Свеча на ветру. Избранное. Повести

Она бросается в спальню, быстро открывает дверь

на балкон. Возвращается оттуда с охотничьим ружьем в руке.

Муж сидит на кровати. Заспанный, недовольный… Протирает глаза, смотрит на жену. Пустая бутылка рядом с кроватью…

– Опять нажрался? Мало ему на свадьбе… Он еще сюда притащил!

Мутными глазами смотрит он на жену. Неожиданно вздрагивает от резкого звонка в дверь. Наталья наклоняется к нему, как бы боясь, что их услышат:

– Там малец, которого ты избил во дворе… Нюрка звонила, она видела… Он с кодлой своей пришел… Отомстить хотят… На, припугни, чтоб не лезли… Загонишь в ванну, пока я милицию вызову!

Наталья сует ему в руки охотничье ружье. Муж растерянно рассматривает ружье…

…Проходя через прихожую, мальчик не чувствовал, как ноги его касались пола, он вообще ничего не чувствовал, он делал все механически… Вот он останавливается в дверях, смотрит на блестящий паркет комнаты, на свои грязные туфли… Наклоняется, начинает расшнуровывать их… разуваться… потом выпрямляется, смотрит по сторонам.

Наталья устремляется к мужу. Мальчик идет за ней, останавливается. За окном раздается пронзительный свист. Казалось, свистели с разных концов улицы. В комнату из спальни вышел всклокоченный хозяин дома с ружьем в руке. Мальчик обращается к нему с надеждой в голосе:

– Дядя Володя, давайте разберемся.

– Нам нечего разбираться! Мотай отсюда, пока цел!

Ежик вскинул ружье, прицелился в темноту окна.

Мальчик замер – он только что заметил ружье в руках хозяина дома. Свист за окном повторился.

– Сигнал подают, – зло прошипела Наталья.

Мальчик бросился к окну:

– Это не…

В то же мгновение раздался выстрел. – Володька!!! Ирод! Что ты наделал!

Наталья забилась в истерике. И вдруг…

Сразу же все затихло. Жуткая тишина воцарилась в квартире.

Перед дверью в комнату – пара грязных мальчишеских ботинок. Дрожащие женские руки пытаются натянуть ботинки поочередно… То на правую, то на левую ногу мальчика. Тщетно… Бессильно опустились женские руки, застыли на грязных ботинках мальчика…

Перед следователем сидит девочка Надя. Она нервно поправляет торчащие косички. В голове у девочки отчетливо слышны два женских голоса. Голоса эти перекрывают друг друга.

– Надюша, родненькая… Не перепутай ничего… Этот мальчик Саша согнал тебя тогда с качелей… Его, Сашу, за это и избили… Это тот самый мальчик, с которым все это случилось…

– Надя, Наденька… Ты понимаешь, как это важно… важно для дяди Володи… ты же его знаешь… Хорошо его помнишь… Наденька, он сейчас мучается в тюрьме… за колючей проволокой… От тебя очень много зависит… не забудь. Дядя Володя не обижал Сашу… во всем был виноват сам Саша…

– Доченька, про меня ничего не перепутай… все как мы с тобой договорились и повторяли…

Надя останавливается, смотрит на следователя. Лицо у Нади тонкое, бледное, не по-детски суровое. Темные глаза-вишенки застыли.

– Расскажи нам, Надя, все, что ты видела во дворе в тот самый день, когда была свадьба, – задает вопрос следователь.

Надя отвечала четко, без запинки:

– Мама меня защищала. Я тогда плакала. Прибежала к ней со двора, и мама прямо в халате побежала на качели.

– Надя, расскажи нам все с самого начала.

Надя кивнула, четко отвечала:

– Во дворе свадьба была, и все слышали, как тот мальчик кричал моей маме: «Что ты ко мне пристала?!» А дяде Володе он кричал: «Вы же пьяный, вас самого надо в милицию!»

– Надя, а что было в самом начале? До всего того, что ты рассказала сейчас?

Надя вскинула испуганные глаза, начала неуверенно говорить:

– Меня тогда согнал с качелей Вася… Вот. Ой! – оглядывается. – Нет, нет, не Вася… Меня согнал с качелей

Саша… Да! Саша… – Так Вася или Саша?

– Мама меня тогда защищала. Она… Она швырнула камень…

– В кого швырнула камень твоя мама?

– Ну, в того самого мальчика…

Капельки пота появились на бледном лице Нади.

– Какого «того самого»? – уточняет следователь.

– Ну, с которым все это случилось… Повисла пауза.

– Попробуем помочь тебе вспомнить. Значит, Надя, получается, что мама и дядя Володя наказали в тот день твоего обидчика, мальчика, который согнал тебя с качелей?

Надя отвернулась. Молчала. Она вконец запуталась.

– Подумай спокойно, Надя. Просто назови нам имя твоего обидчика.

– Саша… – неуверенно проговорила Надя.

– Значит, получается, что тебя согнал с качелей Саша?

Девочка долго не отвечала. Ответила, так и не взглянув на судью.

– Да, это был Саша, – и облегченно вздохнула.

Городское кладбище. Утро.

Свежевырытая могила засыпана цветами.

В изголовье – крест с надписью: «Сашенька Стахов».

И две цифры: 1960—1970.

Молодая женщина в черном лежит на свежей земле… Обнимает руками могилку.

1980 год

Освещенная светом юпитеров сцена Дома моды Зайцева.

На всю середину зрительного зала тянется длинный помост. Зрительный зал заполнен зрителями. На сцене – Ведущий Модельер Дома моды, в белом парадном костюме с черной бабочкой на шее. Модно подстриженный, улыбающийся, он обращается к зрителям. Не парадно-торжественно, а доверительно, приветливо:

– Представьте себе теплый летний вечер. Вы вышли на прогулку, и вдруг… Вам навстречу идут молодые люди в непривычных повседневных костюмах. Не в надоевших джинсах с наклейками западного образца. Не в майках с яркими заокеанскими аппликациями. Не в бесформенных спортивных костюмах со вздутыми на коленях трикотажными брюками. А в таких вот костюмах…

Модельер смотрит в глубину зала, в окошечко, проделанное в стене.

– Сережа, пожалуйста, дайте нам музыку!

В то же мгновение зал заполняет приятная музыка.

На освещенный помост выходят мужчины-манекены. На них – свободного покроя русские косоворотки, расшитые узорами. Такие же брюки.

– А сейчас представьте себе, как к ним подходят та-кие же современные их подруги.

На помост выходят ультрамодные манекенщицы.

– И тогда на вашей улице бесконечно светлый день!

В комнатке звуковика Дома моды, в углу, на небольшом столике, разложены кассеты, которые Джексон тут же сортирует по полочкам. Время от времени она поглядывает на Сергея. Тот сидит перед окошечком в стене, следя за показом. Джексон подлетает к аппаратам, нажимает на нужную кнопку.

– Сколько там у него еще текста? – спрашивает Сергей, не отрывая взгляд от окошка.

– Минут на пять, – отвечает Джексон.

– Что-то наш Зайцев разговорился на все пятнадцать. Джексон внимательно слушает динамики:

– Эти простые… недорогие костюмы вы можете приобрести…

– Недорогие… недорогие… – хихикает Джексон.

– Даром поют только птички. Не нравятся цены, беги в ГУМ, ЦУМ, «Детский мир»… – бросает ей Сергей.

– Ха-ха!

Сергей щелкает пальцами. Джексон нажимает на кнопку.

Меняется запись. Звучит орган.

Сергей отходит от окна. Джексон занимает его место.

В зале на помосте манекенщицы… Ярко накрашенные, в больших, кокетливо надетых на голову беретах, подходят они к манекенам… Походкой особенной, медленной, чуть утрированной… И кажется, будто двигаются они на киноэкране с замедленной скоростью… Зрители восторженно аплодируют.

Джексон выключает музыку, перематывает пленку.

Сергей просматривает записи в журнале.

Дверь в звукоцех с шумом распахивается. Влетает Белка. Взъерошенная больше обычного, глаза расширены, волосы вздыблены, говорит задыхаясь:

– Джексон! Держись за стул! Сейчас такое услышишь!

Она подходит к Сергею… близко, смотрит на него влюбленно-восторженно… шепчет на ухо:

– Твоя прелестная подружка… Марсианка, в день своего бракосочетания, оказывается, сбежала из… – через паузу – из психушки!

Сергей резко отстраняет ее.

– Что ты несешь? С цепи сорвалась?

– Это не я с цепи сорвалась, Сереженька, это она сорвалась… Ее обыскались… Ко мне приходили. А сейчас ее снова посадили… на цепь.

– Кто приходил? – хрипло спросил Сергей.– Какая-то старуха… Маразматичка… – В ситцевом платке? – спросила Джексон.

– Да… Откуда ты ее знаешь? Ты с ней знакома?

– Я ее на телеграфе… Мне Надя тогда помогла. Я мигом! – растерянно проговорила Джексон и выбежала вон.

Белка подходит к Сергею, обнимает его.

– Она ей помогла… А я тебе… помогу. Сережка… Не-ужели ты променяешь меня на эту… На эту психопатку?

Невидящими глазами смотрит Сергей на крутящуюся вхолостую магнитофонную ленту…

– Еще бы немного, и я… и я бы покончила с собой после того ресторана… – шептала Белка.

Ярко накрашенные губы Белки все ближе и ближе… Сергей неистово целовал ее.

Поздний вечер. В комнате Сергея невообразимый беспорядок. На стенах – фотографии, плакаты, самодельные стеллажи, заставленные кассетами. Магнитофон с колонкой усилителей. В центре всей этой домашней стереосистемы сидит Сергей. На голове наушники. Он слушает записи… Делает пометки в блокноте… Разматывает пленку. Туда-обратно. Клеит узкую ленту, но пальцы не слушаются, дрожат. Он никак не может склеить оборванные концы ленты. Нервно срывает наушники. Подходит к телефону. Звонит.

– Алло, Малыш?.. Да, да… это я.

На том конце провода слышен громовой голос Малыша:

– Серега! Приезжай! Тут девочки – высший класс!

– Малыш, дело есть… Ты меня слышишь?

– Отлично слышу.

– Ты мог бы поговорить с Джексон? Тут такое дело… Трубка разражается громовым гоготом Малыша:

– Я? С Джексон? Вы что, только через динамики общаетесь?

– Кончай, дело серьезное. Мне нужно кое-что выяс-нить… о Наде. Сможешь завести с Джексон безобидный разговор?

– О какой Наде?

– Ну, помнишь? Мы ходили в «Славянский базар».

– А! Вспомнил! Это та самая… Подвинутая?

Сергей бросает трубку. Телефон зазвонил тут же.

– Послушай, Сережа! Ну что ты, как барышня Достоевского, обижаешься? Шуток, что ли, не понимаешь? Ты мне только объясни. Почему бы тебе самому… Ах, да, дошло… Держишь начальственную дистанцию. Ладно, я подбегу завтра в Моду. При тебе заведу с ней разговор, а ты записывай наш разговор на пленку. – (Смеется.) – Послушай, теперь на полном серьезе. Серега, на кой она тебе… эта Надя? Побыла птаха в клетке – выпусти, впусти следующую. Так на кой она тебе?

– Как на кой? А если бы она в брачную ночь звезданула меня утюгом?!

– Ну не звезданула же! Хотя… Хотя могла и звезда-нуть! Твоим же металлом! Ты металл свой, надеюсь, под койкой спрятал?

– Какого черта из таких заведений…

– Выпускают на волю? Серега, расслабься! Я тебя понял! Будь другом, отпусти! Тут такие ножки… ништяк…

В комнате звуковика Моды был конец рабочего дня. Джексон запирает шкафчик с кассетами, накрывает магнитофон кожаным чехлом, откладывает записи на столе, вопросительно смотрит на Сергея: – Я пойду?

– Подожди секунду, я сейчас…

Сергей выходит в коридор, осматривается. На лестнице пусто. В дверь выглядывает негритянская шевелюра Джексон.

– Тебя к телефону.

Сергей бросается к телефону.

– Да ладно, Малыш, не обиделся… Ну, я же сказал тебе, не обижаюсь. Не сможешь – и не надо. Все! – Сергей бросает трубку, идет к окну.

Джексон снимает с вешалки плащ, берет сумочку, шарф, оборачивается, смотрит на Сергея. Он стоял у окна, спиной к ней. Повисла неловкая пауза.

– Кстати, ты выяснила, кто приходил в Моду… в тот день?.. Ну, я о твоей Наде говорю, – осторожно спросил Сергей.

Джексон присела на стул, начала вспоминать:

– Это бабка приходила… Она Надю разыскивала… Я ведь с ней и с Надей на телеграфе познакомилась, помнишь, я тебе говорила… Забавная такая бабка… в ситцевом платке… Настоящий божий одуванчик. Представляешь, бабка в Моде на Белку напала. Так Белка вытрясла из нее адрес телеграфа… Помчалась на Большую Полянку, наводила справки о Наде… Соперница, как-никак.

Сергей заходил по комнате:

– Я эту историю давно выкинул. И тебе советую.

Снова повисла пауза.

– Я тебе больше не нужна? Тогда я пойду?

Сергей смотрит в окно, одновременно кивая ей.

1970 год

Городской двор пятиэтажки. Беседка… стол доминошников… узорная решетка детского сада… гаражи, вплотную прилегающие к пятиэтажкам… асфальтовая дорожка у дома… подъезды… окна… Окно на третьем этаже…

Детская комната в современной квартире наполнена светом и тишиной. У окна – письменный стол. Над столом висят книжные полки. Среди книг сидит кукла, широко расставленными неживыми глазами смотрит она на спящую на кровати девочку. В комнату заглядывает мать Нади, Вера Васильевна.

– Вставай, дочка, в школу опоздаешь. И мне на работу пора.

Надя поворачивает к ней заспанное лицо. Нехотя встает. Идет в ванную комнату. Мать и дочь собираются на работу и в школу.

По широкой городской улице спешат на работу прохожие. Они заполняют утренние улицы, автобусы, вестибюли метро. Среди них – Вера Васильевна. Она подходила к зданию телеграфа.

Комната телеграфа отгорожена от посетителей высокой стойкой-барьером. На окнах и на полу кадки с цветами. Ситцевые занавески прикрывают широкое, во всю стену, окно на улицу. Вдоль стены – телеграфные аппараты, столик диспетчера, касса, сейф. Одна за другой входят на телеграф молодые телеграфистки. Их встречает Вера Васильевна. Войдя в бытовку, они выходят переодетые и расходятся по своим рабочим местам. Вера Васильевна переводит цифры на ручном штемпеле. Она крутит диск, останавливая его на цифрах месяца и дня. Потом аккуратно макает штемпель в чернила. Легко и быстро постукивает штемпелем по листу бумаги.

Застучал аппарат на соседнем столике. Вера Васильевна читает ленту. Хлопает входная дверь. Входит баба Настя в ситцевом платке. Она здоровается со всеми. Вера Васильевна поворачивается к ней:

– Баба Настя! Кликни Наташу из бытовки, ее цен-тральная вызывает.

Баба Настя проходит в бытовку. Оттуда она выходит

уже переодетая и садится за диспетчерский столик, где регистрирует телеграммы.

– Сколько их за ночь-то прибыло…

Вера Васильевна смотрит на груду ленты возле аппарата.

– Ты сначала банковские регистрируй. Девчата! За работу! Сегодня будет тяжелая смена!

Вера Васильевна садится за кассу возле сейфа.

Полдень. Вера Васильевна сидит на кассе, подсчитывает деньги. В углу за диспетчерским столиком баба Настя делает записи в гроссбухе. Телеграфистки сосредоточенно работают за стрекочущими аппаратами. Возле барьерной стойки несколько посетителей терпеливо ждут, пока Вера Васильевна примет у них телеграммы. Хлопает входная дверь. На телеграф входит Надя с портфелем в руке.

– Проходи в бытовку, я скоро освобожусь. Что-то ты рано сегодня, – не отрываясь от работы, говорит ей мать.

Поздоровавшись со всеми, Надя подходит к барьеру. Привычным движением руки откидывает щеколду, проходит к телеграфисткам. Баба Настя улыбается девочке, придвигает к ней стул. Надя ставит на пол портфель, садится за диспетчерский столик.

– Тут с банковскими расправлюсь, а ты сортируй… Ты что такая невеселая?

– Небось, пару схватила, – крикнул кто-то сквозь стрекот телеграфных аппаратов.

Вера Васильевна откладывает гроссбух и начинает принимать телеграммы. Посетители облегченно вздыхают.

Надя помогает бабе Насте сортировать телеграммы. Дверь с шумом открывается. На телеграф влетает мужчина, говорит волнуясь:

– Девушка, милая, ошибка! Я тут срочную подавал!

Вы, наверное, помните! Я номер дома перепутал!

Мужчина умоляюще смотрит на Веру Васильевну.

– Что раскричался? Они же на связи.

Вера Васильевна встает из-за стола, открывает сейф и, не обращая внимания на просителя, начинает копаться в сейфе, посетители по ту сторону барьера тоскливо следят за всеми ее движениями. Легли на барьер бланки их телеграмм.

Баба Настя подходит к сидевшей рядом молоденькой телеграфистке:

– Ты успела передать его телеграмму?

– Буду я с ним разбираться, жди-ка! И без его теле-граммы зашиваемся. А тебе, баба Настя, больше всех надо? – телеграфистка недовольно передернула плечами.

– Девочки, миленькие, ведь такое дело… Похоронная… – взмолился мужчина.

– Ваших похоронных тут пруд пруди!

Телеграфистка кивнула на бабу Настю:

– Вон кого просите! Она вас точно пожалеет!

Поднялся шум. Начальница подняла голову:

– Девочки! Девочки! Не отвлекайтесь!

И снова дружный стрекот аппаратов.

Баба Настя передала Наде чистый бланк телеграммы.

– Отдай ему, пусть пишет новую телеграмму.

Надя подает посетителю чистый бланк:

– Пишите новую телеграмму.

Мужчина поблагодарил Надю.

Вера Васильевна снова подняла голову:

– Вот так и балуем их!

Надя одобрительно смотрит на бабу Настю.

Конец рабочего дня. Надя и баба Настя возвращаются домой. Неожиданно начался дождь. Мелькают под дождем мокрые плащи, зонты, лица прохожих. Надя поправляет капюшон куртки, забирает у бабы Насти тяжелую сумку.

– Полезай под зонт, Надюша, промокла, небось.

Они заворачивают во двор.

– Может, ты ко мне зайдешь? Мама из правления не скоро вернется. Чаю попьем.

– А пироги будут?

– Ну а как же без пирогов…

Они проходят мимо пустой детской площадки. Косые струи дождя хлестали пустые детские качели. В луже возле асфальтовой дорожки лежала большая кукла… Без головы и рук. Из пластмассового торса ее торчали концы разорванной резинки…

Надя замечает куклу, подходит поближе, останавливается. Баба Настя тихо вздыхает:

– Наказали бедняжку… Это не твоя кукла?

– Я свою куклу так не наказываю.

Надя перекладывает сумку из одной руки в другую. Они стоят под проливным дождем возле куклы и не могут отойти.

– Знаешь, Надюша, кого я вспомнила? Мальчонку того несчастного… Говорят, мать его на могилку сына все ходит… лежит на земле, могилку руками обнимает.

Она поворачивается к Наде:

– Ой, Надюша, да ты промокла совсем, пойдем, поспешим.

Налетают ветер и дождь, раскачивают пустые качели. Резко скрипят качели, останавливаются. Надя вздрагивает, оборачивается…

Баба Настя поспешно входит в свой подъезд, подходит к входной двери, возится с замком, не замечая исчезнувшей Нади.

– Никак не привыкну я к этому новому замку… Ты по-ставь сумку на пол, тяжелая она…

Справившись с замком, баба Настя поворачивается к Наде, но девочки и след простыл. Лишь сумка у двери, оставленная Надей. Хлопает подъездная дверь внизу. Тишина. Слышно, как барабанит дождь по стеклу окна лестничной клетки.

…Из подъезда пятиэтажки выбегает Надя, оглядывается в дождливой темноте. Натягивает на голову капюшон, бежит к своему подъезду. По дороге, передумав, останавливается, подбегает к качелям… нагибается. Поднимает лежащую в луже куклу, спешит к своему подъезду.

Налетел ветер. Качели в очередной раз скрипнули. Надя испуганно оборачивается на скрип, потом толкает подъездную дверь.

…Через узкое стекло в двери видно бледное лицо

Нади. Капли дождя на нем… и кажется девочке…

…Мимо пустой детской площадки под косыми струями дождя пробежал мальчик в белой рубашке…

– Кто-то наказал бедняжку… Говорят, мать мальчонки того горюет очень… На могилке сына лежит… Обнимает ее… – слышен голос бабы Насти.

…Надя тряхнула головой – видение исчезло. Она отходит от окна, растворяясь в темноте…

Ночью. Комната Нади. Капли дождя размеренно барабанят по оконному стеклу. Надя, в ночной сорочке, стоит у окна, не шелохнувшись. Смотрит вниз, во двор. С подоконника стекает дождевая вода.

Щелкает выключатель. Комната наполняется светом. Входит Вера Васильевна. Она подходит к окну, прикрывает форточку.

– Ты почему не спишь?

– Мама, я думаю… меня тогда толкнул и бросил с качелей Вася… Вася-очкарик… Ну, помнишь, которого к нам из четвертого «Б» перевели…

Вера Васильевна удивленно смотрит на Надю.

– Тебе сон какой приснился?

Надя молчит… продолжает стоять у окна.

– А ну-ка марш в кровать! – командует мать. – Час ночи, а она о каком-то Васе вспоминает, да еще из четвертого «Б».

Надя не шелохнулась, лишь обернулась к матери.

– Ма… А что бы было, если бы я тогда на суде сказала о Васе?

– Надежда! Ты слышала, что я тебе сказала? Поздно уже. Мне утром на работу. Отойди-ка от окна.

Она ведет Надю к кровати, укладывает спать, выключает свет и выходит за дверь.

Вера Васильевна в длинной ночной сорочке идет по темному коридору, останавливается, прислушивается. Долго стоит так. Потом возвращается к Наде. Осторожно приоткрывает ее дверь. В узком дверном проеме видит Надю, прижимающую к груди мокрую, оборванную куклу. Она шепчет своей кукле:

– Настенька… я не знала, что его убьют… Честное слово, не знала… Не плачь, солнышко… Что же нам с тобой делать, если наша мама все тогда перепутала… что противный Вася согнал меня с качелей…

Щелкает выключатель. Входит Вера Васильевна.

Надя испуганно смотрит на мать.

– Что с тобой, дочка? – удивляется мать.

Надя нервно дергает концы резинки, торчащие из торса куклы. Вдруг она выпрямляется, прислушивается к шуму дождя за окном, бросается в кровать и плачет навзрыд.

Мать смотрит на вздрагивающие худые плечи дочери, на куклу… Встает, подходит к окну, смотрит вниз. За окном время от времени слышится скрип качелей. Вера Васильевна отходит от окна.

– Чушь какая-то.

Заметив куклу на краю кровати, она хватает ее за торчащую резинку и выходит из комнаты.

1980 год

В уютном кафе Моды несколько посетителей сидят за столиками. Среди них – Белка. Входит Сергей, подходит к бару. Лицо у него усталое.

– Как обычно? – спрашивает Бармен.

Сергей кивает ему. Бармен заваривает кофе. К Сергею подлетает Белка.

– Сережка… Расстроен чем-то? От шефа влетело?

Сергей пьет кофе, молчит.

– Поехали вечером в Сокольники! Там, говорят, с телевидения будут. Журналисты, репортеры с камерами… – улыбалась Белка.

– Не поеду. Очередная клюква.

– Я свои новые стихи буду читать… Нашу новую программу.

– Ты будь поосторожнее, как бы тебя после этих сти-хов в психушку не забрали, – смеется Бармен.

– Ты о чем? – рассердился Сергей.

– Все о том же… Все о той же Марсианке… – хихикну-ла Белка.

– Сколько можно жевать одну и ту же жвачку?! Это же была обычная игра! Без документов! Кто бы принял у нас заявления в ЗАГСе? – распалялся Сергей. – Ну, скажи, кто!

– Да ты что, шуток не понимаешь? Успокойся. Лучше давай поедем вечером в Парк. Я зайду за тобой в шесть часов.

Белка обнимает Сергея, целует в губы. Он отвечает на ее поцелуй.

Освещенный юпитерами городской парк «Сокольники». Вечер.

Мелькают металлисты, металлистки… Объективы теле- и фотокамер снимают ребят. Женщина-интервьюер с микрофоном в руке записывает интервью. Она подходит к Сергею. Он отвечает на ее вопросы:

– Что вы цените у людей старше вас возрастом?..

– Честность.

– Кого вы больше любите: отца или мать? Кто вам ближе?

– Никто.

– Кто сильнее, мужчина или женщина?

– Женщина.

– Всегда ли вы говорите правду?

– Всегда.

– Стыдно ли вам за что-то в жизни?

– Нет.

– Не кажется ли вам, что ваши проблемы с родителями повторятся с вами?

– Никогда.

– Что такое совесть? Поступались вы своей совестью? – Не знаю… Пока не знаю…

Поднялся шум. Послышалось сразу несколько ответов:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.