Кольцо предательства

– Ладно… кажется, это я поняла, – когда всё встало на место, губ коснулась лёгкая улыбка. Мира обожала это чувство: когда непонятное становилось понятным. – Но как Каин смог пролететь такое расстояние через настолько плотную шкуру? Он же его насквозь пробил! Разве обычная птица способна на такое? – на это мужчина лишь ухмыльнулся.

– А кто сказал, что он обычный? – тут же раздалось согласное «Кар!» – Его и птицей-то не назовёшь. Каин, на самом деле, магический артефакт, доставшийся мне от одной ведьмы как откуп за то, чтобы я её не трогал, – птица снова каркнула, но уже с каким-то возмущением, – да-да, ты лучше любой птицы.

– Кар! – ворон расправил крылья и взмыл ввысь, скрывшись среди крон. Фин покидать рук не собирался. Ему и у Миры было хорошо.

Громкий быстрый топот и тревожное бульканье, раздавшиеся из чащи, оповестили о появлении на поляне испуганной Бет, которая что-то сжимала в своей пасти. Возможно, это была игра бликов, но, кажется, даже её чешуя выглядела бледноватой.

– Ну и где тебя носило, когда на нас вышел огр, Элизабет? – бедная саламандра от такого приветствия даже попятилась, но тревожно булькать не прекратила, при этом постоянно запинаясь, на что мужчина устало продолжил, – ладно, успокойся и расскажи, что случилось.

Ящерица тут же аккуратно разжала челюсть, укладывая на землю неподвижную серую тушку, которую Мира разглядела по мере приближения. Саламандра начала снова булькать, но умудрялась давиться собственными звуками.

– Давай, вдохни и медленно выдохни, – Рид накрыл ладонью чешуйчатую морду. Бет, кажется, это немного угомонило, – вот так. Умница. А теперь медленно расскажи, что стряслось, – он заговорил уже куда мягче, и Бет снова забулькала, но уже гораздо спокойнее. По крайней мере, она точно старалась, – и всё? Тогда давай до конца успокаивайся, Белка тебе поможет. Белка, – последнее обращение прозвучало уже громче. Мира оглянулась в поисках зверька, а потом до неё дошло, – Бет случайно зайца задавила, он ещё вроде живой – трепыхается, подлатай его.

– А, конечно! – Мира тут же сорвалась к животинке, прикладывая к едва заметно подрагивающему тельцу ладони.

Искры и тёплый свет – и вот сплющенные в мясо лапки вновь выглядели целыми и здоровыми. Заяц в бешеном испуге подорвался и помчался прочь в кусты.

Визг и счастливое бульканье стали смутным предупреждением, но Мира не успела им воспользоваться – саламандра уже придавила её к земле и принялась усердно вылизывать.

Это было ужасно. И жутко.

Хотелось, чтобы это как можно скорее прекратилось. Мира попыталась вывернуться, но тушка ящерицы оказалась гораздо тяжелее. Из груди вырвался звонкий смех, который не поддавался никакому контролю. Против собственной воли, Мира хохотала до слёз.

Это было страшное и странное чувство.

Не боль – от неё хотелось не кричать, а только смеяться. Но это было чем-то чудовищно невыносимым.

Крикнувший Фин внезапно угомонил Бет, из-за чего та растерянно замерла на месте, а Мира воспользовалась передышкой и отползла чуть в сторону, хватая ртом воздух. Повернувшись к наёмнику, она увидела, как переменилось его лицо.

– Ты как? – мужчина напрягся и смерил строгим взглядом саламандру. Та сдавленно булькнула.

– Не совсем в порядке, – Мира ещё переводила дыхание, но быстро его восстановила.

По затылку всё ещё бежали мурашки.

– Что, с щекоткой тоже ещё не сталкивалась? – вдруг догадался наёмник.

– Нет, не сталкивалась. Жутковатые ощущения, если честно, – услышав это, Бет залилась извиняющимся бульканьем.

– Всё в порядке, Элизабет, – наёмник опередил Миру и сам успокоил саламандру, с усмешкой погладив её мордочку. Фин тем временем забрался обратно на руки, – ты не виновата, просто впредь будь осторожнее с такими бурными порывами, – и ящерица рьяно закивала. – Ну что, все успокоились? – Рид обернулся.

– Почти, – Мира кивнула и повернулась к Бет, которая с долей тревоги всё ещё смотрела на неё, – всё хорошо, правда, – и по совету Фина протянула ящерице раскрытую ладонь, в которой тут же заплясал огонёк.

Саламандра замерла, не отводя любопытных глаз от золотистого пламени. Кажется, она о чём-то с огромным усилием думала. Вдруг из пасти показался тёмно-красный кончик языка. Осторожно, будто пробуя, Бет лизнула огонь.

Умные глаза саламандры озарило каким-то открытием.

От бурного восторга ящерицы Мира тихо рассмеялась, забыв о прошлой панике, и выпустила ещё немного огня. Она даже не вздрогнула, когда саламандра смело его поймала пастью и, отстранившись, стала смешно хлопать челюстью, из которой вырывались золотые «язычки».

– Ну всё, хватит, а то разбалуешь её ещё, – но судя по голосу, наёмник тоже веселился при виде этого зрелища, хотя и не смеялся. – Теперь пока Элизабет твой огонь не переварит, нам не стоит отправляться дальше.

И Бет радостно булькнула, и чешуйки на её груди и животике налились золотом изнутри.

– Тогда мы можем ещё поговорить? – Мира оживилась при виде лёгкой улыбки наёмника.

– Только для начала давай что-то решим с этой тушей, – он кивнул в сторону мёртвого огра.

Мира выдохнула, ощутив нахлынувшее раздражение.

Это был лес. Он был благодарен за избавление от вредителя.

Труп разрушится быстро. Очень быстро. Но вместе с этим он выбросит столько отравы, что выжженная парами поляна будет восстанавливаться почти год. Для леса этот труп был жутким нарывом. Мира вспомнила один такой на теле незнакомого бродяги. Крупный, желтеющий белизной рвущегося наружу гноя. Его хотелось как можно скорее вскрыть и прочистить всю рану…

– …сможешь?

– Х-хорошо, – Мира торопливо кивнула. Подувший ветер принёс самую настоящую вонь.

Чем ближе она подходила к трупу, тем нестерпимее становилась вонь, превращаясь в настоящий смрад.

Когда Мира остановилась достаточно близко, чтобы призвать огонь, она дышала уже ртом. Немного подумав, приглушила обоняние магией. Вонь испражнений стала почти незаметной и не мешала сосредоточиться.

Огонь просился наружу и радостно вырвался из раскрытых ладоней, позволяя выплеснуть накопившуюся боль, услышанную от леса.

Вспышка пламени была внезапной даже для Миры и Фина.

Огр горел слишком хорошо.

Мира вскинула ладони, останавливая объявший труп пожар. Её обдало жаром с ног до головы. Нужно было испепелить этот кошмар, выжечь смрад, но не дать огню распространиться дальше.

Это было чем-то необычным. Такой мощный порыв стихии, который вдруг стал родным и близким.

Мира зачарованно смотрела на бушующее пламя перед собой, которое тянулось высоко-высоко вверх. Такое игривое. Но дружелюбное. Наверное, даже ласковое.

Тело наполнилось теплом.

Голову и грудь прострелило болью. В ушах странно зашумело.

И дышать. Дышать стало трудно.

Донёсся чей-то страх.

Такой тихий, едва разборчивый.

Кажется, это был Фин.

Он звал. О чём-то просил. Исцелить себя. И отпустить пламя.

Мира не понимала, зачем это делать. Огонь вился вокруг и ластился, как самый добрый и верный пёс – было жалко его отталкивать. Хотелось его обнять, ответить заботой, но она могла лишь подставить лицо и кончики пальцев под тёплые радостные прикосновения, от телу становилось легко-легко.

Удар воли по мыслям будто сдёрнул с глаз пелену и окунул в пруд, кругом состоящий из боли.

Из последних сил Мира прогнала через тело магию и ласково попросила огонь уснуть. Он прекрасно справился, и теперь им пришла пора ненадолго проститься.

Лицо обдало прохладой и влагой. Кажется, это была вода. Разлепив глаза, Мира расплывающимся взглядом уловила большое пятно. Пару раз моргнув, она разобрала в нём Рида. Спустя ещё несколько морганий она уже чётко видела его лицо.

– Жива? – голос звучал строго.

– Жива, – вместо звука из горла раздался сип. Мира поморщилась, прогоняя по телу магию.

В её руке что-то лежало. Какой-то прозрачный камешек.

– Сможешь объяснить, почему не послушала, что тебе говорят? – Мира подняла взгляд, и в груди потяжелело. Она точно что-то сделала не так.

– А что… ты же сказал избавиться от тела, – горло неприятно сжалось, оборвав фразу.

– Да, а что я сказал потом? – он был недоволен. Сильно недоволен.

– Спросил, жива ли я…? – Мира сжалась, понимая, что упустила что-то очень-очень важное. – Я… лес… – слова вдруг стали разбегаться прямо из головы.

Рид тяжело вздохнул.

– Не знаю, что хуже: когда человек слышит, но забивает, или когда человек не слышит вообще. Как бы то ни было, что от одной, что от другой привычки можно сдохнуть, – и последнее слово будто вдавилось в Миру его взглядом.

– Я буду переспрашивать, правда, – хотелось спрятаться от невыносимого чувства вины. Глаза защипало, но это чувство быстро прошло под добрый курлык Фина.

– Очень на это надеюсь, – он забрал из её рук камешек и, кажется, вздохнул уже спокойнее, – ладно. Как ты себя чувствуешь?

– Вроде в порядке, – Мира осторожно подогнула ноги, подобрав колени к груди. Спиной она упиралась в дерево – её успели перенести от того места, где прежде лежал огр. – А что произошло?

– Это я должен у тебя спрашивать, – мужчина покачал головой, присаживаясь напротив и пряча камешек в сумке, – что ты там делала, почему не ушла, как я тебе говорил?

– Я испугалась, – Фин нырнул под руки и устроился между грудью и коленями, – огонь мог разгореться, навредить лесу… я попыталась его удержать. А потом, – Мира прикрыла глаза, прижимаясь к Фину. Нос защекотал пух, – мне его стало жалко.

– Кого? – наёмник осторожно поинтересовался, и Мира поняла, что, наверное, сказала совсем непонятную для него чепуху.

– Огонь. Это, наверное, странно, – и она спряталась за Фином, не в силах выдержать чужой взгляд, – но я его почувствовала, будто он совсем живой. Он совсем не хотел мне вредить… он… он будто скучал… и радовался, как Бет. Ты бы ведь не ударил Бет просто так? – и она с опаской взглянула на Рида. Было страшно понять, что она снова сказала что-то неправильное или глупое.

Наёмник молча на неё смотрел, а затем устало прикрыл глаза. Наверное, ему надоело вздыхать.

– Не ударил бы. Но будь с этим чувством осторожна, – Фин курлыкнул, поддакивая, – может, огонь бы тебя и не ранил, но помимо него есть ещё много опасных вещей в процессе горения. Например, отравление газом, из-за которого люди чаще всего и гибнут. Запомни: всё, что горит, выделяет этот газ. У него нет запаха, нет цвета. Учёный, открывший этот газ, назвал его «угарным», хотя чаще упоминал «тихим убийцей». К сожалению, а может и к счастью, личность этого учёного доставляла слишком много проблем важным людям, и мне посчастливилось завладеть его трудами, среди которых было много чего интересного. В общем, как ты уже поняла, дышать им нельзя, – голос вдруг прозвучал угрожающе тихо, – но не вздумай болтать об этом. Ни одна живая душа не должна знать то, что я тебе только что рассказал, ты меня услышала? – последнюю фразу он произнёс с особым нажимом.

– Услышала, – Мира кротко кивнула, – и поняла.

Рядом раздалось тревожное бульканье.

– Да жива она, не видишь, что ли? Вон, можешь её лизнуть, проверить, – и Бет, неуклюже перебирая лапами, подползла к Мире.

– Всё хорошо, – она улыбнулась, глядя на волнующуюся мордашку ящерицы, а та радостно булькнула и осторожно лизнула ладонь. Чешуйки на шее были тусклыми, – а что, Бет уже переварила огонь?

– Да, пока ты тут без сознания валялась. Я уже собирался на тебя кристалл с кислородом потратить, но твой пернатый мне не дал этого сделать.

Расспрашивать о новых непонятных словах уже не было сил, поэтому Мира просто мысленно поблагодарила Фина за то, что тот не дал наёмнику потратить непонятную вещь и тем самым не позволил увеличить размер её долга. Ведь всё, что тратится – не тратится просто так… это она ещё с торговцами усвоила.

– Ладно, – начал наёмник не так грозно, а уже как прежде, – пока ты ещё приходишь в себя, вернёмся к целителям, а то на войну отвлеклись, – и будто дождавшись радостного воодушевления Миры, продолжил, – как я тебе уже говорил, многие школы магии без покровительства перестали существовать ещё в начале войны. У целителей это покровительство было, поэтому они до сих пор продолжают существовать. А где покровительство – там жёсткий контроль. Так все секреты целебной магии Света в Империи людей находятся в библиотеке Святого Госпиталя и не выходят за его пределы – всё согласно постановлению нашего государства. Есть также целители, обладающие магией Природы или Воды, но эта магия хранится в строжайшем секрете у эльфов, которые ведут закрытый образ жизни и почти никого не подпускают. А других крупных школ целителей нет, только свободные самородки, которым либо по счастливой случайности удалось раздобыть знания, либо хватило собственной гениальности додуматься до секретов самостоятельно. Такие после долгих десятков лет самосовершенствования набирают учеников, чтобы передать накопленные знания. И обычно они берут на себя ученика-двух – не больше. И все они тут же разбираются крупными гильдиями. Так что теперь ты понимаешь, насколько сложно получить знания магии целительства? – Мира сглотнула, но кивнул. – Любой магии целительства. Так что если ты не часть клана или Госпиталя, тебя тут же заберёт гильдия магов или наёмников, вручит жетон, будет сдувать с тебя пылинки и жёстко мстить каждому твоему обидчику: любые попытки причинить вред целителю сразу обрекают самоуверенного идиота на попадание в чёрный лист. И поверь мне, лучше умереть сразу.

Мира мысленно охнула. Ей не просто везло. Ей очень сильно везло.

Но рассказывал Рид всё очень интересно и захватывающе. Хотя от обилия слов, как знакомых, так и новых, снова начинало зудеть под висками и распирать голову изнутри. Или, наоборот, сдавливать снаружи?

– Теперь о тебе, – Рид привлёк внимание Миры лёгким щелчком перед носом, – вернёмся к твоим рисункам. Судя по ним, ты долгое время провела в Вечнозелёном лесу. Так что даже если бы мы попробовали разобраться в продолжительности твоих скитаний, это было бы весьма затруднительно: в это лесу время года одно и тоже.

– Время года? – Мира дала понять, что ей эти слова в таком сочетании незнакомы.

– Полный цикл, когда сменяется листва, если так тебе будет проще представить. Впрочем… ты была в лесу, где листья падали несколько раз в день?

У Миры даже голова гудеть перестала.

– Да, была!

– Это прямая противоположность. На эльфийском наречии это лес известен как Элиос, или Быстроцвет по-человечески. А первый лес, соответственно – Вериос или Вечноцвет. Быстроцвет находится в сердце Вечноцвета и растёт на мощном магическом источнике, где из-за переизбытка энергии деревья активно сбрасывают листву. Но чем дальше источник, тем спокойнее фон – в итоге у нас есть Вечноцвет, который может не сбрасывать листву даже зимой. Хотя погодные условия на территории Вечноцвета очень мягкие по сравнению с другими областями на континенте. Собственно, поэтому ты не могла ориентироваться по погоде в том числе. Ты хоть снег видела когда-нибудь?

– Я и слова такого не знаю, – Мира вздохнула спустя несколько секунд раздумий. Она изо всех повторяла про себя это слово, но не получила никакого отклика. Фин мог показать ей нужную картинку, но почему-то не хотел этого делать.

– Ясно, – наёмник принял это безо всякого удивления, – а проливные дожди день за днём заставала?

– Нет. Обычно шёл день-другой, а потом опять тепло и солнечно… – она вспомнила, как особенно сильно утомлялась в такие дни из-за того, что постоянно поддерживала тепло и сухость за счёт магии, – а кто такие эльфы? И почему я их не встретила в этих лесах? В смысле, они же здесь когда-то были, раз дали этим местам свои имена?

– Как я уже говорил, это отдельная раса. У них другое восприятие мира, другое строение магического тела, да и внешне они отличаются от людей. Правда, и живут они на другом континенте, так что ты бы с ними в любом случае не встретилась, разве что только с пленёнными.

– Почему? И почему тогда у леса есть имя на эльфийском?

– Отвечу сперва на последний вопрос, – наёмник вынул из сумки красивую деревянную кружку, открыл её, снял крышечку и сделал глоток, – когда-то все расы жили повсеместно, и эти леса изначально обжили эльфы из-за своего врождённого дара магии Природы. Но с началом войны люди вытеснили их, обозначили свою территорию, как и остальные народы, так что теперь находиться в чужом государстве, будучи представителям чужой расы, крайне нежелательно.

– А вот тут я запуталась, – Мира честно призналась, впав в лёгкий ступор: мысли просто не справлялись с тем, чтобы воплотить услышанное последовательностью картинок.

– Смотри, – и Рид, будто угадав её проблему, поднял сучок и принялся что-то выводить на земле, – есть четыре основных континента, некоторые выделяют только три, объединив земли эльфов и гномов. Я пока опущу острова, Вечные льды и прочие любопытные места и остановлюсь на самом главном. Итак: земли эльфов, людей, орков и гномов. У всех есть своё название, но сейчас ты только больше запутаешься. Ещё бытуют легенды о пятом континенте, его название до нас не дошло, но якобы именно на его месте… как-нибудь потом расскажу. Проблема в том, что война привела к жёсткому разделу земель между народами, и теперь представителю одной расы будут крайне не рады на территории любого другого государства. Раньше границы были открыты, эльфы, как ты уже поняла, когда-то жили на нынешней территории людей небольшими поселениями…

– И почему тогда все так вдруг переполошились?

– Да х… – наёмник вдруг странно кашлянул посредине фразы, покосившись на Миру, – чёрт его знает. Сейчас на этот вопрос уже и не ответишь: как-никак добрая тысяча лет прошла. Уже никто не помнит, из-за чего всё началось, просто знают, что идёт вражда – и всё. Есть, конечно, некоторые теории, но хватит с тебя, а то от переизбытка информации снова всё забудешь.

– Надо же, сколько всего важного я не знала, – Мира со вздохом пробормотала, почёсывая заурчавшего Фина у клюва. В такие моменты он напоминал не птицу, а кошку.

Как ни странно, наёмник ухмыльнулся.

– Не такие уж они и очевидные. Очень многие считают, что только люди жили на этом континенте, а эльфы пытаются отобрать «наши» земли. Гномы – скупердяи, желающие захватить ресурсы, а орки и вовсе тупые животные, которые воюют ради войны.

– Но это же не так, да? – появившиеся в рассказе подробности о новых народы зазудели в мыслях новыми вопросами: почему именно гномы – скупердяи? Выглядят ли они так же, как эти торговцы на рынке с блестящими глазами и сладкими улыбками? А орки все в шерсти, раз их с животными сравнивают?

– Само собой не так, – наёмник снова приложился к кружке, – как я уже говорил, никто просто не помнит, ради чего развернулась вся эта война. Каждый воюет по той же причине, что и мы: так делали наши отцы и деды. Мы – хорошие, все остальные – плохие. Зачем утруждать себя ещё какими-то мотивами? Вдруг ещё неправ окажешься, – мужчина ухмыльнулся и сделал очередной глоток. Пара капель стекли по щетинистому подбородку, но были быстро стёрты тыльной стороной ладони. – Ну что, ожила?

Мира уже давно чувствовала себя в порядке, но у неё был маленький выбор: расспросить ещё о чём-то или же согласиться на что-то новенькое, ради чего ей нужно было «ожить».

Но всё-таки знаний она получила с избытком, так что было принято решение выкроить немного времени для того, чтобы голова всё это уложила.

– Ожила! – и ответила бодрой улыбкой.

– Тогда вставай, займёмся твоими навыками, надо бы кое-что проверить. Обычный спарринг, ты будешь снова нападать, – и с этими словами Рид закрыл кружку и убрал обратно в сумку.

Они вышли в центр полянки и, едва наёмник кивнул, Мира рванула в атаку.

Что в ней вызывало беспокойство, так это то, что Рид всё ещё продолжал игнорировать усиление магией. Впрочем, она не позволяла себе задумываться об этом, чтобы не допустить ошибок, и просто продолжала искать слабые места. Очередной удар с прыжка лишь рассёк воздух, но в этот раз Мира попыталась другой ногой обхватить шею мужчины, как крюком, и перенаправить свой полёт, максимально сократив дистанцию с телом наёмника. К сожалению, даже из этой ситуации тот нашёл выход, умудрившись с лёгкостью выпутаться из хватки, воспользовавшись полётом Миры и просто продолжив его дальше.

– Достаточно, – вдруг мужчина остановил поединок, хотя и не выглядел запыхавшимся даже самую капельку, – скажи, ты зачем с воздуха бьёшь?

Мира удивлённо взглянула на наёмника, не понимая сути вопроса.

– Попробуй ещё раз меня ударить.

И Мира послушно выполнила рывок в сторону мужчины. Прыжок, привычный замах.

Чужая рука перехватила лодыжку, и тело камнем полетело вниз. Мира в очередной раз обрадовалась привычке без лишних раздумий укреплять себя магией. Удар спиной об землю был не самым приятным, но она с растерянностью смотрела в небо не от боли, а от удивления.

– А как так? – вырвалось само собой, но она тут же продолжила. – Это потому что вы такой тяжёлый?

– И потому что ты лёгкая, – мужчина кивнул, помогая Мире подняться с земли. – Одно дело – блокировать твой удар, когда ты бьёшь, отталкиваясь от какой-либо поверхности: из-за напитки тела магией, ты мгновенно разгоняешься с такого толчка. Но в воздухе в твоём распоряжении только твой вес. По крайней мере, на такой крошечной высоте.

Мира нахмурилась.

– Понятно. Но мне очень удобно так бить. Разве это не странно? В смысле, вы сказали, что меня специально учили и учили хорошо. Так почему мои учителя допустили такую ошибку?

– Мне тоже это кажется странным, – наёмник согласно кивнул, – видимо, мы что-то упускаем из виду. Что ж, тогда действительно есть смысл тебя учить. Потому что огонь тебе демонстрировать крайне нежелательно, но на открытом пространстве драться как-то нужно. Так что давай-ка ещё раз становись в стойку.

Глава 4. Учитель, наёмник, мастер, мизантроп

– Запомни: это город, где снуёт много наёмников, поэтому не суетись, не отсвечивай, в глаза никому не смотри, от меня не отставай. Всё понятно? – объяснял Рид по мере того, как они приближались к городу верхом на Бет.

– Нет, не всё. Что значит «не отсвечивать»? Пока что я понимаю это слово буквально, – Мира с интересом разглядывала виднеющиеся вдали серые стены. Она никогда подобного не видела. Самое большое, что она встречала – частокол. А эта высокая ограда явно была сложена из камня.

– «Не отсвечивать» значит не привлекать к себе внимания. Поэтому ни к кому не подходи, не помогай, ни с кем лишний раз не говори, а ещё лучше вообще молчи, – они прошли через открытые ворота, возле которых никого не было. При виде этого мужчина странно хмыкнул и снова заговорил: – надеюсь, сюда однажды приедет проверяющий и поставит гарнизон раком, чтобы ещё месяц-другой боялись по кабакам шляться.

– Почему? О чём вы? – сначала Мире стало искренне жаль некого «гарнизона» и «рака», но потом справедливо рассудила, что раз уж Рид так о них отозвался, значит, вполне заслужили наказания. По крайней мере, обычно после именно наказания боялись что-то делать.

– Я так понимаю, тебя смутило слово «гарнизон»? – Мира негромко угукнула, и в этот момент Бет остановилась. – Приехали, слезай, – и он продолжил уже когда они оба спешились, – гарнизон – это войска, расположенные в городе для его защиты и соблюдения правопорядка… ну, чтобы граждане друг друга не убивали и наёмники по улицам не шлялись, – он снова странно хмыкнул, тогда как Бет умчалась в лес, – а то смотри: вот зашли мы в город, а нас никто даже не остановил. Кто такие? Откуда? Зачем приехали? Вдруг, мы фанатики какие-то и собираемся половину населения в жертву принести?

– А ведь действительно, – Мира нахмурилась, вспоминая, – меня иногда останавливали и спрашивали, с какой целью я пришла. Я тогда честно говорила, что пришла продать пушнину. И очень часто люди на входе у меня её покупали.

– И по чём же? – они неторопливо шли по улице, и пока людей не было видно, Мира рассматривала непривычно высокие дома.

– По чём купят, – Фин напомнил о том, что от неё ждали ответа, – я же не разбиралась в цене. Как начала ходить по рынку, приценилась, сколько мне нужно было на еду и воду – столько и стала брать. Обычно выходило не больше десяти серебряных за большую шкуру и по два-три за мелкие, – на этих словах наёмник странно закашлялся.

– А ты умеешь сдирать шкуру с животных? – он даже чуть повернул голову в её сторону.

– Да, руки сами всё делают. У меня и ножи есть для этого. По крайней мере, именно к ним я всегда тянусь, когда надо труп разделать, – и Мира коснулась руны на портупее.

– Лучше бы ты умела торговаться, – он чуть посмеялся, – ты понимаешь, что тебя раза в два обманывали?

– Ну, я догадывалась, что они стоят дороже, – Мира тоскливо вздохнула. Осознавать собственную беспомощность в этом вопросе было немного неприятно… как и с любой беспомощностью в принципе, – эти люди слишком охотно покупали у меня шкуры, так ещё и просили, чтобы я всё приносила им, поэтому по возможности я старалась прятать часть шкурок в рюкзаке и продавать их уже на рынке, поднимая цену серебряных на пять.