История русской картографии

Лео (Лев Семенович) Багров

История русской картографии

Leo Bagrow

A HISTORY OF RUSSIAN CARTOGRAPHY

© Перевод, «Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2021

От автора

Прошло уже больше четверти века после выхода моей первой работы по истории картографии [Багров, 1912а]. С тех пор я посвящал каждую свободную минуту изучению древних карт. За Каспийским морем последовало Черное. На выставке «Русская Ривьера», проводившейся в Санкт-Петербурге в 1913 г., я показал карты, по которым можно было проследить развитие картографических изображений Черного моря, и напечатал десять копий атласа этих древних карт [Багров, 1914а]. В 1914 г. мне было поручено написать эссе по истории создания карт азиатской части России для большой публикации, которую готовила Миграционная служба [Багров, 1914в].

Однако последовавшая вскоре эмиграция увела мои интересы в сторону от изучения русской картографии. Я решил, что должен воспользоваться возможностью познакомиться с картографическими знаниями других народов и исследовать карты Западной Европы. Впрочем, я никогда не забывал о том, что интересовало меня больше всего, и настойчиво искал в библиотеках и архивах Европы подлинные русские карты и изучал те карты, на которых была изображена Россия. Более того, я никогда не упускал возможности приобрести их для своей коллекции.

Итак, нехватка материала для изучения русской картографии заставила меня обратить внимание на европейские карты. Результаты моих исследований изложены в нескольких работах 1928, 1930, 1945 гг. и во многих томах Международного картографического журнала «Imago Mundi» («Изображение мира»). Изучение истории картографии в России нашло свое отражение в серии статей и публикации первого тома «Anecdota Cartographica» («Картографические анекдоты») [Bagrov, 1935].

Одновременно с этим я собирал материалы для фундаментального труда по истории картографии России, который я хотел создать и опубликовать после возвращения на родину. Есть еще вопросы, которым в русской научной литературе не уделялось должного внимания. До сих пор еще почти не изучены картографические исследования Сената в первые годы его существования. Недоступны ученым и сведения о деятельности военного ведомства, Горного института и других подобных им учреждений в XVIII в. Гораздо больше опубликовано материалов, проливающих свет на роль Академии наук. По этим причинам я отложил публикацию настоящей книги, надеясь, что мне представится возможность завершить ее, изучив материалы, хранящиеся в русских библиотеках и архивах. Однако время идет, а шансов вернуться в Россию и возобновить там свою работу становится все меньше. Я боюсь, что, когда такая возможность появится, будет уже слишком поздно – я стану похож на белку из басни Крылова: «…дали орехов белке, когда зубов не стало».

Поэтому я решил привести в порядок собранные мною материалы, обработать их и, если это возможно, опубликовать. До сих пор нет еще исчерпывающей книги по истории российской картографии ни в России, ни за рубежом, поэтому я надеюсь, что моя книга, даже в таком несовершенном виде, может оказаться полезной и послужить отправным пунктом для создания более полного труда.

План моей книги таков.

Во введении дается краткий обзор картографических представлений древних народов, населявших территорию России, отмечается их неумение составлять карты.

Часть I – история древней и средневековой картографии, имевшей отношение к территории России. Это – эпоха рукописных карт, которые создавали картографы Европы и Азии до изобретения печатного станка, т. е. до XV в. включительно.

Часть II – работы западноевропейских и русских картографов до конца XVIII в. В это время в Западной Европе при составлении карт территории России стали целиком полагаться на русские материалы. Конец XVIII в. – вовсе не произвольно выбранный рубеж, ибо в 1800 г. в России Павлом I был создан Департамент карт (Депо карт), где централизованно создавались все карты страны.

Что же касается современной картографии, то я не могу, да и не хочу ее описывать – пусть этим займется кто-нибудь другой.

Часть III – приложение к той половине части II, где говорится о картах, созданных русскими учеными. Здесь я привожу эссе, основанное на хронологическом указателе карт, напечатанных в России до 1800 г., и эссе, основанное на хронологическом указателе российских геодезистов, картографов, гравировщиков и других специалистов, связанных с созданием русских карт до 1800 г. Естественно, я не считаю мой список полным – это всего лишь эссе. Создание полного указателя потребует объединения усилий нескольких ученых, а также много времени и труда.

Создавая свою книгу, я руководствовался принципом – помочь исследователю, который захочет продолжить мою работу, указав для этого самые важные источники, связанные с обсуждаемыми мной вопросами и картами. Но я нигде не даю точных ссылок на литературу, подтверждающую мои выводы или заключения, как это часто делается, поскольку считаю вполне достаточным просто указать на существующую по этому вопросу литературу. Студенту, который только что приступил к исследованию определенного периода, необходимо прочитать всю специальную литературу, на которую я ссылаюсь. Но для ученого, хорошо знающего предмет, нуждающегося в ссылке или подтверждении своей идеи (sid), достаточно просто процитировать мой текст. Такой метод ссылок применяется на протяжении всей части I и в некоторых местах части II, по крайней мере в главах, посвященных западноевропейским картам. Но когда я описываю карты, созданные российскими мастерами, которые я изучал в оригинале, я всякий раз даю ссылку на источник моих сведений. Это делается не для того, чтобы подчеркнуть значимость моих материалов, а для того, чтобы дать исследователям возможность изучить их самостоятельно и, быть может, сделать новые, очень ценные находки, которые я проглядел и не сумел обнаружить.

Между частями I и II этой книги есть еще одно различие. В части I, описывая ту или иную карту или группу карт, я даю подробную характеристику исторических и географических условий их создания, в части II я описываю только сами карты. Это по большей части печатные карты, созданные в Европе, которые до меня были хорошо изучены другими авторами.

Я часто обсуждал мою работу с другом и коллегой Дмитрием Рудневым. Вместе мы строили много воздушных замков, но какая-то часть наших планов осуществилась – нам удалось создать Географическое бюро и Институт географии (первый в мире институт такого рода), который просуществовал всего десять лет, после чего вошел в состав Ленинградского университета в качестве географического факультета. Я планировал открыть там специальные курсы по изучению истории геодезии и картографии, но эти планы остались нереализованными. Материалы, накопленные мной, воплотились в эту книгу. Но мой друг не дожил до ее выхода, и я посвящаю этот труд его памяти.

Лео Багров

Предисловие издателя

Труд, предлагаемый вниманию читателей, логически делится на две части: одна посвящена картированию территории России европейцами, другая описывает усилия самих русских по созданию карт своей страны. Часть материалов по первой теме была уже опубликована. Поэтому многие из них могли быть опущены. Однако в части, посвященной русской картографии, Багров, касаясь вопроса о создании карт, часто ссылается на карты и их авторов, о которых он говорил в предыдущей книге. По этой причине невозможно было полностью опустить первую часть, надо было подвергнуть ее переработке, чтобы показать, как с течением времени изменялось изображение России на картах западных картографов. Эту задачу облегчило решение опубликовать рукопись Багрова не в одной книге, как предполагалось ранее, а в двух. Поэтому первая часть рукописи Багрова представлена здесь в виде книги первой – «История картографии России до 1600 г.», а часть вторая – в виде книги второй – «История российской картографии до 1800 г.».

Но даже в пределах двух книг необходимо было уменьшить проверенный оригинал до удобочитаемых размеров. Для этого было использовано несколько приемов. Во-первых, в ссылках на библиографию дата опубликования статьи указывается сразу же после имени ее автора; это позволило использовать в тексте ссылки в краткой форме, а не в виде пространных сносок. К примеру, запись [Bagrov, 1945] означает ссылку на статью Багрова о Птолемее в журнале «Geografiska Annaller».

Такая форма цитирования часто встречается в научной литературе и позволяет включить большие куски текста, написанного самим Багровым, хотя некоторым читателям эта форма может и не понравиться. Однако она дает возможность знать, на кого ссылается автор, но так, чтобы не надо было искать глазами ссылку внизу страницы или заглядывать в конец главы, поскольку это сбивает с мысли. Поэтому в текст включены небольшие краткие ссылки, а подробные примечания отнесены в конец разделов, где и сможет их прочитать тот, кого они заинтересуют.

В примечаниях, посвященных репродукциям карт, о которых идет речь, применяется другой вид сокращений. Из статей об исторических картах становится ясно, что многие авторы говорят о размерах их репродукций весьма приблизительно, употребляя такие слова, как «слегка» или «очень сильно» уменьшена. Чтобы читатели этой книги могли точно представить себе, во сколько раз была уменьшена карта при ее воспроизведении, указан размер оригинала (длина и ширина) в сантиметрах, например (47 × 35). Соотношение размеров оригинала и какой-либо из его репродукций приводится в виде пропорции, указывается также место ее хранения. К примеру, репродукции карты Меркатора «Russio cum confinijs» (47 × 35) можно найти в книге Кордта (1899 г.) (1:1), т. е. в тех же размерах, что и оригинал, и у Багрова (1917 г.) (3:1), т. е. уменьшенной в 3 раза.

Нигде не указывается масштаб карт, и делается это намеренно, по целому ряду взаимосвязанных причин. Понятие о масштабе и все учение о проекциях относятся к числу самых сложных для усвоения. Более того, появление простого графического масштаба на наших современных мелкомасштабных картах является совершенно недопустимым упрощением. Поэтому нежелательно применять подобный описательный масштаб к древним картам, особенно к тем, на которых изображены обширные участки глобуса и где существует большое, часто совершенно неизвестное, количество погрешностей в масштабе. Похоже, хотя тому и нет доказательств, что создателей старинных мелкомасштабных карт эти погрешности не особенно волновали.

Выбор иллюстраций для труда, подобного этому, всегда очень сложен, учитывая особенности древних карт, где наибольшее значение имеют не мельчайшие детали и графическое оформление (хотя и представляющие большой интерес), а изображенные на ней географические объекты и их названия. Поэтому мы отбирали карты с наиболее четким изображением, чтобы читатель мог найти упоминаемые в тексте объекты или, хорошенько рассмотрев карту, мог бы сам сделать нужные выводы. Для многих карт мира пришлось увеличить только те участки, где изображаются русские земли. Что касается других карт, то пришлось сделать копии от руки, а не сфотографировать их. Чтобы наглядно продемонстрировать, как изменялось представление о России, в книгу включено несколько упрощенных схем, показывающих расположение пяти основных рек европейской части России на разных картах, которые переориентированы так, чтобы север был наверху, и уменьшен размер.

Книга первая

История картографии России

До 1600 года

Часть первая

Представление о России в древние времена

Глава 1

Скифия и сарматия

На обширной равнине европейской части России берут свое начало несколько крупных рек, которые с давних пор были важными транспортными артериями. Однако ни одна из них не стала очагом культуры, как Нил, Тигр и Инд. В результате этого люди, населявшие в древности эту территорию или пришедшие позже на их место, почти не оставили нам письменных свидетельств о своей жизни или памятников культуры. Поэтому все, что мы знаем о них, дошло до нас либо из писаний чужеземцев, либо было заимствовано, либо содержится в источниках более поздних времен. В связи с этим, чтобы получить самую раннюю информацию о географии русских земель, т. е. тех районов, которые позже вошли в состав России, мы должны обратиться к зарубежным авторам.

Одна из областей русских земель, где происходили первые контакты Запада с местными жителями, располагается вдоль берегов Черного и Каспийского морей. Дошедшие до нас перипли (руководства для моряков) свидетельствуют, что на западном побережье Черного моря вплоть до Керченского пролива подобные постоянные контакты отмечаются с IV в. до н. э. (согласно «Периплу Сцилакса Карианденсиса», см. рис. 1), а торговля западных купцов с местным населением началась еще раньше. Самые ранние перипли были не только навигационными руководствами, но и отчетами о самих путешествиях.

Они содержат описания прибрежных вод, гаваней и т. д. и очень часто – сведения о самой стране. Но в связи с тем, что навигационная информация должна быть точной и отражать все произошедшие изменения, дополнительные описания в более поздних периплах были сведены к минимуму или вообще опущены.

Геродот о Скифии

Чтобы получить самые первые сведения о русских землях, мы должны обратиться к авторам Античности, которые описывали не только современные им события, но и события и легенды прошлого. Одним из них был греческий историк Геродот (484–425 гг. до н. э.). В своей «Истории» он описывает вторжение египетских войск в Скифию в дни Сесостриса около 1400 г. до н. э. Сесострис, известный своими многочисленными походами в Азию, воздвиг в Скифии колонны в честь своего похода и, по утверждению Геродота, составил карты всех завоеванных им стран[1]. Однако у автора [Bagrov, 1964] это утверждение вызывает сомнение.

Что касается Скифии, то Геродот в своем рассказе о походе Дария в Скифию, состоявшемся около 519 г. до. н. э., очень подробно описывает географические особенности этой страны (кн. IV, гл. 1— 82). Геродот сам ездил в Скифию и записывал сведения, которые ему удалось раздобыть. В целом он пишет, что эта страна не имеет других чудес, кроме своих рек, которых гораздо больше и которые значительно крупнее рек любой другой страны. «Это, да еще необъятные размеры великой равнины достойны упоминания…» (кн. IV, гл. 1— 82). Он называет восемь самых знаменитых рек: Истр (Дунай), Тирас (Днестр), Гипанис (Южный Буг), Борисфен (Днепр), Пантикап (вероятно, Ингулец), Гипацирус (предположительно Каланчак), Геррус (что это за река, пока еще не установлено) и, наконец, Танаис (Дон) (кн. IV, гл. 47–57).

Истр, распадающийся в устье на пять протоков, – самая могучая из этих рек; ее уровень сохраняется неизменным и зимой и летом. Это самая первая скифская река, если смотреть с запада. Следующая река – Тирас – вытекает из огромного озера и течет на юг, впадая там в море. Третья река – Гипанис – берет начало в другом большом озере и в верхнем течении славится чистотой и сладостью своих вод. Четвертая река – Борисфен, вторая по величине после Истра и, по мнению Геродота, самая продуктивная не только в Скифии, но и во всем мире, за исключением одного Нила. Берега этой реки хорошо известны до места, называемого Геррус, до которого надо было плыть от устья около 40 дней. Борисфен течет с севера на юг. Недалеко от места его впадения в море в него вливается Гипанис. Пятая река по счету – Пантикап, берущий свое начало в озере, текущий с севера на юг и впадающий в Борисфен. Впрочем, если это Ингулец, то последовательность, предложенная Геродотом, здесь нарушается. Шестая река – Гипацирус, который течет прямо «посередине номадических скифов». Седьмая река – Геррус, упоминается выше, среди притоков Борисфена в верхнем течении. Восьмая река – Танаис. Его исток находится далеко на севере, в озере огромных размеров, и эта река впадает в другое огромное озеро, Меотийское (Азовское море).

Все реки, за исключением Дуная, были известны Геродоту только в своем нижнем течении, хотя он говорит, что они судоходны на некотором расстоянии от моря (кн. IV, гл. 47). Он не только ничего не знал о поселениях в их верхнем течении, но и с уверенностью утверждал, что их там нет (кн. IV, гл. 46). Так, он без всяких колебаний вкладывает в уста скифского царя Идантирса слова: «У нас, скифов, нет ни городов, ни пахотных земель…» (кн. IV, гл. 127).

Геродот знал и о существовании Каспийского моря. В отличие от ионических ученых, считавших Каспий одним из четырех заливов океана, окружающего весь мир, Геродот заявлял, что это море, не имеющее связи с другими морями, лежащее само по себе. Длина его составляет пятнадцать дней пути на весельном корабле, а ширина в самой широкой его части – восемь дней пути. Вдоль западного побережья Каспия протягиваются Кавказские горы, самая крупная и высокая из всех горных систем. К востоку от Каспия тянется «…обширная равнина, конца которой не видно» (кн. I, гл. 203–204). И наконец, Геродот приводит очень много сведений об этнографии страны – названия племен, места их обитания и некоторые данные об их занятиях.

«География» Страбона

Другим греческим писателем был Страбон (63 г. до н. э. – 26 г. н. э.), который создал обширный трактат под названием «География». В целом его описание русских земель мало отличается от описания Геродота, разве только более подробно характеризуется восточное побережье Понта Эвксинского (Черного моря). Однако имеется и ряд весьма существенных отличий.

Говоря о главных реках, впадающих в северную часть Черного моря, Страбон по ошибке называет Гипанис левым притоком Борисфена (кн. VII, гл. III, ч. 17). Но он правильно указывает, что Олбия находится в нескольких сотнях стадий вверх по течению Борисфена. Что касается Танаиса, то он говорит, что исток его неизвестен (кн. XI, гл. II, ч. 2). Наконец, Страбон утверждает, что Каспийское море, называемое еще Гирканиан, – «это залив, протягивающийся на юг от океана, он довольно узок в месте соединения с океаном, но расширяется, вдаваясь в сушу… где его ширина достигает почти пяти тысяч стадий» (кн. XI, гл. VI, ч. 2).

Что касается картографических источников, то греки не создали ни подробных карт известного им мира, ни даже карт его отдельных областей. Поэтому мы не можем сказать, что еще они знали о русских землях. Существует несколько трактатов по теоретическим вопросам создания карт, написанных Марином из Тира. Они не дошли до наших дней, но мы знаем о них из работ Клавдия Птолемея, его современника, жившего в Александрии, знаменитого математика и астронома. Птолемей в своей полемической работе «География» анализирует то, что он считал недостатками теории Марина, и приходит к выводу (кн. I, гл. 18), что рекомендации Марина для создания карт совершенно непригодны. Птолемей заявляет, что многие пытались вычертить карты, используя эти рекомендации, но потерпели полный провал.

«География» Птолемея

Что касается Птолемея, то его труды для предмета наших исследований и для всей истории картографии имеют гораздо большее значение, поскольку часть из них дошла до наших дней. Сохранилось несколько рукописных копий уже упоминавшейся выше «Географии», однако созданы они были в последние века существования Византийской империи – более чем через 1000 лет после смерти Птолемея. В течение этого тысячелетия никто не знал ни о самом Птолемее, ни о его трудах, поэтому ученые предполагают, что различные части этих рукописей были написаны разными авторами. Знакомство с аргументами, выдвинутыми в защиту этого утверждения, не входит в задачу данной книги2, мы можем привести лишь несколько заключений, в частности тех, к которым пришел сам автор.

Прежде чем перейти к анализу данных, приписываемых Птолемею, остановимся вкратце на этих выводах.

Как было отмечено выше, наше знание о «Географии» Птолемея базируется не на книге II в. н. э., когда жил ее автор, а преимущественно на рукописях XIII–XIV вв., составленных в Византии. В одних рукописях имеются карты, в других – нет. Да и сами рукописи с картами – разные. Известны два варианта рукописей: вариант А, включающий в себя 27 крупных карт, входящих отдельной частью в состав книги VIII, и вариант B, включающий в себя 64 более мелкие карты, разбросанные в тексте. До нас дошли 52 рукописи Птолемеевой «Географии», как завершенные, так и незавершенные. Карты содержатся в 11 рукописях варианта А и в 5 рукописях варианта B.

Рис. 1. Названия, взятые из текста перипла Сцилакса Карианденского, нанесенные на современные изображения Черного моря. Названия, приведенные Мюллером (1855 г.), взяты из книги А.Е. Норденскельда (1897 г.)

Изучив различия между данными, зафиксированными на самих картах и приводящимися в разных частях текста, ученые пришли к выводу, что значительная часть этих данных была включена в «Географию» не самим Птолемеем, а более поздними авторами. Это обстоятельство привело к дальнейшему изучению карт и отрывков из «Географии» для того, чтобы определить, какими путями работа Птолемея, созданная во II в., могла попасть в Византию XIII в. Эти исследования показали, что многие авторы в течение 1000 лет, прошедших после смерти Птолемея, не знали ни его самого, ни его карт. Например, анонимный автор книги по географии Армении утверждает, что Паппий, живший в Александрии во времена императора Диоклетиана (280–305 гг. н. э.), занимался переработкой книги Птолемея. Этот автор, которым, скорее всего, являлся Ананий Ширакаци (VII в.), утверждал, что он использовал отрывки из Паппия Александрийского, который переработал и сократил книгу Птолемея [Bagrov, 1945]. В V в. н. э. другой автор, Стефаний Византийский, составлял лексикон народов. К сожалению, его труд дошел до нас лишь в отрывках. Но в тех из них, которые сохранились, имеются многочисленные ссылки на различных авторов – Страбона, Марчиана, Гекатея, Геланика, однако нет ни единого упоминания о Птолемее. Марчиан в своем «Перипле» ссылается на Птолемея, но ничего не говорит о его картах. Л. Багров [Bagrov, 1945] высказывает предположение, что и Марчиан, и Птолемей пользовались каким-то другим периплом. Это, очевидно, основные греческие источники, известные в течение периода, последовавшего сразу же после смерти Птолемея. В последующие века было сделано несколько сирийских и арабских переводов «Географии» (первый сирийский перевод появился в 555 г. н. э.), но конечно же их не знали и не имели люди Запада. Очевидно, славу Птолемея в мусульманском мире создали его математические и астрономические работы, но отнюдь не «География».

Даже Евстаф из Фессалоников, составивший во второй половине XII в. подробный комментарий к работам Дионисия, упоминает Птолемея только один раз – в том месте, где он называет Каспийское море замкнутым водоемом, опуская более подробную информацию, содержащуюся в «Географии». Все это заставляет нас сделать вывод, что «География» Птолемея в том виде, в каком она появилась в Византии, не была известна в течение десяти столетий после его смерти, а была составлена из различных частей гораздо позже, чем предполагалось.

Мы говорим об этом потому, что Птолемей считается первым человеком, составившим карты территории России. Считается также, что его «География» была написана в середине II в. н. э., и наше представление о русских землях того периода основывается на этой книге. Однако большая часть географических сведений, содержащихся в ней, датируется гораздо более поздним временем. Перу Птолемея принадлежат книга I, касающаяся по преимуществу теоретических вопросов географии и картографии, и список самых значительных городов мира, приводимый в книге VIII. Поэтому необходимо рассматривать их отдельно от тех частей, которые, вероятно, были включены в «Географию» более поздним автором (авторами) или компиляторами, а именно книги II–VII.

В обеих частях «Географии», и созданных ранее, и добавленных позже, имеются сведения о современной авторам географии России. Сведения, приводящиеся в книге VIII (гл. 10 – Восьмая карта Европы и гл. 18 – Вторая карта Азии), несомненно, принадлежат перу самого Птолемея. Надо отметить, что мы имеем в виду не сами карты, а текст на их обратной стороне. Птолемей приводит точные данные, которые были ему известны. Конечно, в начале II в. н. э. о Скифии знали уже довольно много, но вся эта информация была описательной и потому не могла помочь Птолемею в определении координат различных географических объектов. В книгах, добавленных к «Географии» более поздними авторами, описанию русских земель посвящены книга III, глава 5 (Европейская Сарматия) и книга V, глава 8 (Азиатская Сарматия)3. Мы не знаем точно, в какое время в «Географию» были добавлены те или иные книги или главы, однако всегда следует помнить, что «География» – это собрание материалов различных эпох, а вовсе не материалов II в. до н. э.