Криабал. Апофеоз

Джиданна издала неопределенный звук, гладя сидящую на плече белку. Мектиг угрюмо кивнул.

Хотя дармаг, честно говоря, еще не до конца понимал, куда и зачем они отправляются. Колесики в его голове крутились чуть медленнее, чем у остальных, а события в последнее время развивались ну очень уж стремительно.

Но он не слишком волновался. Мектига дико раздражал Плацента, он с трудом улавливал смысл словесных кружев Дрекозиуса и испытывал смешанные чувства при виде Джиданны… но главное, что эти трое бились с ним плечо к плечу. Даже Плацента, хоть и проявлял регулярно подлость, но зла все же против своих не умышлял и даже спас их из темницы Бельзедора. Рисковал жизнью, но вернулся.

Так что Мектиг предоставил принимать решения остальным. А он будет махать секирой. Убивать тех, на кого покажут. Он всегда так жил. Когда был хирдманном конунга и когда был вольным охотником за головами.

К искателям Криабала подошла проститься Имрата. Здесь их пути расходились. В разговоре Бельзедора, Медариэна, Галлерии и Локателли она слышала имя Аэтернуса, своего отца. Узнала доподлинно, что тот жив и здоров. И собиралась теперь домой – на остров, что когда-то назывался Алмазным Раем, а теперь зовется Алмазным Бастионом.

– Вы странные создания, – сказала титанида, по очереди касаясь плеч искателей. – Вы некрасивы, часто изрекаете ложь и плохо пахнете. Я вряд ли буду вспоминать вас добром. Но я все же благодарна за спасение из ледяной глыбы и заботу обо мне… надеюсь, с вашей стороны это была именно забота.

– Даже не сомневайся, дочь моя, – стиснул ее руки Дрекозиус. – Хоть мы и всего лишь ничтожные смертные, но я и мои товарищи искренне старались помочь тебе освоиться в этом новом, чуждом и холодном для тебя мире. В нем бывает нелегко существовать, будучи наивным и прямолинейным созданием.

Джиданна изумленно повернулась к жрецу. Ей показалось, или он впрямь не слишком старательно завуалировал оскорбление? Неужели слова этой огромной девицы его задели?..

Впрочем, Имрата как раз ничего не заметила. Она еще раз поблагодарила тех, с кем недолгое время путешествовала, и направилась к порталу. Тот как раз открылся в Алмазный Бастион, и у каменной опоры стоял сам лорд Бельзедор. Остановившись в шаге от переливающейся занавеси, титанида взглянула ему в лицо и гордо произнесла:

– Сейчас я оставлю тебя, о презреннейший. Но клянусь ихором, что течет в моих жилах, я не успокоюсь, пока не убью тебя и не разрушу твой замок!

– Ну убьешь ты меня, – пожал плечами Бельзедор. – А дальше что?

– А дальше я буду нести по всему миру правосудие, везде карая зло и помогая невинным!

– О-о, похоже, ты нашла свой жребий. Поздравляю.

– Да что ты знаешь о титановых жребиях?! – вспыхнула Имрата.

– Больше, чем ты думаешь, – холодно ответил Бельзедор.

– Ты, наглый… ты… ты… а ты, кстати, кто?.. Ты слишком высокий для человека. И можешь становиться огромным. Ты волшебник?.. Или… ты… ты… не может быть! Ты… ты не можешь быть… это… это… это невозможно!!!

– Буду с нетерпением ждать следующей встречи, – пообещал Бельзедор. – Надеюсь, мы еще станем с тобой заклятыми врагами.

Имрата еще какой-то миг колебалась, недоверчиво глядя на Темного Властелина, но больше все же не произнесла ни слова. Она шагнула в портал – и тот закрылся за ее спиной.

– Так, девку спровадили, – шмыгнул носом Плацента. – А мы когда?

– Будь терпеливее, сын мой, – укорил его Дрекозиус. – Всему свой черед, всему свое время.

Впрочем, ждать им пришлось недолго. Портальные служители быстро его перенастроили, и Бельзедор велел поторапливаться. Даже Темный Властелин не может слишком надолго прерывать обычную работу портала.

И пауза-то возникла совсем короткая, а толпа ожидающих заметно размножилась, и многие были недовольны, поскольку расписание сильно сместилось. Следующие несколько открытий будут сокращенными, путникам придется бежать сломя голову – а им и так дается мало времени, чтобы пройти сквозь каменную арку.

Так что уже через минуту вехот пролетел через портал. В своем натуральном демонском обличье, не маскируясь. Здесь Империя Зла, здесь демонам можно не скрываться.

Как и всегда бывает при портировании, искателей Криабала на миг накрыло замешательство. Небо и земля словно поменялись местами, в глазах потемнело, головы закружились. Но прошло это так же быстро, как и накатило – все четверо переносили портирование нормально.

В этот раз на другой стороне их не ожидала точно такая же портальная станция, как бывает обычно. Бельзедор распахнул выход из портала высоко над землей, где-то над Синими горами, что занимают добрую треть континента Джария. Где-то здесь, среди бессчетных каменных пиков, им предстоит разыскать одного маленького кобольда, о котором известно только то, что он кобольд.

Конечно, их не послали обшаривать миллионы пашен вслепую. Поисковая магия не может обнаружить Криабал и того, кто им владеет, но есть же и другие способы, окольные.

Один такой окольный способ Бельзедор и выдал Джиданне. Ларец Миллиона Мошек. Артефакт, содержащий множество настолько малых насекомых, что их сложно даже различить без толстой линзы.

Артефакт потом придется вернуть. Бельзедор создал его сам, запечатав в ларце кусочек одного из демолордов Паргорона. Именно его все еще живая сущность и порождала этих созданий.

И сейчас Джиданна его открыла. Ей, выпускнице Униониса, было нетрудно работать с подобными чарами. Она вошла в унисон с крошечными мошками и дала общую команду – разлететься как можно шире и искать кобольда. В этих краях они редко встречаются на поверхности земли, так что перепутать будет сложно.

Джиданна попыталась еще и взглянуть на мир миллионами глаз сразу, но ей так шибануло по мозгам, что волшебница едва не упала. Она слишком себя переоценила, решив, что осилит такое рассредоточение сознания. Довольно и того, что мошки повинуются ее приказам.

И это было не единственное средство. Плаценте, самому зоркому, закапали в глаза волшебные капли Все-Вижу. Полугоблин дико заорал и едва не выпал наружу, когда земля, горы и облака стали вдруг придвигаться прямо к его носу, но через минуту-другую притерпелся и только старался не вертеть резко головой. Его усадили у окна и велели глядеть в оба, пока вехот бороздит просторы Яминии, Таврии и Грифонии.

– За это все я хочу увеличенную долю, тля! – потребовал Плацента. – Криабалов восемь, да?.. А нас пятеро. Вам четверым по одному, а остальные мне! Так будет справедливо!

– Сын мой, боюсь, что пока что у нас есть некоторая возможность заполучить только один-единственный Криабал, Рваный, – чопорно заметил Дрекозиус. – Да и на тот не следует слишком уж разевать рот – нам придется передать его злокозненному Темному Властелину. Увы, увы, мы не в том положении, чтобы надеяться обмануть его.

– К тому же держать его у себя будет слишком опасно, – добавила Джиданна. – Вы не знаете, кто такой Антикатисто. Если у него теперь оглавление и титульный лист, Рваный Криабал он найдет быстро. И он нужен ему сильнее всех, так что медлить он точно не будет.

– Тля, – поморщился Плацента.

– Насколько он сложный? – пробасил Мектиг.

– Антикатисто?.. – догадалась Джиданна. – Даже не представляю. Шкалу ПОСС ввели в обиход всего лет триста назад, Антикатисто погиб задолго до этого, так что его там нет. Но если прикинуть на глазок… думаю, у него двадцать первый класс. А если с Криабалом… возможно, даже двадцать второй…

Мектиг задумался. Он помнил, что у него самого то ли четвертый, то ли пятый класс. У Имраты был двенадцатый. У Бельзедора двадцатый. Двенадцать минус пять – это много. Двадцать минус двенадцать – это еще больше.

Но двадцать один минус двадцать – это всего один. Настолько уж арифметику Мектиг знал. Получается, что между Бельзедором и Антикатисто совсем маленькая разница? Но почему же тогда Бельзедор все время ему проигрывал? У демона-нехедраха был восьмой класс – и его они вчетвером победили, хотя бой и был непростым.

– Как эта шкала устроена? – спросил наконец Мектиг. – Объясни.

– Зачем? – не поняла Джиданна.

– Мне интересно.

– Правда?.. – с сомнением посмотрела волшебница. – Ну ладно. Принцип довольно простой. Геометрическая прогрессия, каждый следующий класс однозначно сильнее предыдущего. Причем начинается не с первого уровня, а с нулевого. Нулевой – это те, кто вообще не способен толком за себя постоять. Дети. Калеки. Немощные старики. Небольшие безобидные животные. Те, кто для взрослого человека практически безопасен. Взрослый здоровый человек был взят за образец, условную единицу.

– Действительно, кого же еще брать? – подал голос вехот.

– Шкалу составляли люди, – пожала плечами Джиданна. – Уж извини, что они не взяли за основу вехотов. У вас там, кстати, седьмой класс.

– Не так уж мало, – усмехнулся вехот. – У большинства людей первый.

– Да, первый класс – это условная единица. Обычный невооруженный человек среднего роста, силы и телосложения без каких-либо особых способностей. Такой, как наш святой отец, думаю.

– Каюсь, дочь моя, сокрушенно каюсь, – развел руками Дрекозиус. – Я, грешный, так и не сподобился обучиться владеть оружием. Божьему служителю это без надобности.

– А дальше? – спросил Мектиг.

– Второй класс – это человек с холодным оружием, но без боевых навыков. Новобранец, ополченец. Любое холодное оружие – это плюс один класс. Дай крестьянину в руки хотя бы вилы, и он из первого класса перейдет во второй.

– А третий?

– Третий класс – это человек с холодным оружием и боевыми навыками. Профессиональный воин. У Плаценты, судя по всему, третий класс, хотя он редко это показывает.

– Иди на кир, тля, – беззлобно огрызнулся глядящий в окно полугоблин. – У меня четвертый.

– Не думаю, – усомнилась Джиданна.

– Дальше, – пробасил Мектиг.

– Четвертый класс – это хороший воин с большим боевым опытом. Мастер. Ветеран. Возможно, у тебя именно четвертый класс, я не уверена. Возможно, у тебя все-таки пятый. Мне кажется, ты где-то посередине, классы бывают и дробные. На самом деле, они вообще почти никогда не бывают целыми – это просто большое приближение для обиходных целей. Специалисты ПОСС могут давать оценки до сотых долей, но я не специалист, поэтому просто прикидываю на глазок.

– А кого принято причислять к пятому классу, дочь моя? – вежливо спросил Дрекозиус.

– Пятый класс – героический. Лучшие из лучших. Чемпионы. Бойцы, способные в одиночку выходить против десятерых – и побеждать. И пятый класс – это максимальный, которого может достичь обыкновенный человек с обыкновенным холодным оружием. Дальше уже нужна магия, Сущности, артефакты, зачарованное оружие, гномьи жахатели или еще что-нибудь эдакое.

– А берсеркия? – спросил Мектиг. – Какой у меня, когда я берсерк?

– Отрицательный, – гыгыкнул Плацента. – Ты ж лемминг! Ты сам себя убить пытаешься!

– А если оружия нет – больше первого класса ваша классификация не присудит? – торопливо спросил жрец, видя набухающие желваки дармага.

– Боевые навыки – это тоже плюс один класс, – объяснила Джиданна. – Даже если это навыки рукопашного боя. Но до пятого класса простому безоружному бойцу не подняться, его потолок – четвертый.

– А если я тролль? – осведомился Плацента. – Тролль без оружия и человек без оружия – это, тля, совсем разные без оружия!

– С первого класса начинают люди и примерно им равные, – хмуро объяснила Джиданна. – Но разные виды оцениваются по-разному. Безоружным гоблинам дают только половинку, зато тролли начинают сразу с третьего класса. Огры – с четвертого. Великаны – с пятого.

– А волшебники?

– С волшебниками вообще все индивидуально. Мы очень разные, надо оценивать по конкретным способностям. Но если брать условно, в среднем, то студиозы и практиканты считаются вторым классом, бакалавры и специалисты – третьим, а лиценциаты – четвертым.

– У тебя четвертый класс? – уточнил Мектиг.

– Наверное, – пожала плечами Джиданна. – Я не знаю. Это условная шкала, приблизительная.

– Скажи-ка, дочь моя, а верно ли я понимаю, что и в дальнейшем волшебники получают классы сложности в соответствии со своими титулами? – спросил внимательно слушающий Дрекозиус. – У магистра пятый класс, у профессора шестой…

– Неверно, – мотнула головой Джиданна. – Дальше разрывы увеличиваются. Лиценциат – это уже не строго четвертый класс, а с четвертого по пятый, в зависимости от опыта и навыков. Магистр – с шестого по восьмой. Профессор – с девятого по одиннадцатый. Лауреат третьей степени – с двенадцатого по четырнадцатый. Второй – с пятнадцатого по семнадцатый. А первой степени – с восемнадцатого по двадцатый.

Мектиг, Плацента, Дрекозиус и даже вехот слушали с любопытством. Собственно, в Шиассе Джиданна уже излагала суть шкалы ПОСС, но там было как-то не до подробностей.

Совсем другое дело – здесь. Их полет тянется уже больше двух часов и продлится еще неизвестно сколько. Высматривание кобольда, который запросто может где-нибудь прятаться или вообще быть мертв, обещает затянуться. А узнать, насколько сложным противником конкретно тебя считают волшебники Мистерии – довольно-таки интересно.

Особенно это было интересно Мектигу. Обычно очень немногословный, сейчас он то и дело открывал рот. Называл все новых врагов, с которыми сражался, и спрашивал, какое у них место на шкале ПОСС. Втайне ему хотелось припомнить кого-нибудь с действительно высоким классом. Больше восьмого, который был у чудовищного нехедраха.

Но его ждало разочарование. Вероятно, его личным рекордом оказался морозный червь – жуткая тварь, роющая норы в мерзлоте Пустоземья. Морозный червь насылает страх и галлюцинации, и по шкале ПОСС имеет седьмой класс сложности.

Джиданну сильно удивило, что Мектиг одолел его в одиночку.

– Условно высшим классом среди точно измеряемых считается двадцатый, – подытожила Джиданна. – Именно такой класс у большинства паргоронских демолордов, величайших волшебников, лорда Бельзедора и Катимбера. Выше двадцатого – это уже божественный уровень, и там даже лучшие специалисты ПОСС не осмеливаются давать точные оценки.

– И все же я не понимаю одного момента, – задумчиво произнес Дрекозиус. – Ты утверждаешь, что каждый следующий шаг шкалы ПОСС однозначно сильнее предыдущего. Геометрическая прогрессия. Предположим, вдвое… можно это предположить?..

– Там нет четкого знаменателя, но можно грубо принимать его за двойку, – кивнула Джиданна.

– Превосходно. В таком случае, идя путем нехитрой логики, мы понимаем, что Антикатисто по силе равен двум в двадцатой степени безоружных человек. Два в двадцатой степени – это приблизительно миллион. Я не стану вычислять точное число, с вашего позволения, поскольку это не имеет никакого практического значения. Примем за миллион – тем более, как ты сама только что сказала, дочь моя, там не в точной степени удвоение, а скорее нечто приблизительное.

– Допустим, миллион, – пожала плечами Джиданна. – К чему вы ведете, отче?

– К тому, что лично мне довольно сомнительно, что даже целый миллион безоружных крестьян одолеет Антикатисто.

– Одолеют, если каким-то образом сумеют слиться в единое целое, – ответила Джиданна. – Некое гипотетическое сверхсущество с миллионом человеческих сил. Понимаете, отче, шкала ПОСС оценивает степень угрозы отдельных особей. А чем их больше, тем сложнее становятся расчеты, потому что появляется множество новых переменных.

– Два хирдманна сильнее одного, но не вдвое, – пробасил Мектиг.

– Ну да, я про это и говорю, – рассеянно кивнула Джиданна.

Объясняя насчет шкалы ПОСС, она одновременно удерживала сознательный контакт с Миллионом Мошек. Эта демоническая сущность успела распределиться по огромной площади, и у Джиданны все сильнее рябило в голове. Именно в голове, не в глазах. Сознание как будто расползалось в стороны, и она отчаянно надеялась, что треклятый кобольд скоро найдется.

Честно говоря, ей не хотелось тут находиться. Хотелось вернуться в свою убогую мансарду на как бы четвертом этаже, лежать на полу и смотреть в дальнозеркало, где все равно нет ничего интересного, но это хоть как-то убивает время.

Но чтобы туда вернуться, нужно совершать какие-то действия и проявить инициативу. А это лень… нет, даже не лень, а просто как-то напрягает. Легче плыть по течению, делая то же, что делают остальные. Возможно, в конце концов они все-таки заполучат если не Криабал, то хотя бы достаточный куш в золоте, чтобы до конца жизни не работать.

Джиданна всегда была крайне инертным существом. И не собиралась меняться.

– Я что-то вижу, – сказал вдруг Плацента, таращась в окно. – Какую-то блеваную кирню.

– Как интересно, – произнес Дрекозиус, прикладывая к глазу подзорную трубу. – Что это может быть, сын мой, не выскажешь ли предположение?

– Большой костер, – проронил Мектиг, глядя на черную проплешину.

– Да, снег растаял, как будто тут жгли огромный костер… Очень огромный… и еще там следы… Сын мой, ты можешь разглядеть эти следы как следует?

– Гигантская птица, тля… – задумался Плацента. – Или ящерица… гигантская ящерица… тля, какая гигантская…

– Дракон, – произнесла Джиданна.

– Несомненно, ты права, дочь моя, несомненно… – покивал Дрекозиус. – Такие глубокие следы и явно большое количество пламени… не побоюсь предположить, что тут побывал дракон, причем на диво крупный… А ведь именно такого, на диво крупного дракона я имел честь зреть во сне, когда тот кобольд похитил Рваный Криабал…

– И чо теперь, тля? – шмыгнул носом Плацента.

– Думаю, я выскажу общее решение, если попрошу нашего демонического друга нести нас в ту сторону, – елейно улыбнулся Дрекозиус. – Кажется, дракон проследовал именно туда.

Глава 13

4033 год до Н.Э.

Пятьдесят тысяч индивидов собрались на площади Иллюзорных Цветов. Пятьдесят тысяч граждан Парифатской республики явились послушать Бриара Всемогущего. Пятьдесят тысяч разумных существ обращали к нему свои чаяния и надежды.

Республика так и не вышла из кризиса. Война с титанами что-то повредила в этом хрупком государственном организме. Состав сената менялся, как картинки в калейдоскопе, но никто не знал, как склеить эту треснувшую громаду.

С каждым годом нарастала инфляция. Обычное золото давно перестало считаться ценностью – слишком многие умели его трансмутировать. Принимались только республиканские альвауры – тонкие монеты из так называемого эльфийского золота. Будучи ценным магическим реагентом, оно практически не поддавалось зачарованию и очень немногие умели убедительно его подделывать.

Набирал силу и видовой сепаратизм. Все больше провинций заговаривало о том, что республикой правят люди – так пусть и живут в ней только люди. А они хотят сами решать свою судьбу. Пока еще это были только разговоры, пока еще государство оставалось цельным, но всем было ясно, что нужен только прецедент. Достаточно одной провинции провозгласить независимость – и покатится, как снежный ком.

Волшебство тоже претерпевало не лучшие времена. Слишком много великих чародеев погибло на войне. А молодое поколение выглядело огорчительно слабосильным. Юноши и девушки все реже избирали стезю волшебника. Родители все реже отправляли детей в школы Искусства.

Никто больше не хотел годами развивать свои чакры – всем хватало общедоступной предметной магии. Маги-ремесленники конвейером штамповали типовые артефакты, повсюду стояли мановые накопители – большинство вполне этим удовлетворялось. Молодежь погрязла в пустых развлечениях, прожигая жизнь без пользы.

Никто не замечал, что это бал на тонущем корабле.

Именно об этом говорил сейчас Бриар, усилив голос так, что тот разносился по всей площади. Верный Остраго помогал ему писать речи – и они получались на диво убедительными. Количество сторонников Бриара стремительно росло.

– В науках, в творчестве, в спорте, в магии – во всем работает правило пирамиды! – вещал Бриар с трибуны. – Чтобы отыскать нескольких человек, способных на высшие достижения, мы должны вовлечь в это занятие всех – а уже затем избирать среди них тех, у кого получается лучше. Чтобы у нас были сотни волшебников высшего уровня, хотя бы начала волшебства должны преподаваться всем без исключения! А в специализированные школы Искусства должны направляться уже не все подряд, а только те, кто показывает серьезные успехи!

Это было частью его программы. Бриар и Остраго два года работали над комплексом реформ. Над планом того, что сделают, когда осуществят… нет, не переворот. Они избегали слова «переворот». Никто не собирался прибегать к военным действиям, хотя если бы Бриар захотел – мог бы уже завтра войти в зал сената и выкинуть заседающих там бездельников. Ему хватило бы сил разметать республиканскую гвардию.

Не в одиночку все-таки, пожалуй. Но за последние годы вокруг Бриара образовалось настоящее ядро единомышленников. Идеи Остраго нашли много сочувствующих, и к Бриару стекались философы, стекались магнаты, стекались военные и жрецы всех конфессий. Лучшие из лучших присоединялись к будущему императору и уже сейчас клялись ему в вечной преданности.

И волшебники. Так много великих чародеев присягнуло Бриару, что он сформировал из них что-то вроде отдельного сообщества. Злопыхатели именовали их его личной армией, но Бриару претило это слово. По совету Остраго он провозгласил их орденом Золотых Магов. Название тоже придумал Остраго, и самому Бриару оно казалось слишком помпезным… но, по крайней мере, в нем не было его имени.

Больше всего Бриар боялся, что его начнут обожествлять. Первые признаки уже мелькают.

Эти индивиды на площади – как горят их глаза!.. Как жадно они смотрят на Бриара, как жадно его слушают!.. Многие привели детей… а иные даже принесли. Принесли грудных несмышленышей, чтобы те увидели Бриара Всемогущего.

Бриар явился в самый удачный момент. На самом деле что-то такое давно носилось в воздухе. Республика устала от вялости политиков, от бесцельности своего существования. Республика жаждала действия. Ждала того, кто укажет путь. И Остраго верно сказал, что Бриар – самая подходящая фигура. Герой трех войн, победитель царя вампиров, освободитель миллионов, великий волшебник и реформатор магии. Его знали. Его любили.

Неожиданно сыграло роль и его тюремное заключение. Да, когда-то республика единым хором одобрила наказание предателя. Но после разрушения Парифагена многие с горечью думали, что им стоило послушать тогда Бриара. Многим было стыдно. И теперь, когда Бриар снова возвысил голос, его стали поддерживать с удивительным рвением.

– БРИ-АР!!! БРИ-АР!!! БРИ-АР!!! – скандировала толпа.

Бриар поднял руки – и все сразу смолкли. Каждый чуть подался вперед, не желая пропустить ни слова. Великий волшебник несколько секунд молчал, оглядывая площадь, а потом промолвил:

– Сегодня я тут много чего сказал. Надеюсь, вам было интересно меня слушать. Но много слов еще не делают мудреца. Я должен и делом доказать, что могу принять эту ношу. Азаратак осага ина гевората! Иневорк! Ормеда хили!

На кончиках его пальцев вспыхнули молнии. Бриар раскинул руки – и площадь накрыло белым куполом. Искрящаяся магия хлынула во все стороны – и каждый ощутил ее на себе. Каждый почувствовал, как распрямляется спина, как тело наливается новой силой, как уходит любая, даже самая потаенная боль.

Массовый сеанс исцеления. Одним импульсом, одним заклинанием Бриар Всемогущий снял все недуги с пятидесяти тысяч человек.

Он и прежде устраивал такие сеансы. До того, как затеял всю эту эпопею. Случалось ему и останавливать катаклизмы. Преграждать путь цунами, утишать ураганы, прекращать землетрясения. Бывало, он в одиночку возводил здания, за час-другой выстраивал целые кварталы. Поднимал из пучины новые острова. Превращал пустыни в леса и луга.

Но массовое исцеление было его любимым приемом. Эффектно и в мирное время, и в военное. И сразу видишь отклик. Это счастье на лицах тысяч… оно ни с чем не сравнимо. Бриар смотрел в их глаза, и внутри него тоже становилось тепло.

Он чувствовал, что это его люди.

Но ему хотелось сделать большее. Сотворить нечто такое, что развеет сомнения даже самых скептичных. Покажет всем, что он воистину Всемогущий. Закончив очередное выступление, подведя к концу очередной митинг, Бриар вернулся домой и снова засел за криабалы.

За два минувших года их стало еще больше. Недавно число перевалило за сотню. Уже не только стандартные заклинания, что известны каждому одаренному. Одно за другим Бриар переносил на страницы заклинания авторские. Те, что составил сам. Те, которыми владел только он. В том числе мощные настолько, что применять их не решался даже сам создатель.

О некоторых из них Бриар никому даже не рассказывал. Держал в секрете сам факт их существования. Ему все меньше нравилась мысль передать когда-нибудь криабалы в общий доступ, вручить всем без исключения средство колдовать что заблагорассудится.