Любовный рейс для двоих

Марион Леннокс

Любовный рейс для двоих

Marion Lennox

Cinderella and the Billionaire

© 2019 by Marion Lennox

© «Центрполиграф», 2020

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2020

Пролог

Глядя вниз через иллюминатор, Мэтт убедился, что ремонт сторожки после сильного урагана закончен. Когда вертолет приземлился, он вместе с прорабом осмотрел здание и высоко оценил качество работ. Если бы он прилетел с инспекцией один, сразу бы вернулся в вертолет и вылетел бы на Манхэттен. Но сейчас его сопровождал Генри, семилетний ребенок, сын его подчиненной, Аманды. Отличный юрист, она не допускала, чтобы что-то отрывало ее от работы, в том числе и сын, поэтому приводила его в офис и оставляла у себя в кабинете. Однако каждый раз мальчик каким-то чудом оказывался в кабинете Мэтта, где проводил время за компьютерными играми или чтением. За долгое время Мэтт сильно привязался к нему.

О разрушениях, причиненных ураганом, Мэтту сегодня сообщили по телефону как раз в тот момент, когда у него неожиданно возникло окно между встречами. А так как он уже несколько недель не был в Маклеллан-Плейс, то решил слетать туда на вертолете и увидеть все своими глазами. Он позвонил Аманде и попросил у нее разрешения взять с собой Генри.

– Какой большой дом, – прошептал мальчик, когда они поднялись по склону к особняку и Мэтт провел его через большую кухню в кладовую дворецкого за соком и печеньем.

А дом действительно большой, подумал Мэтт. В нем восемь ванных комнат и десять спален. Конечно, он великоват для холостяка, ведущего почти отшельнический образ жизни, однако дом принадлежал его семье на протяжении поколений. Да и расположен он в Ист-Хэмптоне, от Манхэттена до него всего два часа езды на машине или девять минут лету на вертолете. Для него он с детства был пристанищем, где Мэтт мог отдохнуть после постоянных переездов из одной международной гостиницы в другую, вместе с родителями.

У Генри тоже наверняка есть такое же убежище, сказал себе Мэтт, глядя, как мальчик, сидя на гранитной скамье за кухонным столом, сосредоточенно поглощает сок.

– У вас красивая мебель, – робко проговорил Генри.

И он был прав. Дизайнер его матери был бы польщен.

– И очень длинная лестница.

– Когда я был в твоем возрасте, я спускался по перилам. Хочешь, я покажу тебе как?

– Нет, не надо. Спасибо.

– У нас есть время искупаться, – сказал Мэтт. Бассейн у дома был теплым круглый год.

– Я не взял с собой плавки.

– Поплаваем в трусах.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Генри.

Этого ребенка приучили вести себя тихо, сливаться с фоном, сокрушенно подумал Мэтт.

– Тогда пойдем прогуляемся по пляжу, – предложил он.

И тут зазвонил его личный телефон. Ой-ой! Его секретарша могла звонить только в экстренном случае.

– Хелен?

– Мэтт? – По ее тону он понял: что-то случилось. Что-то совсем плохое.

– Какого?.. Рассказывай.

– Мэтт, дело в Аманде. Понимаешь… она пошла на обед. Говорят, она шла и говорила по телефону, а потом ступила… Мэтт, она ступила прямо под колеса машины. Она мертва. Бедный маленький мальчик. Ох, Мэтт, как же ты ему об этом скажешь?

Глава 1

– Изначально ты нанимал меня в качестве инструктора по рыбной ловле. Теперь ты хочешь, чтобы я поработала таксистом? Да еще и на «Берте»? Четыре часа туда и столько же обратно, да еще с ночевкой? Уверен, что на «Берте» безопасно?

– На все сто, – ответил Чарли и похлопал по книге заказов. – Этот заказ пришел в последнюю минуту, кроме «Берты», других судов нет, а Джефф заболел. Ты хоть представляешь, сколько этот парень готов заплатить? Ты же получишь приличную премию.

– Чарли, я с самого утра на рыбалке. Я хочу помыться. У меня планы на три выходных. Мне надо скосить траву на пяти акрах. Сейчас сезон пожаров, и, если я этого не сделаю, управа обрушится на меня, словно тонна кирпичей.

– Продай участок и переезжай в город, – посоветовал Чарли. – Знаю, он достался тебе от дедушки, но сентиментальность ни к чему не приводит, – поспешно добавил он. – Давай так: ты выполняешь заказ, а я посылаю к тебе Грэхема, он и покосит траву.

– Смеешься? Я знаю Грэхема: он скосит дом, а к траве не притронется. Чарли, я не собираюсь бросать все свои дела и тратить три дня на какого-то толстосума. Зачем ему понадобилось ехать на Гарнетт? На этот остров никто не ездит.

– Я езжу.

Мэг, склонившаяся над прилавком единственной чартерной судоходной компании «Роуэн-Бей» и смотревшая на Чарли, подпрыгнула, услышав сзади голос, и обернулась. Вошедший был ростом шесть футов, а может и выше, худой, подтянутый и загорелый. В шикарных брюках, кожаной куртке и туфлях, он выглядел бы белой вороной в тех кругах, где вращалась Мэг О’Хара. Весь его внешний вид говорил о богатстве.

– Меня зовут Мэтт Маклеллан, – сухо представился Мэтт. – Это я нанял вас для того, чтобы отвезти меня на остров Гарнетт. Какие-то проблемы?

Чарли подскочил так быстро, что опрокинул стул. Он схватил потрепанный блокнот, быстро написал несколько цифр и подтолкнул к Мэг.

Она взглянула на сумму и вытаращила на него глаза.

– Это моя доля? – недоверчиво спросила она.

– Да, – ответил Чарли, обходя прилавок, чтобы поздороваться с незнакомцем. – Никаких проблем, мистер Маклеллан. Познакомьтесь, Мэг О’Хара, ваш шкипер. Она заберет вас, дождется вас, пока вы не устроите малыша, а затем привезет обратно.

– Малыша? – спросила Мэг.

– Мистер Маклеллан везет мальчика к его бабушке, – быстро пояснил Чарли. – Верно, сэр?

– Верно.

По тому, как мужчина взглянул на свою руку после рукопожатия, Мэг догадалась, что ему хочется вытереть ладонь. Она его не осуждала. Руки Чарли… брр!

И тут она сообразила, что и сама выглядит не лучше.

– У вас есть какие-то возражения? – осведомился Мэтт. Ясно было, что он услышал часть разговора. – Дело в судне?

– Мы на прошлой неделе загнали катер в сухой док, – ответил Чарли. – Я его лично проверял. А Мэг – один из опытнейших шкиперов. Десятилетний опыт в коммерческом рыболовстве и два года в организации рыболовных чартеров. Нет ничего, чего бы она не знала про море.

– Она выглядит слишком молодо для такого опыта.

– Это расценивать как комплимент? – Мэг решила, что ей пора поучаствовать в беседе. Она понимала, что выглядит молодо, особенно в джинсах, мешковатой ветровке, с короткой стрижкой и без косметики. – Мне двадцать восемь. Начала заниматься рыболовством с шестнадцати лет вместе с дедушкой. Когда мне было двадцать пять, он заболел, и нам пришлось продать лодку. Потом я устроилась на полставки к Чарли, помогала с рыболовными чартерами. Дедушка умер полгода назад, поэтому теперь я могу брать продолжительные чартеры. – Мэг посмотрела на цифры в блокноте. Большая сумма. Ее даже хватит, чтобы починить протечку над умывальником. – Мальчик… Он ваш сын?

– У меня нет сына.

– Кто дал вам право везти ребенка на практически безлюдный остров? – Мэг встала перед мужчиной и посмотрела прямо ему в глаза. – Остров Гарнетт находится в четырех часах пути от материка. Насколько я знаю, кроме Пегги Лейки никто там не живет.

– Пегги – бабушка Генри.

– Вот как? – Местные утверждали, что у Пегги нет родственников. – Сколько лет Генри?

– Семь.

– Он там останется на выходные?

– Нет. Навсегда.

– Вы не врете? Вы его законный опекун?

– Это не ваше дело.

– Если хотите, чтобы я вам помогла, тогда это точно мое дело. – Мэг догадывалась, что Чарли чуть ли не плачет. Сумма, которую он ей написал, равнялась месячной выручке. А это была только ее доля. Но сейчас для нее ребенок был важнее. – Вы ведь американец?

– Да.

– Генри тоже американец?

– Да, тоже.

– Тогда у вас должны быть документы, позволяющие вывозить его из страны. Я могу на них посмотреть?

– Мэг! – отчаянно воскликнул Чарли.

– Конечно, можете, – сказал Мэтт, достал из внутреннего кармана пачку документов и положил на прилавок.

– А где сейчас Генри?

– Мы только что перекусили жареной рыбой с картошкой. Он скармливает остатки чайкам.

– Жирная еда перед выходом в море?! Он страдает морской болезнью?

Мэтт нахмурился:

– Я не…

Мэг просмотрела документы.

– Получается, вы даже не родственники.

– Все верно, – ответил Мэтт, а затем решил, что единственный способ преодолеть ее отчужденность, – это быть откровенным. – Я – адвокат и финансовый аналитик с Манхэттена. Мать Генри, Аманда работает… точнее, работала юристом в моей компании. Она была матерью-одиночкой и никому никогда не говорила, кто отец Генри. Две недели назад Аманда погибла. Она разговаривала по телефону, вышла на проезжую часть. Теперь Генри сирота.

– Ох… – Мысли Мэг переключились на ее родителей.

Автокатастрофа. Ей тогда было всего одиннадцать. Но когда она очнулась в больнице, с ней были дедушка и бабушка.

А у Генри никого не осталось.

Мэг понимала, что деньги ей платят не за эмоции, и взяла себя в руки.

– Так… что вас связывает? – снова и снова просматривая документы, спросила она.

– Я ему не родственник, – мрачно ответил Мэтт. – Когда мы узнали про смерть его мамы, он был со мной. У него как раз начались каникулы. В свидетельстве о рождении в графе «Отец» указан Стивен Уокер. Больше никаких подробностей. Мы пока не смогли его найти. Видимо, Генри никому не нужен. Кроме Пегги.

Сердце Мэг мгновенно смягчилось.

– Значит, вам надо на остров Гарнетт? – уточнила она.

– Насколько мы смогли выяснить, Пегги Лейки – единственный живой родственник Генри. Пегги – его бабушка по материнской линии. Если мы не найдем отца, то она имеет полное право взять над ним опеку.

– Почему же она сама не прилетела к вам на самолете?

– Пегги говорит, что при виде самолета превращается в капризную куклу. Я разговаривал с ней по радиосвязи. Так что перелет – это для нее не вариант. Пегги даже договорилась, чтобы Генри забрали в аэропорту и привезли к ней, но в последнюю минуту я…

– Вы не смогли позволить ему путешествовать одному.

Глаза Мэг наполнились слезами.

– Этого достаточно? – язвительно спросил Мак леллан. – Можем ехать?

– После того, как я дважды проверю «Берту», – ответила Мэг, косясь на Чарли. Если он лично проверил ее, тогда я – дядя обезьяны, сказала она себе. По крайней мере, она успеет перед отходом осмотреть двигатель. – Ну и после того, как Генри и вы примете таблетки от морской болезни. Бассов пролив, мистер Маклеллан, не для слабаков.

* * *

И что он здесь забыл?

Дело Картленда на стадии завершения, а он уехал. Остается надеяться, что сотрудники ничего не испортят.

Мэтт посмотрел на телефон и едва не застонал, увидев, что нет приема.

– Я смотрю, в Тасмановом море не так много вышек связи.

Шкипер, если этого ребенка можно так назвать, была любезна.

– Если что-то срочное, то можно воспользоваться радиосвязью.

Да, он слышал ее переговоры по рации – сплошной треск и шум.

Катер, на котором они плыли, представлял собой ржавое корыто длиной тридцать футов.

«Катер – это единственное судно, что у нас сейчас в наличии, – сказал ему Чарли. – Если хотите что-нибудь получше, придется ждать до понедельника». А ему в понедельник уже надо быть в Нью-Йорке, так что у него не было выбора.

Хорошо еще, что его инстинктивное недоверие ко всем и каждому не помешало ему отказаться от таблеток, на которых настаивала Мэг. За это он очень ей благодарен. Генри хоть и молчалив и замкнут, но его хотя бы не тошнит. А ведь они уже час в пути. До острова Гарнетт остается идти еще три часа.

В который раз Мэтт подумал о том, что было бы лучше полететь на вертолете. Однако на острове бушевали лесные пожары, и все свободные вертолеты были либо направлены на пожаротушение и наблюдение, либо уже забронированы другими клиентами.

– Буф! – раздался голос Мэг.

Мэтт и Генри познакомились с Буфом, поджарым красно-коричневым с сединой спрингер-спаниелем, при посадке на борт. При виде собаки Генри съежился, и Буф, поняв намек, направился к носу корабля, где, словно застывшая фигура, ловил носом ветер.

Мэг порылась в кармане жуткого вида клеенчатой куртки и достала пластиковый пакет. Зафиксировав штурвал, она подошла к Генри, опустилась перед ним на колени и позвала:

– Генри.

Но Генри не отреагировал. Мэтт почувствовал, как мальчик задрожал, и где-то внутри его поднялась волна злости за ребенка. Генри был одинок при жизни матери, а после ее смерти стал еще более одиноким.

Однако реакция мальчика не обескуражила Мэг. Она стояла перед ним на коленях, держа пакет, и выжидала.

– Генри? – Она снова позвала ребенка.

Мэтт крепче прижал к себе мальчишку. Генри поднял голову и посмотрел на него из-под полей желтой зюйдвестки, выданной Мэг. Мэтт увидел, что мальчик очень бледен, и у него сжалось сердце.

– Генри, Буф еще не ужинал, – сказала Мэг.

С зафиксированным штурвалом катер уверенно шел навстречу ветру, почти не раскачиваясь на волнах. Вокруг было только море, и казалось, что они трое и собака – единственные живые существа во всем мире.

– Буфа надо покормить, – сказала Мэг. – Он любит, когда ему дают по одному кусочку, а мне нужно вернуться к штурвалу. Ты мог бы за меня покормить Буфа?

Генри почти незаметно покачал головой.

С невозмутимым видом Мэг открыла пакет.

– Давай, первый кусочек я ему сама дам. Буф, сидеть.

Буф сел перед Мэг.

– Проси, – дала команду Мэг.

Буф припал на передние лапы, умоляюще посмотрел на Мэг, сел и поднял лапу.

Мэтт чуть не рассмеялся. Лицо же Мэг осталось серьезным.

– Молодец, Буф, – похвалила Мэг и предложила ему кусочек лакомства.

Буф сначала задумался, а затем деликатно взял в пасть.

Генри стоял ошеломленный.

– Он так все время делает? – прошептал Генри.

– У него безупречные манеры, – сказала Мэг, обнимая собаку. – Буф, хочешь еще? Проси.

Буф повторил номер, добавив виляющий хвост. Было очевидно, что собака наслаждается представлением. И пакет еще был полон.

Мэг посмотрела на штурвал.

– Буф, прости, но тебе придется подождать, – сказала Мэг и направилась к штурвалу, а Буф всем видом показал, как его расстроил ее уход.

– А когда вы дадите ему остальное? – отважился спросить Генри.

Мэтт улыбнулся.

– Попозже, когда будет время, – ответила Мэг, смотря в океан.

Мэтт почувствовал, как Генри напрягся. С того момента, как Генри услышал про смерть матери, он замкнулся в себе. То ли от шока, то ли от страха, кто знает. Он принял новость не проронив ни слова. Представители службы опеки прибыли мгновенно и заявили, что позаботятся о Генри, пока не свяжутся с его бабушкой. Однако Мэтт, потрясенный стойкостью малыша, вдруг услышал собственный голос: «Я позабочусь о нем». И почти сразу он подумал: «Что я наделал?»

Мэтт Маклеллан никогда не знал, что такое настоящая семья. Он был единственным ребенком, а его родители постоянно где-то путешествовали. Повзрослев, он не вступал в продолжительные отношения, а в непродолжительных связях женщины слепо следовали установленным им правилам. Для него всегда на первом месте были карьера и независимость.

Поэтому реакция Генри на новость так сильно потрясла его, что он не смог не забрать его с собой. Он привез его в свою квартиру, из окон которой открывался вид на Гудзон, а позже, вечером, они вдвоем поехали в квартиру Аманды, чтобы забрать вещи Генри. Войдя, Мэтт обнаружил почти точную копию своего дома: везде идеальная чистота, а стены в комнате Генри завешаны рисунками, игрушки расставлены по местам. Создавалось впечатление, что все это сошло в квартиру с фотографии в журнале.

Генри взял потрепанного мишку Теда и альбом для наклеивания вырезок.

Больше ничего он брать не захотел.

Сейчас альбом лежал в рюкзаке. Генри начинал паниковать, когда альбома не было рядом, поэтому рюкзак здорово облегчил жизнь. Что до мишки… Генри запихнул его в карман, да поглубже, как будто боялся, что кто-то выхватит его.

Ребенок. Альбом. Игрушечный мишка.

Больше ничего. И Мэтт не знал, как утешить Генри.

– Может быть, мы покормим собаку, – предложил он.

– Буф больше любит мальчиков, чем взрослых, – сказала Мэг из-за штурвала. – Конечно же, меня он любит больше, как, например, твой мишка тебя. Могу поспорить, что лучше тебя для мишки никого нет.

Значит, Мэг все видела. Мэтт зауважал девушку за то, что она поняла ситуацию и сказала правильные слова. Он высоко оценил то, что она первым делом проверила его полномочия, прежде чем согласиться везти Генри на остров.

Мэг была маленькой и изящной. При виде ее рыжих волос создавалось впечатление, будто их атаковали ножницы. На ней были выцветшие джинсы и ветровка с надписью «Ко мне, рыбка» на спине. Босая и загорелая, она стояла у штурвала и, казалось, что совсем не обращала внимания на ветер, только щурилась. В общем, она была полной противоположностью тем женщинам, с которыми привык общаться Мэтт.

Однако, несмотря на хрупкую комплекцию и молодость, ей нельзя было отказать в мастерстве. Мэтт видел, с каким умением она направляет катер так, чтобы качка была наименьшей.

Мэтт обратил внимание на то, как Генри удивился, когда Мэг упомянула мишку. Он незаметно засунул руку, словно проверяя, на месте игрушка или нет.

– Тед меня любит.

– Естественно, – согласилась с ним Мэг, повернув к нему голову. – Так же как меня любит Буф. Но Буф еще любит, когда друзья угощают его ужином.

Мэг устремила взгляд вперед. Буф сел рядом с ней, но смотрел на Генри. Как будто знал, чего от него ожидают. Как будто знал, как наладить общение с испуганным ребенком.

Через несколько минут без какой-либо команды или побуждения со стороны Мэг Буф сам встал и подошел к Генри, посмотрел ему в лицо, тихонько заскулил и поднял лапу. Мэтт посмотрел на Мэг и увидел едва заметную улыбку. Он понял: этот великолепный трюк специально предназначен для привлечения внимания мальчика.

– А можно взять собачье лакомство? – дрожащим голосом спросил Генри.

– Конечно, – ответила Мэг и бросила пакет.

Мэтт поймал его, а Мэг вновь сосредоточилась на управлении катером.

Мэтт поразился тому, как Мэг без какого-либо давления удалось вытащить Генри из его кокона. Надо следовать ее примеру, сказал он себе и передал пакет Генри.

– Имей в виду, ты испачкаешь руки, – сказал он так, словно не одобрял его решения покормить собаку.

– Я их помою.

– Надеюсь.

Генри кивнул. Затем осторожно открыл пакет.

– Сидеть! – дал он команду Буфу, и Буф, с нетерпением ожидавший лакомства, сел. – Проси, – сказал Генри.

Буф завилял хвостом и поднял лапу.

Это незначительное событие было огромным шагом вперед в борьбе с апатичным состоянием мальчика. После двух мучительных недель Мэтт вздохнул с облегчением и посмотрел на Мэг. Против его ожиданий ее взгляд был устремлен не по курсу, а на Генри. Довольно улыбаясь, она внимательно наблюдала за мальчиком.

Неужели Мэг понимает всю важность происходящего? – удивился Мэтт. Их взгляды встретились. Мэтт молча поблагодарил ее, а Мэг своей улыбкой ответила ему: «Всегда пожалуйста».

Какая же у нее улыбка…

Когда они еще были на базе, она сказала, что ей двадцать восемь. Мэтт с трудом в это поверил, но теперь, видя, насколько глубоко она понимает ситуацию… В ее улыбке он увидел зрелость, сострадание и понимание.

Мэтт снова стал наблюдать, как Генри кормит Буфа. Маленький мальчик расслабился. Когда закончились лакомства, Мэтт ожидал, что Мэг позовет к себе Буфа или собака сама вернется на нос. Но вместо этого Буф запрыгнул на сиденье рядом с Генри, лег и положил ему на колени голову.

Мэтт взглянул на Мэг и увидел конец команды Буфу – жест щелкнувших пальцев.

Мэг улыбнулась ему и подмигнула.

Генри сидел и гладил Буфа по голове. От удовольствия собака изогнулась, а Генри тихо рассмеялся. В этом смехе не было ничего особенного, но у Мэтта сжалось сердце. Он снова перевел взгляд на Мэг и увидел, что она смотрит на него – не на Генри, а на него – и видит его реакцию. Интересно, подумал он, каким образом ей удалось заставить Генри улыбнуться и почувствовать себя в безопасности? Где она этому научилась?

Генри прижался к Мэтту теснее и, обнимая голову Буфа, заснул. Мэтт почувствовал прилив нежности к мальчику и вдруг сделал совершенно неожиданное открытие: ему, Мэтту Маклеллану, человеку, несшему ответственность только за свой мир и умевшему содержать его в порядке, эта хрупкая женщина открыла иной мир, незнакомый ему…

В очередной раз Мэтт посмотрел на Мэг, и ему показалось, что она видит его насквозь.

Что она здесь делает? – размышляла Мэг. Она должна быть дома, косить траву, полоть дедушкину грядку с овощами. Ох, если бы дедушка видел, в каком виде грядка, он бы перевернулся в гробу. Этот небольшой кусочек земли был его радостью и гордостью. Но она позволила ей зарасти сорняками. А все потому, что у нее просто не было возможности заниматься ею, так как все ее время занимал дед. Ей пришлось залезть в долги, а теперь она хватается за любую работу, соглашается на любой подвернувшийся чартер.

Эх, надо было продать участок и погасить долги. Она уехала бы на север, где устроилась бы в нормальную чартерную компанию и перестала работать в сомнительной компании у Чарли. Начала бы новую жизнь.

Вот только дом – это все, что у нее осталось от дедушки и от родителей.

Хватит. Сейчас она никак не решит свои проблемы, поэтому и думать о них смысла нет. Она идет на остров Гарнетт. За это ей заплатят хорошие деньги. Это все, что имеет значение.

За исключением одного: ее неудержимо тянет к этому мужчине и к мальчику. Почему? Ведь за прошедшие пару часов они всего лишь обсудили погоду, дельфинов, птиц. Пассажир… Мэтт… задал ей несколько ничего не значащих вопросов. По сути, они практически не разговаривали. А мальчик вообще не участвовал в беседе, он выглядел потерянным.

Однако после того, как она убедила Генри покормить Буфа, что-то произошло. Оба изменились в одно мгновение. Ребенок воспрянул духом, оживился и прижался к своему спутнику. А тот чуть не расплакался от нежности, Мэг успела это заметить. В нем словно распахнули душу. И улыбнулся он ей по-другому, не так, как в начале пути.

Что же их связывает? Зачем финансисту с Манхэттена тащить ребенка через полмира, чтобы сдать на руки бабушке на острове Гарнетт?

Хм… нет, не надо ни во что вникать. Будем считать, что Мэтт – это просто красивый мужчина, который хорошо относится к сироте.

Но его улыбка…

Так, это к делу не относится. Она должна думать о своей работе. Тем более что остров Гарнетт уже показался на горизонте. Уже можно различить его очертания вдалеке.

Неожиданно «Берта» кашлянула. По крайней мере, звук был похож на кашель. К тому же Мэг, проведшая в море большую часть своей жизни, научилась различать мельчайшие изменения звука двигателя. Она посмотрела на приборы.

Перегрев?

Что за… Ведь она проверяла двигатель перед выходом. Как он мог перегреться?

И в этот миг она почуяла запах.

И увидела дым.

Глава 2

Перегрев?

О боже! Внезапно Мэг вспомнила, что было пару дней назад. Когда она возвращалась с рыбацкого чартера, то видела, как Грэхем, сын Чарли, выходил из бухты. Он шел на этом судне.

Бухта Роуэн являлась морским заповедником, зоной рыборазведения. Здесь, на мелководье, были мощные приливы и отливы, приносившие много песка и водорослей. Это было замечательное место, чтобы увеличить свой дневной улов, – если ты, естественно, не нарвешься на инспекторов рыбоохраны.

И если тебе плевать на твое судно.

Внезапно Мэг будто наяву услышала слова своего дедушки: «Если ты заходишь в бухту на чем-то большем, чем шлюпка, значит, ты идиот. Мутная вода засорит водозабор для охлаждения воды, и это приведет к перегреву двигателя».

Грэхем – идиот. Но сейчас не время для обвинений.

Мэг поспешила выключить двигатель, взяла огнетушитель и направилась вниз, откуда уже валили клубы дыма.

Мэг О’Хара никогда не была паникершей. В море и раньше всякое происходило. Приходилось доплывать до берега, когда умирал двигатель. Нырять под лодку, чтобы почистить винт. Мэг даже справилась с сердечным приступом у рыбака, когда тот поймал великолепнейшего тунца.

Но вот с огнем… С таким Мэг еще не встречалась.

Мэг понимала: так как огнетушитель не бездонный, необходимо найти очаг возгорания. Закрыв лицо ветровкой, она попыталась открыть люк над двигателем.

Оттуда вырвались языки пламени.

– Отойди! – услышала она командный голос, но не подчинилась и направила огнетушитель вниз. – Немедленно!