Кому на МФ жить хорошо

Повернувшись ко мне, он показывает вопрос и спрашивает:

– Что это такое, о чем, вообще, здесь говорится?

Глянув на вопрос билета, я ему ответил, что, в принципе, я в курсе, но вывести формулу не смогу. И напомнил всю историю вывода этой формулы в течении двух лекций.

– Понял, ответил он. А исходные данные ты мне дать можешь?

– Могу!

– А конечный результат? – Могу! Смотри! Только имей в виду, что он где-то знак потерял и относительно лекции он должен быть

противоположным. Бери лекции, пользуйся!

– Да не надо, я сам!

И сел за вычисления.

К возвращению экзаменатора в аудиторию он уже сидел готовый к ответу по всем вопросам и первым отправился отвечать. Молча просмотрев решение задачи, Дощинский удовлетворенно кивнул головой и отложил листок в сторону.

– Давайте, показывайте свои знания теории!

Славик протянул ему исписанный листок с выведенной формулой.

Экзаменатор недоуменно изучал несколько минут листок и сказал:

– Ни чего у Вас не понимаю! Что это такое?

И Слава «вдарился» в объяснение…

– Дело в том, что я не знал этой темы, спросил у ребят, они мне сказали какие исходные данные, и какой результат, но когда Вы выводили эту формулу, то где-то потеряли знак. Поэтому я решил всё в обратном направлении. От конечного результата к

исходным данным.

– Но я не использую таких обозначений! Где Вы их взяли? В лекции тоже такие же обозначения как в учебнике.

– А я не читал ни лекции, ни учебник.

– Как на читал!? Хорошо! Что означает у Вас эта закорючка?

– А это когда на материал воздействует какая-нибудь сила, то он вначале сопротивляется, потом гнется. Так вот это поправка на это сопротивление.

– Это же коэффициент пластичности!

– Д-а-а? А я не знал!

– А это что за греческая буква?

– Это «кси», она тоже вносит поправку в случае, если воздействовать на материал, то тот вначале сопротивляется, а потом ломается. Вот это поправка «кси» и означает.

– Но это коэффициент прочности! И у него совсем другое обозначение!

– Д-а-а! А я не знал! Я же говорю, что лекции и учебник не читал!

– Ну ведь Вы правильно вывели формулу. Хоть и наизнанку! Откуда же Вы взяли эти знания, если не читали?

– Не знаю! Просто думал, что так будет правильно!

– Никогда ещё такого не видел! – сказал экзаменатор, и отпустил Славу, поставив ему пятёрку!

*      *      *

Заканчивается обучение на самом трудном первом курсе. Ещё экзамены не начались, а идет только зачетная неделя, за которую необходимо сдать все зачеты и получить допуск к экзаменам. За семестр у всех накопились не сданные работы по техническому черчению, начертательной геометрии и техническому рисованию.

У кого-то больше, у кого-то меньше, но все явились в назначенное для сдачи время в одну большую аудиторию.

За двумя столами сидят обе преподавательницы, которые вели практические занятия по предметам: Воронкова и Заринкова, а вокруг них несчетное количество студентов, включая вечерников и заочников.

Схема сдачи такова: подходишь со своими чертежами, они просматривают молча всё, ставя пометки на ошибки и неточности. Ты идешь исправлять! Если всё верно, то работа зачитывается и сдаешь следующую. Времени у преподавателей, чтобы поднять голову и пообщаться со студентом нет, поэтому они видят только чертежи.

Студентам дневного обучения в этом плане легче. Всю теорию они прослушали, почитали в учебниках, посещали практические занятия и там что-то почерпнули для себя, а то и сдали работы.

Вечерники и заочники такой возможности не имели, поэтому сдачу работ можно правильнее назвать «спихиванием».

У женщин-преподавателей нервы уже взвинчены до предела и сами они уже раскалены так, что если выключить свет, то обе будут светиться в темноте красным светом.

И тут раздается над аудиторией зычный голос одной из принимающих:

– Да я уже видела этот чертеж, только-что! Тут куча ошибок, я же Вам их отметила! Идите, исправляйте!

– Но я ведь уже исправил, где Вы пометили!

– Так там ещё куча ошибок! Смотрите внимательно, а лучше перечертите чертеж полностью!

– Как это «перечертите»? Мне сдать надо чертеж.

– Так здесь же масса ошибок!

– Где ошибки, ну где, скажите!

– Пожалуйста! Вот ошибка: неверно подписан размер, неверный знак обработки поверхности – тоже ошибка, не выдержана толщина линий!

– Толщина линий!? Так это же х – ня!

– Да! Х – ня, и это х – ня и это тоже х – ня!.. А!? Что Вы сказали! Вон отсюда! После такого диалога заочника с преподавательницей мы все аж под парты попрятались от страха. Но всё что ни происходит, всё нам на руку!

Обе женщины первой очередью приняли всех безоговорочно «дневников» и остались разбираться с оставшимися вечерниками и заочниками.

*      *      *

В принципе учеба заладилась во всех отношениях, включая отношения с преподавателями. Исключением являлись отношения с преподавательницей немецкого языка, которая с удовольствием занималась со всеми студентами, кроме студентов МСФ. Она считала, что именно здесь собираются самые тупые в изучении иностранных языков студенты и при этом высказывала неоднократно эту свою «мудрую» мысль нам вслух.

Надо сказать, что её старания даром не прошли, и мы ей стали отвечать взаимностью, которая на последнем курсе обучения языку вылилась во взаимную неприязнь. Правда, к этому времени занятия иностранным языком по расписанию стали происходить один раз в две недели, но это не снимало необходимости пройти весь материал семестра.

И тут по учебному плану у нас должна была пройти контрольная работа на автоматах. Автоматы – это такие предшественники компьютеров, в которые закладывались вопросы по предмету и представлялось несколько ответов. Нужно было из двадцати пяти вопросов ошибиться не более двух раз, причем не подряд, иначе автомат выводил окончательную оценку «неудовлетворительно» и возникала необходимость пересдачи до момента получения положительной оценки. С чувством тошноты в животе мы явились на контрольную работу, и, о чудо! – нашего преподавателя нет. А без неё нас никто к автоматам не допустил. Мы так и не узнали, почему же её не было? Возможно спутала расписание, возможно забыла о назначенной контрольной, возможно приболела, но экзекуция нас миновала…

А следующая встреча должна произойти только через две недели!

За это время никто даже не подумал сходить на кафедру иностранных языков и встретиться с ней.

Подошел очередной день занятий. Время приближалось к паре иностранного языка, и у нас начался диспут на тему: «Куда пойти учиться?» Одна часть думала, что надо идти вновь на контрольную на автоматах, а это совершенно другой учебный корпус, довольно далеко находящейся, другая часть, что надо идти в лингвистический кабинет, где мы занимались изучением языка.

Победило второе мнение, но этого не знала наша преподавательница, которая по – видимому, нас ждала на контрольную. Так прошло ещё две недели и вот, пропустив месяц занятий, мы всё-таки встретились со своей преподавательницей.

Мы сидели за столами с ослабевшими коленями. Кто же знает, чем она на нас может «отыграться»?

Но случилось великое чудо! За это время её просто подменили.

Заходит она совершенно спокойная, здоровается с нами, берёт в руки учебник немецкого языка и отлистывает в нем, примерно, половину страниц…

– Вот столько материала мы должны были с вами изучить за то время, пока вы не появлялись на занятия!

У нас просто похолодело в кишках. Ну, думаем, сейчас всё это задаст до следующего занятия, а там устроит казнь.

А она спокойно откладывает учебник в сторону и говорит:

– Пусть же всё это остается на вашей совести тяжелым камнем! А мы двигаемся дальше!

В семидесятые годы в томском городском транспорте частенько можно было прочитать лозунг: «Совесть пассажира – лучший контролёр!» А студенты его переиначили и говорили: «Советь контролёра – лучший пассажир!»

Вот по такой перевернутой фразе у нас всё срослось с иностранным языком.

Уж какой тяжести камень лег нам на совесть, неизвестно, только свалился с неё ещё более тяжелый!

Итожа своё вступительное слово, она сказала, что Государственный выпускной экзамен по иностранному языку, который нам предстоял уже через пару недель, скорее всего наша группа не сдаст!

И пришел день расплаты.

В отличие от всех остальных предметов, по которым можно хоть что-то узнать даже в последнюю ночь перед экзаменом и надеяться на чудо, что тебе именно это и попадется, иностранный язык надо учить и совершенствовать знания постоянно. Поэтому его либо знаешь, либо не знаешь! Но делать то нечего, сдавать необходимо.

На экзамен шли как на праздник: в отглаженных костюмах, белых рубашках, в галстуках. Шпаргалок никто не делал. Смысл – то в них какой? Ведь в шпаргалку вписывают обычно то, что плохо знают или понимают и это надеются списать. А нам что, весь

учебник переписывать или немецко-русский словарь?

Кстати, словарем на экзамене пользоваться разрешалось, только времени на подготовку ответа давалось всего двадцать минут, так что словарь тоже сильно не полистаешь!

Приятной неожиданностью для нас стало то, что Государственный экзамен не имел права принимать тот же преподаватель, который вел занятия.

Нас усадили в аудитории, собрали зачетные книжки на стол и раздали задания для подготовки ответа. Это было три задания: перевод текста с немецкого на русский язык, пересказ незнакомого текста и беседа на заданную тему.

Моя зачетка оказалась третьей по счету сразу следом за самыми успешными нашими ребятами в вопросе знания языка.

Начинаю переводить выданный мне текст.

Первое предложение: просто русский текст, написанный латиницей, второе предложение такое же! Я довольный потираю руки и тут выхожу на третье предложение. Читаю его, вдумываюсь в смысл… Всё-таки кое-какие слова знаю. Но что это за напасть? Я текст читаю, а предложение не кончается. Кое как найдя через четыре абзаца окончание предложения я полностью потерял его смысл. Всё-таки грамматика немецкого языка сложна и самое в ней неприятное, что предлог слова может находиться в самом начале сложного предложения, а окончание в совершенно непредсказуемом месте, включая самый последний слог предложения! Здесь же предложение на столько сложносочиненное, что его как будто специально так сложно сочиняли… Позаглядывав в словарь, перечитав несколько раз предложение, я сумел какой-никакой смысл у переведенного найти и составить предложение, наиболее меня устроившее. В это время пошел отвечать первым Глинкин Николай. Я прекрасно понимаю, что это не более пяти минут, далее по

очереди Калдыров и следующим должен идти я. То есть я в цейтноте!

А текста ещё переводить треть! А ещё тема для собеседования и пересказ текста, который я даже ещё не читал.

Я порылся в карманах и там нашел самое необходимое для меня на данный момент: ластик и обрезок карандаша.

Быстренько стерев галочку, поставленную преподавателем, указывающую объем переводимого текста, я поставил новую галочку в том месте, до которого текст перевел. В принципе, объем перевода был достаточно большой, и экзаменатор могла не обратить на это «мелочь» внимания.

Оставалось рисковать, так как дальше тянуть было нельзя!

Прочитав тему для собеседования, понял, что Господь Бог какой-то студенческий существует, потому что досталась тема, на которую все изучающие немецкий язык, беседовали ещё обучаясь в школе – «Моя семья». Значит на неё время можно не тратить, по ходу беседы что-нибудь насочиняю!

Последним заданием было: пересказ незнакомого текста.

Да! Но я даже представить себе не мог, что тест может быть на столько незнакомым!

Прочтя его в первый раз, я не нашел в нём ни одного знакомого слова! Потом уже стало понятно, что это от неожиданности. После того, как этот же текст я прочитал раза три – стал улавливать общее содержание! Но пересказать!? Собственными словами!? Это было выше моих сил!!!

И в этот момент пришло гениальное решение: надо этот текст прочитать максимальное количество раз, чтобы читать не запинаясь, а там уж что будет – то будет! Так что этот злополучный текст я успел прочесть раз пятнадцать и тут подошла моя очередь сдавать экзамен. Я уверенной походкой подошел к столу экзаменатора,

который стоял вплотную к стене, сел на стул и, выполняя требования экзаменатора, неуверенной рукой показал «тот объем текста», который мне нужно было перевести. Она спокойно взяла мой листок с записанным переводом, прочла его и отложила в сторону.

Поставила у себя в листке какую-то, только ей понятную закорючку и предложила мне переходить ко второму вопросу.

Тут я по заданной теме для собеседования поливал как соловей весной! Так уверенно и бойко рассказал набором самых простых слов о моих родителях, брате, сестре, где кто проживает и чем занимается, что у экзаменатора не возникло ни одного вопроса ко мне. В общем, собеседование превратилось в монолог, который полностью, как я понял, удовлетворил слушательницу. А я получил в записях о себе очередную какую-то закорючку, точно такую же по виду, что и первая.

Оставался последний, теперь самый страшный момент для сдачи экзамена – пересказ текста, который я совершенно не помнил.

И в этот момент приходит в голову очередная идея!

Положив листок с текстом таким образом, чтобы экзаменатор могла свободно его видеть и читать, но при этом не загораживала листок мне, откинув голову за плечи преподавателя я уперся глазами в текст и начал бегло его читать!

Но в голову закралась одна предательская мысль, что слишком уж я уверенно и без запинок его читаю!

Всё это со стороны должно выглядеть не слишком правдоподобно! Мне просто необходимо где-то сделать заминку!

И я её сделал!

Поскольку текста я не помнил, то выбирать особо не приходилось. Где запнулся, там запнулся! Сижу с задумчивым видом, тру себе бестолковый лоб, и

делаю вид, что пытаюсь вспомнить текст, чем очень удивил принимающую экзамен женщину.

Она посмотрела на меня над своими очками и спросила:

– Что же Вы замолчали? Так хорошо пересказывали! Забыли, что ли текст?

– Да вот что – то сбился и потерял мысль, умно ответил я.

– Так посмотреть для напоминания не возбраняется! Просмотрите, где Вы запнулись!

Я посмотрел…

Хуже места для этой сцены придумать нельзя было, так как там не сбился бы даже пятиклассник! Но уже ничего не исправишь! Да и смотреть-то, оказывается, не возбраняется!!!

Я пробежал глазами текст до конца статьи и уже без единой запинки, добросовестно дочитал его до конца!

Поставив в собственных записях обо мне ещё какую-то пометку, похожую на две первых, экзаменатор меня отпустила и перешла к следующему.

Так один за другим мы продвигались по Госэкзамену и все думали только об одном – чтобы не пришла с проверкой наш ведущий преподаватель, а то ведь она нам обещала на экзамене «весёлой жизни

Часам к трем вся группа «отстрелялась», но результаты Госэкзамена оглашают только после завершения экзамена,

поэтому все были в неведении.

И, наконец, наступил торжественный момент.

Нас завели в аудиторию для оглашения результатов. На ватных ногах мы вошли, расселись и стали ждать своей судьбы!

Раскрыв свои записи, экзаменатор огласила текст примерно следующего содержания.

– Обычно мало кто из преподавателей рвется принимать экзамен у студентов МСФ, потому что вы, как правило, мало времени уделяете изучению языка. Но ваша группа явила из себя удивительное исключение!

– Неудовлетворительных оценок нет!

По аудитории пронесся вздох облегчения.

– Троек всего три. Называет фамилии. Я своей не слышу.

Ну, значит, всё здорово! Четверка в кармане и можно, вполне, побороться за стипендию!

– Но самые выдающиеся знания в области изучения языка показали три человека. Называет двоих наших, действительно сильных парня: Глинкин и Калдыров и третьим оказываюсь я!

Пока не увидел оценку в зачетной книжке, я поверить не мог, а получив зачетку на руки я, что называется, подорвался бегом из корпуса.

Бегу по коридору и вылетаю на нашу преподавательницу, обучавшую нас четыре года.

Она меня бегущего спрашивает:

– Борисенко! Вы экзамен сдали?

– Сдал! – отвечаю я, не останавливаясь.

– Как сдали, что получили?

– Да сдал я, крикнул убегая и махнул рукой! А сам думаю:

– Чем черт не шутит? Остановит, узнает, что сдал на «отлично», пойдет перепроверять… а мне это надо?

Глава 2

Путешествие в романтику.

Интересно узнать! Кто – ни будь, когда – либо задумывался над тем, насколько учебные программы одного ВУЗа могут отличаться от таких же программ другого. Или одинаково ли загружены студенты разных специальностей на одном и том же факультете?

Наш институт очень заботился о качестве своих студентов – будущих руководителей производства и был горд тем, что не только учебное время студентов было очень напряженно нагружено, но даже лето их студентами используется на благо учебного процесса, потому что летом мы проходили производственную практику.

Нет, нет! Никто из нас, студентов, по этому поводу не роптал! Все прекрасно знали, что, благодаря, в том числе, занятых производственной практикой летних месяцев, наши выпускники были востребованы на самых ведущих предприятиях огромного Советского Союза. Плоды, как говорится, были на лицо!

Мне всё это припомнилось, когда моя дочь поступила учиться в очень престижный университет, но на специальность, которой раньше не было. Их курс был первым. Так что программа обучения отрабатывалась и выстраивалась на них. А учились они, примерно, весь семестр по одной – две пары в день. Три пары занятий было большой редкостью. И надо сказать, что мне технарю по образованию, читать её учебники сходило на уровне художественной литературы! Я зачитывался учебниками по психотипам людей, языку жестов и поз, так называемыми «законами подлости». Нет, конечно, там были учебники, которые без специальных знаний было не понять, но согласитесь, что изучать психологию людей имея при этом большой жизненный и производственный опыт и интереснее, и проще, чем первокурснику.

В связи с этим я вспомнил, как мы пришли на первый курс специальности, которая существовала с рождения факультета, и возраст её уже перевалил далеко за семьдесят лет!

Представляете, как за эти годы отработалась и отшлифовалась

программа нашего обучения!?

Для вхождения в режим учебного процесса было выделено время в объеме первого часа вступительной лекции по начертательной геометрии.

На встречу с начинающими студентами пришел весь деканат и заведующие наших профилирующих кафедр.

Каждый из выступивших преподавателей смысл выступления сводил к тому, что нас ожидает, если мы «запустим» его предмет. Пламенные, обнадеживающие выступления подытожил декан, который сказал коротко:

– Кто будет лоботрясничать – всех выгоню! Обещаю, что к завершению учебы вас останется примерно половина. В какой половине вам находиться в конечном итоге решать вам самим!

После всех этих напутствий наша жизнь на первом курсе выглядела следующим образом: учеба по расписанию, учеба в библиотеке, учеба в комнате в общаге.

Между этими учебами минут по двадцать на посещение столовой два-три раза в день. Экономия времени за счет сна. Да и сам сон представлял необычное зрелище.

В нашем расписании одновременно присутствовали такие предметы как техническое черчение, техническое рисование, начертательная геометрия, сопротивление материалов, теоретическая механика. Они подразумевали собой работу карандашом по чертежной бумаге. Мы все, выполняя напутствие старших товарищей, никогда не расставались с отточенным карандашом и ластиком. Потеря одной из этих вещей равнялась катастрофе вселенского масштаба! Поэтому у каждого из нас карандаш и резинка были привязаны тонким шнуром и висели на шее типа ладанки у верующего.

Так мы ходили на занятия, так мы ходили в столовую, туалет, душ, так мы спали. А над кроватью каждого из нас на шнуровых веревках, прикрепленных к стене, были подвешаны чертежные доски. Все разложенные на этих досках конспекты и чертежи каждый раз убирать времени не хватало, поэтому спали прямо под чертежными досками, нависшими над кроватями, как солдаты в блиндаже, с повешенными на шее карандашами и резинками.

И если вы думаете, что с окончанием первого курса всё изменилось и мы расстались раз и навсегда с карандашом и резинкой, то глубоко заблуждаетесь.

Первый курс это было только начало, потому что далее по программе обучения у нас шли каждый семестр курсовые работы по основным предметам и не всегда по одной курсовой.

Эти работы представляли из себя расчетную часть в объеме пятьдесят- шестьдесят листов и альбом чертежей состоящий из пяти листов полного формата ватмана.

Отбыв три – четыре пары лекций и семинаров, и, подготовившись к занятиям на завтра, мы садились за курсовые.

Лучше всего они шли по ночам, когда общага успокаивалась, часть ребят ложилась спать, а те, кто корпел над курсовыми, считал неудобным ночью шарахаться по соседним комнатам.

Такой загрузкой мы отличались не только от студентов других факультетов, но и от студентов других специальностей нашего факультета.

Среди нас любимым анекдотом в эту пору был анекдот про женатого студента – технолога, который сказал жене, что пошел к

любовнице, любовнице сказал, что пошел к жене, а сам заперся в рабочей комнате и чертить, чертить, чертить…

Но не нам первым и не нам последним втягиваться в эту программу. Постепенно втянулись и мы в такой ритм, стало появляться немного свободного времени по вечерам. Это время, примерно после десяти вечера, мы решили посвятить изучению города, в

котором имели честь учиться.

Делали очень просто: шли на улицу и, подходя к остановке транспорта, садились в первый попавшейся автобус, троллейбус, трамвай. Ехали, пока не надоест или до конечной остановки, а потом возвращались назад пешком. Надо сказать, что это дало свои плоды. К окончанию первого курса мы не только освоились в институте, но и так же успешно освоились в городе.

А, изучая историю своего института, я узнал, что у томских студентов уже очень большой, многолетний опыт работы в студенческих строительных отрядах. К этому времени студенты Томска уже отработали 14 летних семестров на стройках страны. Участвовали в строительстве города Гагарина, заложили новый нефтеград на севере области, освоили со всей страной Целину… Много хороших и нужных дел свершили ребята в «робах» с надписями на спине, с гитарами на перевес, с юношеским задором и блеском в глазах.

Работа до изнеможения, дружба и взаимовыручка, без которых не пойдет ни какая работа, песни у костра по вечерам!

Романтика!!!

Она меня тоже увлекла. Осталось выяснить, где и как можно попасть в ССО-Студенческий Строительный Отряд? Вижу – объявление: «Производится запись желающих…, дата» Оно!

Когда пришел записываться, неожиданно для себя обнаружил, что из нашей учебной группы я пришел один. Это меня удивило, несколько разочаровало, но не остановило. Я подал заявление и стал ждать дня отбора.

За это время выяснил, что наш учебный процесс прописан таким образом, что, начиная со второго курса каждое лето мы не будем иметь каникул на отдых. Это летнее время у нас будет занято производственными практиками. Каждый год разная: ознакомительная, производственная, технологическая, преддипломная. Одно лето, когда можно отдохнуть – это лето после первого курса. Но оно же единственное лето, когда можно оказаться в строительном отряде, больше такой возможности не представится.

Выбор я сделал в пользу романтики.

Нас долго и нудно готовили, чему-то обучая, скорее всего техники безопасности, ну кому это интересно? Но главная подготовка – сдать сессию!

Вот и последнее препятствие в виде сессии успешно преодолено! Теперь только романтика на всё лето!

В последних числах июня нас всех в количестве пятидесяти человек посадили на теплоход «Патрис Лумумба» (и откуда в центре Сибири могло взяться такое экзотическое имя для корабля?) и мы двинулись вниз по течению Томи, вошли в русло Оби… и там все ахнули!..

Уже много позже мне довелось в конце июня лететь на самолете на север Томской области и всё, что нас привело в восторженный ужас, увидеть с высоты полёта самолёта.

Оказывается, в эту пору тайга из себя представляет океан, в котором изредка встречаются острова суши, и, по дну которого повсеместно растут деревья. Этот океан не имеет ни каких границ вообще! Столько воды! И вся эта вода представляет реки и озера, вышедшие из берегов, и самое большое в Мире Васюганское болото, которое тоже далеко вышло из берегов, и вся излишняя вода слилась вместе.

Где заканчивается одно и начинается другое сам Бог не разберёт!