Приключения Они

«Дзынь!»

Это было похоже на звук упавшего со стола прибора, если бы он был размером с руку. Звук раздался за спиной, и, обернувшись, лётчик увидел… меч! Елизар не был знатоком холодного оружия, но понял, что перед ним меч из тех, какими пользовались витязи былинных времён. Такое оружие могло служить, например, новгородскому ратнику, а могло оказаться в руках какого-нибудь викинга.

Не важно! Обоюдоострый клинок шириной в полторы ладони и крепкая рукоять с тяжёлым череном, это было то, что надо! Неизвестно какой там воин проснулся в парне, который в последний раз дрался в школьные годы, но Елизар бросился к сверкавшей на полу полосе превосходной стали, схватил меч, перекатился через плечо, и тут же отсёк пальцы сразу двух рук, метнувшихся к нему…

И тут закричала Мэгги! Ледяная волна пробежала по спине Елизара. Он выпустил из вида подругу всего лишь на несколько мгновений, но за это время…

Голова хыма вместе с ключицей и рукой отделилась от туловища и соскользнула вниз, как отрезанная горбушка хлеба. Следующий лохмач отшатнулся, стараясь удержать кишки, вывалившиеся из рассечённого брюха. Ещё один с воем пытался приставить обратно руку, отрубленную по плечо…

– Эй, парень, мне оставь хоть немножечко!

Весёлый голос Мэгги среди этой крови, треска костей и воплей, прозвучал странным диссонансом. Елизар оглянулся, дико вращая глазами, и увидел, что неподражаемая тётушка его подруги нисколько не напугана.

– Ну, ты крут! – весело, но без иронии заявила тётя Мэгги. – А теперь, будь добр, пока они не насели на нас снова, переруби мне верёвку, хотя бы на одной руке!

Парень послушался, но это оказалось не так легко сделать. Хорошенько размахнуться и ударить он боялся, так-как не был уверен в точности и меткости удара. Попытки рубануть вполсилы не привели к желаемому результату. Меч, хоть и был острым, отскакивал от туго скрученных волокон, как палка от резины. И тогда Елизар принялся пилить.

Он пилил верёвки окровавленным клинком, всё время, оглядываясь вокруг. Это мешало его работе, но не было лишним, так-как враги не переставали двигать свои чугунные башмаки в их с Мэгги сторону. Наконец, первая верёвка лопнула, и зелёноволосая тётушка со вздохом облегчения освободила правую руку.

– Молодец! – воскликнула Мэгги. – Теперь прикрой меня ещё на пару минут. Только будь осторожен – вон там и там упали два топора!

Предупреждение не было лишним – получившие оружие хымы, приободрились, пару раз замахнулись на своих сородичей, тоже позарившихся на топоры, и двинулись по направлению к пленникам. Драка вокруг бердыша кончилась тем, чем и должна была кончиться – самый сильный из претендентов положил не менее десятка соплеменников, прежде чем остальные поняли, что бердыш у него отнять не удастся. Теперь он тоже двигался в сторону Елизара и Мэгги.

Ситуация складывалась скверная. Отбиваться в одиночку от троих здоровенных мужиков вооружённых топорами, да ещё и защищать при этом девушку, привязанную к креслу, было делом немыслимым, тем более, что рука с мечом уже ныла от усталости.

Вдруг мимо Елизара пролетело что-то большое и тяжёлое. Этот предмет с размаху врезался в лохмача с бердышом, и буквально смёл с ног и его, и ещё несколько хымов, оказавшихся рядом! Елизар с удивлением узнал в этом предмете тяжёлое кресло, которое он с трудом оторвал бы от пола. Но ведь кинуть это кресло могла только…

– Вот так! – провозгласила Мэгги, отряхивая ладони. – Теперь можно и потанцевать! Вот что, дружище, когда будешь размахивать этим ножиком, постарайся не отрубить мне ненароком голову, а то отрастить себе новую, такая проблема! А теперь, прикрой-ка мне спину…

Проговорив это, зелёная драконесса швырнула ещё одно кресло в скопление врагов, уменьшив их численность, как минимум на дюжину душ!..

...............................................................

–Вот… это… да!..

Голос герцога звучал взволновано. Казалось, ему не хватает дыхания для выражения эмоций.

– Я догадывался, что вы необычная находка, но не думал, что настолько! Поздравляю! Совершенно искренне, поздравляю вас с заслуженной победой! Скажу прямо – удивили! Всё было за то, что кавалер, либо сбежит и будет растерзан и съеден, либо погибнет, как герой, защищая даму, и тоже будет съеден. Точнее съедены были бы при этом оба персонажа, но это детали. Совсем крохотный шанс был за то, что герой окажется великим воином, победит всех врагов, спасёт и себя, и возлюбленную. В тайне, я надеялся, хоть раз в жизни увидеть такой исход, но вышло ещё лучше! Девушка, сражающаяся спиной к спине со своим кавалером, это уже необычное зрелище, но когда она укладывает врагов голыми руками!.. Красавица, кто вы? Как этот юноша не старался, (а я готов признать, что бился он великолепно!), вы его превосходите во всех отношениях! И ведь в прошлый раз ваш ум блистал острее, чем его, хм-м… Интересно! Но не буду вас мучить. Отдыхайте, набирайтесь сил, а когда придёте в себя, вас будет ждать следующее испытание. Обещаю, что оно будет интересным!

Свет в зале погас. Кто-то мягко вынул из рук Елизара окровавленный моргенштерн, (меч разлетелся в куски, после того, как один из хымов блокировал удар обухом топора), потом пленников повели в душ, после чего отмыли и переодели. Пока длилась эта процедура, Елизар, глаза которого слипались, а руки и ноги дрожали от усталости, думал, что герцог прав – у него не было ни малейшего шанса, если бы не Мэгги. Драконесса убила более двух третей врагов, и действительно ни разу не взяла в руки оружие. А ещё, для неё не было проблемой отправить в мир иной такое количество народа, пусть это и были хымы-людоеды.

А вот для Елизара такая проблема имела место быть. Сейчас эйфория сражения спала, и он чувствовал себя отвратительно. Почему-то было невероятно стыдно, хоть этот бой им навязали, и правда была на их стороне. Лётчик не знал, что его состояние, как раз характеризует его, как нормального человека, и мучился ещё долго, пока сон не взял верх над его взвинченными нервами.

Глава 69.

– Подумаешь, что за беда? Покрашусь!

Дядя Огги, как всегда держался уверенно и вёл себя брутально, как голливудский актёр старой школы. Он ничего не боялся, и знал что надо делать и как быть в любой ситуации, даже когда, казалось бы, выхода нет, и надеяться не на что.

И всё же Они заметила, что с ним что-то не так. Прежде всего, в глаза бросалась обильная седина, выбелившая огненную гриву. (А в драконьем обличии он тоже будет белым? Как папа? Скорее всего, нет…) Но дело было даже не в седине. Что-то скрывалось на самом дне глаз неукротимого красного дракона. Что-то было особенное во взглядах, которые он, то и дело, бросал на свою правнучку… внучку… племянницу… племяшку…

Спросить об этом напрямую? Но как это сделать? Точнее, как сделать так, чтобы получить внятный ответ, а не шутливую отговорку?

Они была сейчас не в том положении, чтобы настаивать на подробных объяснениях. Она потерялась, накуролесила, как ни крути! Её искали, и вот нашли… Какие ещё требуются объяснения? Оставалось только прямо расспрашивать дядю Огги о нём самом. Но и тут племянница натолкнулась на обычную шутливую защиту своего дядюшки.

– Седой? Так ведь я же старый! Когда твой папашка только вылупился, мне уже было больше трёх тысяч лет, так что тут удивительного?

Больше трёх тысяч лет! Сейчас ему уже больше четырёх тысяч, и что с того? Кого он хотел поразить своей «старостью»? Девушку, выросшую в драконьей семье? По драконьим меркам этот возраст соответствовал двадцати – тридцати человеческим годам, поскольку точного соотношения не существовало. «Старик», дальше некуда!

Но Они не стала высказывать свои мысли вслух. Если дядя Огги не хочет делиться секретами, то это его право. Возможно, он сам всё расскажет, когда придёт время.

В настоящее время Они радовалась, что в их компании появился, хоть один взрослый. (Профессор Сай не в счёт, он сам нуждался в помощи. К тому же, пережив ряд приключений, слишком отчаянных для его возраста, старик был несколько не в себе. Это выражалось, прежде всего, в том, что учёный начинал бормотать что-то похожее на заклинания, каждый раз, когда Они попадала в поле его зрения.) Себя, Андрея, а тем более малышку Миу, Они, не задумываясь, причисляла к детям. Поэтому, присутствие Огнеплюя придавало ей уверенности. Наконец-то, им скажут, что надо делать, а что делать не надо! Когда груз ответственности берёт на себя взрослый, то жизнь легче. Теперь всё встанет на свои места, и дальнейшие их действия будут правильными.

– А я умею теперь прятать рожки без мимикрийной маски! – похвасталась Они, решив сменить тему, когда их разговор зашёл о чём-то имеющем «мировое значение».

– Покажи, – приказал Огнеплюй, вдруг став серьёзным.

Они показала, и, конечно же, это вызвало целую лавину вопросов! Пришлось отвечать, тем более, что Они сама хотела о многом поговорить с всё знающим дядюшкой.

Их разговор затянулся. Иногда, Они привлекала к беседе Андрея, который в остальное время играл во что-то с Миу. Посох и плащ Эммануила, кувшин с водой, фляга и платок доброй женщины, были тщательно осмотрены и изучены. Вывод, который Огнеплюй сделал после этого, был несколько неожиданным:

– Это обычное дерево, обычная ткань, обычная обожжённая глина, и самая обычная вода.

– Но как же так? – удивилась Они. – С помощью этого посоха Андрей дважды шагнул сквозь пространство. Причём, в первый раз это был шаг между мирами, а второй – через пустыню. Я не знаю, что может этот плащ, а вот платок, который покрывал у доброй женщины голову и плечи, полностью заменяет мне платье, и даже на капюшон хватает! А кувшин уже два раза сам наполнялся водой до краёв, когда мы думали, что остались без воды в пустыне. Что же касается самой воды, то она оживляет, излечивает, а если пролить её на сухой песок или глину, там моментально вырастает свежая зелень! Скажешь, эти вещи самые обыкновенные? Не волшебные, да?

– Именно так я и скажу, – кивнул Огнеплюй. – В них нет ни капли магии. Никакого волшебства, и даже никакой алхимии. Я не вижу здесь заключённых духов или чего-то в этом роде. Повторяю – перед вами самые обычные вещи.

– Но, как же?..

– Всё дело в тех, кто вам их дал, и в вас самих.

Они раскрыла, было, рот, чтобы спросить ещё что-то, но передумала. Она вдруг вспомнила Эммануила и ту добрую женщину. Да, то, что говорил дядя Огги, было похоже на правду. И не стоило задумываться над тем, как «работал» тот или иной артефакт, и почему Они и Андрей не могли пользоваться этими предметами произвольно. Возможно, тот, кто заботился сейчас о них, совсем не нуждался, в каких бы то ни было вещах. Просто людям было проще опираться в своих действиях на предметы, наделяя их мнимыми свойствами, вот им и было дано несколько подарков. Так, неужели можно обойтись без них?

Они решила отложить на потом решение этих вопросов, и заняться проблемами насущными.

– Так что же мы будем теперь делать? – спросила она.

– Пойдём через пустыню, как вы шли до этого, – пожал плечами Огнеплюй.

– Но… – удивилась, Они, которая думала, что мудрый дядюшка обязательно предложит оригинальный выход.

– Я, как и ты, в этом мире впервые, – пояснил свою мысль Огнеплюй. – Здешние миры, вообще, что-то особенное. Их первоэлемент, не такой, к какому привыкли мы. Строение и сочетание параллельных измерений, имеет особую необычную структуру. Для меня удивительно, что миры эти полноценны, и ничуть не менее объёмны, чем те, в которых доводилось бывать раньше. Дело в том, что цель их создания… Но об этом как-нибудь потом. Короче говоря, я не могу просто взять и открыть дверь в место, которое нам нужно. Поэтому, будем придерживаться вашего прежнего плана, который лично мне, представляется самым верным. Мы пересечём пустыню и дойдём до населённых мест, а там сориентируемся и придумаем, как отсюда выбраться!

Глава 70.

Непростое это дело, на маленьких ножках успеть за большими! Особенно, если нет привычки, ходить на далёкие расстояния. А тут ещё, некоторое время пришлось провести в состоянии вынужденного покоя на тёплых руках мохнатых йети!

Адские угонщики совершенно выбились из сил. Люди, которые унесли Вуффа, шагали широко, невзирая на тяжёлую ношу. Маленьким полусатирам, наверное, никогда в жизни не доводилось ещё ходить на такое большое расстояние. Чего бы, они не пожалели за возможность угнать, хоть какое-то колёсное средство передвижения! Даже если бы это был детский велик…

– Всё, больше не могу! – простонала Милли, опускаясь на корень дерева. – Ещё немного и я совсем без ног останусь!..

Она выразительно указала на свои чумазые пятки, и состроила обиженную физиономию. Билли хотел было ответить язвительно, что вот он де идёт с грузом и не жалуется, (за спиной у него был привязан пистолет Елизара), но не стал, а сам присел на кочку и подпёр голову руками, словно боялся, что она оторвётся и укатится.

То, что им не удастся догнать егерей, было ясно. Теперь важно не потерять их след, потому что Адские угонщики отступать не собирались. Правда, что они будут делать, когда придут в то место, куда егеря потащили бесчувственного йети, никто из них не знал. Но это не было поводом для отступления, а потому брат и сестра упрямо шли вперёд, беспокоясь лишь о том, чтобы Вуфф не пострадал от людской злобы и скотства, до того, как спасательная команда придёт к нему на помощь.

В то, что там же они могут встретить Елизара, оба не верили. Посовещавшись, Адские угонщики решили, что горе-пилот скорее всего утонул вместе с неизвестной тёткой во время купания. Куда при этом делся угнанный им дракон, оставалось невыясненным.

Сейчас они успокаивали себя тем, что всё равно считали лётчика погибшим, а потому какая разница, сейчас он гикнулся или немного раньше? В конце концов, кто он им? Ну, знакомый, ну были у парня некоторые перспективные задатки угонщика, так ведь его ещё лет сорок учить надо! И всё равно у обоих душа была не на месте. Так, может быть, хоть Вуффа спасти получится?

Эти невесёлые размышления были прерваны появлением двух крупных зайцев-русаков. Косые вышли из зарослей, и уставились на Адских угонщиков с подозрительным вниманием. Казалось, они узнали брата и сестру, но те зайцев совершенно не узнавали. Незнакомые это были зайцы!

И всё же ушастая пара не уходила. Наоборот – немного «посовещавшись» между собой, полопотав и пожестикулировав ушами, зайцы двинулись к полусатирам, подошли к ним вплотную и легли рядом.

– Ой, чой-то мне боязно! – проговорила Милли, немного отодвигаясь от ближнего к ней зайца. – Они случайно не бешенные?

– Это лисы бывают бешенные, а зайцы не бывают! – авторитетно заявил Билли, хоть сам не был уверен в истинности этого предположения.

– Тогда чего им надо? – спросила Милли, осторожно опуская руку на холку «своего» зайца. – Какие-то они не по-заячьи смелые!

Заяц от её прикосновения дёрнул шкурой, ещё больше скосил глаз, но с места не сдвинулся.

– Может, наглотались заячьей отравы, от того и осмелели? – предположил Билли. – Ну, как это с крысами бывает?

– Да, но кто будет зайцев-то травить, и зачем? – пожала Милли плечами. – А потом, травленные крысы обычно бегают, суются везде, спотыкаются, а наши зайцы лежат себе смирно…

– Наши?

Брат и сестра посмотрели друг на друга. Казалось, им в головы одновременно пришла одна и та же мысль.

– Думаешь попробовать? – спросила Милли, не уточняя, что именно надо попробовать. – А что если сбросят?

– А что мы теряем? – широко улыбнулся Билли. – С мопеда мы, что ли не падали? Посмотри – они же сами подставляются!

Сказав это, он погладил своего зайца, и, перекинув ногу через его холку, уселся на косого верхом. Заяц поднял уши, но не выразил ни малейшего неудовольствия. Наоборот, он без лишней торопливости встал, но тут же нетерпеливо загарцевал, как настоящий скакун!

– Всё нештяк! – воскликнул Билли. – Это верховые зайцы. Садись, и поскакали выручать нашего лохматого!

Милли не заставила себя уговаривать. Она последовала примеру брата, и оседлала зайца так ловко, будто делала это всю жизнь. Сделав несколько пробных скачков по полянке, оба всадника направили своих скакунов по следу егерей, и тут же скрылись в дебрях парка.

Глава 71.

– Дорогие мои нарушители! Позвольте мне от души поздравить вас с третьим этапом наших с вами испытаний. Я не оговорился – да, наших с вами, ведь я болею и переживаю за вас всей душой!

Елизар слушал болтовню герцога и думал, что всё ему выскажет, как только удастся избавиться от кляпа. Вышибить этому паразиту мозги было бы ещё лучше, но подлеца-эксплуататора хорошо охраняли. Врядли вооружённые слуги дадут близко подойти к нему, человеку, у которого есть за что держать обиду на его сиятельство! Надо было ещё в прошлый раз сказать ему пару ласковых, но тогда сил не было после драки.

– Итак, вы уже доказали, что у вас есть ум, обаяние, сила и удачливость. Набор немаленький, но это ещё не всё. Сейчас мне будет интересно испытать, насколько вы хороши… в любви!

Герцог сделал эффектную паузу, а связанные пленники в недоумении переглянулись, благо вертеть головами они могли.

– Любовь можно испытывать разными способами, – продолжил властительный подлец. – Например, убить одного из вас, и посмотреть, умрёт ли другой от горя? Шучу, шучу! Это было бы достойно совершеннейшего дурака, не умеющего ценить то, что попало ему в руки. Вариант – подвергнуть одного страшной опасности, а второму дать шанс его спасти, я тоже отверг. Фактически это было у нас в прошлый раз, и хоть прошло несколько не по плану, всё вышло даже лучше. Намного лучше! Пользуюсь случаем, чтобы ещё раз выразить вам своё восхищение! Нда, интересно было бы ещё разок посмотреть на подвиг, но не хочется повторяться. Кроме того, подвиги совершаются порой во имя дружбы, из милосердия и просто в рыцарственном порыве. Мне же хочется чего-то иного.

Он снова замолчал, и теперь его пленники были заинтригованы.

– Так вот, – опять заговорил герцог. – Есть мнение, что истинную любовь разрушить нельзя. Утверждение спорное, но расхожее среди романтиков. Я не стал бы категорически утверждать ни его справедливость, ни абсурдность. Давайте проверим!

Елизар почувствовал, как проклятые верёвки ослабевают и спадают с его рук и ног. Он немедленно вырвал кляп и приготовился высказать невидимому герцогу все, что о нём думает, но вдруг понял, что находится уже не в знакомом зале, а совсем в другом помещении. Единственное, что осталось от прежней обстановки, это было кресло, в котором он сидел. Кресла Мэгги рядом не было, как и её самой.

Это новое помещение смахивало на спальню в старинном стиле. В двух шагах от кресла громоздилась величественная кровать под балдахином, занимавшая, наверное, треть помещения. С другой стороны сверкал зеркалами роскошный гарнитур, которому место было в музее. В тон этому гарнитуру была и прочая мебель – изящный комод со статуэтками, какие-то диванчики вдоль стен, поражающие своими тонкими ножками, очень похожие на них «несерьёзные» стулья, пуфики, шкафчики. Стены этой старинной спальни были обиты шёлковыми обоями с изображениями каких-то геральдических чудовищ.

Вдруг резные дубовые двери растворились, и в спальню вошла горничная. Небольшого росточка, миленькая и очень опрятная девушка лет осьмнадцати. (Это что за слово такое из школьной классической литературы?) Заметив сидящего в кресле Елизара, она сделала что-то вроде книксена, стрельнула глазками, чуть улыбнулась и направилась к постели.

Почему-то Елизар ничему не удивился, а потянулся сладко, как кот, подкрутил усы, (какие усы?), и не торопясь поднялся из кресла, запахивая на ходу халат. Да, он был в халате и каких-то сафьяновых туфлях с загнутыми носами.

Мельком взглянув в зеркало, бывший, (или будущий?), лётчик остался доволен своей наружностью. Его волосы были искусно подстрижены, уложены на прямой пробор и завиты на висках мелкими колечками. Пышные усы оказались нафабренными и тоже завитыми вверх. Подбородок гладко по-военному выбрит. Неплохо! Однако не стоит ли отпустить бакенбарды? Нет, это ещё успеется, а пока он сохранит обличие гусара, которое делало его столь популярным среди дам полусвета. Они так любили его байки о подвигах и похождениях, что в каждом салоне вокруг Елизара собирался целый кружок слушательниц.

Вспомнив восторженных красавиц, гусар-Елизар довольно мурлыкнул, и обратил свой взор на прибиравшую постель горничную. Что бы там ни говорили, но жеманниц полусвета приходится завоёвывать, очаровывать, кружить им головы и обхаживать месяцами. А потом ещё изобретать место и время свидания, подкупать слуг, красться в ночи во флигель к «захворавшей» молодой жёнушке, какого-нибудь отставного полковника, чтобы сорвать цветок краткого удовольствия. Может быть, иной раз получится повторить приключение разок-другой, и, пожалуй, всё на этом. Либо дама наскучит, либо муж, который вовсе не обязательно должен быть глуп, заподозрит, что с болезнью супруги что-то не так.

До дуэли дело доводят только любители поединков, либо форменные дураки. Он же ни то, ни другое. И дело не в пресловутой трусости, в которой обвиняют друг друга иные недалёкие господа. Храбрости ему не занимать, но тот, кто бывал в настоящем сражении, знает, что дуэль, это глупость. Что за радость пачкать руки кровью человека, который тебе, по сути, не враг? И это еще, куда ни шло, когда делу не дан ход, и за содеянное приходится отвечать только перед Богом и собственной совестью. А ну как скрыть дуэль не удастся? Тогда каторга. С другой же стороны, получить пулю в печень, тоже та ещё расплата за радость провести время с особой, которая не прочь наставить мужу рога!

Пока ему везло, и на дуэли драться пришлось всего два раза. Один раз он ранил противника в руку, а тот выстрелил в землю. В другой раз оба выстрела пришлись в воздух, после чего противники примирились и славно ответили это дело в ближайшем кабаке. Выяснилось, что супруг соблазнённой Елизаром кокетки всё знает о похождениях жены и по сути ничего не имеет против её развлечений, но должен «держать марку», а потому время от времени дерётся на дуэлях с её любовниками. Вот, как сейчас, например. Да, с этим господином Елизару повезло, но ведь везение не бесконечно!

Не спуская глаз с горничной, он стал прохаживаться по спальне. Нет, всё-таки девчонка чертовски мила! Интересно, кто она? Впрочем, какая разница! Какая-нибудь мещаночка, дочь лакея или портного, а может, мелкого чиновника. Прислугу нанимает жена, поскольку, именно она ведёт хозяйство. Что ж, спасибо ей, что горничные в их доме не какие-нибудь грубые сермяжные девки из мастеровых, или страшные немки, похожие на тряпочных кукол. Супруга, как и он, любит чистые и миленькие девичьи лица, а потому окружает себя такими вот птичками. Что ж, ей своё, ему своё. Разве можно осуждать кота за то, что он словил канарейку, если их посадили в одну клетку?

Как-то незаметно для себя Елизар оказался совсем близко от старательно работавшей горничной. Та, толи не замечала его, толи делала вид, что не замечает, но продолжала взбивать подушки. Прикинув, как бы лучшим образом приступить к этой малышке, отставной гусар решил, что церемонии здесь будут излишними, и просто обнял её, когда та распрямилась.

Девушка пискнула и замерла, но не забилась, как это сделала бы пичуга, угодившая живьём в кошачьи когти. Елизар издал довольное урчание, и поместил свои ладони на маленькие грудки, острыми пирамидками торчавшие под тонкой тканью строгого платья. Одновременно его губы нашли нежную шейку и защекотали её усами, что всегда приводило женщин в трепет. Девушка затрепетала и задышала часто, неглубоко и прерывисто, прикрыв при этом глаза.

– Ах, что вы, сударь, что вы! – заговорила она полушёпотом-полускороговоркой. – Не надо-ти, прошу вас! Какой мне стыд! Барыня войти могут!

При этом она не сделала ни малейшего движения к сопротивлению, и даже положила свои маленькие ладошки поверх его по-мужски, крупных и сильных, как бы плотнее прижимая их к своей груди. Елизара не волновало та обстоятельство, что «барыня войти могут». Жена ещё давеча почувствовала недомогание, и объявила ему, что не выйдет, пожалуй, нынче ни к завтраку, ни к обеду, а может быть и к ужину. Такое уже случалось с ней раньше. Дохтур определил у молодой женщины «естественные мигрени», часто посещающие дам вскоре после замужества, и уверил супругов, что это безопасно, и вскоре пройдёт, а впрочем, не помешало бы летом съездить на воды.

Что ж, на воды, так на воды, летом, так летом. А пока, Елизар во время приступов «естественных мигреней» дважды в день справлялся о самочувствии жены через прислугу, (самого его в спальню супруги в такие дни не допускали), и, получив неизменный ответ, что «барыня слабы и просят её простить», отправлялся один на прогулку, либо на званый ужин к кому-нибудь из знакомых. Дело заканчивалось тем, что жена, отдохнувшая и посвежевшая, появлялась на другой-третий день, и всё вставало на свои места. Поэтому, Елизар совершенно не опасался появления её у себя в этот час.