивая, но сделав усилие над собой, он тихо начал говорить. – Я потом с этим разберусь на трибунале, а теперь нам нужно поставить точку в этом конфликте. Там на площадках всё ещё множество тех, кто раньше с нами проливал кровь. Бывшие братья…

– Понимаю. У меня для тебя плохая новость – наши заняли порты Кьятона, но туда пробиваются подразделения врага. Если они перехватят батареи, то корабли не смогут нам оказать поддержку.

Данте ощутил, как его грудь наполняется тяжестью и становится не продохнуть от злобы. Если они прорвутся к городку и займут его, то штурм дворца пройдёт ещё тяжелее и кровавее. Он только хотел обратить к Андроннику гневную тираду, но был остановлен им же:

– Я направил туда людей. Да и… попросил через десантников, чтобы туда высадили мой эскадрон.

– Аметист-1, наши тактические штурмовики через пять минут зайдут на цель. Коринф свободен от ПВО? – раздалось из рации Данте.

– Андронник?

– Да, мои боевые единицы при помощи десантных подразделений Рейха смогли подавить вражеские средства ПВО у коринфского перешейка.

– Да, Свет-2-4, мы готовы для нанесения удара.

Данте только хотел пойти посмотреть на то, как авиация скинет смертоносный ливень на головы врагов, как что-то запищало в его устройстве, и он даже не смог сделать шагу, все устройства остановились, техника ему не повинуется.

– Что за…

– В блоке питания нет энергии, – сказал один из «Стражей» и обратил на капитана осудительную речь. – Если бы вы так не прыгали, а были более спокойны, то заряда хватило бы подольше, а так…

– Помогите тогда мне его снять.

Пока с Данте снимали высокотехничную броню, группа штурмовиков устремилась к ним, заходя на фоне светлеющего запада. Остатки противовоздушной обороны не дремали, и воздух понеслись множественные ленты очередей, вместе с поднимающимся светом ракет, и раздалась канонада снарядов, но самолёты под защитой силовых полей преодолели этот барьер и сбросили бомбы. Всё захлестнуло ярко-рыжее обжигающее море – рвы и мешки с песком, километры колючей проволоки оплавились и почернели; в единую линию окопов проникли струи золотисто-ярких язычков, настолько жарких, что пехота в них стала пеплом. Только немногочисленные, порушенные ударами артиллерии бункера остались изнутри в порядке. Но вот всё остальное, целые массивы строений, – передовые опорники, серебристые ангары, наполненные военной техникой, командные пункты – всё это пожрал жадный океан испепеляющего жара.

Пока всё это происходило, с Данте сняли костюм и дали ему в руки длинную штурмовую винтовку ордена «Палачей», надели бронежилет и бросили в бой. Впервые за долгое время битвы бойцы видят его чистое лицо и взгляд изумрудных глаз, в котором горит невыносимая печаль. Он, сохраняя молчание, повёл за собой сводный отряд, обступая тела.

– Аметист-1, приём, говорит командир полка «Вермиллионова Слеза». Благодарим вас за поддержку. Мы начинаем штурм.

Данте увидел, как солдаты полка, воспользовавшись преимуществом авиационного удара, поспешил вывести стенобитные орудия и стремится как можно скорее занять выгодные точки для наступления, без труда расчищая себе путь. Зачистка средь полыхающих остовов зданий, горящих танков и покорёженных орудий – дело не пыльное и войска занимают метр за метром, всё ближе подбираясь к высоченной стене, верхи которой сметены беспрестанным огнём гаубиц.

Но внезапно раздался истошный противный звук механизмов и перед стенами появились трёхметровые конструкции – трубы со шлангами, явившиеся точно из-под земли. Данте было захотел крикнуть в рацию, но не успел. Враг приказал запустить гигантские позиционные насосы и помпы, поднимая целые озёра и реки топлива, которое шло в неимоверно громадные огнемёты, исторгающие фонтаны смердящего пламени. Все увидели, как как передовые взвода миланцов из «Вермилионовой Слезы» с тьмой могучих штурмовых орудий, так жизненно необходимых, утонули, изжарились в страшных огненных зыбях, которые слово выплеснулись из самого ада. Все тут же рассеялись по территории, начиная длинной протянутой цепью строится. Капитан, смотря на то, как практически большая часть имперцев исчезла в бездне огня, он связался с поддержкой.

– Свет 2-4, нам снова нужна ваша помощь! – яростно в рацию завопил Данте. – Враг применил системы позиционной обороны. Мы не прорвёмся через них.

– Хорошо, Аметист-1. Ждите, наши птички сейчас всё решат.

Мигом самолёты отреагировали и на этот раз бомбы упали в подножье почерневшей стены, их сил хватило, чтобы четыре огромных огнемёта разлетелись обломками металла по сторонам.

– Зараза! – прокричал Данте. – Подступаем к воротам, живее! Зачищайте территорию от всякого гада. Скоро сюда подойдёт остальной полк.

Отряд медленно прошёл на поле, где нет ничего живого, только пляшут слабые язычки пламени. Они наступают медленно, аккуратно, ожидая ещё ловушек от сепаратистов, но ничего нет, и они за двадцать минут сблизились со стеной.

Данте смог на мгновение остановится и посмотреть на ворота, через которые им предстоит пройти. За его спиной выжженное поле, нет ничего живого, лишь оплавленный контур, оставшийся от металлического забора, напоминает о том, что тут была ещё одна преграда. Чёрные врата, за которыми тоже нет ничего живого, являют собой устрашающую монументальность. На них нет символов, и отсутствуют письмена, только сталь. Взор капитана устремляется на тёмное небо, отбрасывающее тень на весь город. Парень чувствует, что война близиться к завершению, что скоро всё закончится и небеса смогут зарыдать о мертвых. Сам он ощутил странный укол в сердце и утёр глаза.

– Данте…

– В живых кто-нибудь остался, – перебил капитан Андронника, только тот собирался заговорить. – Из штурмовых взводов миланцев?

– Нет, они все…

Данте опустил голову.

– Говорит полковник Гонсалес, командир десантного полка «Ангелы престола», – рация Данте с шумом выдала слова. – Мои ребята через пять минут у вас будут, и начнём штурм дворца. Да, так же разведка сообщает, что сепаратисты стягивают все силы к дворцу. Капитан, у нас будет мало времени. Давайте покончим с этой войной! Конец связи.

– Господин, – вновь сквозь статику доносятся слова. – Говорит полковник-командир Труа, полк «Вермиллионовой слезы». Мы не можем продолжить продвижение к Дворцу. Основные подразделения приняли бой в двух километрах от вас с превосходящими силами противника.

– Андронник, – тут же, голосом низким, начинает говорить капитан. – Что там на фронтах? Сколько мертвых, сколько живых?

– Я не знаю. Количество смертей не поддаётся подсчётам, капитан. В Афинах тяжёлые боестолкновения, два ордена и три бригады морской пехоты там пытаются прорваться в сердце города. Последний серьёзный враг – Новая Спарта и Аргос. Только западная часть Великого Коринфа всё ещё под контролем врага. – Андронник примолк и тут же, его голос выдал слабую металлическую речь. – Прости, я не смог её вытащить… я не успел…

– Не нужно, Андронник, не следует. Сейчас главное – цель. Просто… всё потом, – устало говорит парень, сдерживая тремор и рокочущую горькую ярость, с которой он не знает, что делать.

Голос больше не одолевает его, нет обвинителя, ибо капитан слился с ним в едином теле – два духа в одном. И за получившую силу, скорость от злобы и стойкость от гнева он поплатился. Сладкими речами Валерон совратил сам себя, пленил тёмной стороне сущности.

– Что ты дальше собрался делать?

– Понимаешь, эту бойню можно остановить здесь и сейчас. Греческая Амфиктиония потрёпана, но не сломлена. Пока их лидеры не признают поражения, мы ещё неделю будем выковыривать мятежников. Я собираюсь всё это закончить.

– Я с тобой.

– Нет. Ты понадобишься тут. Бери венецианцев и «Стражей», а также всех тех, кто ещё подойдёт. «Ангелы престола» со мной. Вы должны будите построить оборону и держать все войска, до тех пор, пока всё не кончится.

– Данте, – раздался бодрый голос из приёмника в ухе. – Мы выполнили твоё задание, дочь из Писсии забрали твои люди. Но наш общий друг убедил меня ещё побыть с вами до конца этого дня. Готовьтесь, мы идём.

– Хорошо, высаживаетесь на площади возле дворца «Чёрной лилии» и занимаете оборону. Да, О’Прайс, я рад, что ты всё ещё с нами.

Валерон тяжело выдохнул, чувствуя лёгкое облегчение от того, что хоть его дочь спаслась, но она всё ещё не в Риме, а в горах возможно засели мятежники с ПЗРК, так что от него зависит, долетит она до дома или какой-ни убудь сепаратист их подстрелит. Данте чувствует, что развязки ближе, что когда ворота будут сокрушены, счёт пойдёт на часы. В его душе всё ещё тлеют угли скорби и печали, которые запросто могут стать ревущем пламенем мести, как только порог дворца будет переступлен.

И в завершении акта битвы, раздались из далёких рупоров пропаганды безумные возгласы и воззвания:

– Круг жрецов на связи с вами, – на этот раз ораторский голос дрожит и беснуется, и словно перемежается с фонящими перешёптываниями. – Ликуйте, жалкие поклонники, идите на смерть ради Греции, избавьте её от мук. С оружием в руках, послужите ей! Падите ниц перед вашими богами и отдайтесь в жертву им на горниле битв, чтобы познать их неземную суть.

– Какая мерзость, – вымолвил капитан и голос, зловещим шёпотом подхватил его слова:

«– То ли ещё будет».

– Может ты отстанешь от меня? Ох, если бы ты был человеком как бы, я тебя отделал, – гнев срывается с уст капитана, он ненавидит того, кто ему это нашёптывает, но злоба сменяется ужасом при словах:

«– Отделай себя, ибо я – порождение твоих страстей».

Капитан опускает руку в карман и на его ладони оказывается белая таблетка, мгновенная пропадающая во рту. Он надеется успокоительным хоть на немного освободить свой разум.