Когда я прижимал тебя к груди своей…

К Мэри, при получении ее портрета

Твоей красы здесь отблеск смутный, —Хотя художник мастер был, —Из сердца гонит страх минутный,Велит, чтоб верил я и жил.Для золотых кудрей, волноюНад белым вьющихся челом,Для щечек, созданных красою,Для уст, – я стал красы рабом.Твой взор, – о, нет! Лазурно-влажныйБлеск этих ласковых очейПопытке мастера отважнойНедостижим в красе своей.Я вижу цвет их несравненный,Но где тот луч, что, неги полн,Мне в них сиял мечтой блаженной,Как свет луны в лазури волн?Портрет безжизненный, безгласный,Ты больше всех живых мне милКрасавиц, – кроме той, прекрасной,Кем мне на грудь положен был.Даря тебя, она скорбела,Измены страх ее терзал, —Напрасно: дар ее всецелоМоим всем чувствам стражем стал.В потоке дней и лет, чаруя,Пусть он бодрит мечты мои,И в смертный час отдам ему яПоследний, нежный взор любви!1806Н.А. Холодковский

На смерть мистера Фокса

В газете «Morning Post» появился следующий непристойный экспромт:

Врагов страны смерть Фокса беспокоит,А Питта смерть была приятна им;Пусть Смысл и Правда чувства те раскроют, —Мы ж должное заслугам воздадим.

На это автор послал в «Morning Chronicle» следующий ответ:

О гадина! Ты ядовитым зубомИ мертвого язвишь, в стремленье грубомКо лжи! Врагов страны скорбят сердца,Плененные величьем мертвеца,А языки лжецов клеймят лукавоТого, чье имя увенчала слава!Питт умер в цвете мощи, в блеске сил,Хоть неуспех закат его мрачил, —И жалости росистыми крыламиОн был покрыт; в ком благородство есть,Тот воевать не станет с мертвецами.Друзья, воздав хвалу ему и честь,Простились с ним в печали, со слезами,И все его ошибки, вместе с ним,Покоятся под кровом гробовым.Он пал, как Атлас: надорвались плечиПод бременем борьбы противоречий;И вот явился Фокс, как Геркулес,И с ним наш строй разрушенный воскрес,Но пал и он, кому свой жребий бриттыВручили, – вновь надежды все разбиты,И не один великий наш народПечален: вся Европа скорбь несет.«Пусть Смысл и Правда чувства те раскроют»,Чтоб честь воздать тому, кто чести стоит!Так пусть же злая Клевета молчит,Пусть мужа государственного делоНе омрачает! Фокс, кого так чтитВесь мир и чье безжизненное телоВо мраморной гробнице мирно спит,Оплакано друзьями и врагами, —Фокс, чей талант враги признали сами,В истории британской заблестит,Как патриот, не менее, чем Питт!И Питта, только Питта, чтит хвалоюЛишь Зависть, под личиной чести злою!1806Н.А. Холодковский

Даме, которая подарила автору локон своих волос, переплетенных с его собственными и назначила ему декабрьскую ночь для свидания в саду

Ваш локон, нежно перевитС моим, – нас крепче съединит,Чем все пустые словопреньяИ клятв надутых уверенья.Любовь крепка в нас; изменитьНи в чем не могут это чувствоНи срок, ни место, ни искусство;Зачем же нам судьбу винить,На что нам вздохи, плач кручины,Пустая ревность без причины,Причуд и праздных слов обман, —Чтоб только был у нас роман?К чему, как леди Плакса, гореИзобретать и слез лить море?К чему избранник ваш, застыв,Томиться будет, еле жив,В саду, в ночь зимнюю? Едва лиУдачно место вы избрали.С тех пор, положим, как ШекспирУвлек своим рассказом мир, —С тех пор, как пылкая ДжульеттаДля встречи своего предметаИзбрала сад, – для нежных встречУдобней мест не представлялось;Но если б Муза вдохновлялась,Когда пред ней топилась печь,Иль наш поэт писал бы драмуНа Рождестве, в большой мороз,И к нам любовника и дамуВ британский холод перенес, —Он дал бы им, из состраданья,Иное место для свиданья.В Италии, не спорю: тамТепло довольно по ночамИ ночью там мечтать отрадней,Но здесь, на севере, прохладнейСама любовь, а потомуНа этот раз от подражаньяУместно было б воздержанье;Приятней сердцу моемуПри солнце было бы свиданье,А если ночью, – на дому.При ледяной такой погодеТам ласки слаще на свободе;Всех рощ аркадских, что мечтамРисуются, приятней там!И если страстию своеюЯ угодить вам не сумею, —Тогда ближайшую всю ночьНасквозь промерзнуть я не прочь;Свой смех навек тогда забудуИ проклинать свой жребий буду.1806Н.А. Холодковский

Прекрасному квакеру

Лишь раз мы встретились с тобой,Но я той встречи не забуду;Без новой встречи, ангел мой,Твою красу я помнить буду.Я не скажу, что я влюблен,Но чувство с волей не согласно,И, думой о тебе смущен,Тебя забыть стремлюсь напрасно.Я подавляю вздох, но вновьДругой родится непременно,Быть может, это не любовь.Но мне та встреча – незабвенна!Молчали мы; красноречивБыл только взор, хотя безгласен…Язык бывает часто лживИ с нашим чувством несогласен;Уста измену шлют, греша,И слово с сердцем редко дружно;В глазах же светится душа,Им фальши сдержанной не нужно.Когда наш взор нам все открылИ чувства все понять заставил,Нас дух внутри не осудил;Скажу скорей, – «дух нами правил»!Я чувство подавил в себе,Но ты его – я верю – знаешь,И, как я помню о тебе,Так обо мне ты вспоминаешь.Что до меня, то образ твойИ днем и ночью предо мною:Во снах – с улыбкою живой,В мечтах – когда глаза открою.Я в грезах сладостных тону,Часы летят, минут короче,И луч Авроры я кляну,И я желал бы вечной ночи.Что б ни сулила мне судьба, —Беда ль иль радость ждет повсюду,Влечет любовь, грозит борьба, —Твой образ ввек я не забуду.Ах, не сойтись уж нам с тобой,Не говорить уж взглядом взгляду!Могу лишь жаркою мольбойИзлить душевную я страду:Хранима будь навек от зла,Мой милый квакер, небесами!Мир, радость, честь и похвалаДа будут дней твоих венцами!Пусть тот счастливец, с кем, любя,Ты заключишь союз священный,Вседневно радует тебя,Как муж, любовник неизменный!Пусть скорбь вовек тебя не ждет,Пусть горе вечно не тревожит,Которым тяжко страждет тот,Кто позабыть тебя не может!1806Н.А. Холодковский

К Лесбии

Расстались, Лесбия моя,С тобою мы, и страсть остыла;Ты пишешь, что не тот уж я,А ты – верна. Но в том ли сила?Твой лоб – все так же гладок он;Я также юношей осталсяС тех пор, как робко был влюбленИ, осмелев, в любви признался.Шестнадцать лет лишь было нам!С тех пор прошли два долгих года,Я отдаюсь иным мечтамИ в даль влечет меня свобода.Да, да! во всем – моя вина;Один изменник я, – не спорю;Твоя грудь милая верна,Лишь мой каприз – причина горю!Друг! Верю верности твоей,Далек от ревности позорной!Чиста была страсть юных дней,В ней нет следа измены черной!И я не ложно был влюблен;О, я любил чистосердечно!И хоть умчался дивный сон,Но чтить тебя я буду вечно.Уж не сойтись в беседке нам,Скитанье мне милее стало;Но старше, крепче нас сердцамОднообразье досаждало.Румянец щек твоих цвететКрасою дивной, несравнимой,И взор твой молнии куетДля битв любви непобедимой;Сильна краса твоя! Пред нейСудьбина многих пасть принудит;Быть может, будут те верней,Но вряд ли страсть их жарче будет.1806Н.А. Холодковский

К женщине

О женщина! Весь опыт мойТвердит, что всякий, кто судьбоюСведен с коварною тобою, —В тебя влюблен с минуты той.Пусть опыт учит не тревожно,Что ты всегда клянешься ложно:Твоей красою вдохновлен, —Я все забыл, я вмиг влюблен!Воспоминанье – дар прекрасныйДля тех, кому надежда льстит,Кто наслаждался в неге страстной;Но, как проклятье, тяготитОно того, кто чужд надежде,В ком больше нет любви, как прежде.О женщина, прекрасный лжец,Юнцов доверчивых ловец!Как бьется пульс, когда впервыеМы встретим блеск лазурных глаз,Иль глазки черные, живые,Лучом любви пленяют нас!Как всем мы клятвам верим скоро,Как принимаем их без спора,Навеки видя в них оплот, —А в тот же день измена ждет!И тщетно мудрость вековая,Веля не верить налегке,Гласит, что «женщина, даваяОбеты, пишет на песке».1806Н.А. Холодковский

Случайный пролог, составленный автором перед постановкою на сцене частного театра пьесы «Колесо фортуны»

Известно всем, что век наш утонченныйИзгнал со сцены фарс бесцеремонный;Нет вкуса к грубым шуткам с этих порИ авторов тех шуток ждет позор.Ряд чистых сцен мы здесь вам представляемИ Красоту краснеть не заставляем,И наша Муза скромно наперед,Хотя не славы, – снисхожденья ждет.Но не одной ей страшно ваше мненье,Другим еще нужнее снисхожденье.Ведь «ветеранов Росция» здесь нет,Которым стал привычен рампы свет,Ни Кэмбль, ни Кук не встанут перед вами,Не будет Сиддонс умилять слезами:Зародышей-актеров здесь дебютИ новую вам драму поднесут!Едва расправив крылья, как актеры,Мы просим нас щадить: птенцы бесперы,И если в первый, робкий свой полетОни падут, – навек их гибель ждет.Здесь не один трусишка, полн тревоги,Надеется услышать суд ваш строгий, —Вся «действующих лиц» семья дрожитИ ожидает, что судьба решит,Не торгаши мы: платы нам не надо,Аплодисменты – вот нам вся награда;Для них любой «герой» стараться радИ «героини» ради них дрожат.К последним, верно, суд помягче будет:Кто ж слабый пол безжалостно осудит?Кому Краса и Юность – верный щит,Тех и строжайший цензор пощадит.Но если мы вам угодить не властныИ наши все усилия напрасны —То, если жалость есть в груди у вас,Не одобряйте, но простите нас.1806Н.А. Холодковский

К Элизе

О, Элиза! Не глуп ли закон мусульман,Что всех женщин лишает он жизни загробной?На тебя бы взглянули: забыли б Коран,Отреклись бы все вмиг от доктрины подобной.Будь пророк их не вовсе рассудка лишен,Никогда не изгнал бы он женщин из рая;В небе гурий не стал бы выдумывать он:Все бы женщинам отдал, – от края до края.Но и этого мало казалось ему,Что душе он из вас приказал удалиться;Он по нескольку жен мужу дал одному!Пусть душ нет, – так и быть; но зачем же                                                            делиться?Этой верой нельзя никому угодить:Мужу трудно, а женам обиднее смерти;Хоть пословицей можно б ее подтвердить,Что «все женщины – ангелы, жены же – черти».Эту истину нам и Писанье твердит.Новобрачные! Слушайте, благоговея,Что Евангелье вам в искупленье сулитВо второй и двадцатой главе от Матфея:На земле нам довольно страданий от жен,Чтоб еще и на небе нам мучиться; там уж(Так вещает апостол священный закон)Браков нет и никто не выходит там замуж.И мы вправе сказать: если в рай бы попастьУдалось со святыми их женам – всем хором,И забрали бы жены, как в жизни, всю власть, —Все бы небо подпало семейным раздорам.Столько было бы споров, тревог и забот,Что – со мной согласятся Матфей, Марк                                                         и Павел, —Тут одно было б средство: всеобщий развод,Чтобы общий мятеж не нарушил всех правил.Да, развод для супругов – желанный конец;Но мужчине без женщины жить невозможно.Мы, все цепи порвав, не стесняя сердец,Будем вечно любить вас, без уз, но не ложно.Пусть глупцы и мерзавцы твердят свой рассказ,Что души у вас нет: будь хоть вы с тем согласны, —Не поверю! Так много небесного в вас,Что без вас весь увял бы сад рая прекрасный!1806Н.А. Холодковский

Слеза

О lachrymarum font, tenero aacroa

Ducentium ortut ex animo; quater

Felix! in imo qui scatentem

Pectore te, pia Nyropha, sensit.

GrapЕсли Дружба манитИль Любовь нас пленитИ нам Искренность смотрит в глаза, —Могут ложью увлечьИ улыбка, и речь,Но знак верный приязни – слеза.Часто злобу иль страхНа фальшивых устахПрикрывает улыбки краса;Пусть грудь нежно вздохнет,Взор любовью блеснетИ слеза в нем сверкнет, как роса.Милосердия жар,Смертных сладостный дар,Очищает от варварства нас;В сердце чувство горитИ, где милость царит, —Исторгаются слезы из глаз.Тот, кто плыть принужден,Как помчит аквилон,По гребням Атлантических вод, —Наклоняясь к волне,Чуя смерть в глубине, —Блестки слез в синей влаге найдет.Ради славы солдатЖизнью жертвовать рад,Тверд и смел пред военной грозой;Но когда враг сражен, —Рад поднять его онИ кропит его раны слезой.Если ж кончив поход,Гордо к милой придет,Бросив меч, обагренный в крови, —Нет награды славней,Как с прекрасных очейСнять, целуя, слезинку любви.Милый кров, где теклиГоды детства мои,От любви до любви где я рос, —Я, покинув тебяОглянулся, скорбя, —Но твой шпиц был чуть виден сквозь слез.Уж не шлю я приветМилой Мэри, – о нет, —Милой Мэри, кого так любил, —Но я помню тот сад,Где ловил ее взгляд,Где слезой ее взыскан я был.Хоть другому онаНавсегда отдана,Мир ей! Буду всегда ее чтить.От обманчивых сновЯ отречься готовИ, в слезах, ей измену простить.Дорогие друзья!Как покинул вас я, —Я судьбину молил об одном:Если вновь встречу вас, —Пусть в тот радостный час,Как в прощальный, слезу мы прольем.Если ж дух бедный мойУлетит в мир иной,И засну я в гробу, в тишине, —Вы, бродя в тех местах,Где тлеть будет мой прах,Уроните слезу обо мне.И пускай мавзолейНад могилой моейСуетой не пленяет глаза;Славы я не ищуИ хвалы не хочу,Все, что нужно мне, – только слеза.1806Н.А. Холодковский

Ответ на некоторые стихотворения Дж. М.Б. Пигота, эсквайра, относительно жестокости его возлюбленной

Зачем, Пигот, в отчаянном волненьеНа эту деву ропщете? ПройдетХоть целый год, но вздох ваш и моленьеХолодную кокетку не проймет.Вы научить любви ее хотите, —Так ветреным кажитесь перед ней:Она нахмурит брови; но уйдите,И улыбнется. О, тогда смелейЕе целуйте! Таково притворствоКрасавиц; все они убеждены,Что поклоненье – долг наш. Их упорствоКолеблется, когда мы холодны.Таите боль и цепи удлиняйте.Пусть думает, что гордость вам не жаль.Тогда кокетка ваша, так и знайте,Ответит благосклонно на печаль.Но если все ж из ложного порываОна страданья ваши осмеет,Уйдите прочь. Другой отдайтесь живоИ над кокеткой смейтесь в свой черед,Что до меня, – я двадцать их иль болеБоготворю. Но и плененный, все жЯ их бы всех оставил поневоле,Будь на нее характер их похож.Довольно вздохов! Слушайте совет:Прорвитесь сквозь утонченную сетку, —Довольно слез! Пути иного нет,Как бросить и забыть свою кокетку.И прежде, чем погибнете вполне,Разбейте эту сумрачную клетку,Чтоб не пришлось в сердечной глубинеВам проклинать бездушную кокетку.1806А.М. Федоров

Гранта

Ἀργυρέαισ λόγχαισι μάχου και

πάντα Κρατήσαισ[2]

Когда б Лесажа хитрый демонМоим желаньям мог помочь, —Меня б вознес над домом всем онНа шпиц Марии в эту ночь.Раскрыв все крыши старой Гранты,Он мог бы в залах показать,Как спят и видят там педантыЗа голос – луг иль лавку взять.И Пальмерстона бы, и ПэттиУвидел я в числе ловцов,Влекущих в выборные сетиКак можно больше голосов.Вот избиратели все кучейЛежат, толпа усыплена;Им благочестье – щит могучийИ совесть их не будит сна.Лорд Г. – тот быть спокоен может;Не глупы парни: ясно им,Что к производству он предложитИх одного лишь за другим.Все знают: выгодных местечекБольшой у канцлера запас;«Вот мне бы» – мыслит человечекИ ухмыляется сейчас.Но ночь бежит; сном безмятежнымПусть спят себе лентяи там;Я обращусь к твоим прилежным,О alma mater, сыновьям.Ища наград колледжа честно,Вот кандидат долбит урок;Полночный час; в каморке тесно;Он рано встал и поздно лег.Сомненья нет: ценой старанийОн все награды заслужил;Для бесполезных разных знанийПотратил он немало сил;Он стих аттический скандует,Не зная отдыха, – хоть плачь;Под тяжким бременем тоскуетМатематических задач;То вздором Силя ум свой мучит,То в треугольник углублен,Обедов сносных не получит,В латыни ж варварской силен.Для исторической же МузыЗа то всегда он глух весьма:Ему квадрат гипотенузыВажней ученого письма.А впрочем он один лишь, бедный,Страдает от таких трудов;Зато вдвойне забавы вредныДругих – отчаянных голов.Пиры их взору нестерпимы,Разврат с позором слит вполне,Игра и пьянство там любимы,И разум топится в вине.Иное дело – методисты:Реформы на уме у них;Они поют, смиренны, чисты,И молят за грехи других.Одно у них пришло в забвенье:Что гордость духа, лишний пыл —Все их хваленое смиреньеЛишают большей части сил.Но вот уж утро… ОтвращаяОт них свой взор, что вижу я?В одеждах, белых поспешая,Чрез луг бежит людей семья;Часовни колокол их рьяноЗовет… Вот смолк он… В тишинеНебесной песнью звук органаВолнами стелется ко мне,И вместе с ним несется звучноТрель королевского певца:Но эту песню слушать скучно,Кто раз прослушал до конца.Наш хор, – он ниже снисхожденья:Из новичков составлен онИ стоит только осужденья,Как грешных карканье ворон.Когда б Давид услышал пеньяСвоих псалмов в таких устах, —Псалмы б он отнял, без сомненья,И разорвал бы их в сердцах.Евреям пленным на ЕвфратеТиранов власть велела петьО бесконечной их утратеИ о беде своей скорбеть.О, если б так они запели, —Со страха ль, ум ли б подсказал, —Они б легко достигли цели:Сам черт их слушать бы не стал!Но что ж пишу я? Скучно стало…Кой черт начнет меня читать?Перо скрипит, чернил уж мало…Конечно, мне пора кончать.Прощай же. Гранта! Налеталась,Как Клеофас, душа моя;От темы Муза отказалась,Устал читатель, – да и я.1806Н.А. Холодковский

Вздыхающему Стрефону

Прощенья у вас хоть тысячу разЗа рифмы молю, изливаюсь.Из дружбы одной я дух ваш больнойСтарался рассеять и каюсь.С тех пор, как она вам так предана,Мне ваше безумье не горе.В ней прелесть мечты, алтарь красоты,Я чту ее с верой во взоре,Но должен сказать, что трудно узнатьИз рифм ваших образ завидный.Я так вас жалел: ваш дух так горелПред скрытностью этой обидной.Уста ее вам волшебный бальзам,Ея поцелуй вас мгновенноВознес до небес, весь мир в нем исчез.Ничто мой совет – несомненно.«Когда я брожу, любви не служу», —Сказали вы. Это понятно.И я в старину любил не одну,Но мне перемена приятна.Я вам предлагать не стану пленятьКрасавиц, как пишут в романе.Улыбка мне льстит, но сумрачный видМне то же, что буря в стакане.Покуда в крови – огонь, для любвиЯ враг платонизма упорный.Безумным меня считала б твояЛюбовница, – вывод бесспорный.Всех женщин забыть, одну лишь любить,Ей сердце отдать во владенье,О ней лишь вздыхать, ее лишь ласкать…Но это другим оскорбленье.Теперь, о, Стрефон, последний поклон.Любовь ваша вся бестолкова,Но, правда, – чиста: она ведь влитаВ одно только праздное слово.1806А.М. Федоров

Сердолик

Не блеском мил мне сердолик!Один лишь раз сверкал он ярок,И рдеет скромно, словно ликТого, кто мне вручил подарок.Но пусть смеются надо мной,За дружбу подчинюсь злословью:Люблю я все же дар простойЗа то, что он вручен с любовью!Тот, кто дарил, потупил взор,Боясь, что дара не приму я,Но я сказал, что с этих порЕго до смерти сохраню я!И я залог любви поднесК очам – и луч блеснул на камне,Как блещет он на каплях рос…И с этих пор мила слеза мне!Мой друг! хвалиться ты не могБогатством или знатной долей, —Но дружбы истинной цветокВзрастает не в садах, а в поле!Ах, не глухих теплиц цветыБлагоуханны и красивы,Есть больше дикой красотыВ цветах лугов, в цветах вдоль нивы!И если б не была слепойФортуна, если б помогалаОна природе, – пред тобойОна дары бы расточала.А если б взор ее прозрелИ глубь души твоей смиренной,Ты получил бы мир в удел,Затем что стоишь ты вселенной!1806В.Я. Брюсов

Хочу я быть ребенком вольным

Хочу я быть ребенком вольным        И снова жить в родных горах,Скитаться по лесам раздольным,        Качаться на морских волнах.Не сжиться мне душой свободной        С саксонской пышной суетой!Милее мне – над зыбью водной        Утес, в который бьет прибой!Судьба! возьми назад щедроты        И титул, что в веках звучит!Жить меж рабов – мне нет охоты,        Их руки пожимать мне стыд!Верни мне край мой одичалый,        Где знал я грезы ранних лет,Где реву Океана – скалы        Шлют свой бестрепетный ответ!О! я не стар! Но мир, бесспорно,        Был сотворен не для меня!Зачем же скрыты тенью черной        Приметы рокового дня?Мне прежде снился сон прекрасный,        Виденье дивной красоты…Действительность! ты речью властной        Разогнала мои мечты.Кто был мне друг – в краю далеком,        Кого любил – тех нет со мной.Уныло в сердце одиноком,        Когда надежд исчезнет рой!Порой над чашами веселья        Забудусь я на краткий срок…Но что мгновенный бред похмелья!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

О, если бы Юпитер вернул мне ушедшие годы! – Вергилий (лат.).

2

Сражайся серебряными копьями (т. е. подкупом) – и ты во всем победишь (греч.).