Падение Кремля. Воспоминания о будущем

Наконец, Президент застыл «в центре поля», опустив плечи и по традиции переглядываясь с полом. Явно не в позе сумрачного величия.

– Я понимаю, что краткость – сестра… брата… и всё такое… Но… Что: нет слов?

– Слова есть. По большей части – нецензурные.

Обычно лёгкий в общении и даже призываемый к серьёзности, Глава не улыбнулся.

– Если можно – без загадок.

Президент шлёпнулся в кресло и приступил к поеданию Главы. Пока только глазами.

– Итак: не пускают. Кто и кого?

– Кто? Люди «Структуры». Кого? Вначале «голосуев». А теперь и депутатов Госдумы.

– Предлог?

– Несколько. Один другого «убедительней».

Сейчас по сценарию должна была пойти усмешка. И она пошла, но какая-то ненастоящая. Не в манере Главы: ничего иезуитского, тем более, мефистофельского.

– «Метеоусловия аэропорта назначения» – раз. «Угроза масштабной эпидемии скотского гриппа»… это надо же такое выдумать… два. И, наконец, забастовка железнодорожников, в результате которой и этот вид сообщения с востоком… перестал быть видом сообщения – три.

Заслушав «некролог», Президент немедленно передислоцировался к окну, где и расположился спиной к Главе. Потому, что классика. Азы. Так требуется по роли. И все хорошие актёры – а политик обязан быть таковым – от схемы не отклоняются.

– Т-а-а-к, – хорошим трагическим голосом протянул он. В этом отношении вряд ли кто из публичных политиков мог с ним соперничать на равных. Он и давал трагедию, и по-настоящему падал духом лучше всех.

– Значит, они «сыграли на опережение»…

Взгляд его полинявших глаз медленно перекочевал на лицо соратника. «В дороге» он должен был набраться злости и раздражительности, но, видимо, не успел. Или нечего было набираться. Пришлось ему работать со своим лицом.

– А ведь я предупреждал тебя: опасную игру ты затеваешь. Опасную. Помнишь, что ты мне тогда ответил?

Президент захотел ядовито усмехнуться, но на полноценную усмешку не хватило яду. В итоге получилось что-то «кисломолочное».

– «Не ссы Маруся: я – Дубровский!» Я, мол, этих «ухарей» сорок раз вокруг бочки с водой обведу – и не дам напиться! Помнишь?

Признавая факт неуспеха, Глава кивнул головой. О Дубровском, тем более, о Марусе – да ещё в контексте таких пожеланий – речи, конечно, не было. Но общий смысл заверений был передан боссом верно. На тот момент все основания для оптимизма были в наличии. Это потом их не стало. Но Глава и не думал никнуть главой. Не говоря уже об отгрузке пепла на последнюю. И вряд ли только потому, что был уже заклеймён так, что «клейма ставить было негде».

– Господин Президент! Конечно, на одном из кругов Вожак обошёл нас на повороте…

– Вас! – взглядом «затачивая кухонные ножи», уточнил Президент.

– Да, конечно, господин Президент: меня. Но дистанция, господин Президент – длинная. И впереди ещё много кругов…

– ???

Президент «оторвался от точильного станка».

– Наверстаем!

Глава опять использовал глагол во множественном числе. На этот раз Президент не стал поправлять соратника, хотя тот наверняка не ошибся с формулировкой. Видимо, намёки и прочие аллюзии уже начали проливаться бальзамом на останки президентской души.

– Давайте-ка лучше, господин Президент, вспомним «плюсы». Так сказать, пойдём по вехам.

И в несвойственной ему манере Глава начал загибать пальцы руки.

– Первое: оптимизировали ОПГ. Пусть не мы – за нас. Это привело к резкому увеличению бюджета…

Глава выразительно поработал глазами.

– … нашего с Вами… По причине «внезапного просветления в мозгах бандюков», которые, наконец-то, увидели в нас защиту от этого «Аттилы». Зря для себя, но не для нас. Второе: вернули государству контроль над тысячами предприятий, что позволяет нам снять с довольствия восток России.

Информация была объективно оптимистичной, но определить по лицу Президента его отношение к ней не представлялось возможным. По «техническим причинам»: у Президента не было лица. Если бы это было не так, его не поставили бы в своё время на агентурную работу. И уж, тем более, не посадили бы в президентское кресло. Да, иногда он давал эмоции, только лица они не замещали.

Глава давно уже привык к «отсутствию наличия», а по этой причине не смутился нулевым результатом «блиц-огляда».

– Третье: подсократили коррупцию. Я говорю о явлении, а не о лицах. Тех не подсократили: урезали. На целую голову. Четвёртое: начали восстанавливать промышленность. За счёт «внутренних резервов»: мы там – ни сном, ни духом и ни копейкой! Пятое: начали активно финансировать «оборонку» и Вооружённые Силы. Шестое…

– Стоп!

Доселе слушавший вполоборота, в тщетной надежде продемонстрировать отсутствующий римский профиль, Президент не снёс оскорблений.

– Какое же это достижение? Если каждое предыдущее – плевок в душу, то это – просто надругательство! Кому на пользу все эти «достижения»?

Глава неожиданно решил «дать немножко патриотизму». Может, потому, что соотношение объективного и субъективного в оценке факта чаще всего определяется не объективными критериями, а одним лишь углом зрения.

– Ну, если мыслить широко, по-государственному – России.

И сам мастер «поболеть за Россию» на людях, Президент не терпел демагогии в узком кругу. По сценарию сейчас должен был последовать взрыв «высочайшего» негодования. Но он не последовал. То ли Президент не надумал, то ли передумал, то ли «пар вышел» ещё в момент подготовки мероприятия. Как бы там ни было, взрыва не получилось, Вместо него Президент лишь сверкнул несверкающим глазом.

– Тем… этим самым Вожак на корню закупил командный состав флота и округов!

«А кто же тебе мешал сделать это?»

Глава блеснул насмешливым взглядом.

«Взял бы – и сам закупил: новыми кораблями, деньгами на ремонт старых, возвращением пайков?»

Но взгляд у Главы был товарищем неглупым – и поэтому блеснул аккуратно. Дозировано блеснул. Из укрытия. Так, чтобы его и не заметили. И текст был подстать ему.

– Ну, с этим спорить трудно, господин Президент… Здесь надо будет исправлять положение… Но всё остальное – «нам в кассу»!

Для большего «разящего эффекта» он даже слегка выкатил впалую грудь.

– Всё – до последней возвращённой в бюджет копейки! До последнего «оптимизированного» приватизатора! Даже там, где ещё не ступала нога Вожака!

Увлёкшись перечнем чужих своих достижений, Глава на мгновение потерял бдительность и скатился к двусмысленности. Двусмысленность прозвучала совсем даже недвусмысленно – и Глава счёл нужным срочно закашляться. Кашель был несколько запоздалым: не успел он «вовремя подавиться» не подлежащим оглашению словом. Поток красноречия необходимо было срочно переводить в другое русло. Пока Президент не успел подхватить тему и развить её в нежелательном для собеседника направлении.

С этой задачей Глава справился. Президент ещё только открывал рот, а Глава уже потрясал в воздухе бумажками, ловко извлечёнными из папки.

– Вот тут у меня данные последних социологических опросов. Они наглядно свидетельствуют о том, что за последний год Ваш рейтинг, господин Президент, вырос на целых десять пунктов, и теперь составляет уже семьдесят восемь процентов! Семьдесят восемь процентов! Больше было только однажды, десять лет назад, когда Вы имели рейтинг в восемьдесят два процента!

Листки перекочевали в руки Президента. Он немедленно принялся их изучать: вопрос о состоянии Персонального Рейтинга был наиглавнейшим для него. По большому счёту, только он один и занимал его – все остальные служили лишь средством для его решения.

Наконец, он оторвал взгляд от бумаг. Глава рассчитал всё точно: содержание тревоги во взгляде Президента существенно уменьшилось. Сейчас нелучащиеся его глаза его излучали что-то отдалённо напоминающее уверенность и оптимизм.

– А по поводу обозначенных Вами проблем, господин Президент, я скажу так: они решаемы.

Верный своей методе, Глава брал Президента «тёпленьким»: контакт должен завершаться на мажорной ноте. Зачем «смазывать» впечатление – в общем и целом положительное?! Президент – в мажоре, цель визита достигнута! Ведь не советоваться же по поводу дальнейших действий он пришёл, в самом деле! Следовало лишь поставить шефа в известность, дабы упредить вспышки «непроизводительного» гнева. Ну, а если получится, то и «повязать» его причастностью к своим ошибкам, как уже совершённым, так и тем, которые ещё только предстояло совершить. И, кажется, ему это удалось.

Что же касается советов на будущее, то Глава в них не нуждался. Даже в советах Президента. Тем паче, что те обычно являлись его собственными наработками, на которые Президент лишь «наклеивал свой ярлык».

Не желая портить себе похорошевшее настроение, Президент не стал требовать от Главы «огласить весь список». Список мероприятий для решения «решаемых проблем». Не исключал он и того, что Глава и сам ещё не знает, «что день грядущий нам готовит». Вряд ли стоило пыхтеть над планом: наверняка, им обоим придётся действовать «по обстановке». Уже потому, что Вожак едва ли захочет изображать условного противника на маневрах.

Пораскинув мозгами, Президент решил не портить себе с трудом обретённого настроения и удовлетвориться цифрами рейтинга. Это позволило Главному Администратору удалиться с минимальным количеством «мыла на шее».

Глава пятнадцатая

Вернувшись к себе, Глава первым делом поднял трубку ещё одного аппарата прямой связи. Корпус этого аппарата был красного цвета – явно не случайно. «ПУК!» – сострил он про себя. Вслух текст был более корректным.

– Глубокоуважаемого вождя Партии умеренных коммунистов приветствует Администрация Президента.

Трубка что-то прогудела в ответ.

– Мы с Вами, дорогой Председатель, всегда исповедовали лозунг юных пионеров: «Береги минутку!» Поэтому я прошу Вашего дозволения «не размазывать кашу по тарелке».

Глава Администрации действительно был человеком дела, пусть даже преимущественно злого, с точки зрения объективных интересов страны и народа. Но именно дела, а не пустых слов. Поэтому в разговоре он никогда не опускался до обмена мнениями «о погоде и видах на урожай». «Бык» сразу же «брался за рога».

Вероятно, на том конце провода одобрили это намерение, так как, благосклонно кивнув головой, Глава «пропел» в трубку:

– Да, нужно встретиться… Немедленно… Нет, это на Ваше усмотрение. Я человек не гордый, могу и сам прийти… Вот и прекрасно.

Через час Глава уже сидел в кресле напротив руководителя крупнейшей, будто бы оппозиционной партии России. Кабинет Председателя ЦК был довольно уютным и даже благоустроенным. На деньги Администрации. Точнее: на деньги народа, приватизированные Администрацией и «отпускаемые» получателям, уже как свои собственные.

– Буду говорить прямо: Кремль встревожен действиями Вожака.

Верный себе, Глава не стал отдавать дань условностям, вроде бы требуемым этикетом.

Председатель растерялся и даже потерялся. Лицом.

– А причём здесь мы?

– Нет-нет, это совсем не то, о чём Вы подумали!

Глава без труда определил причину упадка духа у собеседника: ведь он сам утверждал ведомости на оплату «бескорыстия» умеренных коммунистов. И он нисколько не упрекал Председателя за краткосрочную потерю лица: попробуй, тут, не потерять! Протестуя против неверного истолкования его слов, он даже картинно замахал руками.

– Я вовсе не имел в виду наш с Вами ПУК – партию, участие которой в общественной жизни страны мы искренне приветствуем, и никаких дурных намерений в отношении которой и в мыслях не имеем.

Дополнительно к тексту, он извинился ещё и соответствующей улыбкой.

– Моя вина: я – как-то, уж, сразу, без прелюдии, напролом! Великодушно прошу извинить!

Зримо «отходя сердцем», Председатель носовым платком осушил испарину на лысой макушке. Принял извинения, стало быть. С методикой «лечения» Глава не ошибся и на этот раз.

– Речь у нас с Вами, дорогой Председатель, будет исключительно о деятельности Вашего бывшего товарища. Говоря о том, что она нас тревожит, я несколько смягчил оценку. В действительности она уже не просто тревожит: сильно тревожит. И «где-то» даже беспокоит.

Председатель редко покупался на мякину: сам успешно торговал её. Но сейчас ему было достаточно взглянуть в лицо собеседнику, чтобы понять: не «порожняк». И не «лапша». Не хуже Главы этот пожилой дядька умел разбираться в людях и их притворстве. Да, его собеседник считался непревзойдённым мастером лицедейства – но сейчас он был «чист». На его лице не было ни маски, ни грима – а, значит, как это ни странно, он говорил правду.

– А Вы думаете, что нас это не тревожит? «Тревожит» даже не то слово…

Председатель не кривил душой: деятельность Вожака напрямую влияла на «состояние дружбы» с Кремлём, а, значит, и на вопросы «материально-технического снабжения».

– И я прямо сказал ему об этом…

– ???

«Когда?!» – так только и мог звучать немой вопрос Главы.

– Третьего дня. Я сам позвонил ему. С той поры, как его группировка демонстративно покинула съезд, он мне не звонил ни разу.

– Характер разговора?

Скатываясь к протоколу, Глава и не считал нужным облекать вопросы в куртуазность. Как по причине отсутствия времени, так и по причине отсутствия надобности: «свои люди».

– Я спросил его, отдаёт ли он себе отчёт в том, что творит?

– Вы в курсе его дел?

– Ну, сочувствующие нам люди есть и в рядах «Структуры» – если Вы это имели в виду…

Глава «это имел в виду» – и факт взаимопонимания был немедленно скреплён приторными улыбками.

– Я стал упрекать его за то, что он нас «подставляет». Что из-за его «разинско-пугачёвских» методов нас возьмут и прикроют.

– И он Вам поверил?

Глава добавил улыбке сахару и ванили.

– По поводу «возьмут и закроют»?

Понятливый лидер ПУКа сделал вид, что не понимает, исхитрился даже не покраснеть – и продолжил, как ни в чём не бывало.

– Так на мой упрёк он ответил, что «такую, с позволения сказать, партию» – так и сказал! – давно уже пора прикрыть. И если этого не сделает теперешняя власть, то со временем это сделают они сами.

Глава перестал корчить рожи. И не потому, что пришло время думать: он не переставал заниматься этим, и «корча». Просто настал час «рвать тельняшку». А делать это в маске не стал бы ни один профессионал обмана. Потому, что всему своё время. Обману – тоже.

– Ну, «раз пошла такая пьянка – вот мой личный огурец!»

Поначалу я и в самом деле решил, что коммуняки устроили на съезде классическое представление для лохов. Рассчитанное на то, что Администрация клюнет. Потом якобы раскольники втираются в доверие Кремля – и от его имени начинают отъём власти. Без заговоров, революций и пальбы! А что: сценарий – избитый. А все эти якобы непримиримые противоречия – «дымовая завеса». Опять же для лохов.

Заметив, что собеседник начинает увеличиваться в объёмах, Глава в примирительном жесте сложил руки на груди.

– Так я думал вначале, дорогой Председатель. Но потом я понял, что оппозиции классического толка – то есть, «правильной» оппозиции – подобные треволнения ни к чему.

Председатель напрасно пытался вспыхнуть лицом: не вспыхивало. По причине недостаточности заряда ли, совести или чего другого, трудно сказать. Но на всякий «пожарный случай» Глава не замешкался с «огнетушителем».

– Упаси меня, Боже, осуждать Вас, дорогой друг! Напротив, я искренне признателен Вам за такое понимание оппозиционности! Ваша… хм… последовательность находит глубокое понимание в Администрации и лично у Президента.

Лицо Главного коммуниста перестало «набираться цвета». Хотя, даже будучи помидорного окраса, оно давно уже не было «с красным знаменем цвета одного» – в определении Степана Щипачёва.

– Да, мы считаем, что лимит на революции исчерпан.

Взамен груди Председатель выкатил пузо.

– К власти мы придём мирным путём – на основании выбора народа. Историческая правда – за нами!

Пузо ещё было на месте, но глаза уже прятались в пол: «историческая правда» – как показывает сама же история – дело весьма неблизкого исторического будущего.

– Нас более чем устраивает такая позиция! – масляно блестя тёмно-карими глазами, «заскользил в направлении его души» «Змей» -Администратор. – И мы – я имею в виду себя и Президента – даже готовы помочь Вам в этом!

Председатель не стал удивлённо округлять глаза: солидным людям не подобает. Даже если они содержанки Кремля. Он оценил слова визави так, как только и можно было их оценить: как структурный элемент торга. Торга, к которому он не только был готов, но и стремился всеми фибрами давно отсутствующей души.

Видя, что он понят – и понят верно – Глава приступил к «детализации соблазна»:

– Я имею полномочия сообщить Вам, что Кремль готов частично поделиться властью. И не только в регионах, но и в Москве. И не в отдалённой перспективе, а уже сегодня. Прямо сейчас – на грядущих парламентских выборах. Вы получите почти столько же голосов, сколько и «партия власти». Всего на два-три процента меньше. Точную цифру мы определим позднее – совместно с Вами.

Председатель закатил глаза к потолку и быстро перевёл проценты в парламентские кресла. Судя по тому, как порозовели его щёки, результат вполне устраивал «думского повстанца».

Глядя на довольно ёрзающего в кресле Председателя, Глава улыбнулся… милой улыбкой доброжелательного людоеда.

– Я рад, что встретил понимание. Ведь не станем же мы с Вами, в самом деле, уверять друг друга в том, что выбор делает народ?

Председатель самодовольно хмыкнул: «иезуит» знал своё дело.

– Выбор делаем мы – его представители. Тем самым облегчаем народу неизбежные муки, вызываемые необходимостью этого выбора. А заодно избавляем его от ошибок, столь часто совершаемых нашим простодушным избирателем.

– Какой очаровательный цинизм! – не удержался от комплимента Председатель. Он не лицемерил: ему действительно приятно было капитулировать перед этим человеком. Тем более что капитуляция напоминала скорее дружескую вечеринку, чем трагический момент в истории. Да и «моментов» в истории КПР-ПУК было уже столько, что Председатель давно перестал возводить их в сан трагических: следовало беречь резервы. Для настоящей трагедии.

Таким образом, вопрос в принципе был решён, и теперь сторонам можно было переходить к предметному торгу.

– Пост Председателя Государственной Думы вас устроит? Можем также организовать вам парочку-другую министерских портфелей и даже один портфельчик первого вице-премьера! Годится? Я не говорю уже о губернаторских постах: их количество, ассортимент и привязку к месту мы определим позднее – совместно с Вами!

Заслушав перечень соблазнов, лидер ПУКа задумался. Предложение Главы представлялось ему весьма перспективным. Да и цифры впечатляли: ведь ещё несколько месяцев тому назад собственный Зам уверял его в том, что в Кремле решено не увеличивать содержания ПУКу. А Председатель отдавал себе отчёт в том, что его партия сама таких результатов «ни в жисть» не добьётся: Кремль не позволит. Да и собственное бессилие – тоже. Значит, оставалось лишь одно: покупать «ярлык на княжение».

– Ну, что ж…

Председатель бесстрашно выстрелил глазами… в сторону от соблазнителя.

– Ещё Ильич советовал нам использовать противоречия между врагами – и даже идти на тактические союзы.

Глава не удержался от восхищения: какой, всё-таки, замечательный фарисей, этот Председатель! Как ловко он всякий раз занавешивается Ильичом! А ещё говорят, что коммунисты лишены гибкости! Нет – это, смотря, какие коммунисты! Наши, «правильные» коммунисты по части гибкости – и не только стана, но и ума – дадут фору, кому угодно! И много больше ста очков!

– И раз уж Вы так откровенно заявили свою позицию, то позвольте и мне ответить Вам тем же… Хм… Мы – профессиональные политики.

«Хорошее начало!» – солидаризировался с ним искуситель. Он уже обнаружил русло, по которому «потечёт» лидер ПУКа.

– Это – наша работа! Да что, там, работа: вся жизнь! И мы не хотим, чтобы какой-то мальчишка в одночасье разрушил то, что мы созидали десятилетиями! А вопрос власти – это другой вопрос. И не нужно смешивать стратегию с тактикой! Ещё Ильич…

Вероятно, «уже в дороге» решив, что «Ильича» на сегодня достаточно, Председатель скомкал фразу. Но продолжение следовало. Правда, уже только глазами: в силу необходимости быть «верно понятым», Председатель отважился на прямой взгляд. Ну, не совсем прямой и даже совсем не прямой, а напротив: ломаный, виляющий. Но и его оказалось достаточно для того, чтобы «прочитать текст».

Этот текст стал бы откровением для кого угодно – только не для Главы. Потому, что именно Глава отвечал в Кремле за «непримиримость непримиримой оппозиции». По части комфорта её лидеров. Даже высказанный одними глазами, текст был не только показателен, но и красноречив. Для удобства восприятия Председатель давал его в виде тезисов – и «где-то» даже лозунгов.

«Я привык уже к определённому уровню жизни и определённому уровню внимания. Я – деятель государственного масштаба. Меня показывают по телевидению, печатают в газетах, приглашают на радио. Я – завсегдатай интернет-изданий. Я еженедельно встречаюсь с руководителями государства, пусть и не разделяю их взглядов. Я встречаюсь даже с руководителями иностранных государств! Я не хочу превращаться в изгоя! И мои коллеги по думским креслам – тоже! Бороться за счастье народа не обязательно на голодный желудок!»

Ознакомившись с «речью», Глава удовлетворительно смежил веки. Он и не сомневался в том, что ему удастся склонить Председателя… нет, не к измене – упаси, Господи: к сотрудничеству. Его даже не удивляла быстрота, с которой было получено согласие. Потому, что какой нормальный рыбак удивится хорошему клёву после такой прикормки?!

– Я очень рад, дорогой Председатель, что у нас с Вами состоялся такой доверительный разговор. Могу я информировать о нём Президента?

– Президента!

Интонациями и взмахом бровей Председатель установил «ограничитель». На всякий случай. Хотя он нисколько не сомневался в том, что Глава не станет «выходить на улицу с транспарантом».

Одна позиция была определена: теперь Председатель знал, чего ему ждать от режима. Оставалось лишь узнать, чего режим ждёт от него. После «дружеской» откровенности тянуть с постановкой вопроса было незачем – и он не стал тянуть.

Насколько же буднично прозвучал его вопрос! Если бы ещё вчера… нет, позавчера… ну, словом: в прошлой жизни кто-нибудь сказал ему о том, что, куда активнее, чем делу, он отдастся режиму, он бы оскорбился. Благородно – и в лучших чувствах. Сегодня «почему-то» не хотелось этого делать.

Вопрос не застал Главу врасплох: не для демонстрации «врасплоха» затевался этот разговор.

– Да, в общем, ничего особенного от вас не требуется. Ну, разве что время от времени заявлять…

Он запнулся, потом виновато улыбнулся – и развернул шпаргалку. Явно домашнего происхождения.

– … «о категорической неприемлемости неконституционных действий раскольников на востоке страны, которые лишь дискредитируют идеалы коммунизма».

Не удивительно, что пришлось воспользоваться услугами «суфлёра»: попробуй, запомни такое! Но Председатель одобрительно выдул губы: умно и по форме, и по сути. Главное, не придерёшься: такое «возмущение» руководства ПУКа соответствовало его известной позиции в отношении раскольников.

– Приемлемо. Что ещё?

Собеседник не стал живописать на лице мучительной задумчивости: всё уже было продумано до мелочей. И задолго до сегодняшней встречи.

– Ещё – не допустить людей Вожака во власть в регионах, которые мы отдадим Вам в вотчину. Пусть это покажется Вам циничным, но мне почему-то вспомнился лозунг фашистских вождей в сорок пятом: «Лучше Берлин американский, чем советский!» Я понятен?

Председатель нахмурился: избыточно откровенный Глава не остался непонятен. В момент купли-продажи у лидера ПУКа всегда обострялось чувство собственного достоинства. Но от реплики он без труда воздержался: всё уже оплачено. Всё включено в смету. В том числе, и душевные переживания. Очень стараясь не покраснеть, он провёл ладонью по вспотевшей лысине.

– Думаю, что мне удастся объяснить товарищам некоторую корректировку позиции в отношении наших радикалов. Но задачу мне существенно облегчила бы предварительная реализация Ваших предложений. Хотя бы части их.

Глава усмехнулся: «предварительная реализация» – это хорошо сказано! Тонко – «по-нашему»!

– Согласен, – попытался он поймать бегающий взгляд Председателя, который уходил от него с мастерством профессионального боксёра.

– Это всё?

Голос Председателя исполнился надежды. Ещё бы: такая большая выгода за такую малую кровь! На какой-то момент он даже потерял концентрацию и позволил собеседнику уцепиться глазами за краешек его ускользающего взгляда.

– Нет, не всё.

Лицо Председателя моментально потерялось. «В доброжелательных челюстях» гостя. Хорошо ещё, что пока только условных – от взгляда.