Туманный город

Туманный город

Эжен Славев

© Эжен Славев, 2016

ISBN 978-5-4483-1233-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Последнее слово

Туманный город

I

Они пусты, они глупы,

В их душах правит ночь.

Они опустошат тебя,

Попробуй только им помочь.

Меня зовут Лира. Я родилась и выросла в небольшом и тихом Туманном городе. Нетрудно догадаться, что такое название наш городок получил из-за густых туманов, обволакивающих улицы каждое утро и вечер.

Туманный город построен на болотах. С запада его обступили горы, с севера и юга он укрылся от остального мира густыми дремучими лесами, а дорога, идущая на восток, ведет к морю.

Жители здесь широко известны по всей округе своими странностями, но они дружелюбны и всегда рады гостям, которых в нашем городе бывает немало.

Дело в том, что есть у нас пара своеобразных достопримечательностей, которые привлекают к нам любопытных туристов со всех уголков земного шара.

Первая из этих достопримечательностей – часть города, которая находится в низине у самого моря и сейчас носит название «Затопленные улицы».

Много лет назад, еще до моего появления на свет, жители этого места покинули свои дома и построили себе новые жилища в другом районе Туманного города, куда более безопасном для проживания. Причиной их бегства стала огромная волна, которая приходит с моря каждый день ровно в полдень. За считанные минуты улицы и постройки в низине полностью уходят под воду. Это невероятное и пугающее зрелище сопровождается ужасным грохотом и брызгами, а уже через пару часов после того, как все затихает, вода начинает отступать, и к ужину переулки Затопленных улиц снова свободны для прогулок по ним, словно ничего и не было. Так происходит день за днем в одно и то же время, пока не приходит зима и не сковывает море льдом.

Гости Туманного города обожают смотреть, как стихия поедает то, что когда-то принадлежало людям, и они с удовольствием фотографируются на фоне поднимающейся волны и исчезающих под ней домов, забывая иногда о собственной безопасности.

Случается, что туристы, игнорируя предупреждения городских смотрящих, подходят к волне слишком близко, и тогда она уносит их с собой.

Удивительно, но это не отпугивает любопытных, а напротив, притягивает их с каждым годом все больше и больше.

Второе необычное место нашего странного города – старинный заброшенный дом, где все вещи и даже мебель каждую ночь сами меняются местами. Говорят, что это добрые духи переставляют все без конца от скуки. Эти «духи» еще никому не причиняли вреда, и они беспрепятственно позволяют всем желающим приходить и смотреть на их безобидные развлечения. И даже оставаться в доме с ночевкой.

Третья «достопримечательность» Туманного города – я.

В детстве со мной произошла одна странная история.

Когда мне было семь, погиб мой любимый щенок вельш-корги по кличке Дарвин. Он вырвался из моих рук, выбежал на дорогу и попал под колеса проезжавшей мимо машины. Я тяжело восприняла потерю своего маленького друга и горевала со всей силой, на которую только способен ребенок. Я захлебывалась слезами два дня и никак не хотела расставаться с тельцем горячо любимого питомца, не давая родителям забрать его, чтобы они могли устроить малышу достойные щенячьи похороны.

На третий день на рассвете отец сколотил небольшой деревянный ящичек и начал рыть для Дарвина могилу на нашем семейном кладбище, а мама, как и полагается в таком случае, одела меня во все черное и повязала мне на голову черной платок. Я взяла Дарвина на руки, и мы с мамой направились на кладбище, где у свежевырытой ямы нашу траурную процессию ждал отец.

– Мы собрались здесь сегодня, чтобы почтить память безвременно ушедшего Дарвина-Первого, – начал отец под мои жалобные всхлипывания, – Дарвин, ты был нам другом и послушным щенком, мы будем помнить и любить тебя всю нашу жизнь.

Я опустилась на колени, положила Дарвина в гробик и прикоснулась рукой к его глазам.

– Как я хотела бы, чтобы ты смог рассказать, был ли ты счастлив с нами свою недолгую жизнь, – прошептала я еле слышно.

Через несколько секунд я почувствовала, как под моей ладонью дрогнули веки Дарвина, и испуганно отдернула руку.

Сначала я решила, что мне показалось, но он и в самом деле снова моргнул, причем сразу несколько раз подряд.

– Мама, папа, вы видели это? – спросила я испуганно.

Родители удивленно переглянулись.

– Думаю, это просто рефлекс, – наконец произнес отец с сомнением в голосе.

Но в ответ на это Дарвин высунул язык и задергал лапами.

– Он не умер, он просто спал! – радостно закричала я и схватила щенка на руки.

Дарвин открыл глаза и несколько раз приветственно гавкнул, а я крепко прижала его к себе и побежала с ним к дому.

Мои родители шокировано молчали и смотрели нам в след.

***

Итак, Дарвин снова был с нами, и он был, как и прежде, весел и игрив, носился во дворе с лаем и вертелся у всех под ногами. Но что-то было не так. Его глаза стали мутными. И пах он не так хорошо, как раньше (я помнила, что до аварии Дарвин пах молоком, и шерсть у него была мягкая, блестящая, приятная на ощупь). Я была слишком мала, чтобы думать об этом, а вот отец отнесся к возвращению Дарвина с подозрением; мама же и вовсе боялась подойти к нему.

А еще, Дарвин больше не хотел есть. Раньше он мог хоть целый день выпрашивать какое-то угощение, подпрыгивая на месте от нетерпения и жалобно поскуливая. Теперь же его совершенно не интересовали ни миска с кормом, ни еда, случайно упавшая со стола за ужином.

День спустя произошло нечто ужасное. У Дарвина вывалился один глаз.

Он несся ко мне через весь сад, высунув язык, споткнулся о камень, полетел кубарем, перевернулся пару раз и распластался по траве. Такое с ним уже бывало раньше, он вечно зацеплялся за что-то на бегу или спотыкался и падал на ровном месте, так что меня это, как обычно, ужасно развеселило. Я залилась радостным смехом и подбежала к нему.

Мой смех сменился истошным криком. На месте одного глаза зияла пустая глазница. Сам же глаз валялся рядом, но крови при этом не было вообще.

А еще через пару часов, в то время как родители хлопотали над несчастным Дарвином, думая, как решить незадачу с его глазом, а он сам наблюдал за ними и беспрестанно вихлял задом при этом, у него вдруг взяла да и оторвалась задняя лапа.

– Он словно разлагается… – сказал тогда отец.

И он оказался прав. Дарвин был мертв. Он умер в тот самый момент, когда столкнулся с капотом пикапа, летящего на огромной скорости по нашей улице.

Я поняла, что это я разбудила его. Я попросила его вернуться, потому что хотела узнать, были ли мы хорошими хозяевами. И он вернулся, но его тело больше не могло выдержать долго. Сердце больше не качало кровь, а легкие не заполнялись воздухом.

Очень скоро Дарвин развалился бы совсем.

И я отпустила его.

Мы похоронили Дарвина там, где и собирались.

II

Сейчас мне девятнадцать. Слава о моих «способностях» разнеслась по всей округе.

В нашем доме нет отбоя от посетителей. Жители города нашли мой дар весьма полезным и использовали его в своих корыстных и не очень целях.

Сегодня к нам в гости с утра пораньше заглянула моя тетушка Ягда, ставшая вдовой совсем недавно.

– Я знаю точно, что мой муж где-то спрятал сундук с золотом и драгоценностями. Но перед смертью он не успел сказать мне, где именно! – тетушка Ягда картинно закатила глаза и прижала руки к своей груди, сидя на диване в нашей гостиной. Она обожала переигрывать.

– И как давно Вы его похоронили? – спросила я.

– С момента похорон прошло шесть месяцев, – ответила она мне.

– Ну, Вы спохватились! – воскликнула я, – он столько времени провел в земле! Скорее всего, спрашивать уже нечего.

Я могу поднять из мертвых кого угодно, при условии, что от умершего осталось хоть что-то, помимо костей.

– Лира, пойми же, я нахожусь в бедственном положении, – умоляющим тоном продолжила тетушка, – после смерти моего мужа я не купила себе ни единого колечка, ни одного платья; я больше не могу позволить себе услуги поварихи и домработницы! Неужели твое сердце не сжимается от боли при мысли, что я буду сама, своими нежными ручками, возиться на кухне и убираться в доме?

Я вздохнула и терпеливо произнесла:

– Я сочувствую Вашей утрате. Но если Вы не уверены в том, что Ваш супруг действительно спрятал какие-то ценные вещи, то может не стоит напрасно откапывать могилу и тревожить его покой?

– Конечно же, стоит! И никто не собирается его тревожить, это же всего на пару минут, у него еще будет достаточно времени, чтобы отдохнуть! – тетушка разговаривала со мной так, будто я задаю очень глупые вопросы.

Как жаль, что я не умею говорить твердое нет, если дело касается родных. Я практически всегда соглашаюсь помочь близким людям.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать, – нехотя промямлила я.

Тетушка Ягда радостно захлопала в ладоши.

– Я знала, знала, что ты не оставишь меня в беде! – на ее щеках даже румянец появился от восторга. – Тогда приступай! Позови меня, когда все будет готово к пробуждению моего мужа.

– Извините, что? – спросила я изумленно. – Хотите сказать, что и копать предстоит мне? И тащить дядю сюда тоже?..

Тетушка скрестила руки на груди и сердито сжала губы.

– Ну, не мне же! – с укором ответила она. – Не буду же я возиться в грязи с лопатой, в самом деле. И сама поднимать тяжести.

– И то правда, – процедила я сквозь зубы.

Я слышала множество разных просьб и уже почти ничему не удивляюсь.

Большинство желаний моих гостей я нахожу просто нелепыми.

К примеру, чаще всего родители просят меня вернуть их деткам погибших котят, черепашек или попугайчиков.

Я не оживляю животных. Больше не оживляю. Животные все равно не поймут этого и не оценят тем более. Я отвечаю родителям, что им лучше объяснить ребенку, что все мы умрем рано или поздно. И купить ему нового любимца. Я прекрасно помню, как у нас на глазах разваливался мой дорогой Дарвин. Это зрелище, скорее всего, неприятно удивит родителей и их кроху дочь или сына.

Увы, я не в состоянии подарить умершему вторую жизнь. Я могу лишь немного продлить первую.

Я позвонила своему лучшему другу Эону. Он живет в двадцати минутах езды от нас, ближе к центральной части города. Мы знакомы всю мою сознательную жизнь, и я знаю, что всегда могу положиться на него в подобной ситуации.

– Привет, – послышался его сонный голос из трубки, – что стряслось в такую рань?

– Извини, что разбудила тебя, но мне, кажется, потребуется твоя помощь, – начала объяснять я, – видимо, мне опять нужно будет раскопать могилу на кладбище…

– За годы нашей дружбы я уже успел привыкнуть к таким вещам, – перебил меня Эон, – а вот кладбищенский сторож нет. Если нас снова поймают, то сторож на этот раз точно отведет нас в участок, и нам не избежать серьезных проблем.

Далеко не все в Туманном городе в восторге от моего «таланта». В числе недовольных, в частности, находятся кладбищенский сторож, старший смотрящий и пастырь главной городской церкви.

Суровый сторож Нерог считает, что мы помышляем расхитительством захоронений.

Старший смотрящий Аритон, главный блюститель порядка в Туманном городе, называет нас дерзкими осквернителями могил (меня, правда, такие же мысли посещают, когда приходится копаться в земле на кладбище).

Пастырь Геворг же убеждает всех, что я посланница дьявола и творю неугодные небесам вещи.

Само собой, эти трое только и ждут момента, когда можно будет поймать нас за руку во время наших очередных возмутительных похождений, чтобы очернить мое имя и выставить меня преступницей перед всем городом.

Тетушка Ягда, конечно, могла бы позаботиться о получении у Городского Совета разрешения на раскопку могилы своего мужа, но на это нужна причина посерьезнее, чем мечты о возможно спрятанном сундучке с драгоценностями. Да и решение Совета, вероятнее всего, будет отрицательным, так как в Совет входят и пастырь Геворг, и смотрящий Аритон. Они не позволят выкопать тело ради того, чтобы я могла его разбудить.

Многие жители сходятся с ними в своем мнении относительно меня, но все же тех, кто ищет у меня помощи, гораздо больше.

– Эон, дело касается моей тети Ягды… Ты же знаешь, какая она, – попыталась оправдаться я, – если пристанет с чем, то не успокоится, пока не сделаешь так, как ей нужно.

– Это все знают, – усмехнулся Эон в ответ. – Хорошо, я помогу, как обычно, куда деваться.

– Спасибо тебе, ты настоящий друг! – воскликнула я радостно.

– Да-да, жди, скоро буду, – выдохнул он и повесил трубку.

***

Эон заехал за мной через полчаса, и мы отправились на кладбище.

Было восемь часов утра, город только начинал просыпаться. Я люблю это время больше всего. Вокруг безлюдно, тихо, туманно, и на траве под ногами блестит роса.

Ворота на кладбище были закрыты на массивный замок. Но я знала, как попасть за ворота без ключа.

Мы долго шли вдоль забора в сторону леса и нашли, наконец, высокое дерево, которое будто специально перекинуло свои толстые ветви через забор таким образом, чтобы по ним было удобно перелезать. Мы забросили через прутья лопаты, и Эон протянул мне руку.

– Давай, помогу тебе забраться.

– О, да брось, ты прекрасно знаешь, что я и сама справлюсь, – отмахнулась я.

Он пожал плечами, подпрыгнул, зацепился за ветку и подтянулся на руках.

Я же вскарабкалась по стволу дерева, осторожно переставляя ноги с сучка на сучок. Через пару минут я добралась до нужной ветки и села на нее рядом с Эоном.

– Удобно, в платье-то? – спросил он у меня с насмешкой.

– Даже в платье я никогда и ни в чем тебе не уступала, – ответила я, гордо задрав подбородок.

– Это уж точно! – рассмеялся Эон и спрыгнул с дерева по другую сторону забора.

Я последовала за ним, и вот, мы оказались внутри.

– Давай быстрее, и будь начеку, – произнес Эон, – нужно не встретиться случайно со стариком Нерогом.

Я хорошо знала, куда идти. Мне часто приходилось бывать на кладбище, и я помню, где и чьи семьи похоронены.

Мы пробирались через кустарники вглубь кладбища, все время с осторожностью осматриваясь по сторонам. Я ужасно боялась, что нас могут поймать и ругала себя, что вообще согласилась снова на это пойти. Еще и друга втянула.

Вскоре мы нашли нужную могилу. Эон взял лопату и принялся рыть. Я сначала тоже с энтузиазмом ему помогала, но быстро устала, бросила лопату и присела на траву рядом.

– Чего остановилась? – поддразнил меня Эон, не отрываясь от работы. – Ты же утверждаешь, что не уступаешь мне ни в чем.

Я скорчила смешную рожицу и ответила:

– Просто хочу дать тебе возможность показать всю свою мощь.

Эон все копал и копал, а я следила, чтобы на горизонте не появился сторож, и вздрагивала от каждого шороха.

Наконец, показалась крышка гроба.

– Открывай скорее, – поторопила я тяжело дышащего Эона.

– Ты мне просто спуску не даешь, – посетовал он, поддел лопатой крышку и откинул ее наверх.

Мы склонились над лежащими внутри останками моего дядюшки.

Меня приятно удивило то, что тело хорошо сохранилось. Это облегчало нам задачу.

– Я не хотела говорить тебе сразу, но нам придется забрать его домой, – сообщила я Эону «хорошую» новость.

Он посмотрел на меня и спросил:

– Ты что, с ума сошла?

– Понимаю твое возмущение, но тетушка хотела поговорить с ним лично, а присутствовать здесь при раскопках она не пожелала, – пояснила я.

– Как мы потащим его домой? – поинтересовался Эон.

– Я не знаю, но лучше бы нам решить это поскорее, – упрямо сказала ему я.

Можно было бы конечно разбудить дядюшку прямо тут и доехать с ним до дома, но я боялась, что кто-то увидит нас вместе. А в городе прекрасно знали, что дядя Альфред давно скончался. А еще дядюшка мог и не согласиться поехать на свидание к своей супруге.

Но мы не успели ничего придумать. Я увидела, что на тропинке вдалеке возник старик Нерог, и поняла, что забирать дядюшку с собой плохая идея.

Я начала паниковать и быстро зашептала Эону:

– Что нам делать? Нас сейчас заметят!

– У нас есть только один вариант – спросить его здесь, – ответил мне он, – а потом исчезнуть.

– Давай просто уйдем прямо сейчас! – предложила я.

– Я что, зря копал? Буди его быстрее, другого шанса у нас не будет, – настоял Эон. – И я уверен, что твоя тетя потом заставит тебя приехать на кладбище еще раз, если сейчас мы вернемся ни с чем.

Я жалобно захныкала, потом опустилась к дядюшке поближе, дотянулась пальцами до его глаз и произнесла:

– Дядюшка Альфред, проснись немедленно!

Прошло всего пару секунд, а мне показалось, будто целая вечность, прежде чем веки моего дяди открылись. Он смерил меня презрительным взглядом и спросил просто:

– Чего тебе?

Это прозвучало так буднично, будто он не в могиле лежал, а сидел дома в своем кресле, и я отвлекла его от чтения газеты.

– Я пришла сюда по просьбе тетушки. Она хочет знать, куда Вы спрятали драгоценности, – затараторила я быстро.

Эон подал мне знак, что нужно поторапливаться.

Дядюшка Альфред помолчал, а затем ответил:

– Вот старая перечница! Нет у меня никаких спрятанных драгоценностей, вообще! Те, что были, я спустил на вино и женщин, ха!

– Черт, я так и думала! – раздосадовано сказала я и закрыла лицо руками. – Я знала, что все это будет напрасным! Почему тетя меня не послушала!

– Что ж, теперь мы узнали наверняка, что твой дядя ничего не оставил на черный день, – Эон коснулся моего плеча, – Лира, нам пора уходить отсюда, сейчас.

– Эй, кто там! – мы едва не подпрыгнули, услышав грозный оклик старика Нерога.

Я выпалила дядюшке:

– Извините, видимо, в порядок Вашу могилу будет приводить уже сторож!

И, прежде чем дядюшка Альфред успел обругать меня, я дотронулась до его лба и велела:

– Возвращайся назад!

Дядюшка тут же уснул.

– Бежим! – скомандовал Эон, и мы бросились наутек к забору.

– Стойте, стойте, я вас видел! – кричал нам в след Нерог. – Я доберусь до вас, проклятые!

Я услышала, как сторож выстрелил в воздух из своего ружья, и мое сердце пропустило удар от испуга.

Мы преодолели расстояние до забора буквально за несколько секунд. Эон помог мне перелезть, а затем с легкостью перемахнул через ограду сам. Мы добежали до машины, Эон завел ее и выжал педаль газа до упора. Машина с визгом тронулась с места.

– Так, – выговорил он, – кажется, Нерог не понял, кого именно он видел.

– Он догадается, – ответила я, пытаясь отдышаться.

– Доказательств у него все равно нет, – подбодрил меня Эон.

Мы приехали к моему дому, кое-как отряхнулись от земли на пороге и вошли в гостиную. Там, сидя за столиком у окна, нас поджидала моя тетушка.

– Ну что? – тут же спросила она, невинно хлопая ресницами. – Вы привели моего мужа?

– Нет, – отрицательно помотала головой я.

– Как нет?! – сердито переспросила она.

– Мы только успели разрыть могилу, как нас заметил сторож. Поэтому я попыталась узнать у дядюшки все прямо на кладбище. Мне очень жаль, но я была права – у него ничего нет. Никаких драгоценностей, – отчиталась я.

Признание дяди про выпивку и дам я тактично опустила. Достаточно и новости о том, что тетушка Ягда осталась без гроша. Я прошла мимо закипающей от досады тетушки в свою комнату, Эон последовал за мной.

Я взяла расческу со своего столика, села на кровать и начала механически расчесывать свои непослушные локоны, а Эон устроился на подоконнике.

Я дрожала от пережитых переживаний.

– В следующий раз, когда кто-то попросит меня разворошить чью-то могилу, пожалуйста, не дай мне согласиться, – попросила я Эона.

– В следующий раз просто попроси у людей за это приличное вознаграждение, – посоветовал мне он, – хватит уже помогать всем бескорыстно. У половины сразу же отпадет желание тревожить своих ушедших на покой родных.

Мы услышали, как во двор въехала чья-то машина. Это сразу меня насторожило – родители были дома, гостей мы не ждали. Кто это мог бы быть? Я подбежала к окну, и мое сердце замерло в груди. Я увидела электромобиль городских смотрителей.

– Все, мне конец, – упавшим голосом произнесла я. – Это за мной.

– Мы все уладим, – уверенно сказал мне Эон.

Мы вышли встречать незваных гостей. Мои родители тоже отложили свои дела и пришли в гостиную узнать, что смотрящим могло здесь понадобиться. Тетушка Ягда же так и сидела за своим столиком и спокойно пила чай, изредка бросая в мою сторону сердитые взгляды. Двое смотрящих бесцеремонно вошли в наш дом и осмотрели нас всех с подозрением.

– Добрый день, – поприветствовал их мой отец. – Чем мы можем вам услужить?

– У нас есть основание утверждать, что Ваша дочь была сегодня утром на городском кладбище и вскрыла могилу своего дяди, – ответил отцу один из служителей порядку в городе. – Это серьезное правонарушение, и оно должно наказываться по всей строгости закона.

– Что за основание? – встрял Эон до того, как мои родители успели опомниться.

– У нас есть свидетель, – протянул неуверенно второй смотрящий.

– Слабовато для таких серьезных обвинений, – покачал головой мой друг.

Я стояла за его спиной и молилась, чтобы никто не обратил внимания на нашу пыльную обувь и немного запачканные руки, которые мы даже не успели отмыть.

– Возможно, – раздраженно согласился с Эоном смотрящий. – Но если у нас появятся более весомые аргументы – ответственности Вам не избежать. Всего доброго, господа.

Он резко развернулся на каблуках и быстро вышел, его коллега оглядел нас в последний раз и покинул наш дом следом.

Мы стояли молча, пока не убедились, что шум гравия под колесами стих. И тогда родители подвернулись ко мне, отец гневно посмотрел мне в глаза и произнес медленно, чеканя каждое слово:

– Зачем- ты- сделала- это?

Я глянула на тетушку в надежде, что она признается, что я сделала это по ее очень настойчивой просьбе. Но она молчала, обиженно поджав губы.

«Вот и помогай людям после этого», подумала я про себя, а вслух произнесла:

– Я не знаю, что на меня нашло.

– Это что, все что ты можешь сказать в свое оправдание, Лира? – отец не мог поверить своим ушам.

– Знаешь что, ты нас очень расстроила, – подхватила мама. – Ты будешь сидеть дома под домашним арестом, пока мы с твоим отцом не решим, что ты искупила свою вину.

– Но мама! – возмутилась я. – Я ведь не ребенок, вы не можете наказать меня подобным образом!

– Еще как можем, – строго заверила меня она, а затем ласково обратилась к Эону:

– Эон, ты должен останавливать Лиру, а не поощрять ее в подобных начинаниях.

– Что поделать, она дурно на меня влияет, – развел руками он, хитро улыбнулся и подмигнул мне.

Я была рассержена на весь мир. Гордо подняв голову, я удалилась в свою комнату, хлопнула дверью и больше не вышла оттуда до следующего утра, отказавшись даже от еды.

III

Мой домашний арест длился неделю. За это время родители ни разу не отпустили меня на улицу, и общаться с кем-то я могла только по телефону.

Целыми днями я маялась от скуки. Я перебирала книги в отцовской библиотеке, валялась на диване в гостиной или переводила зазря краски в маминой мастерской.

Моя мама – художница. Она создает изумительные картины, которые продаются быстрее, чем горячие пирожки, и считаются произведением искусства не только в нашем городе.

Я же сама ни рисовать, ни петь, ни танцевать толком не умею. Что-то свыше наградило меня необычным талантом, а вот обычными наделить позабыло.