Осколки

– То есть любой может стать проводником?

– Если выживет. Некоторые просто не созданы для подобной работы, – серьезно ответил я. – Но если подумать, то да, любой. Надо только найти толкового учителя, который согласится тебя тренировать: школ-то у нас нет. И чтоб он тебя не убил в первые два года обучения, а – поверь, – такое нередко случается. Все познается на практике. Так как насчет моего предложения?

– Выбираться надо, – кивнула она головой, – но откуда мне знать, что я тебе помогу, а ты меня не кинешь? Мне не охота гнить здесь с одной мыслью о том, что я помогла кому-то сбежать, а сама сглупила и осталась.

– Ни откуда. Надо верить людям, девочка!

– Я тебе не девочка.

Я не ответил. Молчание – знак согласия. Она действительно была далеко не девочкой. Ее фигура, конечно, только начала приобретать должные формы, но уже была достаточно привлекательной и соблазнительной (так бы и съел, извиняюсь за буквальное выражение), а глаза вовсе не выглядели молодыми и наивными. Пережила она если не много, то достаточно.

– Ладно, – она вздохнула. – Хорошо. У тебя есть план?

– Не-а.

– Тогда зачем подбивал работать вместе? – удивилась она.

– На будущее. Всегда полезно иметь связи.

– Идиот.

– Дура, – тут же отозвался я.

– А правда, что вы можете безнаказанно убивать людей? – неожиданно спросила она. – Ну, то есть, не по закону, а перед Садами?

Вот, уже пошли правильные вопросы.

– Правда.

– Как… как это происходит?

– Как-как, чикнул по горлу ножичком, он и скопытился. Можно утопить, скормить зверям, придушить, дать по голове чем-нибудь тяжелым… Много способов. А что до Садов, то это я и сам без понятия. Просто так есть, вот и все. Поверь, я и сам сотни раз об этом думал – дохлое дело. Мы просто чисты, и для нас убийство не является таким уж грехом перед Райной.

– Наверное, она просто закрывает на вас глаза за все ваши добрые поступки.

Я расхохотался в голос и тут же схватился за объятый пламенем левый бок, но смеяться не перестал, от чего мне стало вдвойне больнее и втройне веселее.

– Чего?

– Добрые поступки? – я утер образовавшиеся на глазах слезы.

– Да. Вы ведь помогаете людям, разве нет?

– Мы берем с них плату, это совсем другое. Это наша работа, и выполняем мы ее вовсе не по доброте душевной, можешь мне поверить, девчонка.

Она задумалась.

– То есть если вам не заплатят, то ты и спасти никого не попытаешься? Женщину? Ребенка?

– Даже пальцем не двину. Фермеры получают ведь деньги за мясо и зерно, а что с ними будет, если они все это просто раздадут беднякам?

– Помрут с голодухи.

– Вот именно. Всем хочется жить. Все выживают, как могут. Как тебя зовут?

– А вот этого я точно тебе не скажу!

– Как хочешь, – я сел и пожал плечами, встречаясь с ней взглядом. – Я вот Йен.

Она вздохнула.

– Ольха.

Я попытался изобразить как можно более приветливую улыбку.

– Чего лыбишься?

– Мог бы и догадаться, – я показал пальцем на ее волосы. – Темно-рыжие, как кровь. Очень необычный цвет, можешь гордиться.

Девчонка вздрогнула, будто ей отвесили пощечину, и я прикусил язык. Нет, не просто же так ей их обрезали! Мог бы и помолчать, знаток, чтоб тебя, женских душ.

– Ну, раздеваться тебя просить не имеет смысла, так что лучше покажи, что прячешь вон там, в правой руке. Может, вместе придумаем, как это использовать.

Она раздраженно покачала головой, но все же перекинула мне через прутья решетки что-то круглое и коричневое.

Продолговатый острый крюк, блеснув ржавчиной в скупом свете солнца, свалился у моих ног и тихо звякнул…

«Холодно.

Мое тело медленно раскачивается на тяжелых мясных крючьях. Цепи глухо звенят и скрежещут, проворачиваясь на стальных кольцах, прибитых к одинокой виселице на холме.

Я пытаюсь поднять голову. Кажется, на ней что-то надето.

Я открываю глаза, и беззвучный крик застывает у меня в горле.

Они кружат вокруг в своем дьявольском танце заклятий. Огромный красный костер горит в ночи, освещая их нагие изуродованные тела, покрытые слоем черной вязкой грязи, которая струится вниз и заливает холм, отравляя все живое вокруг. Трава погибает.

Я пытаюсь двинуться. Не выходит.

Какой-то шлем, оббитый изнутри чем-то смердящим и липким, все сильнее стягивается на лбу, становясь моей второй кожей. Только через мгновение я понимаю, что это – волчья голова…»

– Йен!

Я вздрогнул и тряхнул головой, избавляясь от плохих воспоминаний.

– С тобой все в порядке?

– В полном, можешь не беспокоиться, – я дрожащими руками поднял с пола крюк и придирчиво осмотрел его с ног до головы. – Ты где его достала?

– Украла у одного из них, пока они пытались меня сюда затащить.

– Неплохо. Совсем не плохо.

А может, она не такая уж и дура, как я сначала подумал. Мне в голову пришла вдруг совсем дурацкая идея, и на секунду я даже хотел ее озвучить, но потом подумал и отбросил ее в сторону. Рано загадывать так далеко. Еще даже не известно, выберусь я отсюда или нет.

– Полезная штука, – я вернул ей мясной крюк, запачканный старой запекшейся кровью. – Но, к сожалению, здесь абсолютно бесполезная. Поверь, я уже несколько дней пытаюсь отсюда выбраться, и ничего. Замки здесь самые лучше, что есть в Карантании и во всем Тарантуре, и их обычной железякой не откроешь, а решетки прочные как панцирь долбаной морской черепахи: ни согнуть, ни разогнуть. Лучшая тюрьма Держателя, как-никак, и с этим не поспоришь. Но ты все равно его береги.

Да, девочка, и не оплошай, он ведь может спасти тебе жизнь.

– Значит, никакой надежды сбежать?

– Почему же. Надежда всегда есть, надо только ждать и верить, ждать и верить.

– А если убить охранников?

– Идея хорошая, но я уже пробовал. Они всегда ходят парой, да и клетки никогда не открывают, только закрывают. Ключ есть у одного бургомистра, а до него, как видишь, отсюда никак не добраться.

Даже отсюда я чувствовал, как медленно ворочаются мысли в ее голове. Я надеялся, что, может быть, ей удача явит свой лик, но этого не произошло. Девчонка вздохнула и отползла в дальний угол, пристроившись спиной к стене.

Я задумчиво поковырял отросшим за последние несколько недель ногтем свое полотенце (ну, да, когда они меня взяли, я поспешно вылезал из спальни одной женатой дамы) и почесал трехдневную щетину, в которой, кажется, уже начали заводиться вши. Проклятая клетка.

Я не мог сидеть без движения. Это меня буквально убивало, а здесь, в темнице, я и трех полных шагов не сделаю, не то чтобы найти себе какое-нибудь интересное занятие. Поэтому уже через час я валялся по полу и выл от безделья, кусая губы.

– Святая Райна! – воскликнула девчонка, не в силах больше терпеть мои чудачества. – Что с тобой происходит? Ты что, больной?

– Да! – я тут же вскочил на ноги. – Причем на всю голову. Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую?

– Ну, для того, кто скоро отправится на виселицу, ты уж слишком радостный.

– Виселица, – я сплюнул. – Сотни раз их видал, чего мне бояться? Хуже всего отсутствие дела. С пяти лет я в постоянном пути, а с пятнадцати уже самостоятельный проводник. Сейчас же я заперт в этой чертовой клетке и не знаю, что мне делать дальше!

– Ой, не истери, а, и без тебя тошно.

– Я не истерю. Просто жалуюсь. У тебя-то что случилось?

Она снова замолчала, размышляя, говорить мне или нет, а затем начала:

– Фальрик убил моего отца и мачеху за то, что тот подал жалобу Правителю. Вообще он еще кучу людей убил, пока они меня поймали. А теперь бургомистр хочет, чтобы я вышла за него замуж, чтобы замять это дело, но им нужно мое согласие на бумаге.

– А ты его просто так не дашь, я прав?

– Ага. Лучше уж здесь сдохнуть!

Опять за свое, что за народ!

– Ну, не скажи. Если бы мне предоставили такой выбор, то я бы с радостью этого Фальрика хоть удочерил. Кстати, он ведь сыночек бургомистра, так?

– Приемный. Но да, он его сын.

– Так еще лучше. Когда бургомистр скопытится, будешь управлять всем городом. Сам-то этот удолбышь на умного не тянет, и его, судя по всему, мало кто любит. А документ он на то и документ, что его фиг два обманешь. Ты девка умная, справишься, будешь жить в роскоши и достатке…

– Нет, ни за что! Ты не знаешь, что он со мной сделал!

Она поняла, что сказала слишком много, и осеклась.

Я задумчиво пожевал губу. Догадаться не так уж и сложно. Раз бургомистр так хлопочет, чтобы прикрыть это дело перед Правителем, то варианта три: или этот Фальрик совершил воистину массовое убийство, или спер несколько тысяч из казны, или кого-то изнасиловал (у Правителя на этом пунктик). Если учесть, что рядом со мной сидит именно девчонка, то вывод ясен. Но говорить об этом я не стал: я хоть и придурок, но язык за зубами, когда надо, держать умею. Правда, тут как в лотерее…

– Ну, вот тебе и выход, – я убрал волосы назад. – Ты согласишься, подберешься поближе к бургомистру и украдешь ключ. Возвращаешься обратно, освобождаешь меня, и мы в шоколаде.

– Если я соглашусь, зачем мне тогда освобождать тебя? Да и вообще, они не придурки, из виду меня не упустят, они же знают, что я хочу сбежать.

– Вот поэтому тебе нужен я. Без меня тебе дальше города не сунутся. В конце концов, кто из нас убийца, ты или я? Тебе главное с ключом пробраться сюда, а там уже моя забота, как нам уйти. Только сама никого не убивай, я тебя умоляю!

– Почему?

– Ты подумай. Одно дело, когда сбежала какая-то девчонка, пусть и важная, а другое дело, когда она еще и убила кого-то из семьи властей. Сейчас им главное вести себя как можно тише, а убийство поднимет такой гвалт, что сбежать нам будет невероятно трудно. Вот когда все уляжется, тогда пожалуйста, вырезай хоть каждого прохожего, только меня не трогай. Обещаю, я тебя не брошу, слово проводника.

– Ясно. Хорошо, можно попробовать, – ну, хоть тут не упирается. – Но только у меня еще одно условие, иначе сделка не состоится.

– Любое. В разумных пределах, разумеется, – тут же согласился я.

– Когда будем уходить из города, убей их.

– Кого?

– Всех, – ответила она, и ее голос глухим эхом разнесся по тюрьме. – И Фальрика, и его отца.

Я довольно хмыкнул. Что ж, может, и получится…

– Если я уйду, как мне вернуться обратно? В Каравай не так-то просто попасть.

– Ну, тут я все разузнал, – я решил, что доверять ей все же можно, мы ведь нужны друг другу, а в таких делах всегда надо сразу же класть все карты на стол. – В каждой такой тюрьме есть свой тайный ход.

– Даже здесь? – удивилась девчонка.

– Даже здесь. Каравай не олухи строили, да и Правители всегда страдали лишней долей паранойи. А вдруг бы их самих сюда кинули? Погоди. Спросишь, почему я им не воспользовался? Все просто: отсюда я до него просто не доберусь. Это новое крыло, а все пути наружу находятся в старом.

– Стой, – она мотнула головой. – Но старое крыло огорожено от нового тройной стеной. Даже если я попаду туда снаружи, то тебя освободить все равно не смогу.

Я усмехнулся.

– Предусмотрительность – вот главное качество любого проводника, девчонка, запомни это. Как только окажешься в старом крыле, ничего можешь не бояться, там охраны нет никакой. Да и зачем? Там только крысы да кости, больше ничего.

– Это я знаю.

– Угу. Так вот снаружи тебе надо найти вход в канализацию – он там один, у северной части Каравая, не заблудишься. На нем решетка, но это тоже не проблема: средний прут потянешь вверх и на себя, он легко снимается. Ты тощая, должна пролезть. Теперь слушай. Слушаешь?

– Да.

– Святая Райна, – тихо пробормотал я. – Надеюсь, память у тебя хорошая…

– Что?

– Ничего. Итак, путь, запоминай: три раза направо, один раз налево, шесть раз прямо, один раз налево, и прямо, пока не упрешься в тупик. Потом тебе надо найти потайной рычаг – благо, работает он с двух сторон, а не только на выход. Он в самом низу, под водой. Она воняет – дерьмо есть дерьмо, что поделаешь, – но ты ведь не брезгливая, да?

– Справлюсь. Что дальше?

– Дальше просто поднимаешься наверх, пока не окажешься в старом крыле. Слева от тебя будет сплошная стена с одним красным камнем, его даже слепой заметит. Жмешь на него, дверь открывается и не закроется, пока ты будешь внутри. Освобождаешь меня, и мы убираемся. Я знаю короткий путь из города, где тебя никто не остановит.

Любую проблему можно решить одним щелчком пальцев, имелись бы средства. Проблема состояла в том, что никакого красного камня и потайного входа там не было, зато было кое-что другое. Но ей ведь это знать не обязательно, да?

– Я слышала, в старом крыле много неупокоенных душ, которые только и ждут, чтобы какой-нибудь олух залез к ним во владения…

– Бред! – я рассерженно фыркнул. – Не путай сказки с реальностью, неупокоенных душ не бывает. А если бы и были, то уж точно не смогли бы убивать людей, уж поверь мне как профессионалу. Упыри, перевертыши, водяные, вервольфы – сколько угодно, но только не бестелесные мертвецы, так что можешь за себя не бояться. Все просто, как два пальца обоссать, ты и опомниться не успеешь, как уже окажешься на воле.

– Не забудь про Фальрика.

– Даже не надейся. Ему я хочу отомстить не меньше тебя.

– Вот как? Тебе он что сделал?

Я вздохнул и снова прикоснулся к шраму на боку.

– Сама не знаешь? Засадил арбалетный болт в бок. Больно, знаешь ли, а я еще и злопамятный. Не повезло пареньку.

– Точно. Ты-то бежать сможешь с такой раной?

– Смогу, уж поверь. И не при таких ранах бегал. А теперь давай свою лапу, – я поднялся с места и как можно ближе встал к решетке, протягивая сквозь прутья свою руку.

Девчонка отвечать не спешила.

– Зачем?

– Не бойся, не оторву. Мы заключили сделку, так? Надо пожать руки.

– Не мели чепухи, я же не дотянусь. Да и вообще, зачем жать руки? Я тебе все равно не верю, но другого шанса выбраться у меня все равно нет. А тебя должны скоро повесить, так что…

– Спасибо, что напомнила, – проворчал я, но руки не убрал. – Давай-давай, не ленись. Разум разумом, а традиции должны быть соблюдены.

– Святые духи, с кем я связалась, – пробормотала девчонка, но просьбу все-таки выполнила.

Естественно, руки у меня были не резиновые, да и она этим свойством не отличалась, так что наши пальцы даже не соприкоснулись, но надежды я не терял.

– Тянись, – я буквально вжался лицом в прутья, ощущая, как те впиваются в скулы, и продолжал свои попытки.

– Тянусь я, тянусь. Только толку…

– Есть!

Лишь на секунду, но мы все же сделали это. Мою кожу на мгновение будто пронзило током. Девчонка пораженно охнула и сразу же отстранилась, сжимая свою правую руку, а я довольно сел на пол, скрестив под собой ноги.

– Что это было? Ты ведь сказал, что у вас нет магии!

Я махнул рукой.

– Какая магия, девочка? Всего лишь игры обычных человеческих ощущений. Теперь я всегда буду знать, где ты находишься. Да, и не смотри на меня так, я же смущаюсь! Просто страховка: если ничего не выгорит, мне надо знать, ты просто меня кинула, или тебя убили.

– А не все ли равно.

– Поверь, нет.

Я продолжал задумчиво тереть подушечками пальцев друг о друга, вспоминая тот короткий миг нашего единения. Да, теперь я определенно ее ощущал (нет, вы не подумайте, я не какой-нибудь там маньяк или извращенец), но вместе с этим знал, что это куда большее, чем просто страховка. Я сделал ей предложение, она согласилась. Теперь как бы ей все это объяснить и не отхватить по полной…

Кожа бархатистая, местами грубоватая, но так даже лучше – значит, от тяжелой работы не отказывается. И рука твердая, хоть и тощая, сможет держать оружие, вот только не тяжелее палаша или шпаги, надо только научить правильно ставить удар и защищаться. Жаль только, что девчонка, но что поделать, судьба порой бросает нас в такие водовороты, из которых и не выберешься вовсе.

– Когда они должны прийти, не сказали?

Она покачала головой.

– Думаю, завтра-послезавтра, но точно не сегодня. Хотят, чтобы я посидела тут без еды и воды и хорошенько подумала о своей будущей участи, – она поморщилась. – Чтоб им пусто было, сучьи дети!

Я прищурился, внимательно оглядывая ее лицо.

Нет, она навряд ли могла считаться самой красивой девушкой, которую я только встречал – так, скорее терлась где-то в серединке между распутной графиней Малковиц и одной девчушкой из Кметки, но почему-то она мне сразу приглянулась.

Волосы, хоть короткие и растрепанные, приятно обрамляли слегка вытянутое округлое лицо с кожей персикового цвета, выделяя необычные чисто-черные лучащиеся глаза редкой миндалевидной формы. Вздернутый нос картошкой изящно подчеркивал немного выступающие высокие скулы, сквозь тонкие розоватые губы виднелись белые (кстати, тоже редкость для этих мест) зубы, а упрямый, чуточку заостренный подбородок едва выступал вперед. Смотри-ка, и даже намека на усы нет! Нет, эта девчонка родилась точно не в Карантании. Жаль только, что с ней такое сделали.

Я стиснул зубы. Фальрика надо убить. И специально для такого случая я сделаю это абсолютно бесплатно.

– Правильно говоришь, – признал я после долгой паузы. – Ну, теперь лучше поспи, во сне голод не так сильно чувствуется, да и нервы успокоишь. Тебе предстоит тяжелый день.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.