Звериные души

– Позвольте доложить, господин мэр. Господин учитель столкнулся с Ахиллом и его парнями в одном из переулков торгового квартала. Я счёл неуместным затевать схватку и договорился, чтоб его отпустили.

– Чудеса! Разве так бывает? Мы разыскиваем этого паразита Ахиллеса дни напролёт, а Ал’Тан вот так просто идёт и случайно натыкается на него в подворотне. Чудеса… – мэр покачал головой, ехидно ухмыляясь, и обратился к учителю. – Какие могут быть извинения? Счастье, что вы целы. Этот Ахилл – шелудивый пёс, демон в собачьем обличии. А его Соплежуи – безмозглые отморозки, готовые растерзать любого, кто не так взглянет.

– Отправить туда моих ребят? Если Ахилл ещё там, они схватят его.

– Не стоит. Не думаю, что он остался там стоять и ожидать нас с распростертыми лапами, – мэр направился к главному зданию школы и сделал лёгкий взмах головой, призывая остальных последовать за ним. – Пройдёмте, господа.

Подойдя ко входу, Ал’Тан бегло взглянул на таблички. На левой деревянной доске был вырезан некий текст, вероятно, график работы или расписание занятий, что-то в этом роде – он не стал вчитываться подробно. На более крупной вывеске, висевшей справа от входа, размашистым корявым шрифтом была вырезана надпись: “Школа города-государства Джаако”.

– Господин мэр… – Ал’Тан хотел задать вопрос, но вдруг осёкся, его перебили.

– Вэй… Можете так ко мне обращаться, я не обижусь, – прервал мэр и, сложив лапы крест-накрест на груди, неожиданно громко расхохотался. Птицы, сидевшие на деревьях, дёрнулись в испуге и взлетели. – Вы так похожи на своего отца, Ал’Тан, так похожи… Тот же голос, те же глаза… Вижу, он вас прекрасно воспитал. Жаль, что его нет с нами больше…

– Да-а… жаль… – Ал’Тан тоскливо опустил взгляд.

– Вы хотели о чём-то спросить меня?

– Ах, да… Господин Вэй… – Ал’Тан растерялся и наскоро пытался вспомнить возникший вопрос. – Точно… а у вас в городе лишь одна школа? Просто… я спрашиваю, потому что у нас в Нирусе их несколько…

– Да, к сожалению, это так. У нас сейчас одна действующая школа… – мэр Вэй сочувственно вздохнул, затем обратился к Бато. – Генерал, ожидайте меня снаружи. Негоже заходить в образовательное учреждение в доспехах и с оружием: дети испугаются. Я представлю Ал’Тана директору и вернусь.

– Слушаюсь, господин, – Бато поклонился и отступил на шаг назад, учителю это показалось чересчур раболепным.

Дело в том, что в родном Ал’Тану Нирусе у власти находился не один донгу, а Парламент, состоявший из семи членов, каждый из которых отвечал за свою отрасль: кто за торговлю, кто за сельское хозяйство, кто за налоги, их именовали консулами. Консулы обладали одинаковыми правами и полномочиями и не было кого-то возвышавшегося над ними. Каждый из консулов избирался народом на два года.

Насколько знал Ал’Тан, во главе города-государства Джаако стоял один донгу, мэр, избиравшийся народом каждые пять лет. Править помогали приближенные, советники, их назначал сам мэр. Одним из таких советников был генерал Бато, герой-ветеран Нирэлрийской войны. Он был своего рода живой легендой, великим воином, о котором немало сказаний написано и песен пелось. В военное время он командовал войсками, а в мирное, как сейчас, стоял во главе преторианской гвардии, призванной охранять мэра и его власть.

Ал’Тан и мэр Вэй вошли в административное здание школы и оказались в полутьме. Длинный, узкий коридор уходил вдаль и упирался в широкую дверь. Почти такие же, как и снаружи, стены, обшитые потемневшими от времени досками с облупившейся краской, тянулись по бокам коридора. Запах стоял затхлый и спёртый, будто помещение давно не проветривалось.

Мэр пристально посмотрел Ал’Тану в глаза и тихо, почти шёпотом, сказал:

– Насчёт единственной школы. Видите ли, в чём дело… Так уж повелось, что большинство состоятельных граждан нашего города предпочитают нанимать учителей для обучения их отпрысков на дому. Это для них безопаснее. А менее состоятельные побросали школу. Наш город увяз в преступности, в том числе подростковой. Образование становится ненужным и непопулярным. Молодёжь перестаёт стремиться к знаниям, их больше привлекает беззаботная жизнь в бандах.

– Это грустно, – серьёзным тоном ответил Ал’Тан и, услышав эхо, понял, что сказал слишком громко, перешёл на шёпот. – Такое случалось во все времена. Ну… вы сами прекрасно знаете.

– Скажу вам честно, ситуация критическая, – мэр нервно почесал нос. – Многие школы закрылись. Попросту стало некого учить. Осталась лишь эта. Последнее пристанище для желающих получать знания. И здесь в основном те, у кого нет денег на платных учителей, да и те со временем всё больше и больше теряют всякое желание и интерес к знаниям.

– Нужно ведь с этим как-то бороться, – сдержанно ответил учитель.

– А как вы думаете? Мы пытаемся и… изо всех сил боремся. Но безнадёжно проигрываем. Поэтому я позвал вас, господин учитель. Надеюсь, вы нам поможете в нашей борьбе.

– Господин мэр, – выражение морды Ал’Тана стало уверенным и воодушевлённым. – Я бесконечно признателен за то, что вы сделали для меня. Я знаю, что это вы… вы спасли меня… вы спасли мне жизнь.

Мэр Вэй сложил ладони лап вместе и произнёс чуть громче, чем ранее:

– Я не мог поступить иначе. Когда я узнал, что с вами случилось, моё сердце сжалось, и не было мне покоя, покуда вы в беде. Уверен, если б у меня были дети и если они попали бы в беду, ваш отец сделал бы то же самое… в память о нашей старинной дружбе.

– Да… Уверен, так и было бы… – угрюмо подтвердил Ал’Тан и последовал за мэром, который продолжил идти дальше по коридору.

Кое-где двери боковых кабинетов были приоткрыты, там тьма коридора чуть рассеивалась: сквозь щели проникал слабый солнечный свет из комнат. Скоро Ал’Тан осознал, что цоканье ботинок по полу слышно слишком сильно. Звук, отражаясь от стен, пролетал по всей длине коридора и возвращался обратно, отзываясь эхом.

Стеснительного по натуре учителя это смущало, он старался наступать на дощатый пол как можно мягче и пытался плавно переносить вес с пятки на носок; но это удавалось не всегда, и эхо шагов было то тихим, приглушённым, то звонким и громким, а иногда оно перебивалось резким, неприятно раздражающим слух скрипом половиц.

Мэр распахнул наружу широкую коричневую дверь и жестом пригласил Ал’Тана войти первым. Учитель оказался в узенькой вытянутой комнатёнке, плотно заставленной мебелью. Один из столов был полностью заставлен листами бумаги и рукописями, сложенными друг на друга невысокими столбиками. Вдруг над ними показалась удивлённая морда с длиннющими седыми вибриссами – сидевший по ту сторону стола встал.

– Кто там? – удивлённым дрожащим голосом спросил седой пожилой кот и вышел из-за стола. Он сильно щурился, пытаясь рассмотреть гостей, но, видимо, разглядеть ничего не мог, и потому приближался заторможенной шаркающей походкой.

– Господин директор, моё имя – Ал’Тан, – учитель старался говорить громко и отчётливо, выделяя интонацией каждое слово, так как заподозрил, что у директора скверно со слухом. – Я пришёл устраиваться к вам на должность учителя.

– Кто-о-о? Кто это?! – опасение Ал’Тана подтвердилось. – Говорите громче! Я ничего не разобрал!

Директор подошёл вплотную и задрал голову, он был сильно ниже ростом высокого учителя, шея от усилия стала подрагивать, затем голова задёргалась мелкой дрожью. Казалось, что ещё немного, и директор не удержит, уронит голову или сам свалится на пол от бессилия.

Ал’Тан пришёл в недоумение.

”Что здесь происходит? Что делает этот глубоко пожилой кот в должности руководителя школы? Он же не только передвигается с трудом, он даже говорит еле-еле, почти ничего не видит и не слышит.”

Не то что бы Ал’Тан плохо относился к престарелым донгу, нет, совсем не так. Просто… всему своё время и место. Этот почтенный старик давно должен был отправиться на заслуженный отдых, а не работать здесь, тем более директором школы.

“Неудивительно, что школа пребывает в такой разрухе.”

Вмешался мэр Вэй, до этого стоявший позади:

– Господин директор! – неожиданно громко воскликнул мэр, почти срываясь на крик. – Это ваш новый учитель! Очень хороший учитель!

– А-а-а! Учитель! – до директора, казалось, дошло: мускулы морды под полностью седой шёрсткой, подрагивая, пришли в движение, сформировав несмелую дрожащую улыбку. – Учитель – это хорошо! Учителя нам нужны… Молодые и талантливые… а… а кто вы, господин?

– Это господин мэр! – склонившись к уху директора нарочито громко ответил Ал’Тан.

– Не мэр я, – престарелый директор вновь пришёл в состояние совершенного непонимания.

Мэр был примерно одного роста со стариком и наклоняться не требовалось. Он приложил к пасти лапы рупором и выкрикнул:

– Мэр Вэй – это я!

Вдруг глаза директора округлились и выпучились, будто норовили выпрыгнуть из орбит, пасть сложилась трубочкой и стала шумно вдыхать воздух, а голова задрожала ещё сильнее.

– Не волнуйтесь вы так, господин директор! – с улыбкой произнёс мэр и обратился к Ал’Тану. – Давненько я не заходил сюда, вот он и разволновался. Видимо, не ожидал увидеть… а где ваш заместитель?

При этих словах дверь сзади распахнулась и в помещение вошёл очень толстый пёс, на вид несколько моложе директора. На его морде застыло тревожное выражение, он очень сильно сопел. Было заметно, что он бежал либо очень быстро шёл, сильно запыхался.

– Здравствуйте, Ал’Тан, я вас ждал. Я – заместитель директора, моё имя Алексей… Господин мэр, – он пожал лапу поочерёдно мэру, затем учителю, при этом пытаясь улыбаться, однако Ал’Тан заметил, что улыбка несколько натянутая. – Пойдёмте, я вам всё покажу.

Заместитель вышел из кабинета. Мэр Вэй, широко улыбаясь, похлопал по плечу директора и вышел вслед за заместителем.

Ал’Тан почувствовал себя неловко, взглянул на директора – выражение жуткого удивления ещё не сошло с его морды – учитель кивнул и молча покинул кабинет вслед за остальными.

Заместитель Алексей бегло провёл экскурсию по главному корпусу, по единственному его коридору, заглянули почти в каждый кабинет. Запущенное состояние помещений, сквозящее отовсюду неблагополучие, нищий вид сотрудников, затхлый воздух – всё это лишь усилило угнетённое состояние Ал’Тана. Казалось, всё вокруг давит на него, голова закружилась, стало трудно дышать, хотелось поскорее выйти наружу.

Пока Алексей рассказывал о предназначении каждого из кабинетов, мэр молчал с серьёзным выражением морды и изредка ухмылялся, почёсывая подбородок, Ал’Тан же был не в состоянии подобрать нужные слова и лишь еле заметно кивал. Жалость к этим донгу, производившим впечатление подавленных, покорных работников, смешалась с неким презрением к их смиренности.

Наконец, они вышли наружу и направились к группе кемпингов. Генерал Бато последовал за ними.

– Позвольте, я познакомлю вас с учениками, которых вы возьмёте, – предложил заместитель. – У них как раз должно закончиться последнее занятие.

– Да… давайте, – Ал’Тан от неожиданности замешкался, но вовремя совладал с собой. – Хорошо, познакомимся.

– Это вон тот крайний кемпинг, из которого… – заместитель на ходу указывал на постройку, располагавшуюся в самом конце левого крайнего ряда, но вдруг озадаченно замолчал.

Двери домика были распахнуты настежь, оттуда вылетел стул и, пролетев несколько метров, ударился о землю, от чего с сухим треском развалился на дощечки. Заместитель Алексей нахмурился и сильно ускорил шаг. Ал’Тан, мэр Вэй и генерал не отставали. Когда подошли к кемпингу ближе, по разбросанным повсюду обломкам стало понятно, что тот вылетевший стул был не единственным, которого постигла подобная участь.

– Что здесь происходит?! – возмущённо воскликнул Алексей и, яростно всплеснув лапами, обратился к гостям через плечо. – Прошу вас подождать здесь, господа. Я разберусь…

Едва он ступил на порог, как ему в живот прилетел стул и, отпружинив от толстого брюха, отлетел в траву. Заместитель потерял равновесие, нелепо взмахнул лапами и приземлился на пятую точку. Алексей, кряхтя, поднялся и вошёл в кемпинг.

Внутри двое молодых псов крушили всё вокруг. Один переворачивал столы и выкрикивал что-то невнятное, второй с улюлюканьем хватал стулья и швырял их в сторону выхода, метясь в дверной проём, но, видимо, иногда промахивался и стулья врезались в стену, повсюду лежали обломки разного размера. Чуть поодаль сидели на столах, стояли, пританцовывая, несколько учеников, наблюдавших за происходящим, они громко топотали лапами, восторженно крича.

Едва заметив вошедшего в кемпинг заместителя директора, ребята испугались, тут же умолкли, соскочили со столов и сели, как подобает ученикам, на стулья. Но двое буянивших молодчиков, никого вокруг не замечая, продолжали колотить мебель.

– Это что такое! – завопил Алексей. – Я требую объяснений! Срочно! Прекратите!

Швырявший стулья уставился на заместителя и замер в позе замаха со стулом в лапах. Второй же продолжал своё.

В помещение вошёл Ал’Тан, а за ним – мэр Вэй. Тут учитель заметил, что эти двое были копией друг друга, близнецы. Отличались друг от друга они лишь цветом балахонов. У обоих на ушах болтались крупные серьги, у обоих морды раскрашены в разные цвета.

– О! Толстый! – воскликнул первый из близнецов. – Вот это встреча, а мы тут развлекаемся… Гы-ы-ы.

– Где толстый? – второй повернулся, ища кого-то взглядом. – А… вон ты где. Толстый!

Заместитель директора пытался подобрать слова:

– Сейчас же к директору! Извольте объясниться. Вы… будете отстранены от занятий!

– Да кому они нужны… эти твои занятия, толстый? А? Мы пришли отчислиться сами, – в один голос сказали близнецы. – У нас послание от нашего главаря, банда Соплежуев, нас туда приняли. Слыхал про таких, толстый?

Мэр еле заметно улыбнулся, но хранил молчание, будто хотел посмотреть, как с ситуацией справится Алексей.

– Ну зачем вам это, ребята! Одумайтесь! – заместитель попытался вразумить парней.

– Школе конец, толстый! Это и есть послание. Всё кончено.

С этими словами наглец, державший стул, швырнул его прямо Алексею в голову, тот сумел увернуться в последний момент, и стул ударил его по лбу по касательной, не причинив особого вреда, однако заместитель упал на колени. Затем оба молнией ломанулись к выходу и выбежали из помещения. Вдруг с улицы раздались крики: “А-а-а! Больно же! Отпусти!”

Послышались тяжёлые шаги и в кемпинг вошёл великан-генерал Бато, державший за шкирку навесу обоих сорванцов, лапы которых синхронно беспомощно семенили в воздухе.

– Что прикажете с ними делать? – равнодушным тоном спросил Бато у мэра. – Отпустить? Или пусть повисят ещё?

Мэр не спешил с ответом, лишь вопросительно взглянул на Алексея. Тот только оклимался и прижимал лапу ко лбу. Тонкой струйкой, по морде заместителя стекала алая кровь – судя по всему, стул рассёк кожу лба.

Подождав ещё мгновение, мэр дал сигнал отпустить негодяев вниз.

– Эх вы, дурачьё. Соплежуи. Неужели это всё, к чему вы стремитесь? Жевать сопли! – мэр захохотал.

Парни после небольшого удушения горловинами балахонов кашляли. Откашлявшись, один из них злобно взглянул на Вэя красными, заплывшими кровью глазами и промолвил:

– Да ты сам то чем лучше?

Мэр взмахнул лапой и тут же близнецы взмыли обратно наверх. Беспристрастный Бато поднял их за капюшоны. Юные псы захрипели, хватая воздух.

– Хватит с них! Опустите дураков, пожалуйста, господин мэр! – громко сказал Алексей, вся морда которого была залита кровью. – Этим дурням запудрили мозги. Они, в принципе, неплохие ребята.

Мэр расхохотался во весь голос.

– Неплохие ребята? В принципе? Господин заместитель, да вы сами то понимаете, что говорите? Нужно с ними пожёстче, так они хоть что-то усвоят! Это же им во благо… Ладно… Бато, отпустите их. Пусть бегут к своим Соплежуям!

Великан послушно разжал кисти лап, и близнецы грохнулись на пол, встали и тут же стремглав выскочили из кемпинга.

Вэй подошёл к Алексею, всё ещё прижимавшему лапу ко лбу.

– Покажите, что там у вас, – мэр лапой вытер лоб заместителя и принялся рассматривать рану. – Рассечение. Нужно заштопать.

Ал’Тан, стоявший в стороне, огляделся. Внутри всё выглядело так же, как и в главном корпусе, не лучше, не хуже, всё те же облезлые, обшарпанные доски. Подростки-донгу тихо сидели, внимательно наблюдая за происходящим.

– Что ещё за Соплежуи? – спросил он.

– Одна из банд. Самая многочисленная. Дурачки постоянно жуют мерзкое растительное вещество, якобы придающее им сил в бою и делающее их бесстрашными. По виду оно напоминает сопли, оттого и прозвали себя Соплежуями… Слабоумные идиоты, – после этих слов мэр разражённо фыркнул.

Заместитель Алексей обратился к Ал’Тану:

– Я искренне извиняюсь за то, что вы оказались невольным свидетелем этого происшествия. Я вынужден на время вас покинуть, мне срочно нужно к лекарю. Вы можете остаться здесь и побеседовать с молодёжью, если у вас желание не отбито напрочь.

– Я немного побуду здесь… – неуверенно ответил учитель.

– Здорово… Господин мэр, генерал… – Алексей кивнул в знак прощания и уже направился было к выходу, как вдруг в кемпинг кто-то вошёл.

Это был худощавый, долговязый кот-подросток, он сильно хромал на одну лапу. Ал’Тан сразу обратил внимание на грустный, вдумчивый взгляд, не характерный для донгу этого возраста.

– Добрый день, заместитель, – произнёс юный кот, в его светло-серых глазах, контрастирующих с чёрной-пречёрной шерсткой, появилось удивление. – Что с вами произошло?

– Проходи, Макс. А с тобой что приключилось? Давненько тебя не было видно.

– Да… ну… я… это… – замешкался тот.

– Ладно, потом расскажешь. Садись и жди.

Заместитель покинул кемпинг. Чёрный кот, которого Алексей назвал Максом, молча прошёл вглубь помещения и сел за один из столов.

– Пожалуй, мы пойдём, не будем мешать. Вы тут поговорите с учениками, – мэр по-дружески похлопал лапой учителя по плечу.

Удаляясь, вдруг обернулся и добавил:

– Ах да. Пока поживите в той комнате. Позже придумаем что-то получше. Только идите по центральной улице, не по дворам, – Вэй подмигнул и взмахом позвал Бато последовать за ним. – У нас куча дел, генерал, поспешим же.

Ал’Тан на мгновение застыл и какое-то время просто смотрел в спины удаляющимся. Затем временно прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок, повернулся и направился к ученикам.

Глава 5. Соплежуи

Тело ныло от усталости. Вчера днём, когда Макс скакал, словно дикарь, с другом на спине, усталости не было, ни чуточки. Она появилась позже, на болоте. Тягучая, зыбкая, она сковала все мышцы; каждое движение, каждый шаг давались с великим трудом.

Макс еле доковылял до хижины, не сводя взгляда с двери, ища признаки того, что с мамой всё в порядке. Рассветало на глазах. Ещё было темно, когда попрощались с Даши. Прошло то времени всего ничего, а уже светло так, что видно сероватые, с глубокими ветвистыми трещинами на брусьях, стены ветхой избы.

Макс с крыльца позвал:

– Мам, я дома!

Ответа не последовало. Он вмиг перемахнул через порог и оказался у кровати.

Мать лежала на спине, открыв пасть, укрытая одеялом из овчины до подбородка. Коричневая шерсть на голове взлохматилась, повисла клочьями. Нос был сильно влажный, под глазами скопилась жёлтая застывшая слизь. Макс оцепенел, боялся пошевелиться, даже перестал дышать, напряжённо вглядываясь, колышется ли овчинное одеяло, дышит ли мать. Внезапно мать закашляла, затем повернула голову на бок, взглянула слабым, невидящим взглядом и промолвила:

– Сынок… ты здесь… наконец-то…

У Макса отлегло от сердца.

– Я вернулся, мам. Как ты? Ела что-нибудь? – он бросил взгляд на пустую поверхность тумбы, усыпанную крошками – еда закончилась, вода тоже.

– Ела… я молилась старым богам… чтоб с тобой ничего не случилось… и вот… ты вернулся… – губы матери задрожали, улыбнулась.

Макс нахмурился, желудок заурчал.

Она приподнялась, присела на кровати, ласково посмотрела на сына.

– Ты ранен?

– Нет. Просто сильно устал. Мы… столкнулись c дикими… там… в Руинах.

– Они напали на вас?

– Только на Даши. Меня не тронули…

Мать спустила лапы на пол, выпрямилась.

– Их было много?

– Трое… возможно, рядом были другие. Мы убежали, мам. Понимаешь? Я ничего не принёс… Вообще ничего!

Мать сильно закашляла, улеглась обратно в постель и замолчала на время. Макс уселся на пол и упёрся спиной в стену. Он опустил голову на колени и накрыл лапами сверху, так и сидел, пока мать не прервала молчание.

– Пошарь под крыльцом. Кажется, там оставалось немного картофеля. Приготовь, поешь и отдыхай. Нужно хорошенько поспать. Выглядишь неважно.

Молча Макс вышел из хижины. Совсем рассвело. Вдали у реки несколько коров с худющими боками, виднеющимися рёбрами, щипали жухлую редкую траву. Пришла в голову мимолётная мысль увести корову, забить и спрятать мясо, но Макс отогнал её. Глупые мысли лезут на голодный желудок. Моментально разыщут вора и посадят. Тогда уж точно мать пропадёт, ухаживать совсем некому, не продержится без него.

Хромая из-за острой боли в мышцах нижних лап, он спустился с крыльца и подошёл к нему сбоку. Снял боковую стенку и пошарил в нише. В комке сена он нащупал два круглых мягких на ощупь предмета и вытащил их наружу. Картофель был совсем старый, наполовину подгнивший, с зеленеющей кожицей. Макс присел на землю, достал из нагрудной сумки маленький нож и принялся очищать клубни от гнили.

В итоге после этих манипуляций от картофеля осталось два маленьких кубика. Отбросив обрезки в сторону, он упёрся лапами в колени и, напрягшись от превозмогания боли, стал подниматься. И тут его по лапе легонько ударило что-то маленькое, но весьма увесистое… что-то спрятанное во внутреннем кармашке в складках плаща. Пошарившись за пазухой, Макс извлёк наружу тёмный предмет округлой формы.

От восторга он чуть не закричал. От всего приключившегося совершенно вылетело из головы, что он нашёл это на одной из кроватей в том доме, в Руинах. Предмет был весь покрыт тёмным налётом, и не было точно понятно, что это такое, но Макс спрятал его в карман, решив, что разберётся позже.

Он тут же выбросил картошку на землю и, практически позыбыв о боли и усталости, скачками забежал в дом и склонился над дырявым корытом, на дне которого осталось немного мутной воды. Принялся тщательно отмывать находку, судорожно скрести её когтями.

– Что ты там делаешь, сын? Картошку моешь? – присаживаясь на кровати, спросила мать.

Макс вытер предмет грязной тряпкой и, вытянув лапу, сказал матери:

– Вот что я нашёл в Древнем городе! Я совсем забыл о нём, но вдруг вспомнил. Это кое-что получше картофеля! – на ладони тускло поблескивала желтоватая округлая вещица с крупным отверстием и вкраплением чего-то ещё.

– Кольцо? – удивлённая мать взяла предмет в лапы и надела на палец. Кольцо было явно рассчитано на гораздо более толстые пальцы – оно сильно болталось, по бокам оставались большие зазоры.

– Перстень… Кажется, они так его называли, – Макс, не скрывая восторга, разглядывал надетое на палец матери кольцо. – А это драгоценный камень… нужно хорошенько его почистить, и будет блестеть.

– И что нам с этим делать, сынок? Получится ли его продать?

– Конечно, продам… не носить же его… для красоты, – Макс широко улыбнулся, оголив тонкие аккуратные клыки. – Ты даже себе не представляешь, сколько можно выручить за такие штуковины, мам! Можно… можно даже купить целый дом… получше нашего.

Мать недоверчиво покачала головой:

– Не радуйся раньше времени! И не показывай его всем подряд. Большие богатства всегда идут рядом с большими неприятностями. А где картошка?

– Да я её… выкинул… она почти вся гнилая, замучался чистить.

– Вся гнилая полностью? – мать строго взглянула на сына.

– Ну… ммм… половина, – замялся Макс.

– Разве этому я тебя учила? Выкидывать еду, какой бы она ни была, нельзя! Сейчас же иди, подбери, что выбросил. Свари, ешь и поспи. И перестань так часто общаться с Даши. Он изменился, совсем другим стал, и тебя утянет в то же болото. Тебе надо думать об учёбе, часто не пропускать занятия!

Макс, виновато повесив голову, вышел, повозился на улице и скоро зашёл обратно, улёгся на тюфяк, расстеленный в углу на полу.

– Я её так съел, сырой. Нет смысла тратить дрова и воду, – промолвил он, отвернулся к стенке и притих.

Мать неодобрительно фыркнула, затем ухмыльнулась и тоже повернулась на бок, положив голову на сложенные друг на друга ладони.

– Знаешь, почему меня не тронули те дикие? – вдруг спросил Макс, не оборачиваясь.

– Почему? – мать повернула голову.

– Там была рысь… Кажется, она была их вожаком… или типа того. В общем… Она вступилась за меня. Сказала своим, что я какой-то особенный.

Мать молчала, лишь тяжело дышала, чувствовалось, что внимательно слушает.