Морское дыхание

– Она тонет! – крикнула девушка с чёрным тугим хвостом на голове, провожая Энни глазами.

– Заткнись! – крикнул грабитель, переключившийся на угомонившихся матросов.

– Она тонет! – продолжала девушка. Только она и пара грабителей могли видеть Энни. Экипаж заволновался.

– Заткнись, сука! На ней стабилизатор! – рявкнул мужчина с битой и пистолетом.

– Она без сознания!

– Заткнись!

– Сам посмотри, придурок! – кричала, срываясь, девушка. Бандит обернулся и увидел не двигающуюся погружающуюся Энни: «Старший, она реально тонет!» – виновато выдал он.

– Ты придурок! Хочешь сидеть за убийство? Ныряй за ней, как хочешь, иначе ты не в нашей команде! – сказал их лидер.

– Эй, ты! Сука! Похоже, эта девчонка дорога тебе! Ныряй за ней!

– Я не…

– Ныряй, я сказал! – закричал, выстрелив в воздух, грабитель. Их старший опешил и разозлился: «Какого… ты стрелял, кретин!»

Девушка перелезла через борт и замедлилась, цепляясь руками, вывернутыми назад, за железный поручень с облезающей голубой краской. Ветер начал стихать, а вырвавшийся из-за облаков луч солнца озарил волны, убегающие из-под кармы корабля, и она, стоящая на краю этой кармы так, чтобы этот луч укусил её за пальцы ног, почувствовала желание спасти другую девушку и нырнула. Она проплыла немного до Энни брасом (неплохо, однако, плавала), вдохнула громко воздух так, что вдох был немного похож на крик, так, что лёгкие заболели, и нырнула. Через метр она открыла режущие солью глаза, увидела ещё быстрее ускользающую вниз рыжеволосую фигуру и поплыла за ней. Теряя пузырьки воздуха, она схватила левой ладонью её руку, сняла защитный колпачок с красной кнопки своего стабилизатора и нажала на неё. Они немного остановились, но начали снова опускаться. Девушка вытащила из верхней части стабилизатора трубки и воткнула их себе в нос. Спасительница немного отдышалась через них, еле надев на шею, сняла колпачок со стабилизатора Энни, нажала спасительную кнопку и, посмотрев вверх, на поверхность мерцающей в лучах солнца воды, схватила рыжую и приготовилась всплывать.

Но она не всплывала. Она держала на руках живого человека, самого близкого ей в данный момент, хотя и не знакомого, но почувствовала себя совершенно одинокой. Её хвост смотрел кончиком вверх – туда, наружу… Они тонули. «Неужели… уже так глубоко?..» – бессмысленно спросила она. Она знала ответ.

Стабилизатор давления уже не работал на подъём, а переключился на свою основную функцию – функцию стабилизатора давления, посчитав её ведущей.

Было ещё заметно там, наверху, что погода улучшилась, ветер стих, уменьшив рябь на волнах, и лучи солнца теперь смелее и прямее пробивались вниз, согревая воду. Они выглядели так чётко, будто жёлтые ленты, которые сотни девочек из пионерского лагеря сняли с волос, освободив их ветру, и положили в воду под звук духовых инструментов.

И ещё было заметно, что никто не нырял… Никто. Ни одного тёмного пятна в этих жёлтых лучах. Интересно, что творилось там, на судне, которое покачивалось вдалеке, на краю этой сферы воды. Наверное, «пираты» совершенно справедливо решили, что двух утопленников им хватит, и осознали, что теперь впереди их ждёт совершенно другая жизнь, которая рано или поздно закончится тюремной решёткой, и им всем, по очереди, предстоит попрощаться с солнцем.

Темноволосая девушка уже нацепила на Энни трубки, подающие кислород, и делала периодически несколько вдохов ей в рот, сжимая и разжимая грудную клетку. Что ещё ей оставалось делать? Если отодвинуть в воде в сторону от шеи рыжие локоны, то можно было на ней определить слабый пульс, но глаза её были по-прежнему закрыты. Да и смотреть тут было нечего – вокруг только синяя бесконечность. Энни оставила свою подругу с ней наедине.

Становилось всё темнее и прохладнее. Слава богу, не так темно, благодаря слабо пробивающемуся свету сверху. Потоки одиночества перекатывались водой снизу-вверх по коже, поднимая вверх тёмные маленькие волоски и хвост на голове девушки. Она ритмично и медленно дышала, закрывая глаза, представляя, что она находится далеко отсюда, в своей детской кроватке, рядом с мамой, однако сырость не могла ей позволить сконцентрироваться на этом чувстве, и она снова открывала глаза, сначала немного смотря вверх, а потом медленно опуская солёные глаза вниз, в темноту, и её охватывало немое отчаяние и страх. Вокруг не было даже мелкой рыбёшки, как будто море как назло отодвинуло их от этих людей, чтобы одинокому взгляду не за что было схватиться.

Когда вода вокруг стала тёмно-синего цвета, когда темноволосая девушка вдохнула очередной комочек воздуха в лёгкие рыжеволосой Энни, чьи волосы уже были единственным источником света, а над головой находилось морское синее небо, ноги девушки коснулись дна.

Она, держа на руках Энни, чьи худые руки, раскинувшись в разные стороны, смотрели тонкими пальцами вниз, посмотрела на её светящийся стабилизатор давления, и увидела страшную цифру – 208. Она посмотрела на свой стабилизатор – 207. Девушка глядела заворожённо на эту цифру, пытаясь силой воли её уменьшить, но тут увидела на краю стекла трещину, которая росла, и только тут заметила неприятное напряжение в своих ногах, будто их что-то сжимало. Конец был близок. Вот сейчас это маленькое спасительное стёклышко, удерживающее жизнь двух девушек, лопнет, и они умрут достаточно быстро. Девушка даже позавидовала Энни, ведь та ничего не почувствует.

Она стояла в отчаянии на песке морского дна, замёрзшая, подрагивающая от холода дна и усталости в мышцах, прищурившаяся от соли, которая почёсывала глаза, не в силах посмотреть по сторонам. Всё же она огляделась, чтобы осмотреть свою могилу. Тут её холодные уставшие руки дрогнули особенно сильно, передав эстафету ногам – справа от неё метрах в тридцати стояла чёрная высокая треугольная фигура. Когда девушка, опускаясь в воде, переводила взгляд сверху вниз в толще воды, она не видела ничего подобного, может быть, из-за невзрачности неизвестной фигуры, а может просто не хотела видеть. Девушка пригляделась получше, боясь смотреть. Скала? Нет… Корабль! Это корабль. Он стоял прямо, немой и тёмный, словно великан, задравший нос гордо вверх, не желавший общаться с незнакомцами, скептик, не признающий навязанных мнений… Обегая взглядом его величественность, девушка решила, что более подходящей могилы и не придумаешь, и пошла к нему, поднимая под ногами песок. Чем быть кормом для рыб, лучше быть заложником произведения человечества навеки – думала она, представляя людей, утонувших в торфяных болотах, или мумий, или парочку из фильма, залившую себя в бетоне, или персонажей книг, хотя последнее, как спустя минуту решила она, совершенно не вписывалось в этот «бессмертный список». Она обошла слева нос корабля, отметив, что он находится уж очень высоко над морским дном, точно задранный нос гордеца, прошла дальше и увидела в центральной части тёмного судна тёмное пятно пробоины, находившееся чуть выше уровня песка. Слабый свет стабилизатора освещал вход. Эта нелепая дыра в корабле, от которой веяло сумраком ночи, в которой не было годами и луча солнца, была одним из «смелых мест», как решила темноволосая. Из тех мест, куда лазают дети на улице, обретая смелость: подвал, чердак, и так далее. Почувствовав эту детскую, давно забытую смелость, девушка подошла к пробоине, положила Энни на её край, вдохнула в лёгкие девушки напоследок воздух и втолкнула её внутрь.

Сделав рывок, она встала коленями на край пробоины, и, руками отталкиваясь от стенок необычного входа, толкнула своё тело вперёд. Она приземлилась на покрытый песком пол и огляделась. Помещение было испорчено водной стихией. Оно было наполнено железными трубами и неизвестными ей механизмами, покрытыми кораллами. Помещение напоминало затонувший цех подводного завода, являя собой необычный стиль морского стимпанка. За трубами стояла тьма, словно материальная, словно кто-то стоит там, в темноте, в чёрном бальном платье, в шляпке в виде корабля со спускающейся на глаза чёрной вуалью, стоит и мёртвым кончиком ногтя тихо отковыривает облезшую ржавую краску. Это место было ещё более жутким, чем морское дно, и девушка направилась, взяв Энни на руки, к открытой двери, тёмной двери.

Девушка прошла через дверной проём и коридор, продвигаясь по нему боком, чтобы не ударить Энни головой. Она оказалась посреди комнаты с кучей дверей, закрытых или слегка приоткрытых, прячущих мрак в своих щелях, поставила ноги Энни на песочно-железный пол и вдохнула в неё воздух, уже спокойно и привычно. Подняла её ноги и снова огляделась. Мебель превратилась в мусор, везде лежал песок, из которого местами торчали моллюски. Слева у стены была лестница, ведущая наверх, ржавая, с еле сохранившимися кусками краски, а с палубы, находившейся выше, спускались вниз водоросли, как праздничные шторы, окружавшие парадный вход.

Темноволосая девушка хотела подняться на самый верх, к носу корабля, где стоял капитан много лет назад, держа штурвал, и умереть там. Она взяла Энн на руки и пронесла её сквозь водоросли наверх по ступеням. Поднявшись на палубу выше, она тяжело вздохнула, и вздох этот заглушил маленькое потрескивание стёклышка на её солнечном сплетении. «Палуба 3», – прочитала она, но лестница поднималась ещё выше, и она пошла по ней. Ноги давило так, что отдавало в виски. Руки устали так, что если она отпустит их, то больше не согнёт.

Но она поднималась. Поднималась вдоль стены зала, и понятия не имела, что за стеной лежит множество останков людей в шикарных нарядах, поеденных морем, и в украшениях – золоте, жемчуге, камнях, платине… Они уже никому не достанутся.

«Палуба 4», – тяжело выдохнув, прошептала она. Но лестница вела вверх. И она поднялась выше. Как только её ноги вступили на очередную палубу, она, не успев оглядеться и передохнуть, услышала звук хрустнувшего стекла. Вслед за этим звуком лёгкие и глаза девушки резко сдавило, она выпустила Энни из рук, и её вместе с её хрипом затянуло хлынувшей массой воды в тёмный проход.

Глава 3: морское дыхание

Надрывный вдох и кашель, тяжёлый, как при чахотке, будто пытаешься выдавить через узкие кольца трахеи свои лёгкие по кускам, раздался в её голове. Было так тяжело, что она даже не поняла, что это она кашляет. Она еле открыла глаза с запрокинутыми вверх, под кромку века, зрачками – в них двоилось. Она сделала глубокий надрывный вдох и почувствовала, как в её лёгкие поступает вода, постаралась откашляться, дрожа всем телом и переворачиваясь с бока на колени, обхватив дрожащими руками лёгкие. Её тело не могло сопротивляться воде, и она вдохнула её полной грудью, вдохнула… и поняла, что дышит. Она, скрутившись в комок на коленях и уткнувшись лицом в пол, изумлённо смотрела в него, и дышала, а её рыжие волнистые локоны свисали с обеих сторон её лица, пряча её изумление от корабля. «Я жива… Я дышу!..» – проносилось в её голове, которая ещё раскалывалась от удара. Она вспомнила биту, и голова заболела сильнее, как будто её ударили снова. Она медленно проскользила лбом о слегка прикрытый песком пол, присыпав им брови и ресницы, и опёрлась на подбородок, чтобы осмотреться. «Это коридор? Я на суше?» – спросила она себя. Затаив надежду, она сквозь силу оторвала голову от пола, поднялась на колени и, посмотрев вперёд, резко испугалась – перед её глазами проплыла рыба. Маленькая жёлтая рыбка. Энни отшатнулась, ударившись спиной о стену, слегка подняв мелкий песок вокруг себя. От удара голова запульсировала, и Энни вскрикнула от боли.

– О, ты очнулась! Я уже думала, что ты умерла, – сказала, выходя из поворота в конце коридора, темноволосая девушка с только что аккуратно убранными в хвост волосами. Голос её казался удалённым, и Энни поначалу списала этот звуковой эффект на головную боль.

Энни, испуганная, посмотрела на её лицо. Она припоминала эту девушку. Она была с ней на корабле. Она повернулась, чтобы посмотреть на рыбу, но никакой рыбы не было, вновь перевела взгляд на девушку с хвостом: её лицо выражало просто невообразимое спокойствие, а тонкие губы с фиолетовым ободком расходились в стороны в едва уловимой улыбке. Она улыбалась!.. У неё была узкая голова и узкие глаза, латеральный край век смотрел вверх на высокие брови, тонкие как нитка (естественные тонкие брови). Волосы были убраны назад в хвост с такой силой, что голова должна была болеть и у неё, однако пара локонов вместо чёлки огибала уши спереди и без напряжения вплеталась в хвост с двух сторон. Сам хвост спускался спереди между её грудей, которые треугольниками смотрели в стороны. Она была одета в чёрную обтягивающую майку, чёрные обтягивающие джинсы и чёрные кеды с белым носком. Ей очень шёл чёрный цвет, он подходил к её глазам и волосам. Под грудью справа майка была порвана, оттуда смотрела небольшая рана, из которой уже перестала идти кровь.

– Где мы? – спросила Энн, держась за голову, всё ещё сидя у стены. Её голос был очень-очень тихим, почти не различимым, и она повторила сильнее, она крикнула, но всё равно с её губ сорвался только еле уловимый шёпот: «Где мы?»

– На корабле.

– Но я же тонула… это не похоже на наш корабль, – удивлённо сказала Энни.

– Верно.

– Где мы? Нас спасли?

– Нет, – жёстко отрезала девушка, и улыбка сплыла с её лица.

– Мы же живы? – уставилась Энн, и говоря утвердительно, и спрашивая одновременно.

– Разве ты не видишь, что мы в воде? – нахмурилась девушка. Из-за её спины выплыла чёрно-серая рыба.

– Что произошло? Что происходит?

– Ты тонула, меня заставили прыгнуть за тобой, чтобы вытащить тебя, но, когда я настроила стабилизаторы, было поздно. Нас оставили тонуть, – девушка теребила свои пальцы, вспомнив, как тяжело ей было держать Энни, – На дне был корабль, ну я и занесла тебя внутрь. Я не надеялась, что мы выживем. Я не знаю, почему мы живы, однако, это так. Мы каким-то образом можем дышать.

– Но на тебе нет стабилизатора! – возразила Энни, глядя на солнечное сплетение девушки.

– На тебе тоже нет.

Энни осмотрела себя – стабилизатора действительно не было. Она посмотрела на песок, взмахом руки над полом подняла его в воде – он оседал медленно.

– Действительно, вода, – еле различимым шёпотом сказала Энни, хотя по стараниям это было похоже на крик – она напрягалась каждой мышцей, чтобы говорить, и её лёгкие изо всех сил пихали воду к голосовым связкам, чтобы выбить из них хоть каплю звука.

– Не пробуй дышать ртом.

– Что?

– Ты просто наглотаешься воды, если будешь дышать ртом, дыши только носом, не глотай воду, она солёная. Слегка, что странно.

– Что за чушь? Как это работает? Как мы… можем дышать?

– Не знаю. У меня такое ощущение, что мы находимся внутри одного большого стабилизатора. А на счёт наших стабилизаторов – они сломались. Мой прибор поранил меня, – сказала девушка, показывая разрыв на майке.

– Сломались?

– Они лопнули.

Наступила пауза.

– На какой мы глубине? – Энни начала понимать суть происходящего.

– 208 метров.

– Тлен… – Энни схватилась за лицо, закрывая глаза. На языке был слабый вкус соли.

– Мы ещё живы, это уже кое-что.

– Как тебя зовут? – спросила Энни.

– Я первая хотела спросить. Что ж, не судьба. Маддалена. Меня зовут Маддалена, с двумя Д.

– Маддалена? – усмехнулась Энн, – Что за имя такое? А фамилия? Фамилия тоже интересная?

– Миран. Маддалена Миран. Это итальянское имя. А твоё?

– Энн. Меня зовут Энн Стерн.

– Приятно познакомиться, Энни, – ухмыльнулась Маддалена, – Мад, Мадди, Мадда, только не Лена.

– Хорошо, Мадди, – мрачно усмехнулась Энн.

– Вставай, осмотрись, это будет полезнее, чем то, что я тебе наговорю.

Энни поднялась, пока Маддалена уходила. Она осмотрела свою одежду: голубые джинсовые бриджи с бахромой и голубая кофточка с полупрозрачным горлом и рукавами в три четверти с красивым узором были не просто в порядке, а в воде смотрелись как-то особенно. Резиновые сандалии, охватывающие лямкой лодыжку, были при ней.

Девушка посмотрела вперёд: коридор был молочно-белого цвета вперемешку с серым, в конце коридор заканчивался стеклом иллюминатора. Пол был покрыт резиной, бывшей когда-то водонепроницаемой. На нём лежал песок, где-то пробивался металл. Пол был крепкий. Потолок был выкрашен белой краской, которая очень хорошо сохранилась, а на потолке… На потолке горели лампы. Лампы, которые сохранились, излучали свет! На миг удивление мелькнуло в глазах Энни, но интерес быстро перешёл в ухмылку: «Воздух из воды, отсутствие давления, электричество, тепло… Что ещё тут есть, на этом судне? Тепло… И правда тепло. Раз есть электричество, значит, есть и отопление? Откуда? Мадди включила? Но как оно вырабатывается? Как в портативном стабилизаторе? Портативный стабилизатор работает на водородном двигателе и получает энергию… из воды! Но как такой большой стабилизатор мог сохраниться здесь? Сколько лет этому кораблю?» – вопросов было больше, чем ответов. «Это же великое изобретение!» – справедливо заметила Энн. Она пошла прямо, чтобы заглянуть за это стекло в конце коридора. Слева располагались двери нескольких кают, справа находился ещё коридор с дверями кают, смотрящих друг на друга. Энни прошла дальше по коридору. Теперь слева была лестница, ведущая вверх и вниз, а справа зеркало с отколотым краем. Энн подошла к нему: на нём были следы от рук Маддалены – она протёрла его рукой, чтобы посмотреться, а на краю зеркала, где оно было отколото, остался след от резинки для волос, своими складками напоминающий невидимого червяка.

Энни вгляделась в своё лицо: над голубыми глазами, на лбу справа зияла звездой рана. Такая рана оставит шрам на всю жизнь. Энни ужаснулась и сморщилась, теперь её лицо испорчено! Шрам на лице для девушки – катастрофа. «Что может быть хуже?» – подумала она, – «Ах, да! Сдохнуть здесь из-за каких-то придурков!» Энни ударила ладонью по зеркалу, и от него откололся ещё один кусок и опустился вниз. Она вздрогнула и успокоилась, вглядываясь в рану в виде четырёхконечной звезды, два боковых луча которой слегка смотрели вверх. Рана была трёхсантиметровой и располагалась сразу над началом правой брови. «Что ж, лучше её не трогать», – успокаивала себя Энни, – «Может, затянется». Она пошла дальше. Почти у иллюминатора справа был расположен ещё один коридор, зеркальный к предыдущему. Слева был расположен мужской туалет с позолоченным писающим мальчиком. Из любопытства Энни открыла его, по привычке нажав включатель. Свет замигал в туалете со звуком, напоминающим хруст, и включился. В унитаз забрался краб и убежал в слив. Энни хихикнула, но, разворачиваясь, вновь уставилась в зеркало туалета, посмотрела на свой лоб и поморщилась. Она закрыла дверь и выключила свет, слегка улыбнувшись.

Она подошла к иллюминатору, коснулась его кончиками пальцев и посмотрела вдаль, в море. Где-то вверху синева становилась чуть голубее, но поверхности воды она не видела. Внизу уже было слишком темно, да и высоко, чтобы разглядеть дно. Кончики пальцев замёрзли от холодного стекла. Энни нежно обхватила их другой рукой, поднесла к губам, сделала глубокий вдох и попыталась подуть на пальцы, но с губ сплывала только вода…

Глава 4: палуба №5

Порой, в минуты отчаяния, когда духовные силы, все силы твоей сущности падают на самое дно, не видя света в наступающей ночи и выхода из собственного плена, на помощь приходят те, о ком мы не думаем, как о спасителе, те, кто застаёт нас врасплох тогда, когда это меньше всего нужно, те, кто нас так часто раздражает, те, кто действительно показывает нам, что мы живы – наши потребности…

Каждая такая потребность, не находя успокоения, становится отдельной личностью, и диктует свои условия.

И вот в этом отчаянии, медленно опуская вниз руки от стекла иллюминатора, Энни почувствовала лёгкий голод, и поняла, что ещё жива. Вновь посмотрела на холод за стеклом, стоя по другую, светлую и тёплую сторону корабля, она подумала о том, что меньше всего сейчас она хотела бы находиться на другой стороне. Пришло нестабильное – но всё же – чувство успокоения, и Энни, расслабившись, отошла от стекла.

Голова болела, но уже со светлыми промежутками, и в это время просветления Энни пришла мысль осмотреться. Она прислушалась – тишина и «шум моря» из ракушек царили в её ушах, и это успокаивало, даже убаюкивало.

Энни подошла к одному из коридоров, которые теперь находились от неё по левую сторону, и инстинктивно – осторожно и тихо – заглянула за угол. Мадди было не видно. Четыре двери слева на сплошной стене и три справа, разделяющиеся другими узкими коридорами предстали перед ней, как 7 дорог, и все они были закрыты. Девушка подошла к первым двум дверям: №505 и №506, двери были закрыты на ключ и не поддавались. Когда-то слегка полная и белая рука пышной дамы, которую сопровождал шутливый муж, повернула ключ с рукояткой в форме клевера-четырёхлистника в замке и закинула его в сумочку, а сама счастливая пара направилась в торжественный зал корабля, и с тех пор эта дверь не видела своего ключа.

Энни сделала ещё пару шагов, и справа оказался узкий коридор, коридор без дверей, упирающийся в другой коридор. Когда-то белые стены с лепниной украшали картины и зеркала, стёкла которых и рамы устилали теперь пол, а содержимое картин давно съела вода, оставив лишь обрывки грязной, некогда промасленной ткани. На стенах остались лишь крючки, некоторые из которых были оторваны. На месте одного из крючков была дыра, из которой исходила темнота – свет в номере не был включён. Она пошла дальше, чтобы не заблудиться.

После пары шагов её вновь окружили закрытые номера – 509 и 510. Ещё через пару шагов справа оказался коридор без дверей и с разбитыми стёклами, как и пару шагов назад, словно Энн попала в дежавю. Она даже обернулась, чтобы убедиться, что это не так. Следующие номера, 513 и 514 тоже были закрыты. Оставался один номер и один коридор, ведущий направо. Энни подошла к двери и тихо обхватила ручку, чтобы открыть её, но увидела свет, выбивающийся из-под двери, и услышала лёгкий шум. Маддалена ходила по комнате, и Энни пока не стала в неё заходить.

Она отпустила позолоченную литую ручку двери с загнутым концом и обернулась: коридор вёл к небольшому залу. Слева в углу стоял треугольный стол, на котором были видны свежие отпечатки рук, а на полу возле него осевшей в воде то ли пылью, то ли песком было отмечено место, где он лежал. Значит, Мадди подняла его. Возле стола стояли толстые деревянные лакированные резные стулья. Энни, посмотрев в направлении зала, ступая тихо в своих резиновых сандалиях, подошла к нему. Маленькое открытое пространство собственно состояло из 6 вещей: круглого пустого стола, дивана с красной обивкой, поглощающего стол в форме буквы С, двух дверей персонала напротив и двух стульев, идентичных предыдущим, по сторонам от дверей. Стол и диван, будучи деревянными, местами были сильно испорчены, показывая в разные стороны шипы-занозы, как неприветливые морские ежи. Энн обежала их взглядом и подошла к двум дверям с круглыми белыми ручками. К верхней части их были прикручены таблички. Надпись на левой двери гласила: «Парикмахерская», а на той, что справа: «Ателье». Энни подошла к первой двери, обхватила тонкими пальцами круглую ручку и повернула – та поддалась. Заржавевший замок заскрипел и стряхнул с себя кучу ржавчины в дверной проём, которая стала бурым пятном оседать в воде. Девушка потянула дверь на себя, и она открылась. Свет из маленького зала осветил часть помещения. Энни пока не хотела туда заходить, а лишь просунула сначала свою рыжую голову внутрь, затем тонкую руку и суетливо пошарила по стенам, как мелкий воришка, в поисках выключателя. Найдя выключатель, она нажала на него, но свет не появился. Энни оглядела то, на что падал луч света: напротив резного широкого зеркала трюмо стоял высокий железный ржавый стул с хорошей кожаной обивкой. На столике трюмо лежали разные ножницы и бритва, расчёски и невидимки. Они спешно забились когда-то в его высокий угол. На паркетном полу, ещё сохранившем интересный рисунок, лежала упавшая со стула накидка. Энни посмотрела налево, в темноту. На фоне большого иллюминатора прослеживался силуэт ещё одного стула. Проскользнув глазами по комнате напоследок, она аккуратно закрыла дверь. Голова снова запульсировала, отдавая в рану. Энни присела на корточки и опустила голову вниз, чтобы немного её успокоить и отдохнуть.

Она встала, сделала носом глубокий вдох воды, подошла к следующей двери, стала поворачивать ручку. Та немного скрипнула и повернулась, но её заело. Энни с силой дернула её, и она повернулась ещё немного, глухо скрипя в воде. Дёрнула снова, но руки соскользнули с ручки. Энн постояла, немного отдышалась, встала напротив двери, сжав ручку руками с обеих сторон, и изо всех сил дёрнула – замок скрипнул и открылся, дверь распахнулась прямо на Энни, нарушая её хрупкое равновесие. Девушка, падая, вцепилась за ручку сильнее, чтобы удержаться на ногах, но верхние петли с двери слетели, и Энни приземлилась на мягкое место, а дверь накренилась наружу. Она оказалась сидящей перед тёмной комнатой с жутко накренившейся дверью, которая мешала свету проникнуть внутрь. Энни встала, отряхнулась, подошла к темноте и, быстро сообразив, где находится выключатель, засунула руку в темноту и щёлкнула пальцами по нему. Свет включился. Энни перестала слышать шум сердца в ушах и головную боль – комната выглядела совершенно приветливо. Перед двумя белыми трюмо стояли два высоких стула, как в парикмахерской. Перед иллюминатором стояла чугунная швейная машина, рядом стоял манекен без головы в недошитом мужском костюме, привинченный к полу. На паркете лежали обрывки ткани. Слева от машинки стоял шкаф. Дверь его была сделана из зеркала, которое наполовину облупилось с другой стороны и превратилось скорее в стекло, за которым можно было разглядеть кучу ткани. Рыжая осмотрелась, немного улыбнувшись, щёлкнула выключатель и вышла из комнаты. Рыжая приподняла дверь вверх и поставила её на место.