Уровень ZERO. Монстр из Синего Камня

И я в общих чертах принялась просвещать Наталью. Она слушала, затаив дыхание.

Авантюристка и любительница приключений, Наташка обожала риск. А мгновенная реакция, аналитический ум, нестандартное мышление и, самое главное, внешность наивной, беззащитной, интеллигентной блондинки позволяли ей быстро завоевывать доверие окружающих и выходить из опасных ситуаций, не повредив оперения.

– Ничего себе! – присвистнула она, когда я окончила свой рассказ. – Но у вас, должно быть, не хватает людей для качественного расследования, и пока я в отпуске, то просто обязана вам помочь. Ну, пожалуйста!

Я не успела ничего ответить, как раздался скрежещущий звук, и потянуло прохладой. Я оглянулась. В окне мелькнула тень. Я не успела ничего сообразить, когда еще одна тень метнулась мимо меня. Раздался звон стекла, приглушенный вопль и тяжелое шмяканье о землю. И сразу же позвонили в дверь. Вспыхнула люстра.

Одурев от неожиданности, ничего не понимая, я оглядела комнату. Наталья стояла возле разбитого окна, раздувая ноздри и сжимая в руке стебель какого-то домашнего растения. Черепки от горшка валялись рядом.

В дверь позвонили настойчивее. Я пошла открывать. На пороге стояли Виталий с альбомом и мороженым и Чип, оба улыбались. Увидев мое лицо, Виталий напрягся, отстранил меня, быстро прошел а комнату, сразу же выскочил оттуда и, свистнув Чипа, помчался вниз.

Вернулись они минут через десять. Мы с Натальей уже убрали черепки и осколки, и принимали коньяк, чтобы успокоить нервы.

Виталий вытер платком лоб, налил себе коньяку, выпил и, жуя злополучную колбасу, принялся с восхищением разглядывать Наталью. А потом сказал:

– Ну, девки, вы даете! Куда до вас терминатору! – и потер шишку на голове.

Еще после пары рюмок мы попытались восстановить события. Картина нарисовалась такая.

Некая темная личность, владеющая элементами альпинизма, взобралась на второй этаж и пыталась бесшумно проникнуть в Наташкину квартиру. Свет был выключен, шторы наполовину задвинуты, столик с горящими свечами стоял в углу. С улицы, видимо, создавалось впечатление, что упившийся народ лег спать. Услышав подозрительный шум, Наталья отреагировала автоматически: подскочив к окну, схватила за стебель цветок, стоявший на подоконнике, и наотмашь нанесла сокрушительный удар вазоном по голове непрошенного гостя. Прямо через стекло!

Виталия мы в последние события не посвящали, и он решил, что какой-то идиот, обкурившись, решил обворовать квартиру, не выяснив, находятся ли хозяева дома.

– Наталья, – сказал летчик, – будьте осторожнее, поставьте сигнализацию!

Наташка пообещала вставить бронебойные стекла.

Поохав и поахав, мы решили, что поверженный враг больше не появится, и беседа перетекла в другое русло. После мороженого стали рассматривать принесенный альбом, и это было действительно интересно. Перелистывая последние страницы, я ощутила непонятное беспокойство…

Расходиться не хотелось, мы пили чай, но мне не давала покоя какая-то фотография, отпечатавшаяся в подсознании. Я стала рассеяно перебирать снимки и чуть не вскрикнула, перевернув очередную страницу: рядом с загорелым, смеющимся Виталием стоял высокий крепкий мужчина в выцветшей военной форме, с холодными светлыми глазами, короткой стрижкой и твердым ртом. Это был человек с рисунка Соломона, таинственный незнакомец, который приценивался к полотнам Стасевича. И он был похож на того самого типа, который мок под дождем, разглядывая мое окно, а затем носился, как угорелый, в тойоте. Впрочем, в последнем я была не уверена.

– Кто это? – ткнула я пальцем в снимок.

Виталий удивленно взглянул на меня, взял фото.

– А это Глеб Полторанин, – с какой-то особенной теплотой в голосе сказал он. – Жизнь мне спас, когда вертолет сбили.

– Расскажите подробнее, – попросила я. – Он тоже летчик?

– В разведке служил, – уклончиво сказал Виталий. – А рассказывать особенно нечего, воспоминания не к праздничному столу. А почему он вас заинтересовал?

– По-моему, я его у знакомых встречала.

– Это исключено, – твердо сказал Виталий, – Он погиб в Чечне.

Наталья искоса посмотрела на меня.

Посидели еще немного, потом Виталий встал, пообещал проводить утром на электричку, раскланялся, и они с Чипом удалились.

Наталья придвинулась ко мне и зашипела:

– Что за разведчик такой? Колись!

– Да я сама толком ничего не знаю!

– Давай про то, что знаешь!

Я рассказала и даже показала рисунок Соломона.

– Точно он! – подтвердила Наталья. – Тебе не кажется, что дело принимает неожиданный оборот?

Я за два дня к любым оборотам привыкла, поэтому мне ничего не казалось, а просто хотелось спать.

VIII

Проснулись мы от наглого звонка в дверь. Я взвилась от неожиданности и, чертыхаясь, понеслась открывать. На площадке с безмятежной улыбкой и жвачкой во рту стоял еще один сосед – студент второго курса факультета психологии Пашка. Его нахальная физиономия пыталась изобразить детскую невинность.

– Теть Зин, – скороговоркой забасил он, – у вас кофейку не найдется?

И, предвидя отказ, пустил в ход шантаж:

– Я до утра не спал, у вас так шумно было!

Я вздохнула и поплелась на кухню.

Пашка проник в комнату, сходу стащил две конфеты и запихал за щеку. Потом, критически оглядел обстановку, остановил взор на разбитом стекле, и восхищенно воскликнул:

– Ух, ты! А хорошо погуляли! Вы что, бутылками в окно швырялись?

– Заткнись! – посоветовала я. – Тебе куда кофе сыпать?

– А вы мне в банке отдайте, – предложил Пашка, заглянув внутрь, – у вас там чуть-чуть на донышке осталось.

Я потрясла банку. Кофе оставалось не менее половины. Но препираться не хотелось, я плюнула и отдала ему банку.

– Вот, спасибо! – обрадовался парень. – Можно я еще рыбки возьму?

Пашкины родители обретались по делам где-то на Дальнем Востоке, оставленную на месяц сумму он прокутил с друзьями за три дня, и теперь регулярно подъедался у Натальи.

– Бери, – великодушно разрешила я, – вот тебе и колбаска в довесок, но только харч отработать придется.

Пашка застыл с продуктами в руках. Он был патологически ленив и лихорадочно соображал, что ему придется делать: грузить вагоны или же стеклить окна?

Я принесла сумку, достала бумаги с рекламным текстом, которые передал Лавринович, протянула Пашке, многозначительно прищурилась и зашептала:

– Строго конфиденциально, никому ни слова! Нужен квалифицированный анализ текста! За два дня сделаешь?

– Сделаю, – прошептал польщенный Пашка и гордо удалился, прихватив по дороге кусок торта.

На пороге появилась заспанная Наталья, зевнула и объявила категорическим тоном:

– Я поеду с тобой!

– А окно? – попыталась я урезонить подругу.

С одной стороны, она была полноценной боевой единицей, и не стоило отказываться от ее помощи. Но, с другой стороны, мы не знали, как сложится ситуация, а у Натальи было не очень здоровое сердце.

– А окно постережет Пашка. Я позвоню мастеру, а студент проследит, чтобы все было в порядке. Может, за это время лишних глупостей не наделает.

– Зато ты сделаешь свою самую большую глупость, он же тебя обожрет! Эта саранча сегодня за каких-то пару минут ополовинила твои припасы!

– Да пускай ест! Он, бедняжка, оголодал без родителей.

Мы собрались, выпили кофе, а через пару минут появился «бедняжка» и сразу же исчез на кухне. Хлопнула дверь холодильника.

– Ты не лопнешь? – ласково поинтересовалась я из комнаты. В ответ послышалось невразумительное мычание. Я поняла, что уничтожение Наташкиных припасов началось.

В дверь позвонили. Это были Виталий с Чипом, которые проводили нас до электрички.

В вагоне мы решили сначала отправиться в редакцию, выяснить новости, а потом поехать на Монпарнас.

– Вот черт! – с досадой воскликнула я, доставая из сумки вместе с сотовым выпавший из еженедельника рисунок Соломона. Наталья вопросительно взглянула на меня.

– Не догадалась фотографию Полторанина у Виталия стащить!

С виртуозностью фокусника Наталья извлекла откуда-то фото загадочного Глеба и торжествующе протянула мне. Я не удивилась. Еще в юности она слыла одним из самых удачливых шулеров в студенческой среде, и садиться за карточный стол с ней остерегались даже опытные игроки.

Я набрала номер редакции. Ответила секретарша Лена.

– Зинаида, – возбужденно закричала она, – ты когда появишься? Тут такое творится! И Жукова с Ромкой нет!

– А что творится-то? – прервала я поток эмоций.

– Скандал по поводу твоей публикации!

– Про художника? – догадалась я. – Дирижабль появился?

– Дирижабль не появлялся, звонила его супруга и устроила скандал!

– Курица Стася? А ей-то до этого что за дело?!

– Она сказала, что Дирижабль заболел, что у него инфаркт будет от нашего самоуправства, что учредители журнал закроют, и все мы пойдем на улицу! А Лавринович ее послал, как Сталин Крупскую, и она сказала, что этого так не оставит!

– При встрече с этой клушей я переплюну и Лавриновича, и Иосифа Виссарионовича, – раздраженно пообещала я. – Появлюсь, когда смогу, так начальству и передай.

Не успела я выпустить пар, телефон позвонил снова. Это был Соломон.

– Федор пропал, – мрачно сообщил он, не поздоровавшись.

– Как пропал?! Когда пропал?

– А я знаю? Он еще вчера на Монпарнасе не появился, я думал, – на пленэр уехал. А сегодня из Интуриста к нам клиентов должны привести, и он в любом случае обязан быть здесь. Ему деньги нужны.

– А ты его адрес знаешь?

– Адрес знаю, пил там. Но ехать не могу, клиентов дожидаться буду. А ты съезди! Только возьми с собой кого-нибудь, на всякий случай, – заботливо предупредил осторожный Соломон. – Кстати, Лешка тоже не появлялся.

Я передала разговор Наталье, и было решено вначале посетить Монпарнас.

Ночью прошла гроза, в тепле первых лучей над сохнущим асфальтом стлалась легкая дымка. Мы поднялись на холм. Внизу сновал транспорт, и сияла на солнце золотая маковка старинной церкви. А на краю пятачка стояли «скорая помощь» и милицейский фургон. Возле них сгрудился народ, все жестикулировали и что-то оживленно обсуждали. У меня сдавило горло.

Мы ускорили шаг и в раскрытую дверь «скорой» увидели профиль сидящего там Соломона. Возле него суетился медбрат.

Приблизившись, мы увидели, что один глаз Соломона заплыл, а под другим красовался кровоподтек. Он стоически переносил манипуляции медперсонала и, судя по выражению лиц работников силовых структур, так же стоически переносил их вопросы. Милиционеры нервничали. Соломон вперил в меня единственный функционирующий глаз, моргнул им и показал жестом, чтобы подождала в сторонке. Пока я любовалась живописным видом художника, куда-то исчезла Наталья.

Рядом остановилась стайка женщин. Из их возбужденного щебетанья я поняла, что этот «здоровенный, с бородой» прогуливался по тротуару, когда рядом остановилась роскошная машина. Из нее вышли двое респектабельных джентльменов, и бородач, ни с того, ни с сего, начал их бить. Из автомобиля выскочили еще двое, но Соломон, зверски рыча на весь квартал, побил их тоже. Мимо ехал милицейский патруль, пострадавшие почему-то ретировались, а стражи порядка, заставшие финал сражения, кинулись за объяснениями к Соломону. Тот, как тореадор, в горячке боя пошел и на них. Милиционеры спрятались за машину, выбросили белый флаг и вызвали «скорую помощь». И вот сейчас Соломону латали раны, а патруль безуспешно пытался восстановить картину происшествия. Пострадавшие сбежали, претензий к Соломону никто не предъявлял, а сам он в ответ на все вопросы только свирепо сопел. Более того, многие граждане утверждали, что нападала другая сторона.

Милиционерам все это надоело, они зафиксировали паспортные данные художника, имена свидетелей и поехали разыскивать более благодарную жертву. «Скорая» тоже отчалила.

Подошел истерзанный Соломон. Чалма из бинтов, патриаршая борода, следы побоев и кроткий, но горящий взор делали его похожим на первого христианина, потерпевшего за веру от рук римлян. С другой стороны подплыла Наталья. Я представила их друг другу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.