Готы и славяне. На пути к государственности III-IVвв

4. Христианские религиозные источники: «Страсти святого Саввы Готского» (конец IV в.), Готская Библия (перевод Вульфилы IV в.).

5. Эпические сказания: саги скандинавской Старшей Эдды (записаны в XIII в.), древнеанглийская эпическая поэзия (VIIIX вв.) и «Слово о полку Игореве» (конец XII в.).

6. Раннесредневековые испанские хроники VIII–X вв. (Пророческая хроника, Хроника Альбельды, Мосарабская хроника, Хроника Альфонсо III и др.); Аноним Валезия (VIII или IX в.); средневековые авторы и хроники: Саксон Грамматик (ок. 1140 – ок. 1216), Берхтольд из Кремсмюнстера (умер в 1326 г.), Лаврентий Блюменау (умер в 1484 г.), Кведлинбургские анналы (составлены в первой половине XI в.), Анналы Хильдесхайма (составлены в середине X – первой половине XII в.), Вюрцбургская хроника (составлены в XI в. – начале XII в.), Ян Длугош (1415–1480), Павел Иовий (1483–1552), Олоф (Олаус) Петри (1493–1552), Яков Рейтенфельс (вторая половина XVII в.).

Далее кратко рассмотрим этот перечень с нашими комментариями.

Итак, первое упоминание о готах появляется в работе «Естественная история» Гая Плиния Секунда (Плиний Старший, 23–79 н. э.), римского чиновника высшего ранга. Он пишет о пяти крупных германских народах, состоящих из нескольких племен. Готы, по сообщению Плиния, были частью вандилиев (вандалов)[17], то есть, очевидно, некоего племенного объединения, во главе которого стояли вандалы.

Клавдий Птолемей (ок. 87 – ок. 165), древнеримский ученый эпохи ранней империи, упоминает готов (гитонов) в своей работе «Руководство по географии». Он сообщает, что они населяли привисленские районы, «ниже [южнее?] венедов»[18]. Интересно отметить, что готов Птолемей отнес к менее значительным племенам, населяющим Сарматию, в то же время венедов упоминает как многочисленное племя[19]. Кстати, то же самое сообщает о венедах и Иордан.

Подробную же развернутую характеристику германских племен дает в своей работе «О местоположении Германии и происхождении германцев» Публий (Гай) Корнелий Тацит (56—117), государственный деятель Римской империи, историк, биограф, писатель. Им впервые была дана подробная характеристика природных условий Германии, повседневной жизни германцев, состояния их хозяйства, религии и обрядов и их политического устройства. Что касается конкретно готов (которых он называет готонами), то в главе 44 он указывает: «За лугиями живут готоны, которыми правят цари, и уже несколько жестче, чем у других народов Германии, однако еще не вполне самовластно»[20]. Из отрывка понятно, что Тацит относил готов к германским племенам, поэтому так важны характеристики, данные автором, для понимания менталитета, жизни и событий, связанных с историей готов. Приведем некоторые из них:

«Населяющие Германию племена, никогда не подвергавшиеся смешению через браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший изначальную чистоту и лишь на себя самого похожий народ»[21].

«Покой этому народу не по душе, и так как среди превратностей битв им легче прославиться, да и содержать большую дружину можно не иначе как только насилием и войной; ведь от щедрости своего вождя они требуют боевого коня и победоносной фрамеи; что же касается пропитания и хоть простого, но обильного угощения на пирах, то они у них вместо жалованья. Возможности для подобного расточительства доставляют им лишь войны и грабежи. И гораздо труднее убедить их распахать поле и ждать целый год урожая, чем склонить сразиться с врагом и претерпеть раны»[22].

Описывая быт германских племен, Тацит сообщает, что они «радуются обилию своих стад»[23], так как это единственное их достояние. Торговля того периода в их среде носила меновой характер, поэтому так ценилось оружие из железа, которого было «у них не в избытке». Тацит сообщает, что редко кто из них пользовался мечами и пиками большого размера, основным оружием были короткие копья-фрамеи. Традиционным боевым порядком германских племен был клин. При этом отряды в бою строились по родам и состояли из родственников. Бросить оружие или щит было величайшим позором для германского воина, и «многие, сохранив жизнь в войнах, покончили со своим бесславием, накинув на себя петлю»[24].

Заслуживают внимания сообщения Тацита о выборе царей, которых избирали из наиболее знатных членов племени, а вождей – из наиболее доблестных. Однако цари не обладали безграничным и безраздельным могуществом, а вожди управляли, «скорее увлекая примером и вызывая их восхищение»[25]. Вожди в германском обществе, по сообщениям Тацита, занимали высокое положение. Вождю важно было иметь доблестных предков – они составляли его славу и достоинство. Вокруг вождей собирались те, кто желал добыть славу и богатства в сражении, они составляли дружину, внутри которой устанавливалась своя иерархия. В главе 13 Тацит пишет, что «дружинники упорно соревнуются между собой, добиваясь преимущественного благоволения вождя». Величие вождей, их могущество, по мнению германцев, заключалось в том, чтобы быть всегда окруженными большой толпой отборных юношей, «которые в мирное время были их гордостью, а на войне – опорой»[26]. Далее в той же главе он пишет, что чем больше дружина и многочисленнее ее подвиги, тем известнее и славнее вождь, причем он «прославляется не только у себя в племени, но и у соседних народов; его домогаются, направляя к нему посольства и осыпая дарами, и молва о нем чаще всего сама по себе предотвращает войны». Но на войне вождь не должен уступать кому-либо в доблести. Для дружинника же выйти живым из боя, в котором пал вождь, – бесчестье и позор на всю жизнь. Защищать своего вождя, оберегать, совершать подвиги ради его славы – вот важнейшие обязанности дружинников: «Вожди сражаются ради победы, дружинники – за своего вождя»[27]. Особо надо отметить сообщение Тацита в 7-й главе о том, что «ни карать смертью, ни налагать оковы, ни даже подвергать бичеванию не дозволено никому, кроме жрецов», что говорит о высоком статусе жречества. Но даже жрецы вершили суд не по своему произволу, а как бы по воле богов.

Важны также сообщения Тацита, касающиеся системы управления в германских племенах. О делах менее важных совещались старейшины, о более значительных – все свободные члены племени. Однако старейшины заранее обсуждали и такие дела, решение которых принадлежало только народу. На собрания германцы приходили с оружием, жрецы велели им соблюдать тишину. Затем слушали царя и старейшин в зависимости от их возраста, знатности, боевой славы и красноречия. И царь, и старейшины больше воздействовали на собрание убеждением, а не приказами. Если их предложения не встречали сочувствия, участники собрания шумно их отвергали; если нравились – раскачивали поднятые вверх фрамеи: «Ведь воздать похвалу оружием, на их взгляд, – самый почетный вид одобрения»[28]. На этих же собраниях также избирали старейшин, отправляющих правосудие в округах и селениях. При каждом из них было сто человек из простого народа, которые одновременно и помогали старейшине советами, и охраняли его.

О системе наказаний у германцев Тацит сообщает, что перебежчиков они вешали на деревьях, трусов и оплошавших в бою, а также обесчестивших свое тело – топили в грязи и болоте, забрасывая поверх валежником. При более легких проступках с изобличенных взыскивали определенное количество лошадей и овец. Впрочем, даже убийство обычно каралось лишь наложением штрафа, часть которого передавалась царю или племени, часть – пострадавшему или его родичам.

О менталитете германцев Тацит сообщает, что, по их представлениям, «поWтом добывать то, что может быть приобретено кровью, – леность и малодушие»[29]. В мирное время они много охотились, а еще больше времени проводили в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию, пьянство не считалось постыдным. Заботы о жилище, домашнем хозяйстве и пашне поручались женщинам, старикам и наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как взрослые мужчины погрязали в бездействии. В главе 15 описан существовавший у германцев обычай, чтобы «каждый добровольно уделял вождям кое-что от своего скота и плодов земных, и это, принимаемое теми как дань уважения, служит также для удовлетворения их нужд». Особенно почетны были дары от соседних племен, присылаемые не только отдельными лицами, но и от имени всего племени.

В германских племенах почитали женщин, считая, что в них «есть нечто священное и что им присущ пророческий дар»[30]. Так, некоторые из германских жриц пользовались большим влиянием и даже были обожествлены (Веледа).

Сообщается также, что германцы были очень суеверны и верили в различные приметы и гадания. А с помощью жребия они решали многие, даже политические вопросы, о чем есть сообщения и в других источниках (Иордан).

Германцы не знали городов и не любили, чтобы их жилища примыкали друг к другу. Все постройки сооружались из дерева, при этом они нисколько не заботились о внешнем виде строения, археологические исследования подтверждают эти сообщения. Тацит сообщает, что традиционно для германских племен было устраивать ямы, которые служили убежищем и хранилищем съестных припасов на зиму. Поверх этих ям они наваливали много навоза, что смягчало суровость стужи.

Основной одеждой германцев был короткий плащ, застегнутый пряжкой, а если ее нет, то шипом. Наиболее богатые отличались тем, что, помимо плаща, у них была и другая одежда, узкая и плотно облегающая тело. Носили также шкуры диких зверей.

Браки, по сообщению Тацита, соблюдались в строгости. Германцы были одним из немногих народов той эпохи, в которых мужчина редко имел больше одной жены. Несколько жен обычно было у тех, кто занимал видное положение в обществе, да и это не было общепринятым. Ограничение числа детей или умерщвление кого-либо из родившихся после смерти отца считалось постыдным. Семейные узы были крепки в среде германцев: «К сыновьям сестер они относятся не иначе, чем к своим собственным. Больше того, некоторые считают такие кровные узы и более священными»[31]. Очевидно, это свидетельствует о сохранении в германском обществе I в. н. э. пережитков более древних общественных отношений, когда род велся по женской (материнской) линии.

В германском обществе «господа воспитываются в такой же простоте, как рабы, пока их доблесть не получит признания»[32]. Рабы обрабатывали свои земельные наделы, с которых платили господину установленную меру зерна, овец и свиней или одежды. Других повинностей у рабов не было, все работы в хозяйстве господина выполнялись его женой и детьми.

Пищей германцам служили дикорастущие плоды, дичь, молочные продукты. Единственное им известное зрелище, согласно Тациту, – это «обнаженные юноши, которые носятся и прыгают среди врытых в землю мечей и смертоносных фрамей. Упражнение породило в них ловкость»[33].

Земли ежегодно делились между членами общины по достоинству каждого, при этом раздел полей облегчался обилием свободных пространств. Пашня ежегодно менялась, и при этом всегда оставался, согласно Тациту, излишек полей, поскольку они не прилагали усилий, чтобы умножить трудом плодородие почвы и возместить таким образом недостаток в земле. Германцы не сажали плодовых деревьев, не огораживали лугов, не поливали огороды. От земли ждали только урожая хлебов. И по этой причине они различали, в отличие от римлян, только зиму, весну и лето, а «название осени и ее плоды им неведомы».

Похороны у германцев, описанные в главе 27, были лишены всякой пышности. «Единственное, что они соблюдают, – это чтобы при сожжении тел знаменитых мужей употреблялись определенные породы деревьев». В пламя костра они не бросали ни одежды, ни благовоний, вместе с умершим предавалось огню только его оружие, иногда также и его конь. Могилу обкладывали дерном. У них не было принято воздавать умершим почет сооружением надгробий, так как, по их представлениям, они слишком тяжелы для покойников. «Стенаний и слез они не затягивают, скорбь и грусть сохраняют надолго. Женщинам приличествует оплакивать, мужчинам – помнить»[34].

Кроме того, Тацит сообщает о существовании певкинов, венедов и феннов, которых он не может отнести ни к германским, ни к сарматским племенам: «Из-за смешанных браков они становятся все более безобразными и приобретают черты сарматов». Венеды, которых считают протославянским племенем, по сообщению Тацита, переняли многое из нравов сарматов, «ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и фенами». Однако Тацит склонен отнести их скорее к германцам, потому что они, в отличие от сарматов, сооружали себе дома, использовали щиты и передвигались пешими, и притом с большой быстротой.

Далее в нашей работе мы постоянно будем обращаться к данному источнику, поскольку ценность работы Тацита велика, так как многое из его сообщений было подтверждено более поздними сообщениями. В том числе и готскими историками.

Дексипп (III в.) – римский историк и оратор, возглавлявший отряд афинских граждан после захвата города варварами в ходе Скифских войн в 268 г. Его свидетельства чрезвычайно важны, поскольку он был непосредственным очевидцем и участником данных событий. К сожалению, его труд «Скифская война» был утерян, однако его фрагменты сохранились в пересказе Евнапия. Из них следует, что Дексипп был прекрасно осведомлен о своем противнике. В своем труде он пишет о начале Скифских войн при императорах Максиме и Бальбине: «При них карпы сражались с мезами (мисийцами), и в то же время началась война Скифская и разорена Истрия»[35] и далее в отрывке 15: «Скифы, называемые готами, переправившись через реку Истр при Декии, большой массой опустошали Римскую державу». В отрывке 17 говорится о безуспешной осаде готами Маркианополя: «Скифы, стесненные, не имея возможности противиться мисийцам как по причине бойниц, так и по причине укрепления ворот, не устояли под их ударами, не могли дольше оставаться и ушли без успеха». Это противоречит более позднему утверждению Иордана, который отмечал, что «вскоре они [готы] перешли вброд Данубий, вновь опустошили Мезию и подступили к главному городу той страны, славному Маркианополю. Они долго его осаждали, но, получив выкуп от осажденных, отошли»[36]. По нашему мнению, большего доверия заслуживает сообщение Дексиппа как непосредственного очевидца событий.

Далее подробно описана безуспешная осада фракийского города Филипполя: «Варвары уже и не знали, что им делать. Тем и кончилась осада скифов»[37]. Далее показаны военные возможности готов.

Отрывок 23 его сочинения очень информативен. В нем речь идет о времени, когда «Аврелиан [римский император в 270–275 гг.] разбил наголову скифов-юфунгов и истребил многих из них во время их бегства, при переправе через реку Истр». Далее описаны переговоры с юфунгами о мире. Вступая в эти переговоры, варвары надеялись и впредь получать деньги, прежде посылаемые к ним от римлян.

В этом отрывке автором показана суть истории взаимоотношений Рима и мира варваров.

1. Дексипп называет варваров скифами-юфунгами. Но из текста ясно, что речь идет именно о готах, так как в отрывке упомянуты события, связанные с окончанием Скифских войн, описание которых мы встречаем и у других авторов. Вызывает вопросы название готов – юфунги. Это либо гревтунги (грев-тунги и тервинги у Иордана, а это значит, что размежевание племен уже произошло), либо это название вообще другого готского племени, которое больше не встречается в источниках, однако обращает на себя внимание их количество: 240 тысяч воинов, если считать по тексту.

2. Обращает на себя внимание гордость, высокомерие готов во время переговоров с императором-победителем. Простые послы говорят с ним как с равным. Особо отмечается их безразличие к чужой и собственной смерти. Поскольку война являлась смыслом жизни готов, поэтому так спокойно они относились и к смерти. Подчеркивается и парадность приема послов со стороны римлян. Высокомерие Рима по отношению к другим народам известно, но, возможно, в данном случае демонстрация силы – это скорее проявление неуверенности и страха.

3. 40 тысяч всадников и вдвое больше пехоты чистых юфунгов, и, как они утверждают, это только половина войска. Значит, племя юфунгов могло состоять из 600–700 тысяч членов. В данном случае послы либо преувеличили из тактических соображений численность своего племени, либо речь идет об объединенных силах готов. В современной научной литературе их численность за весь период нахождения на материке определяется не выше 300 тысяч человек.

4. Обращает на себя внимание отрывок текста о том, что «чистые юфунги» не смешиваются со «сбродом разноплеменным и бессильным». По-видимому, в этой фразе и заключен основной смысл взаимоотношений между готами и племенами, втянутыми ими в сферу своего влияния, что говорит о безусловно высоком их положении в среде варваров и коренных племен. О том, что германцы не смешиваются с другими племенами, упоминал еще и Тацит[38]. Ведь известно, что готы Крыма в XVI и, возможно, даже XVIII вв. сохраняли свою идентичность вплоть до своего насильственного выселения. Показательно то, что законодательно было разрешено готам жениться на римлянках и римлянам на готках только с введением «Вестготской Правды»[39]. До этого момента в Бревиарии Алариха II (принят в 506 г. и действовал до VII в.) таких норм не было, да и не могло быть. Нормы готского права вытекали из их языческих традиций. Но иногда, по сообщениям источников, некие «династические» браки все же заключались.

5. Представители юфунгов говорили через переводчика, а они, скорее всего, были не простыми воинами, поэтому можно утверждать, что язык римлян в основном не был еще укоренен в среде готов в тот период, даже в среде знати. Однако нельзя исключить и элемент высокомерия.

6. «Мы предпочитаем мир не потому, что побеждены, а потому, что будущее неизвестно» – эта фраза из речи послов подтверждает сообщения других источников (Тацит, Иордан) о фатализме готов (метание жребия по поводу и без него) и указывает на них как на язычников. Значит, в этот период часть готов (юфунги) еще не была подвержена христианизации.

7. В отрывке упоминаются прежние союзнические отношения Рима и готов. По-видимому, имеется в виду их участие в войнах империи против Ирана при императоре Валериане I (253–260). Учитывая это, юфунгами предлагается Аврелиану союз за «прежнее вознаграждение». Однако это предложение звучит как дерзкий ультиматум. Готы настаивают: или союз только двух народов для достижения власти над остальным миром, или если таковое невозможно, то война с империей и захват ее провинций. Становятся понятными истинные намерения готов. Могли ли готы быть подлинными союзниками и защитниками границ Римской империи, или их войска намеренно не допускали других варваров в ее пределы, рассчитывая впоследствии всю добычу забирать себе?

8. Из ответа императора можно почерпнуть сведения о тактике готов в войнах, об их вероломстве, непостоянстве и лжи. Аврелиан прямо указывает, что именно готы нарушили ранее принятый договор, на который ссылаются послы юфунгов. На вероломство, непостоянство готов указывают почти все известные источники.

9. В ответе императора содержатся сведения о войнах готов с империей, их поражении в количестве 320 тысяч в Азии (провинция Рима). Подобное мы находим и у Требеллия Поллиона в «Божественном Клавдии», и у Иордана. Двойственность в названиях варварских племен: скифы – готы присуща и другим авторам, что несколько затрудняет ясность картины событий. По-видимому, историки не видели большой разницы в этих терминах. Но, скорее всего, авторы пользовались обобщающим термином «скифы», когда имели дело с полиэтническими образованиями.

Далее сообщается о том, что «Геберих (король готов, предшественник Германариха, по Иордану) в начале своего царствования хотел распространить свою власть над вандалами против Визумара (Визимара), их царя, из рода Асдингов. Этот род был самый отличный между ними по силе и мужеству. Так говорит Дексипп, который уверяет, что вандалы едва в течение одного года дошли от океана до наших пределов по причине необъятного пространства земель и т. д.»[40]. На этот факт также указывает и Иордан в «Гетике».

Требеллий Поллион (конец III–IV в.) – римский биограф, один из авторов «Жизнеописаний Августов». В своей работе «Двое Галлиенов» он сообщает, что скифы вторглись в Вифинию и разрушили ряд городов. Скорее всего, имеется в виду поход готов на Малую Азию в 267 г. Описаны также события более раннего периода, когда «скифы, то есть часть готов, опустошали Азию – когда готы на кораблях пересекли Боспор, опустошили Халкедон и Никомедию и напали на Трою, подожгли и разграбили храм Эфесской Луны». Эти события мы находим и в описаниях Иордана. Кроме того, описаны события, связанные с опустошением готами Кизика, Азии и Ахайи, их последующим изгнанием через Эпир, Македонию и Мезию, описанные также Дексиппом.

В работе «Божественный Клавдий» Требеллий Поллион пишет о вторжениях различных варварских племен на территорию Римской империи: «Затем различные скифские народности – певки, грутунги, австроготы, тервинги, визы, гипеды, а также кельты и эрулы, охваченные жаждой добычи, вторглись в римскую землю и произвели там большие опустошения»[41]. Из отрывка понятно, что в последней четверти III в. готские племена уже не составляли единого целого. Они уже были разделены на грутунгов (гревтунгов), австроготов (остроготов), тервингов и визов (везеготов), хотя традиционно считается, что остроготы и везеготы появились лишь после нашествия гуннов, на основе распавшихся образований гревтунгов и тервингов. Автор один из первых выделяет в готском ареале несколько племен, указывая на их обособленность. В дальнейшем он описывает события, связанные с последним крупным нашествием варваров на империю в III в. и сражение при Наиссе в 269 г.: «Было триста двадцать тысяч вооруженных! Прибавь к этому рабов, прибавь домочадцев, прибавь обоз, прибавь то, что реки были выпиты, леса уничтожены, что сама земля, наконец, страдала, приняв на себя такую массу варваров… Сверх того, варвары имели две тысячи судов… Мы уничтожили триста двадцать тысяч готов, потопили две тысячи судов. Реки покрыты их щитами, все берега завалены их палашами и короткими копьями. Не видно полей, скрытых под их костями, нет проезжего пути, покинут огромный обоз. Мы захватили в плен такое количество женщин, что каждый воин-победитель может взять себе по две и три женщины»[42]. Очевидно, что приведенные цифры завышены автором, дабы преувеличить значение победы и возвеличить императора Клавдия.

Секст Аврелий Виктор (IV в.) – римский политический деятель и историк. В работе «О Цезарях» сообщает, что во времена Деция (249–251) «Люцию Приску, стоявшему во главе управления в Македонии, сборищем готов, прорвавшихся туда после разграбления многих областей Фракии, была предоставлена высшая власть»[43]. В 267–268 гг. во времена Лициния Галлиена «готы свободно проникли во Фракию и заняли Македонию, Ахею и ближние земли Азии. Месопотамию заняли парфяне [персы]; на Востоке господствовали разбойники или женщина [Септимия Зенобия, царица Пальмирского царства], Италию также захватили полчища алеманнов, полчища франков, разграбив Галлию, овладели Испанией, разорив и почти разрушив город Тарракону, и, получив своевременно корабли, проникли даже в Африку; потеряны были и земли за Истром, добытые Траяном [Дакия]»[44].

О времени Клавдия II (268–270) он пишет: «Когда он [Клавдий] стремился изгнать готов, приобретших за долгое время мира большую силу и ставших почти оседлыми жителями, в Сивиллиных книгах [собрание предсказаний] вычитали, что для победы нужно принести в жертву первейшего в сенаторском сословии»[45]. Не известно, была ли принесена эта жертва. По-видимому, римским правителям, как и готам, не были чужды суеверия, если они искали в сборниках предсказаний ответы на вопросы политической жизни.

Флавий Вописк Сиракузянин (IV в.) – римский биограф и историк. В работе «Божественный Аврелиан» он, описывая события, связанные с войной против Зенобии, пишет: «По пути он [Аврелиан] вел много разного рода больших войн. Так, он победил варваров, встретившихся с ним во Фракиях и в Иллирике, а за Дунаем уничтожил вождя готов Каннаба, или Каннабауда, с пятью тысячами человек»[46]. Описывается также его триумфальное возвращение в Рим после побед во Фракии, Галлии и Египте. В числе трофеев императора «была еще одна колесница, запряженная четырьмя оленями; она, говорят, принадлежала царю готов». В числе пленников перечисляются: «…блеммии, аксомиты, арабы из Счастливой Аравии, индийцы, бактрийцы, иберы, сарацины, персы, – все с произведениями своих стран; готы, аланы, роксоланы, сарматы, франки, свевы вандалы, германцы со связанными руками как пленники»[47]. Из этой цитаты становится понятно, какие народы выступали в качестве противников империи. Но возникает вопрос: почему одни варвары идут свободно «с произведениями своих стран», а другие – «со связанными руками»? Видимо, первых с империей связывали мирные отношения, а вторые – ее основные противники в эту эпоху.