Пойнтер: Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет

Арбитры совершенно синхронно кивнули с ясно видимым удовлетворением. Не наигрались за сколько-то сотен лет, все еще находят удовольствие в процедурах. Или на эту должность специально подбирают таких дотошных?

Следом за мной на тот же вопрос ответила Хирра, разве что с большим достоинством в силу воспитания… и возможной привычки. Ее добрачные склонности никак не исключали знакомства с правосудием. Она же и перехватила инициативу.

– Известно ли Арбитрам завещание моего отца, Владетельного ау Стийорр? – в свою очередь обратилась она с вопросом к профессионалам расследования и приговора.

– Да, оно было заверено Арбитрами Дня и Ночи наряду с иными документами дома Стийорр, – судя по всему, для них переход хода в игре был в порядке вещей и обычного течения дел не нарушал.

Добрый знак. Значит, хотя бы выслушают. Это вам не магистратские суды, где без лицензии слова не скажи. Отсидеть же семь лет на жесткой скамье юридического факультета бурсы ради получения этой важной бумажки, на мой вкус, немногим лучше, чем столько же – в городской темнице по приговору.

Моя высокородная меж тем продолжала вести контрподкоп:

– Известны ли Арбитрам обстоятельства смерти моего отца, Владетельного ау Стийорр, и сопутствующие тому события с моим и Пойнтера участием?

– Да, из отчета, предоставленного вами Арбитрам, который косвенно подтвержден данными городских служб и властей, а также жрецами храма Победивших Богов, – тут все формальности тоже оказались соблюдены.

Пришла пора для кульминационного вопроса, главного удара по судебному агрессору, летящему в атаку без помех.

– Что, в таком случае, составляет суть вашего визита?

– Испытание Венцом Доказательств.

Что, еще одна реликвия? Нет, судя по реакции присутствующих, это не особенная редкость. Стандартное магическое оборудование, вроде того же эльфийского жезла, только заточенное под судебные задачи. Впрочем, когда акулы обвинения всерьез возьмутся за дело, мне от этого легче не станет.

Не дожидаясь особого приглашения, эльфийские сутяги приступили к извлечению и настройке своего правоохранительного оборудования. Сам Венец оказался в кожаном нутре портфеля темного Арбитра. Ничего особенного – серебряный обруч пятиканального плетения с туманно-серыми активационными самоцветами по ободу в узлах передачи с внешнего потока на внутренний. Разве что муар по камням странный, крестом во тьму из света. А так вполне стандартный прибор обращения к тороидально-вихревым потокам психики. В учебке, на военцелительском отделении, похожие были. Да и в любом госпитале, вроде Сострадательного Саина, такого добра навалом. Кадаврам для отладки нужно нечто в том же роде, только погрубее и воедино не собранное. Это у естественно разумных и подразумных тварей все компактно сделано, слава Творцу…

Свободно парящий в воздухе столик-подставка для ценного оборудования, выточенный зацело из древесного капа в фут диаметром и снабженный подъемным диском наподобие миниатюрного флайбота, сыскался в портфеле у светлого. Раскрутив контрольные огоньки, столик завис на высоте где-то моей груди. Арбитрам чуть выше пупа, а многопрадеду Древнейшему так ровно по пояс.

С ним сравнивать высоту полета подставки пришлось оттого, что, настроив Венец, эльфийские сутяги предъявили результат своих усилий именно старикану. Тот особо возиться с прибором не стал, только махнул над столиком здоровенной, как корневище молодого деревца, темной лапой. От этого по самоцветам обруча с торопливой готовностью пробежали огни, желтые и фиолетовые вперемешку – цветов Даройха, темного бога-покровителя судебного преследования, хозяина одной из младших лун-близнецов. Иначе говоря, цветов лжи и правды, обвинения и оправдания.

Вот, значит, в чем будет состоять испытание! Венец без прикрас и оговорок покажет, ложь или истина в словах того, кто будет давать под ним показания. Сильная магия. И простая. Обойти ее тоже просто, но и сила изрядная потребуется.

Надо всего-то не произнести ни единого слова неправды…

Вопреки моим предположениям, сначала хранитель венца направился с ним не к своей единокровнице Хирре, а ко мне. Что ж, по тяжести вины и честь. На дочь покойного Властителя ложится лишь малая доля ответственности за произошедшее, как по правде, так и по представленной властям версии. Так что все путем, с кого надо начинают.

Уважительно склонившись, я подставил голову под обруч, сверкающий серебром и тускло поблескиваюший пепельными самоцветами.

Какой холодный! Словно все правосудие разом, включая леденящий металл кандалов, решеток и пыточных инструментов. В висках закололо, короткая боль сжала череп, словно Венец решил сжаться, чтобы схватить преступника покрепче, не дожидаясь даже первого вопроса следователей, адвокатов и судей в одном лице. Но тут же все и кончилось, отпустило. Не веря себе и прислушиваясь к ощущениям, я чуть не пропустил этот самый первый вопрос:

– Джек Пойнтер, прозванный Собачьим Глазом, соклянались ли вы Низкой клятвой с присутствующей здесь Хиррой ау Стийорр, ау Хройх, уарени Фусс на трех Реликвиях?

Вот так, без калибровки, без дополнительной личностной настройки и стандартных тестов на неопределенность типа: «Перестали ли вы пить джин по утрам?» Сразу рогача за бороду ухватили. Пришлось и отвечать с ходу, как есть.

– Да, – а как же!

Желание зажмуриться в ожидании немедленной кары, пусть даже незаслуженной, оказалось очень трудно пересилить. Однако получилось. Хуже было то, что из всех присутствующих я один не мог видеть, как принял эту безусловную истину Венец Доказательств. Приходилось догадываться по опосредованной реакции.

Моя высокородная улыбнулась, и этого было достаточно. Получилось. После этого ни раздраженная гримаса светлоэльфийской дивы, ни деланое равнодушие Арбитров, ни доброжелательный нейтралитет многопрадеда с его медовой смуглянкой ничего не добавили. Как с меня сняли обруч, я даже не заметил. Но Хирра шагнула вперед, чтобы в свою очередь принять первое из испытаний, и это вынудило вернуться к реальности.

Все то время, пока она выслушивала тот же вопрос и давала на него тот же самый ответ, я, казалось, пропустил без единого удара сердца. Лишь когда фиолетовый огонь истины наполнил все до единого самоцветы Венца, удалось перевести дух.

Я улыбнулся жене, как мог, чтобы ожидание не мучило ее слишком долго. Но Хирра была совершенно безмятежна, уверенная как в своей правоте, так и в силе отстоять ее. Ее взгляд словно делился этим со мной, наполняя той же уверенностью.

– Низкая клятва, заключающая брак между Джеком Пойнтером по прозванию Собачий Глаз и Хиррой, высокородной ау Стийорр, ау Хройх, уари Фусс на трех Реликвиях, признается и подтверждается, – четким хором вынесли свой первый вердикт Арбитры, посовещавшись лишь для виду.

Неплохое начало. Вот так бы все и шло дальше, без запинки, как шахтная вагонетка по дубовому рельсу. Арбитры пока никакого недовольства ситуацией тоже не выказывают, но им по должности беспристрастность положена. А что Леах фальшивой улыбкой щерится и щурится со злости, так это от дурного характера. Не хуже других знает, стерва светлоэльфийская, что главные разборки еще впереди, и шанс восторжествовать никуда еще не делся.

Следующий вопрос несколько удивил меня по форме:

– Что вы, супруги перед Судьбой, богами Дня, Ночи и шестью расами Детей Отца и Матери, хотите сообщить достойному суду в разъяснение обстоятельств объявленного дела?

Это даже не презумпция невиновности с поправкой об отсутствии необходимости давать показания против себя! Все слухи о снисходительности правосудия к Властителям оказались бледнее реальности. Теперь-то яснее ясного, отчего возмездие и наказание столь редко настигает Инорожденных в Анариссе, где правит их закон.

Все так, да только Венец Доказательств придавал легкомысленности эльфийского судебного расследования совершенно особый привкус, который нам с Хиррой теперь предстояло распробовать всерьез.

Чтобы лишний раз не возиться с магическим прибором, первой стала давать показания моя высокородная.

– Отец был убит в соответствии с условиями завещания. Он напал первым, зная, что противник вооружен. Согласно его воле, судебного преследования и объявления мести не воспоследовало, а его имущество, титул и обязательства перешли к убившему.

– О да! А потом ты быстренько выскочила замуж за убийцу, – встряла с ядовитым смешком Леах.

Арбитры уставились на нее с явным неодобрением. Не столько за желание уколоть подследственную, сколько с голодным недовольством льва, у которого гиена рвет из-под носа законную добычу. Но делать нечего – вопрос прозвучал и при всей своей незаконности имел смысл. Светлому Арбитру, как представителю заявительницы, пришлось волей-неволей повторить его, придав необходимую весомость.

– Низкая клятва между нами была заключена более чем за двенадцать часов до смерти отца. В момент ее совершения никто из нас не замышлял убийства! – холодно парировала Хирра.

Камни на венце остались фиолетовыми. Ни одно из ее слов не было ложью. Эльфийские сутяги с завидной синхронностью кивнули, признавая ответы моей высокородной вступившими в силу. Инорожденная Дня фыркнула, как норовистый рогач, но тоже смолчала. Древнейшие же выказывали к ходу процесса полное безразличие, выглядящее очень естественно.

Хранитель Венца освободил от серебряного обруча мою жену и подступил ко мне. Инстинктивно я опять склонил голову, хотя разница в росте позволяла темному эльфу возложить на меня магический прибор, не поднимая рук выше своих плеч. Ничуть не нагревшееся заклятое серебро вновь охолодило мне лоб и виски.

Теперь испытание предстояло мне. Дело посложнее, поскольку надо одновременно не противоречить версии моей высокородной и ни в коем случае не выдать истинного хода событий. Так что формулировочки придется подбивать почетче… Ах да, еще такая мелочь – каждое слово должно быть правдой.

– Властитель Стийорр напал на меня первым. До его смерти и более чем сутки спустя я не знал о его завещании. В момент совершения Низкой клятвы я не замышлял убить отца соклянавшейся со мной.

Цвета камней я не видел, но, судя по досадливо вытянувшейся физиономии завитой стервы и легкой улыбке Хирры, они остались такими же фиолетовыми. Желтизна лжи таилась совсем не в сказанных словах.

– А-а… – замялась в поисках вопроса светлоэльфийская дива.

То, что она не принимала меня всерьез, сыграло с ней дурную шутку. Заготовок против меня у эльфи не имелось. Равно как и терпения у Арбитров, которых она один раз уже вынудила пойти у нее на поводу.

– Достаточно, – в один голос прервали они Инорожденную Дня. – Обстоятельства прояснены. Больше вопросов нет.

Сестра Победивших Богов умолкла на полузвуке, словно заткнутая пробкой альтийская шипучка. Только печатей на губах, как на горлышке бутыли, не хватало. Однако печати ждать себя не заставили, правда, явившись на свет в несколько иных целях.

Венец с меня снимал все тот же темный. Светлый в этот момент раскатывал извлеченный из футляра свиток с увесистыми сургучными дисками казенных клейм. Оба они приложили ладони к пергаменту, оставляя выжженные значки. Затем свиток сцапал многопрадед, смачно хлопнув по нему огромной лапой. Дедовой внучке и Леах не предложили. Хирра аж дымок из-под ладони пустила. Настала моя очередь.

К этому моменту я уже почти уговорил себя, что не случится ничего страшного, если у меня не выйдет этот эльфийский фокус. Поставлю подпись, как умею. Но под моей ладонью полыхнуло так же, как и под рукой моей высокородной, а дыма даже побольше вышло. Видимо, это было свойство пергамента, а не руки. Или Меч Повторной Жизни изменил меня еще сильнее, чем уже обнаружилось…

Свиток скатали, и темный Арбитр возгласил:

– Сим вы, Джек Пойнтер по прозванию Собачий Глаз, признаетесь Владетельным ау Стийорр, ау Хройх, уарсом Фусс… – тут он замялся.

– На трех Реликвиях! – неожиданно твердо закончил за него эльфийский дед.

Светлый Арбитр с поклоном, особо низким из-за полуторафутовой разницы в росте, подал мне документ. Хирра тут же приняла его у меня и поместила на верхнюю полочку семейного алтаря. Она хоть знала, что делать со всем этим.

– Сказанное более не может быть оспорено, – меж тем продолжил темный Арбитр. Наверное, специально для завитой стервы, которая с досады пошла алыми пятнами и явственно зашипела. Сами судейские были настолько холодны, насколько это возможно, а дедовой внучке взрослые игры были абсолютно по фигу. Наиболее доброжелательно на меня смотрел сам дед. Вне зависимости от того, списать ли это на маразм или на знание прецедентов…

Но это было еще не все в разделе торжественной части. Светлый Арбитр перехватил инициативу:

– И сим вы также признаетесь со всеми вольностями и правами, долгом и обязанностями, одним из нас… – Тут эльф опять замялся, но на этот раз деду не пришлось его поправлять. – Инорожденным в Мече!

Несмотря на всю торжественность, я все же рефлекторно дернулся.

В некоторых районах славного города Анарисса мужчина, которого публично назовут «эльфом», обязан незамедлительно раскроить минимум три черепа вокруг себя, не вникая в степень виновности подвернувшихся. Тот, кто пренебрегает подобной условностью, рискует весьма быстро очутиться в борделе на любителя, под заклятием, которое сделает его оч-чень симпатичным. И сговорчивым.

Здесь, разумеется, другое дело. Инорожденный в Мече… Ладно уж, пускай, если им так легче. Хоть кадавром зовите, только в бой не гоните. А такое ощущение, что именно это дорогие гости и намерены сделать…

Дурные предчувствия – такая вещь, которая еще никогда меня не обманывала. Не в первый раз за сегодня об этом вспоминаю. Вот и здесь все пошло по накатанной колее, без траты лишнего времени на переход от торжественной части к деловой. Приняв достаточно удрученный для своей цели вид, светлоэльфийский арбитр посетовал:

– Как с равным, мы вынуждены обсудить с вами финансовые и организационные затруднения, возникшие у структуры, к которой мы все имеем честь принадлежать.

Надеюсь, это не завуалированная попытка поставить меня на бабки. Или на общак. Что хуже, не знаю, но летальным исходом чревато примерно в равной степени. Дальнейшее, впрочем, в некоторой степени разъяснило ситуацию.

– Собственность Концерна Тринадцати в одном из пограничных районов подверглась опасности. Доходы от поставок биомагического сырья и исполнения контракта по обустройству приграничной полосы не достигают планового уровня. Индекс Феу-Джойнта по всей провинции падает!

– Могу лишь выразить сожаление, – до меня еще не дошло. – Но как эти безусловно важные показатели связаны с моими скромными возможностями?

– Необходима инспекция. Объединенная, от акционеров-Инорожденных как Дня, так и Ночи. Исполнение вашего общественного долга вполне может начаться с участия в данном мероприятии, – тоном заботливого учителя, поправляющего отличника, запнувшегося на экзаменах перед попечителем школы, объяснил темный Арбитр.

– Разумеется, вы вправе отказаться. Тогда мы подыщем другое занятие, не столь почетное и обременительное… – встрял светлый.

Ну-ну. Знакомое предложение. Напоминает обычную капральскую уловку: «А кто тут не хочет батат чистить? Тех нужники ждут не дождутся!» Так вот, не дождутся. Ни за что не дождутся хлыщи высокородные, чтобы Пойнтер поддался на такую простую подначку.

– Разумеется, почту за честь возложить на себя столь важную миссию. – Тут мне в голову пришло еще кое-что. – Позволено ли мне будет узнать, кто разделит ее со мной?

Вопрос не застал высокородных судейских врасплох. Обычная эльфийская непробиваемость сочеталась здесь с изрядным профессионализмом. Так что, похоже, ответ у них был заготовлен уже давно.

– От Инорожденных Дня целесообразно будет направить высокородную Леах. Как развившую исключительную общественную активность. – Может быть, мне в очередной раз показалось, но в голосе темного Арбитра прозвучала довольно издевательская нотка.

– Согласен. Высокородной ау Риер давно пора проявить в деле свои выдающиеся задатки, – неожиданно присоединился светлый арбитр. С не меньшим, на мой взгляд, ехидством.

Ага. В переводе на общедоступный это означает: «Доносчику – первый прут». Или Лесная и до меня надоела тут всем хуже скипидарной вони, и немало пострадавших обрадуется поводу сбыть ее подальше?

Арбитры еще немного посовещались между собой, и темный изрек:

– Полагаем, что полутора суток на сборы вполне хватит. Инспекция срочная, ехать придется верхами, лишнего и слуг с собой не брать.

При последних словах общественно активную светлую эльфь перекосило, как фальшивого паралитика на паперти храма Победивших Богов. Похоже, я перестал быть основной мишенью. Во всяком случае, этот удар точно направлен именно на нее.

– Так что отбытие от ворот Забвения послезавтра в полдень, – это они едва ли не хором выдали.

А вот тут рикошетом зацепило и меня. «Кто от Забвения Ворот в Мекан, в поход уйдет, тот будет бит, убит, забыт, тот точно пропадет…» Ворота Забвения памятны всем, кому пришлось побывать в топях Мекана и на равнинах Тесайра. Болотные умруны, эпиорнисовая кавалерия Мага-Императора Теса Вечного. И боевые кадавры, клятая пропасть боевых кадавров, вполне исправных и сломанных напрочь, с заклятиями-ловушками, спрятанными под броней отступающим противником…

Одна из этих ловушек стоила мне моих прежних глаз и дала намертво приклеившуюся кличку, вошедшую ныне в официальное титулование Ночного Властителя.

С тех пор я не то чтобы стал намного осторожнее, но научился хоть немного думать о последствиях. И сейчас самое время сделать кое-что, дабы малость обезопасить жену на время своего отбытия. Особенно если учесть изрядные шансы не вернуться из поездки. Мекан так просто не отпускает, неважно, война или мир на дворе. А Низкая клятва собственность супругов не объединяет. Она – лишь договор о взаимном непричинении вреда…

– Прежде чем неотложные дела заставят меня покинуть владение Стийорр, я хочу совершить Высокую клятву со своей женой, высокородной Хиррой! – Кроме слов согласия, от меня теперь мало что ожидали, и оттого сказанное застало всех врасплох.

Кроме самой моей супруги, конечно. Она уже привыкла за недолгие месяцы замужества к полной непредсказуемости моих вывертов. Не говоря уже о событиях, которые привели к этому браку…

Да и что делать в столь торжественных случаях, моя высокородная знала лучше. Вот и сейчас невозмутимо, будто заранее отрепетировав, она направилась к алькову за алтарем и распахнула в нем створки окна, выходящего во внутренний дворик. Четырехчасовая ветвь Семейного Древа как раз была на подходе. Точнее, внутренний контур замка, поворачиваясь сообразно времени дня, подвел алтарный выступ к ветви окаменевшей секвойи, что высилась в центре внутреннего дворика.

У светлых эльфов в замках стоят живые деревья, у темных – такие вот, превращенные в камень. И у тех, и у других они богато украшены драгоценностями, искусно покрыты резными или тисненными по живой древесине узорами. Собственно, Семейное Древо – главная родовая реликвия. Алтарь лишь опосредует обращение к ней, содержа в себе землю из-под корней и заключенный в хрустальную сферу черенок.

Лучшей реликвии для столь важного соклятия не отыскать. Конечно, есть еще храмовая семерка, да кто ж меня теперь к ней подпустит!

Не знаю, что на меня нашло, но во всеуслышанье прозвучало:

– Клятва будет совершена на Семейном Древе. Если, конечно, у присутствующих не найдется при себе более сильных артефактов, способствующих соклятию.

– Найдется, найдется, – закопошился дед, опуская огромную кисть в немалую же поясную сумку. – У меня в хозяйстве завсегда пара полезных камушков отыщется.

Он сделал шаг вперед, раскрыл ладонь над передней полкой алтаря и отступил назад. На гладкой поверхности остались два асимметричных угольно-черных камня размером с индюшачье яйцо, граненых и являющихся зеркальной копией друг друга.

Я оглянулся, пытаясь по лицам понять, что это – безобидная шутка выжившего из ума старика или нечто худшее? На лицах этих застыл священный ужас. Даже Хирра полуоткрыла рот от обалдения. Все присутствующие, кроме меня, уставились на каменные груши со смесью обожания и страха.

– Зерна Истины! – казалось, это был общий выдох.

Все они – Ночные, Дневные, Древнейшие, вне зависимости от цвета или его отсутствия – опознали непонятный магический артефакт с первого взгляда. Что, эти штуковины посильнее Семи Реликвий будут?

Ответ не заставил себя ждать.

– Восьмая Реликвия! Не запятнанная Войной Сил! Единственная, не павшая во власть людей! – казалось, Леах сейчас взорвется, но бешенство ее мгновенно перекипело в полное бессилие. – Этому…

Вот, значит, как. Судьба своего не упустит, что загадаешь, тем и отметит. Лишь бы справиться с ее подарочком. Теперь общее остолбенение перешло на меня, прочие же стали потихоньку от него освобождаться. Первой, к чести нашей семьи, отошла от шока Хирра.

Моя высокородная решительно протянула руку над алтарем. Делать нечего, оставалось только повторить то же самое, как и при первом соклятии. Но теперь текст давно уже втайне затверженной клятвы вел я.

– Се Высокая клятва!

– Высокая клятва… – отозвалась жена.

Радужно-переливчатое свечение окутало Восьмую Реликвию и наши руки над ней. Мерцающей струйкой оно потянулось к хрусталю, укрывающему черный черенок с металлизированными платиной листочками, перекинулось на вплывшую в окно ветвь Семейного Древа, обтянув ее, а затем и весь ствол муаровыми узорами света.

Следующие слова шли уже не так легко.

– Даю зарок во всем и всегда делить судьбу и владение соклянающейся со мной.

– Со мной… – затихли эхом слова моей высокородной.

– Если же содею иное, не опуститься мне выше неба и не знать ни жизни, ни смерти! – Включенное в текст проклятие нарушителю было столь же малопонятно и угрожающе, как и в прошлый раз.

Все время, пока мы произносили слова клятвы, камни на алтаре ярче и ярче наливались изнутри радужным сиянием, и теперь оно прорвалось вовне, разбегаясь неровными волнами по залу, плещась о стены и выхлестываясь в окна. Радужные блики скользили по лицам, неожиданно меняя их выражения. Старика они на мгновение сделали молодым, завитую стерву – по-настоящему симпатичной, но тут же и страшной, как чудовище. Одинаковые Арбитры на мимолетный миг стали неимоверно разными, а лицо Хирры отозвалось неожиданной теплотой и мягкостью. Дедова внучка, напротив, на долю секунды стала такой же грозной, как моя высокородная в худшие времена. Но не злой.

Интересно, что увидели они на моей физиономии?

Как и в случае с Низкой клятвой, дело закончилось светящимися браслетами из искр на наших с Хиррой руках. Может быть, мне померещилось, но пара искорок сверкнула также у дедушки с внучкой.

Впрочем, после фокуса Древнейшего с Зернами Истины я уже ничему удивляться не стал. Похоже, этот эльфийский род посильней всех остальных Инорожденных будет, что Дневных, что Ночных, вместе взятых. Раз то, что остальные только вплотную сделать могут, эти двое на расстоянии берут без скидки на пол и возраст – что старый, что малая.

Осознав сие, я перетрусил уже всерьез. Получается, что парочке Древнейшей Крови наши обходные маневры на испытании были как на ладони видны. Отчего же они смолчали? Из непонятной благотворительности, что ли? Или Древнейшие с иными эльфами в таких контрах, что Дню с Ночью и не снились? По крайней мере, нынешним Дню и Ночи…

Одни вопросы! Внучка еще туда-сюда, по молодости лет могла и не словить. А вот на ее многопрадеда я уставился в полной оторопи с изрядной примесью опаски. Не стараясь уже, чтобы не заметил, – куда тут спрячешься!

Тот не преминул усилить произведенное впечатление. Со свойственной ему манерой шутливого добродушия эльфийский дедушка осчастливил меня, а заодно и всех прочих, довольно невразумительным заявлением, которое лишь началось как обычное подбадривание.

– Не тушуйся, малый! Лет через полтораста я буду Келлу, – тут он звонко хлопнул медовую смуглянку по круглой попке, – пристраивать младшей женой в хорошую семью. Вот тогда попотеешь. В старшие-то она не годится, легка слишком…

Присутствующие скривились, как от несмешной шутки. Оглянувшись, я обнаружил на лице Хирры весьма странное выражение. Сам же я так и стоял дурак дураком. При всем желании списать услышанное на маразм мне показалось, что старик говорил очень серьезно…

На этой странной ноте вся церемония, прием и прочие мероприятия как-то скомкались и стремительно покатились к завершению. Дедова внучка упорхнула едва ли не раньше всех. Ускакала на одной ножке по пятнам света, падающим из частых переплетов высоких окон, словно городская девчонка по квадратам классиков, расчерченным в уличной пыли, одним махом взлетела на шканцы флайбота и лишь оттуда послала воздушный поцелуй на прощанье. И теперь уже не почудилось – горячим воздухом в щеку меня толкнуло вполне отчетливо.