Приключения Они

Пришлось позатыкать рты разным поборникам «здравого смысла», которые выступали то против культа Богини любви, то против преобразования в бордели кружков кройки и шитья или спортивных секций, то против преподавания в школах эротики, как предмета. Тюрьмы и лагеря пополнились ещё раз.

Но вскоре государственные застенки приняли новых узников. На сей раз ими были родители и учителя, провинившиеся перед детьми. Трёпка за украденные сигареты, внушение за несделанные уроки, за невымытую посуду и неприбранную комнату, отправляли родителей за решётку, где они встречались с учителями, поставившими двойку за диктант, в котором в трёх строчках текста насчитывалось до тридцати ошибок, или просто назвавших юного идиота идиотом. На этом фоне деяния самих учеников, давно уже сидевших задрав ноги на парту, оставались незамеченными.

Итак, реформы победили. Победили, несмотря на то, что женщины, закрыв за собой двери, сбрасывали ненавистные заслонки, лапти и перископы. Победили, несмотря на то, что бордели на самом деле никуда не исчезли, а просто повесили обратно таблички с надписями, говорящими о том, что здесь де спортивная секция, кружок кройки и шитья или что-то в этом роде. А чтобы их не разоблачили сразу же, они заручились поддержкой уголовников и полиции, платя дань и тем, и другим. Правда, теперь, лишившись государственного и прежде всего медицинского контроля, они действительно превратились в гнёзда разврата и рассадники болезней.

Реформы победили, несмотря на то, что любящие дети продолжали называть своих отцов – «папа», а те из них, которые родились с мозгом в голове, объективно принимали во внимание критику родителей и учителей, и продолжали учиться.

Реформы победили, и главным их результатом были тюрьмы, буквально набитые заключёнными. Туда сейчас во множестве поступали те, кто ещё тайком отправлял культ Богини любви и отказывался признавать, что детей находят в капусте. Они садились рядом со вчерашними поборниками «здравого смысла», клеймившими недавно и вышеозначенную Богиню и всё что связано с любовью и красотой. То, что сегодня политика государства полностью совпадала с их убеждениями, значения не имело, так-как закон не имел обратного действия, а на момент их осуждения расклад был таков, что карались преступления против любви. Короче – виновен или не виновен, сел, значит досиживай!

На этой почве пышным цветом расцвели органы защиты закона. Были отстроены настоящие дворцы, по которым толпами ходили люди в мундирах увешенных орденами за поимку преступных отцов или женщин не пожелавших носить на лицах заслонки. Там же можно было встретить судей, головы которых непросто было разглядеть среди складок мантий, хоть сами они частенько едва помещались под этими чёрными мешками от полноты судейского рвения.

И в каждом таком дворце была установлена статуя – женщина в глухой предписанной законом одежде, с заслонкой на лице, но без перископа, так-как от рождения она была слепая. В клешнях, заменявших этой калеке руки, были зажаты символы правосудия – крысоловка и мясорубка!

.................................................................................

Царь Андрей грустил. Нормальный человек не может взирать на безумие творящееся у него на глазах. Сперва, он вмешивался на каждом шагу в нелепости, творящиеся в государстве, где он стал царём, едва попав в этот мир. Останавливал безумства, исправлял железной рукой нелепости и глупости, кого-то спасал, кого-то карал за превышение полномочий и за откровенные преступления прикрывавшиеся политическими принципами. Но затем он понял, что просто не успевает.

Подхватив его идею и ничего из нее, не поняв, но тут же вывернув всё наизнанку, люди царства-государства начали творить такое!.. При этом, его, повелителя, надёжу государя и отца народа, прославляли за мудрость, приписывая ему все «достижения», которые наворотили сами.

В конце концов, он устал исправлять всю эту глупость и заперся во дворце, где были приняты порядки начала его царствования. Здесь сбылись все его мечты, начавшиеся ещё в подростковом возрасте. Он был по уши в девушках, смотревших на него с восхищением! После долгих, (как ему казалось), лет без любви, у него её было столько, сколько он хотел, сколько мог осилить и даже ещё больше.

Но это всё было не то. Девушки были прелестны, а их чувства к нему вовсе не были исключительным раболепством наложниц по отношению к повелителю. Он был молод и силён, а ещё ласков и предупредителен с ними, не признавал ни грубости, ни насилия и никогда не требовал чего-либо унижающего или причиняющего боль. В общем, он купался в наслаждении и дарил его тем, с кем делил ложе любви, но… Но среди них не было Они!

Андрей не чувствовал себя изменником. Да, теперь у него была связь со многими девушками, но между ним и Они не было никаких взаимных обязательств, а значит, и изменять было нечему. Собственно, чувство, которое он испытывал к этой девушке с золотыми глазами и рожками на голове, только начиналось, и вовсе не факт, что у него было бы продолжение. Практика показывала, что, скорее всего Они повыпендривалась бы перед ним и исчезла бы, как это делали другие, а может быть закрутила бы с Елизаром. Андрей не единожды видел, как девушки, с негодованием фыркавшие от сальных шуточек второго пилота, в скором времени с восторгом бежали к нему и терпели любое обращение, даже когда он о них откровенно вытирал ноги.

Так что они с Они не обязаны были соблюдать друг другу верность, но всё же… Андрею крайне неприятно было думать, что Они может быть с кем-то другим. Он скучал по ней. Проводя время с какой-нибудь из своих девушек, или с несколькими сразу, он часто представлял рядом её, Они. И мечтал…

Мечтал о том, как было бы здорово, если бы она была здесь, с ним, если бы она блистала среди дворцовых красавиц, как бриллиант среди жемчуга! А если бы она потребовала быть единственной в его жизни, то он немедленно исполнил бы это её желание, ведь, несмотря на всё хорошее отношение к своим наложницам, ни одну из них он не любил…

– Ваше величество!

Подошедший сановник раболепно согнул спину, между тем, как справа и слева послышался звук натягиваемых луков. (Согласно какой-то местной традиции дворцовая стража здесь была вооружена средневековым оружием, хотя технический уровень мира в котором находилось царство, был ничуть не ниже того, откуда Андрей был родом.)

– Что вам, министр? – спросил повелитель, отпуская девушек и выпрямляясь на троне.

– Ваше величество! – повторил придворный. – К вам парламентская делегация. Прикажете принять?

– Пускай войдут! – разрешил царь Андрей, а сам вдруг почувствовал себя неловко.

Ему почему-то вдруг стало не по себе, от того что эти снобы увидят его девочек обнажёнными. Сами девчонки привыкли гордиться своей красотой, и не прятать её за фиговыми листьями. И всё же Андрею захотелось, чтобы сейчас они были одеты. Может отправить их во внутренние покои?

Но было поздно что-либо менять – парламентская делегация уже входила в тронный за, как таран, разрезая собой толпу придворных. Они подошли почему-то все одетые в чёрное, и, приблизившись к подножию трона, остановились. Лица суровые, решительные, видимо случилось что-то серьёзное.

– Ваше величество! – начал глава делегации, сухой длинный старик с неулыбчивым постным лицом. – От имени парламента и народа мы имеем честь объявить вам, что ваша власть низложена, а сами вы будете арестованы и преданы суду, как источник разврата, подрывающий основы общественной морали и самой государственности.

Вот так! А ведь это они год назад слёзно просили его принять власть и утверждали, что любые решения «Его величества» будут считаться священными. В верности клялись… Ещё бы им тогда было не клясться! Страну раздирала гражданская война, тиран, сидевший вот на этом самом троне, принимал замечательные решения, вроде уничтожения части «лишних ртов» среди населения или разорения собственных земель на пути наступления неприятеля, чтобы сделать эти земли непривлекательными для завоевания.

Когда Андрей переместился в этот мир, то нечаянно застал тирана на охоте. Тот воспринял фигуру, закутанную в странный плащ, как убийцу, покушающегося на его особу, и отдал приказ охране стрелять. Андрей, не остывший ещё после боёв с фашистами, ответил очередью из трофейного автомата, и царский трон оказался свободен. Почему парламент и Двор пригласили занять этот трон именно его – убийцу предыдущего государя, он так и не смог понять ни тогда, ни после.

Сейчас он мог отдать приказ, и девочки перестреляли бы этих парламентариев, как куропаток. Но он встал, приказал своей охране и наложницам удалиться, после чего, не говоря парламентской делегации ни слова, повернулся к ним спиной и шагнул прочь из мира, в котором только что царствовал…

Глава 23.

– Дяденька Сай, а ты, правда, человек?

Крошечная нэко была так мила и непосредственна, что не могла не вызвать улыбку. Она была на пару лет старше Мики, которая первой встретила его в этом мире, и слова выговаривала правильно, но зато была о-очень разговорчива! Настоящая почемучка.

– Правда, Мурики, я самый настоящий человек! – ответил господин Сай, как можно мягче.

Глаза крохи, огромные янтарные, стали ещё больше, но она не убежала в ужасе, как это делали некоторые другие дети, а продолжила расспрашивать «страшного человека»:

– Но как же ты можешь быть человеком, ведь ты такой добрый?

Старик поднял ребёнка и посадил себе на колени. Такое можно было проделать мало с кем из котят, но Мурика была ребёнком особенным. Ей, похоже, был совсем неведом страх.

– А мама говорила, что все люди злые, что они убивают нэко ради забавы, и что их всех надо бояться! – поведала малютка, пока Сай собирался с мыслями.

– Я не злой человек, – ответил он. – По крайней мере, стараюсь не быть злым. Не все люди злые, детка, но опасаться надо всех!

– А тебя нужно, э-э, описаться? – спросила Мурика.

– Нет, – улыбнулся старик, – меня можешь не бояться, ведь ты меня теперь знаешь и понимаешь, что я не сделаю тебе зла. Но других людей ты не знаешь. Они могут притвориться добрыми, чтобы сделать зло. Поэтому человека надо сначала узнать, прежде чем подходить к нему.

– А как же его узнать, если не подходить?

Вопросы Мурики могли поставить в тупик. В самом деле, как? Господин Сай хотел заступиться за свою расу, довести до здешних нэко, что среди людей встречаются не только корыстные и бессовестные мерзавцы, но теперь он понимал, что, внушая котятам эту мысль, он оказывает им медвежью услугу. Люди коварны, люди умеют обманывать и притворяться друзьями, а потом бить в спину. Так они поступают даже друг с другом, что уж говорить о нэко, которых здесь считают существами низшего порядка и делают с ними всё что захотят?

Он всё узнал от мамы Мурики, Мики и других котят, обитающих на дереве, которых никак не мог сосчитать. Прекрасная и грозная Миста всерьёз приняла его за охотника за котятами и собиралась убить. Потом, когда она разглядела господина Сая получше, то поняла что ошиблась. Прежде всего, он был слишком стар для охотника. Потом, у него не было с собой никакого оружия и снаряжения, да и одет он был совершенно неподходяще для охоты.

Когда Миста занесла над горлом старика сильную руку с острыми когтями, он зажмурился, не делая попыток сбежать или сопротивляться. Охотники так не поступали, а потому Миста промедлила. Потом, вглядевшись в того кто стоял перед ней на коленях, она опустила руку и стала рассматривать его сначала требовательно и грозно, а затем мягче, с любопытством и даже с участием.

Когда господин Сай понял, что его не убивают, он рассказал ей всё, как есть, и, как ни странно, мама-нэко поверила! Поверила сразу и безоговорочно. Просто она умела читать в душах, как все опытные кошки, которые способны видеть злую ауру, даже если подлинные намерения скрываются за лживой улыбкой.

Смягчившаяся Миста отвела господина Сая внутрь дерева. Оказалось, что гигантский ствол весь изъеден дуплами, в которых устроены удобные гнёзда-спальни, кладовые, хозяйственные помещения и даже отхожие места. Каким-то чудом сюда наверх подавалась вода, а дерево давало вкусные плоды похожие на орехи, которые вопреки хищной природе нэко составляли их основной рацион. (Вторым источником питания здесь были жирные личинки толщиной с руку, но за ними приходилось подниматься на самый верх дерева, что запрещалось котятам, не достигшим двенадцати лет, а таких здесь было подавляющее большинство. Птицы были редким лакомством, праздничным деликатесом. Их была способна ловить только мать семейства.) Из орехов после перетирания в ручной мельнице можно было готовить разные блюда, от простой каши до удивительно вкусной выпечки.

Именно кашу с булкой Сай и получил, как только оказался внутри дерева. Миста безошибочно угадала, что этот человек голоден.

– Простите, что так неласково встретила вас, господин! – с лёгкой усмешкой сказала хозяйка, когда гость насытился. – У народа нэко с людьми свои недобрые счёты. До нас непросто добраться, но уж если людям это удаётся, значит пришла беда!

– Что же люди такого плохого делают, когда добираются сюда? – спросил Сай, заинтересовавшись её словами.

– Взрослых убивают, котят забирают, – поведала Миста, нервно пожав плечами. – Нэко очень ценятся у людей в качестве рабов. Мальчики, как слуги, а иногда телохранители. Девочки чаще всего попадают в бордели, но случается их воспитывают вместе со своими детьми, как домашних питомцев или держат для развлечения. Я думаю, вы понимаете, какого рода эти развлечения?

Господин Сай всё понимал. В его мире нэко были сказкой, светлыми милыми созданиями, частенько помогавшими положительным героям легенд и преданий. Надо было быть законченным негодяем, чтобы обидеть нэко. Здесь было всё не так…

– Какой ужас! – проговорил старик. – В такое трудно поверить.

– Мне можете верить, – недобро усмехнулась Миста. – Я прошла этот путь. Попала в мир людей совсем малюткой, и от того совершенно не помню собственную мать, которую конечно же убили, когда забирали её выводок. Сперва, я росла с человеческими детьми, а когда стала взрослой, то приглянулась хозяину дома, у которого пару лет была наложницей. Но однажды случилась война между княжествами, и мой хозяин-любовник пал в битве. К тому времени дети, с которыми я росла, тоже выросли и разъехались из поместья. Мальчики стали воинами, девочки вышли замуж. Хозяйка меня не любила – ревновала к мужу, как будто я сама напросилась к нему в постель. Она и продала меня в публичный дом.

Миста помолчала, припоминая своё прошлое со странной улыбкой, в которой мешались тепло, грусть и горечь.

– У нас, у нэко, – продолжила она, – к таким вещам относятся по-другому, не так, как у людей. Возможно, поэтому девушки-нэко так ценятся в человеческих домах терпимости. Мы не видим греха в естественном и очевидном. Если мужчине требуется женщина, то почему бы ему не купить за деньги радость общения с ней, раз у него нет подруги? И что может быть постыдного в том, чтобы оказать такую услугу человеку и заработать денег, если ты можешь это сделать, если умеешь и настроена? Другое дело насилие, оно редко кому по душе. Я знаю, люди могут быть добрыми и ласковыми. Мне довелось не раз мурчать в объятиях очень хороших любовников, которые были потом ещё и щедры! Но ведь были и такие, кому доставляло удовольствие наматывать мой хвост на кулак, а это очень больно!

Глаза Мисты загорелись недобрым огнём. Она показала глубокую выщерблину у себя на ухе и пояснила:

– Это сделал человек. Так, ради забавы. К сожалению таких мерзавцев было весьма много, а то бы я не ушла из борделя! Мы там жили дружно, девушки из людей и девушки нэко помогали друг другу, а наша мадам была женщина строгая, но справедливая. Она многому научила меня, и не только тому, что относится к искусству любви. Но дело кончилось скверно. Один клиент до того довёл меня, что я разорвала ему горло когтями и сбежала, а на прощанье прихватила вот это!

Миста погладила рукоять меча «вакизачи», торчавшего у неё за поясом.

– Владению оружием меня научили ещё в доме первого хозяина, вместе с его детьми. По прихоти отца там учили фехтованию девочек наравне с мальчиками. Я предпочитаю короткий клинок, потому что он удобнее здесь на дереве. Когда я вернулась сюда, то поклялась, что моих котят люди не получат! Охотники уже дважды пытались до нас добраться, и теперь их кости валяются где-то там, внизу.

– Но неужели их совсем нельзя не пускать сюда? – спросил Сай, вспомнив малышку Мики. (С Мурикой они познакомились уже после того, как состоялся этот разговор.)

– Это невозможно, – покачала головой Миста. – Нэко не умеют действовать сообща. Если бы умели, то давно бы перекрыли перевалы, поставили заслоны, и никто не смог бы добраться до наших мест. Но мы сидим на своих деревьях – каждая семья на своём, и радуемся, если видим, что люди напали на соседей. Не от того что не любим соседей, а от того, что убивают не нас, и не наших котят уводят в плен!

Господина Сая передёрнуло, как от ледяной воды, попавшей за шиворот.

– А как же ваши мужья? – спросил он. – Неужели нельзя силе противопоставить силу?

– Наши коты превосходные бойцы, и люди им не соперники, – усмехнулась Миста. – Но они живут отдельно и навещают нас… когда приходит время. Если они и защищают кого-то, то только свою территорию от посягательств других котов, но никак не от людей. Они хорошо знают, что если погибнет какая-нибудь из хозяек дерева, то её место тотчас займёт другая, совсем молоденькая и без котят. Так какой смысл биться с людьми за старую кошку? Народу нэко есть чему поучиться у людей, но боюсь, нас истребят раньше, чем мы чему-нибудь научимся!

Возразить на это было нечего. Господин Сай поблагодарил добрую хозяйку за гостеприимство и спросил, нельзя ли ему у неё немного отдохнуть, чтобы подумать? На это Миста ответила, что он может оставаться сколько пожелает. Места на дереве много, а если он поможет ей тереть орехи, когда отдохнёт, то она будет ему очень благодарна, потому что это дело долгое, а семья у неё большая.

Глава 24.

Елизар шёл вслед за Они, глядя ей в спину. Шёл и чувствовал себя дураком. Такое с ним было впервые – он мог и… не смог! Мог уговорить, заболтать, обмануть, попытаться взять «гусарским приступом» или ещё как-то, но он ничего не сделал! Ходил вокруг, как школьник, не спал, страдал, чуть не слетел с катушек, но так и не попытался, даже слова не сказал… Да что же это с ним такое?

Теперь же было поздно. Они снова обрела вид самки йети, и теперь, обросшая густой белой шерстью, мускулистая и сильная, шагала впереди, прокладывая дорогу в глубоком снегу. Утром, когда они решили спуститься в долину, где должны были быть крупные поселения людей, девушка перебрала старухин гардероб и решила, что шерсть йети защитит её от мороза успешнее, чем все плащи, салопы, душегрейки и шубы, найденные в шкафах.

А вот у лётчика выбора не было. Пришлось закутаться в проклятые тряпки, к которым он питал брезгливое отвращение. В противном случае на морозе он окочурился бы минут через пятнадцать-двадцать или раньше. Если бы он мог выбирать, то сам стал бы йети, но это было невозможно. Они сказала, что теоретически для него доступно овладеть искусством трансформации, но она училась этому с детства, а у них сейчас не было времени даже для начального курса. Так что оставалось теперь наблюдать, как чёрные похожие на валенки ступни Они утаптывают снег, чтобы он, смахивающий сейчас на растрёпанную куклу, обмотанную тряпками, мог ковылять следом.

Елизар шёл и страдал. Ну, почему он не может стать йети? Тогда всё было бы проще. (По крайней мере, так ему казалось.) Они была бы его, и оставалось бы только найти подходящую пещеру…

Он вдруг одёрнул себя. Лезет же в голову всякая чушь! Ну, сдураковал, с кем не бывает? Теперь надо только подождать, пока Они снова станет собой, и тут уж он не будет медлить! В конце концов, она ведь тоже не из железа – сдастся, если всё сделать правильно. И тогда ему достанется не мускулистая покрытая шерстью самка йети, а нежная милая девушка, от которой голова идёт кругом!..

У Они лопатки чесались от его взглядов! Это было и смешно, и неуютно, и, почему-то приятно. Мысли этого парня были настолько явно написаны у него на лице, что если бы он выразил их вслух, то она точно не узнала бы ничего нового. И вздохи его Они понимала прекрасно! Она только удивлялась – почему это он, такой языкастый при их первой встрече, сейчас замкнулся и насупился? Даже немного обидно. Неужели непонятно, что нет никакой беды в том, чтобы заговорить с ней напрямую! Хамить не надо и Петрушку из себя изображать не следует, а всё остальное вполне возможно, и прежде всего, возможно задавать вопросы и отвечать на них. Так что же он молчит? Как будто поменялся с Андреем местами. Ну, что ж, молчи-молчи! Может быть, вымолчишь себе что-нибудь лет этак через двести!

Повинуясь внезапному озорному порыву, девушка захватила со склона заснеженной скалы горсть снега, слепила снежок и, резко развернувшись, запустила им в парня, пыхтевшего сзади. Снежок угодил Елизару в грудь, разбился в пыль и засыпал лицо сверкающими брызгами. Лётчик отпрянул от неожиданности, но тут же опомнился и улыбнулся с весёлой злостью! Он принял вызов и немедленно бросился лепить свой снежок.

Когда-то, а на самом деле совсем недавно, он был чемпионом мальчишеских снежных баталий и славился тем, что кидал снежки на большое расстояние и с поразительной меткостью. Но сейчас он столкнулся с необычной соперницей.

Оружие ответного удара было готово в считанные секунды, но прежде чем метатель привёл его в действие, ему в лоб врезался следующий снежок! Это было уже слишком! Елизар рассвирепел от такой наглости, по-богатырски размахнулся, и что есть силы запустил снежок в Они. Но девушка сделала изящный пирует, от чего снаряд пролетел мимо, и тут же ответила полновесным снежным комом, попавшим второму пилоту в плечо.

Они немного не рассчитала. Сейчас в её руках была сила йети, в разы превышающая человеческую. Получив удар спрессованным снегом, Елизар крутанулся вокруг своей оси и резко взмахнул руками, стараясь удержаться на ногах. Как назло, под его каблук, не слишком умело обмотанный тряпками, попался камень. Парень споткнулся, но будучи человеком спортивным и ловким, подпрыгнул и снова приземлился на ноги.

Вдруг снег под его ногами дрогнул и двинулся, словно тронувшийся с места поезд. С обманчивой медлительностью пласт снега, покрывающий склон горы, отделился от основания и заскользил, словно кусок сыра по подтаявшему маслу!

Елизар сразу понял, что это такое, оглянулся в надежде зацепиться хоть за что-нибудь, но тщетно. Как назло, рядом не было ни подходящей скалы, ни достаточно тяжёлого валуна, чтобы можно было за него удержаться.

Они, стоявшая на твёрдом основании, тоже сообразила, что случилась беда, и с криком бросилась парню на помощь!

– Нет, назад! – крикнул Елизар, но было поздно – девушка уже глубоко забежала в опасную зону.

В следующий момент их обоих перевернуло, закрутило и понесло куда-то вниз!..

Выжить в лавине почти невозможно. Даже когда она накрывает людей, оказавшихся в ущельях и имеющих возможность укрыться за скалами, деревьями и какими-нибудь строениями, удар спрессованного снега, несущего с собой камни и глыбы льда, бывает фатальным. И даже если кому-то повезёт уцелеть в такой ситуации, выбраться наружу, преодолев многометровый слой снежно-ледяной мешанины, дело нешуточное, особенно если учесть недостаток кислорода под этими завалами.

Что же касается шансов выживания для того, кто летит вместе со всей снежной массой, почти с самой вершины горы, то они практически равны нулю. Человек хрупок, а попасть в лавину немногим лучше, чем между ножами работающей мясорубки.

Зная всё это, Елизар зажмурился и поручил свою душу Богу, веру в которого в тайне хранил, глубоко спрятав под внешним комсомольским налётом. Но помощь, которая была ему оказана, не слишком походила на божий промысел.

В плечи ему вдруг вцепились толи руки, толи лапы, и его тело резко дёрнуло вверх! Ещё ничего не видя от снежной пыли, Елизар замотал головой, но его тут же встряхнули, и сверху раздался знакомый голос:

– Не дёргайся! Ты и так тяжёлый, а у меня не вышло, как следует трансформироваться!

И тут парень понял, что летит. Летит, несомый кем-то с большими белыми крыльями и костистыми лапами, способными поднять, по крайней мере, такого человека, как он. Елизар уже успел насмотреться чудес за последнее время, чтобы чрезмерно удивляться увиденному. Он решил последовать требованию – «не дёргаться», и повис неподвижно, находя положительным хотя бы то, что не летит кувырком под гору в снежной лавине.