#Like_за_любовь

Подобные мысли невольно приходили в голову Анастасии не раз, особенно когда она виделась с сестрой. Порой одного воспоминания о Татьяне хватало, чтоб неясная тревога начинала подтачивать ее спокойное состояние души… Сейчас Настя опаздывала на встречу в Нескучный сад, так как не продумала заранее, где припарковать машину. Пришлось кружиться по Ленинскому, чтобы в итоге заехать во двор рядом с парком.

Она бежала навстречу сестре, прогуливающейся с коляской. Настя была в кедах, рваных джинсах и легкой спортивной футболке, но волосы все равно уложены, а на лице был дневной макияж. Татьяна же так и не пришла в свой нормальный вес после родов и не особо следила за внешностью: волосы были затянуты в тугой хвост, а лицо не тронуто косметикой. «Темные круги под глазами не мешало бы убрать консилером», – пронеслось в голове у Насти.

– Ты отлично выглядишь для молодой мамочки! – восторженно сказала Настя, будто в мозгу было приложение, переводящее негативные мысли в позитивные.

– Это ты у нас отлично выглядишь, – усмехнулась Татьяна, при этом в словах ее почти не было зависти. Она всегда была очень простым человеком, далеким от дурных эмоций и совершенно не обладающим тем гипертрофированным себялюбием, которое стало отличительной чертой многих наших современников.

– Что, мой сладкий племянник? – Настя нагнулась к коляске, чтобы улыбнуться десятимесячному малышу, но большие глаза с пышными ресницами смотрели на нее с испугом и почему-то, как ей показалось, с неодобрением. – Скажи: «Чего тебе, чужая тетка?» – Настя засмеялась. – Да, он меня уже забыл.

– Он скоро пищать начнет, долго в коляске не сидит, – быстро заговорила Таня. – Пойдем скорее на детскую площадку.

– Миша разве ходит? – поразилась Настя. – Сколько ему? Ему ведь еще года нет.

– Нет, сам не ходит, ему десять месяцев, – засмеялась Таня, – но если я его за руки вожу, то ему нравится.

И действительно, они еще не успели дойти до площадки, как Миша закряхтел, застонал и начал недовольно вскрикивать, выгибая спину. Он не любил долго лежать в коляске, когда все остальные люди были свободны и могли передвигаться так, как считали нужным, и всячески пытался донести силу своего протеста до матери.

Они гуляли по площадке за ручки, и Настя даже водила ребенка вместо сестры, чтобы та могла расслабиться и выпрямить спину. Миша освоился и уже улыбался своей откуда ни возьмись появившейся тете. Все это время сестры разговаривали, обсуждая в основном Настю.

– А я рассказывала тебе, что мы в Прагу ездили в прошлом месяце? – спросила Настя. – Буквально на три дня, на праздники.

– Нет, но я видела фотки у тебя в фейсбуке, – ответила сестра.

– А, ты там все, – поразилась Настя. – Стой, но у тебя там ни фото, ничего нет!

– Нет, я ничего там не публикую, только смотрю на новости друзей. Когда мне что-то писать? Да и не люблю я это. Не хотела заводить аккаунт, завела, только чтобы из жизни совсем не выпадать.

– Ясно. Ну, мы хорошо там время провели. Кстати, мы здесь, в Нескучном, катались неделю назад на велосипедах. Тогда, правда, погода была не очень. А сейчас только посмотри! Не верится даже, что апрель: все в футболках.

– Да, я знаю, что вы здесь катались, видела твои фотографии, – опять сказала Таня.

– А что у тебя нового? Ты, кажется, про меня уже и так все знаешь, – спросила Настя. – Как твое здоровье? – Да так, потихоньку, – уклончиво ответила Татьяна.

– Давно обследовалась?

– Давненько, – Таня пожала плечами. – Ничего не могу поделать. Мне совершенно не до себя теперь. Вот вообще. Хожу только в детскую поликлинику.

– Вам хватает на жизнь?

– Ипотека тянет, конечно, но не такая большая. Считай, что все декретные на нее уходят.

– А живете тогда на что? – удивилась Настя, ведь даже она понимала, сколько трат с маленьким ребенком: после родов сестры она зашла в «Детский мир» за подарком и обомлела от цен.

– Как на что? На алименты.

– Платит исправно?

– Да какой там… Подала сразу в суд через два месяца после родов – и все, теперь приходят автоматически. Радует то, что у него белая зарплата.

– Все равно ведь не так много.

– На жизнь хватает, но откладывать, конечно, не получается.

– Может, тебе на работу поскорее выйти? Няня все равно меньше твоей зарплаты стоит.

Таня с укоризной посмотрела на свою легкомысленную сестру, для которой все в жизни было слишком просто и решалось одним действием.

– Настя, Миша еще слишком маленький, он вообще-то еще прикорм плохо ест, почти не ест, я бы сказала. От груди не хочет отказываться. Я хочу с ним подольше побыть.

– Как хочешь, конечно, – пожала плечами Настя, – просто мне казалось, тебе самой тяжело все время в четырех стенах сидеть, вечный день сурка.

– Тяжело, не спорю, – сказала Таня, перехватывая у нее Мишу на горке, – но я терплю ради сына. Дети до трех лет очень привязаны к маме, они считают себя почти единым целым с ней. И потом, он сейчас все толковее становится, все эмоциональнее, общительнее, с каждым днем с ним интереснее.

Настя вспомнила, как навещала сестру после родов в ее подмосковной квартире, как маленький красный комочек со сморщенным носом, замотанный в пеленку, лежал и не делал ничего интересного. Тот визит ей показался пыткой – вроде бы хочется приласкать малыша, поговорить с ним, спеть ему песенку, но он ничего не понимает и предпочитает спать.

Столько удивительных вещей она тогда услышала от Тани про детей. Одно только кормление грудью чего стоило! Она старалась не вспоминать об этом, но получалось плохо.

Когда сестра без предупреждения начала кормить Мишу, у Насти случился легкий шок, но еще больший шок она испытала от осознания того, что сама она просто не сможет так делать. Даже если родит, даже если полюбит ребенка всем сердцем… Нет, что-то чрезмерно натуралистическое, если не сказать животное, было в этом процессе.

Сама концепция рождения ребенка и последующего отпуска по уходу за ним казалась большой уступкой шовинизму, шагом в прошлое. Нет, конечно же, в отпуск мог пойти и муж. Но разве существовали в мире мужчины, которые согласились бы? Наверное, где-то такие жили. Однако Анастасия не могла себе представить, чтобы именно ей встретился мужчина, готовый быть с ребенком двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И уж тем более ее феминистская натура не могла смириться с грудным вскармливанием, родами, беременностью, подмыванием младенцев и грязными подгузниками.

Насте казалось гадкой и несправедливой идея отдать всю себя безраздельно маленькому существу, еще ничего не добившемуся в жизни, лишить себя всех радостей, причем не только любимой работы и увлечений, но и даже самых базовых вещей: сна, питания, возможности принять ванную, причесаться, сделать макияж. Глядя на сестру, она все чаще понимала, что, возможно, и не решится никогда на рождение ребенка.

После площадки они недолго посидели в кафе, где выпили наспех чай. Торопилась Таня, которой нужно было кормить Мишу. Он хотел есть и капризничал. Настя из солидарности не заказала себе ничего: не могла есть, когда у Тани нет времени даже на еду. Затем сестра покормила Мишу, он заснул на груди, она уложила его в коляску и накрыла пледом. Тут бы им еще посидеть в кафе и поесть как следует, но Таня переживала, что без укачивания в коляске Миша быстро проснется. Поэтому они отправились гулять к набережной.

Глядя на спящего ребенка, такого невинного, нежного, с мягкими круглыми щечками, Настя вдруг испытала какое-то пронзительное неловкое чувство собственничества.

На мгновение показалось, что это не племянник, а ее сын, и она уже не хочет отдавать его никому, даже сестре… Настя отпрянула от коляски и взглянула в измученные глаза Тани. Видимо, дети обладают каким-то особенным притяжением, действующим даже на самых черствых и помешанных на себе персон, каковой время от времени Настя считала себя. «Иначе бы люди давно вымерли», – пронеслось у Насти в голове.

– Как ты это все выдерживаешь, я не представляю, – вдруг сказала она. – Ты ведь ни на секунду не расставалась с ним с самого рождения. Ведь ты стала его… – она подбирала подходящее слово, – рабыней, самой натуральной рабыней.

– Когда родишь, все вопросы отпадут, – засмеялась Таня, глядя на нее вдруг снисходительно, как на совсем юную девочку, хотя она и была всего на два года старше Насти.

– Нет, – резко сказала та, будто окончательно решила все для себя, – это не для меня. Вообще.

– Не говори так, ты просто не представляешь, о чем пытаешься судить, да еще так решительно, – все тем же снисходительным тоном сказала Таня. – Меня тоже посещали подобные мысли. Господи, как же хорошо беседовать, когда Миша спит спокойно в коляске! Первые месяцы так вообще были самыми тяжелыми… В страшном сне я не представляла себе, что разведусь во время беременности, что буду рожать совершенно одна, что не будет папы, который заберет нас из роддома… Хорошо, что ты у меня есть, что ты забрала нас и довезла до дома. А потом бессонные ночи и дни, вечный ор, крики, колики или непонятно что, словом, бесконечная пытка ребенком. Я порой могла даже бросить Мишу с силой на кровать, так он меня доставал своим нескончаемым криком!

– Какой ужас, – Настя поежилась от жалости.

– Да, самой вспоминать тошно. И тошно, и страшно. Но потом прошло. Миша стал спать, нормально есть. Перестал орать, начал улыбаться, играть. Наконец-то! Стало легче. А потом, ты не представляешь, это невозможно описать, это нужно только самой пережить… Когда я смотрю на Мишу, как он играет, спит, смеется, улыбается мне – особенно когда улыбается! – в этот момент все замирает, я не вижу и не чувствую ничего вокруг, и это ощущение безусловного, огромного счастья – оно наполняет меня, захлестывает, я почти плачу от него. Ведь это то самое счастье, что люди тысячелетиями ищут, исследуют, о котором размышляют, пишут трактаты, романы, философствуют до бесконечности. Та неуловимая концепция, преследуемая всеми до помешательства, но мало кем постигнутая. И она дарована человеку так просто – без борьбы, без завоеваний, без насилия над своим умом и чувствами. Ничего для этого не нужно: ни денег, ни квартир, ни путешествий, ни самореализации, ни даже мужчины или женщины. И я знаю, что ничто на свете не может сделать меня счастливее, чем то, что происходит со мной в эти моменты.

С одной стороны, Настя понимала мысль и чувства сестры и признавала ее право на такие размышления. Но другая ее часть не могла смириться с такой постановкой вопроса – слишком простой, бытовой, обыденной, незамысловатой, даже немного бабской (как бы она не хотела использовать это слово!).

В современном мире у человека было столько возможностей: карьера, путешествия в разные уголки мира, свобода выбора партнера, возможность играть с чувствами мужчин и со своими чувствами.

А ведь Татьяна, думала Настя про себя, почти никуда не ездила, нигде не была, да и не располагала большими финансами. Как она могла рассуждать о том, что все это не могло сделать ее еще счастливее? И хотя ей досадно было так думать о своей любимой сестре, которую она ценила выше всех людей за ее чистейшее сердце, лишенное и намека на злобу, теперь она с жалостью думала о некоторой ограниченности ее восприятия мира.

Пережитки прошлого по-прежнему не давали покоя современным людям: идеи о том, что женщина должна долго сидеть в декрете, что женщина не удалась, если не родила хотя бы один раз, и уж тем более не удалась, если ни разу не вышла замуж. Сколько же еще лет понадобится феминизму, чтобы преодолеть все эти домостроевские стереотипы, вопрошала Настя, как будто разговаривая с кем-то в своих мыслях. Но ничего этого она не сказала Тане, не желая обидеть ее.

В конце прогулки Настя, желая загладить свою вину за опоздание, предложила довезти Татьяну с Мишей до дома, хоть и слишком долго придется добираться по пробкам в Подмосковье. Татьяна облегченно вздохнула и согласилась, потому что ехать на электричке, тащить коляску по ступеням и переходам было уж очень тяжело.

***

Анжелика продолжала искать в интернете хоть какие-то упоминания о Насте и ее сестре, но не находила ничего, кроме того, что уже знала, и поэтому приуныла. Она бесцельно ходила по двухкомнатной квартире, которую они снимали вдвоем с Ритой.

Она зашла в комнату подруги, легла на старенький диван, встретивший ее жутким скрипом. Лика рассматривала вещи Риты, словно была здесь хозяйкой и не признавала право подруги на личное пространство: дешевые статуэтки, большую часть которых можно было смело выкинуть, стояли на полках и на комоде. Шкаф не закрывался из-за раскиданных кое-как вещей, и было совершенно непонятно, как достать то, что хочешь, и вообще понять, что внутри.

Каким же грустным было существование Риты и все в ней самой: сразу после университета она устроилась секретарем на ресепшн в бизнес-центре, и вот уже почти все лето проработала, даже умудрившись получить небольшой отпуск. Лика с содроганием представляла себе, как Рита отвечает на звонки, получает письма, курьерские посылки, выдает пропуска гостям центра. И хотя она не признавалась себе в этом, но в глубине души больше всего боялась стать такой же посредственностью, как Рита, девочкой на побегушках, устроиться на работу намного ниже своего уровня и способностей.

Но ее блог упорно не набирал нужное количество подписчиков. Очередной розыгрыш, который она провела неделю назад, ничего не дал. Активных подписчиков по-прежнему было мало. Это означало, что либо она должна сделать что-то такое, что выведет ее блог в топ, либо ей снова придется искать работу. В конце концов, она не могла вечно держаться за Павла… Похандрив на диване подруги, Лика вскочила, полная решимости изменить свою жизнь.

Она пошла в спальню, села за компьютер и начала просматривать все посты про первого молодого человека Анастасии. Она узнала его имя и фамилию, открыла соцсети, очень быстро нашла профиль Дениса и добавила в друзья.

Пока Денис не подтвердил ее запрос, Лика изучала его общедоступные посты. Она не была уверена до конца, что это именно он: всего одно фото не самого лучшего качества на аватарке ничего не доказывало. Через какое-то время он все же добавил ее, и Лика увидела его блог, где Денис постил в основном какие-то научные статьи и рассуждения о новых технологиях. Они перемежались постами на личную тему.

В общем, ничего интересного там не оказалось: у Дениса было двое детей и неухоженная худая жена в очках. Но вот жили они все… в Калифорнии! Лика в сердцах стукнула кулаком по столу так, что лэптоп подпрыгнул. Павел еще ничего не знал о ее затее, и теперь нужно уговаривать его ехать туда. А ведь это так далеко, он ее одну не отпустит, а значит, ему самому потребуется отпуск. И сколько вообще это может стоить…

Конечно, она могла написать Денису и так. Могла позвонить по скайпу. Но что тогда выкладывать в инстаграм? Посты о переписке? Нет, это должны быть личные встречи – и только. Поэтому без путешествия не обойтись. Так будет намного интереснее, она сможет сделать много красивых фото незнакомых мест.

А в это время к себе домой с работы приехал Павел. Он еще пару часов назад отправил сообщение Лике, но девушка не отвечала: скорее всего, была занята или поехала куда-то с Ритой. Он зашел в ее блог, чтобы полюбоваться ее фотографиями: она была, пожалуй, самой необычной девушкой из всех, с кем он встречался до того.

Огненные кудри ее были столь фантастически красивыми, что он мог часами смотреть на них, гладить, накручивать на пальцы, лежа с ней в обнимку. Он не мог налюбоваться ее белой чистой кожей и стройной фигурой; Лика была готовой моделью для любого художника или фотографа. И при этом она была совсем не глупой девушкой. И хотя Павел влюбился в нее уже тогда, когда увидел ее фото в инстаграме, то теперь радовался еще и тому, что у нее есть хорошее, пусть и педагогическое образование, проницательный ум и способности к обучению.

В этот самый момент ему зачем-то написала Рита. Павел напрягся и подумал сначала, что с девушками что-то случилось. Но в сообщении оказались фотографии и видео, на которых были Анжелика и какой-то крупный спортивный молодой человек. Они находились на катере. Мужчина очень близко прижимался к ней, и хотя кадры были сделаны со спины, Павел отчетливо видел, что незнакомец обнимал Лику и клал свои руки на ее.

Павел резко вскочил с дивана и заходил по комнате, шумно сопя носом. Ему казалось, что на него вылили ведро помоев, во рту появился какой-то горький вкус. Следом за видео шли насмешливые сообщения от Риты: «Ты думал, она такая верная? Покатались на катере, затем поехали к нему на дачу, где она с ним зажигала всю ночь. А на следующий день не могла отбиться от него, сбежала в Москву. К тебе».

Тот факт, что Лика не сообщила ему о приезде, да еще и не ответила на его нежное любовное сообщение, казалось, лишь подтверждал обвинения Маргариты.

– Это неправда, не может быть правдой! – воскликнул Павел. – Это немыслимая глупость, зачем ей зажигать с каким-то незнакомцем, когда она любит меня?

Но мужскую гордость не унять пустыми внушениями. Он снова и снова просматривал видео и фотографии, и каждый просмотр все больше убеждал его в том, что слова Риты не были ложью и пустой клеветой на его любимую. Павлу даже стало смешно, что раньше он верил, будто он, невзрачный молодой человек в очках, мог очаровать такую красивую девушку, как Анжелика.

Не иначе как своей состоятельностью и зарплатой он привлек ее; и конечно же, она не могла не смотреть по сторонам, ведь была совершенно равнодушна к нему как к мужчине. Все сходилось. Он это давно знал, только боялся признаться себе. Все эти мысли, подозрения, обвинения, которые только сейчас пришли ему в голову, казалось, уже давно существовали там, еще с первой встречи.

Павел не мог теперь понять и увидеть, что, как это часто бывает во время сильных переживаний, все самые стандартные стереотипы общества он принял за свои давнишние мысли. Стереотипное убеждение, что красивые яркие девушки не влюбляются в скучных мужчин и с обеспеченными мужчинами встречаются только ради их денег, всегда жило в его подсознании. Это внушило ему общество, фильмы, реклама. Даже собственная мать, и та опасалась, что Павла полюбят только за его деньги. Но он не верил в это раньше. Не только не верил, но и всячески отрицал такой вариант. Однако теперь, когда разочарование Павла было столь сильно, он не только поверил, но и решил, что всегда именно так и думал в глубине души. И что это были не стереотипы, а его настоящие мысли.

Раздался звонок. Павел не сразу осознал, что звонят в его квартиру и что нужно подойти и открыть. Звонок повторился и звучал все увереннее и требовательней. Павел очнулся от своих мыслей, подошел и открыл дверь. В квартиру зашла… Лика. Она сразу же бросилась обнимать его, обвив руками шею, но Павел отстранился и неожиданно сильно оттолкнул ее от себя.

– Ты не рад меня видеть? – поразилась она.

– Тебе лучше уйти, – отрезал Павел.

– Что случилось? – спросила она испуганно. Что могло измениться за несколько дней ее отсутствия? Именно теперь, когда он ей был так нужен, чтобы найти Дениса! Она должна была немедленно узнать причину его холодности.

– Рита мне все рассказала, – отрывисто произнес он и прошел в кухню-гостиную.

– Что рассказала? – вскричала Лика, проходя за ним. – Да что случилось, в конце концов?

Она делала вид, что ничего не понимает, но как только Павел упомянул имя подруги, уже знала, в чем дело. Рита наверняка подставила ее, скинув фотки с катера, которые Лика запретила ей не то что отправлять кому-то, а вообще делать.

Павел молча и зло протянул ей телефон с видео и фотографиями. Лика впервые увидела его в гневе, из-за которого он казался еще менее привлекательным и более отталкивающим. «Как же я терпела такого невзрачного мужчину рядом с собой?» – пронеслось у нее в голове.

– И что? Ничего не было, клянусь тебе, все это ложь! – голос ее звенел от волнения. – То, что она пишет, – вранье. Никогда такого не было! Мы сразу уехали с дачи, в тот же вечер!

– На фига вы вообще поехали с ним на его дачу? – закричал Павел так, что Лика отпрыгнула от него. Она боялась, что он ударит ее. – Так значит, это правда? Ты поехала с ним на дачу?

– Не с ним, как ты не понимаешь! – Лика готова была убить себя за то, что сразу ничего не объяснила ему: как теперь он поверит всему тому важному, что с ней произошло благодаря этому визиту? – Он позвал на дачу к себе, это правда, но мы отказались. А потом он сказал, что его соседка – тетя Анастасии Яковлевой, помнишь, я тебе про нее рассказывала? Вспомни, пожалуйста, это очень известная блогерша, она исчезла бесследно лет шесть назад. Так вот, я поехала не к нему, а к этой женщине, чтобы расспросить об Анастасии.

От волнения слова и мысли путались, а Павел как будто и не слышал ничего из того, что она говорила.

– Хватит нести чушь, какие еще блогерши? Не верю ни единому твоему слову! Что за нелепые оправдания!

– Зачем мне изменять тебе? – воскликнула Лика. – Это старые люди изменяют друг другу, кому за тридцать, кто уже давно в браке и хочет чего-то новенького. Мы с тобой только начали встречаться, зачем мне это сейчас?

Но ее слова произвели на Павла противоположный эффект: он понял, что измену после тридцати лет она считала нормой. А ведь ему было двадцать восемь! Пытаясь спасти положение, Анжелика заговорила по-другому:

– Рита умирает от зависти, что мы вместе. Как ты не видишь, что она надеется рассорить нас и хочет сама встречаться с тобой!

– Да зачем ей я нужен, господи, ты совсем завралась! – он устало махнул на нее рукой, считая каждое ее слово бестолковой ложью.

– Как зачем? Ей хочется найти обеспеченного мужчину, но они все женаты, а ты нет. Ей нужен спонсор. Вот увидишь – через пару дней она явится к тебе и попытается утешить, чтобы подлезть под тебя.

Чем больше она говорила, тем противнее становилось Павлу от всего этого. Даже если Лика не лгала, эти слова обнажали что-то тревожное, чуждое и мерзкое в ее душе, в образе ее мышления и мировоззрении.

В этот вечер разговора совсем не получилось, и Лика убежала от Павла в слезах – она так и не сказала ему главного: сегодня Денис разместил пост о том, что он прилетел в командировку в Лондон. В Лондон! Это ближе и дешевле, чем Калифорния! И фотографии оттуда будут нисколько не хуже, чем из Штатов. К тому же у них уже были британские визы! Но вместо того, чтобы лететь туда вместе, они расстались. А хуже всего то, что Лика теперь осталась без средств к существованию.

Лика всю ночь пыталась дозвониться до Павла, чтобы объясниться, рассказать о своем новом проекте, о своих перспективах, но… он отключил телефон и был недоступен. Утром она недолго поспала, а затем снова позвонила ему, но снова без результата.

А ведь вчера Денис прилетел в Лондон, и неизвестно, сколько времени он там пробудет – неделю-две или день-два? Лику вдруг осенило: ее возлюбленный наверняка не удержится и прочтет ее инстаграм, нужно скорее писать пост.

Она сделала несколько селфи в комнате, но все они ей не понравились. Затем она вышла на улицу и сделала селфи во дворе. Но и это было не то: с чего бы ей грустить во дворе? Тогда Лика вернулась в квартиру, надела белую майку поверх черного бюстгальтера и сфотографировалась лежа, под самым выигрышным ракурсом, чтобы ко всему прочему хорошо была видна ее грудь. А вот и готов пост, полный трагизма и раскаяния:

«Как пережить предательство близкой подруги? Вчера в глазах моего любимого Рита оклеветала меня, прислала ему фото и видео плохого качества, где я якобы обнимаюсь с другим, хотя другой – это просто человек, давший нам напрокат лодку… Как заставить любимого поверить? Как научиться жить без него, ведь за последние полгода – лучшие полгода в моей жизни! – мы стали так близки, как самые родные люди. Как научиться не думать о нем? Как разучиться дышать?»

Ей казалось, что пост этот должен собрать кучу лайков, вызвать оживленное обсуждение в комментариях, выйти в топ, в конце концов. И он, конечно, привлек больше внимания, чем ее другие посты, но до Анастасии в годы ее популярности Лике было еще очень далеко. Она страстно хотела разгадать загадку Яковлевой: как той удавалось привлекать столько школьниц и студенток, выкладывая скандальные посты про свои отношения? Как ей удавалось удерживать своих подписчиков? Почему Ликин ничуть не менее эмоциональный пост про предательство подруги и расставание с Павлом и близко не имел подобного отклика?

Что она делала не так? Она не хотела видеть разницу между собой и Яковлевой и не хотела понимать, что они вели свои блоги в совершенно разное время. Анастасия стала блогером на заре инстаграма, поймала тренд, а Анжелика пыталась втиснуться в и без того набитую и трещавшую по всем швам бочку.

Но раскисать было некогда, ведь может, уже завтра она станет мегапопулярной, нужно лишь только постараться. Раз Павел не хочет помочь, нужно действовать без него. Лика открыла поисковик и набрала «рейсы в Лондон». Какое везение, что они ездили туда этой весной в небольшое романтическое путешествие и теперь ей не надо делать визу, а можно поехать в Англию сразу!