Шестое чувство судьбы

– Да, жаль ее. Мы с ней в поезде познакомились. Она говорит, что я очень на дочку ее похожа, – грустно проговорила я. – И еще они нас к себе завтра пригласили на ужин. Пойдем? – окинув взглядом девчонок спросила я.

– Пойдем, конечно. Отец всегда об их семье хорошо отзывался, – ответила Света.

– А ты, Лена, как? Пойдешь? – спросила я у все время молчавшей до этого девушки.

– Я куда Светка, туда и я, – рассмеялась девушка. – Меня можно даже не спрашивать.

– Ну и прекрасно! А теперь пойдемте вон в то кафе, там мороженое очень вкусное, – проговорила Света, указав на небольшое красивое деревянное сооружение, украшенное цветами и красивыми длинными шторами бледно–зеленого цвета, укрывающего любителей мороженого, конфет и шоколада за своей тенью.

Глава 2

На следующий день я сидела дома в ожидании Светы и Лены и разговаривала с маминой подругой, которая так помогла мне, разрешив пожить у ее какое–то время, пока я не устроюсь в Москве. Лариса, так звали мамину подругу, была певицей в крупном ресторане, поэтому ее по вечерам практически дома не было, да и днем, в то время, когда она не отсыпалась, проводила она свое свободное время у каких–то друзей и подруг, таких же творческих личностей, как и она сама. Женщина она была красивая, я даже толком не могла сказать, сколько ей было лет, сорок, может чуть больше, но выглядела она безукоризненно. Милый, точеный профиль с слегка заостренным носом, четкая линия скул, великолепные голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, каре светлых, словно пшеничное полотно, густых волос и кокетливая родинка на подбородке. Роста она была не большого, но ее грациозная, точеная фигурка с неизменной королевской осанкой давала фору любой высокой барышне. Томный, бархатный голос даже во мне вызывал необъяснимое чувство трепета, когда Лариса со мной разговаривала. Женщина как-то бывала у нас с бабушкой в гостях в компании моей мамы. Помню я смотрела на нее как завороженная, внимая каждому ее слову. Она казалась мне каким–то неземным творением, а поскольку я мастерски копировала жесты и мимику людей, то вскорости и в моем арсенале появились ее коронные движения – гордое вскидывание подбородка, легкий взмах руки, поправляющей прическу и хитрый взгляд прищуренных глаз. Бабку Лукерью эти мои заимствованные жесты приводили просто в бешенство, поскольку Лариса ей, мягко говоря, не понравилась. Она сразу же окрестила ее пройдохой и высказалась маме, что не хотела бы, чтобы Лариса больше приезжала к нам и забивала мне голову всякими непотребными столичными россказнями.

– Ну как там бабушка Лукерья? – улыбаясь спросила Лариса, выпуская облако сигаретного дыма.

– Да так же, как и всегда, – пожала плечами я.

– Наверное, в ужасе от того, что ты сюда приехала?

– Не то слово, – скривилась я. – Она до последнего надеялась, что я передумаю.

Лариса окинула меня задумчивым взглядом и сказала:

– Да оно может и лучше было бы, если бы ты действительно передумала.

– Да ну! Как можно! Я ведь всегда мечтала! Вот у вас даже, смотрите жизнь какая интересная. Наряды, музыка, столько людей вокруг.

– Наряды…музыка…люди, – задумчиво проговорила Лариса и подойдя к окну грустно сказала, – а ты думаешь в этом счастье? Ты не представляешь себе, как мне одиноко среди всей этой бесконечной вереницы блестящих людей, известных мужчин, как тошно становится от того лоска, который видишь во всех и вся. Мир другой там, за порогом родного дома. Он только на первый взгляд такой манящий, а погрузись в него и почувствуешь, как он затягивает тебя своей грязной жижей. Бесконечное соперничество, фальшивые улыбки и не менее фальшивые друзья, ждущие того, когда ты скатишься с пьедестала, чтобы занять твое место. Я ведь почему и ушла с большой сцены, не захотела вращаться там. Жаль только, что поздно одумалась. Глупая была, молодая. Совсем как ты. Многое упустила в погоне за мишурой. А теперь вот, стою в своей большой квартире…одна. Ни мужа, ни детей. Так что я полностью согласна с бабушкой твоей. Не нужно этого всего тебе. Простое, тихое женское счастье намного большего стоит, – закончила она грустную речь, садясь передо мной за стол.

– А если душа просит? Как тогда? – спросила я, расстроенная ее таким описанием того, чего мне так хотелось.

– Не знаю, тебе решать, я свое видение этого озвучила. Будь я на твоем месте, я поехала бы обратно домой, вышла бы замуж за того красавца-хирурга, родила пару ребятишек и жила бы спокойной жизнью любимой жены и счастливой матери.

– Ну нет, не ради этого я вырвалась сюда! А дети и муж будут у меня. Позже только, – надув губы проговорила я.

– Как знать, – меланхолично проговорила женщина.

Я посмотрела на эту некогда такую жизнерадостную красавицу и нахмурила брови.

– У вас что-то случилось? – спросила я.

– Да нет. Это я так. Смотрю вот на тебя и судьбы тебе такой не хочется. Ну а может и будет все иначе у тебя. Ты ведь говоришь, что хирург-то твой, возможно, приедет сюда к тебе. Поженитесь и будете жить себе. Он в больнице работать, ты в каком-то небольшом, спокойном театре. Если, конечно, не начнешь протаптывать себе дорогу на актерский олимп в надежде стать великой…и одинокой. Хотя, глядя на тебя, ой как я сомневаюсь, что тебя работа рядовой актрисой устроит. То ли еще будет, да, Софья? – усмехнулась она.

– Не знаю я еще ничего! Ничего не люблю загадывать. Бабушка говорит, что сглазить так можно, – улыбнулась я в ответ, отламывая кусочек пряного черного шоколада.

– Ты главное голову не теряй, если уж в гору пойдешь. А то раз ты как протеже идешь там в институте, то не за горами и роли хорошие будут, несмотря на то, что только поступила.

– Да куда мне! Еще рано о ролях думать! Учиться еще надо.

– Учись, студентка, – потрепав меня по плечу Лариса встала из-за стола. – А я пойду прилягу, вздремну часок, скоро тоже собираться буду. Ты как вечером придешь, если кота серого у порога увидишь, запусти его в квартиру. Это мой, Тимоха, загулял, три дня как не появляется.

– Да, конечно, – ответила я и пошла тоже собираться.

Надев новое платье из тех, которые мне подарила Елизавета я тоскливо села на кровать и уставилась в зеркало. Слова Ларисы возымели на меня свое действие, поскольку хоть поступление в театральный и было моей мечтой, но слушая рассуждения женщины, которая в свое время вкусила все прелести славы, мне почему–то показалось, что она права. Что-то внутри такое нехорошее подтачивало мою былую уверенность в том, что я действительно сделала все правильно. Нахмурившись я резко встала с кровати и тряхнув своими длинными волосами подумала о том, что коль уж сказала один, то нужно говорить и два, а там будь что будет. В прихожей раздался звонкий треск звонка и я, отбросив грустные мысли, радостно побежала открывать. На пороге стояли мои подружки, одна другой краше. Они были такие разные, но так гармонично смотрелись друг с другом, что я невольно залюбовалась ними.

– Ну что, пойдем? – протрещала Света.

– Пойдем, – ответила я и схватив красную сумочку в тон платью захлопнула дверь квартиры.

– Ты чего такая грустная сегодня? – спросила Лена, видя, как я нервно тереблю ремешок сумки.

– Да так, задумалась просто кое о чем, – отмахнулась я, усаживаясь на свободное место в трамвае.

– Сонь, а ты ведь говорила, что медсестрой работала? – спросила Света.

– Да, в хирургии, – ответила я, разглядывая мелькающие за окном плавно бегущего трамвая яркие картины столицы.

– Тут такое дело. Нам на завод медсестра нужна. На пол ставки. Во второй половине дня, всего на четыре часа в сутки, не больше. Если хочешь, могу тебя порекомендовать. И в общежитие поселят, и деньги будешь зарабатывать. На стипендию ведь сильно не разгуляешься. А так хоть что-то. К нам в комнату с Леной можно будет подселиться, соседка наша уехала к себе в родной город, место пустует, – проговорила Света.

– А если я не смогу справляться, не буду успевать? И учеба, и работа, – спросила я.

– Да там такая работа, – усмехнулась подруга. – Сиди себе в кабинете да чай гоняй, книги читай. Ну а вдруг кто или палец порежет, ну или температуру кому измерить надо, сделаешь и опять свободна. Так что сможешь прям на работе и домашнее задание выполнять. Ну так как?

– Ну если так, то я согласна, – радостно ответила я, поскольку и сама задумываться начала о подработке, ведь жизнь в столице была не из дешевых, не то, что у нас в деревне.

– Тогда завтра приедешь на завод к восьми часам, я тебя отведу к нашему начальнику. Ну и я думаю завтра же можешь и перебираться к нам с Леной,– протрещала Света.

– Девчонки, а вы ведь москвички. А почему тогда в общежитии живете? – недоумевая спросила я.

– Я с родителями не хочу жить, мне лучше так, в общежитии, – ответила Света.

– А у меня комната на самой окраине. Неудобно добираться до завода, я ее студентам сельхоза сдаю, а сама вот со Светкой вечера коротаю за килограммами печенек, – передразнила Лена свою подругу.

– Все, забудь про такие вечера, – прищурила глаза Света в ответ на эту реплику. – Теперь будем коротать вечера за стаканом кефира и не более.

– Ну кто за кефиром, а кто и за печеньками, потому что кому-то они совсем не во вред, – засмеялась Лена.

– А у меня бабушка всегда на вечер пирожки печет с повидлом яблочным. Они пахнут на весь дом. Папа очень их любил. Когда он погиб, бабушка так и не перестала печь эти пирожки. Они так и остались как дань его памяти. Неизменные душистые пирожки с яблочным повидлом, – почти шепотом закончила я фразу и почувствовала, как слезы предательски набежали мне на глаза.

– Сонь, не плач, – приобняв меня за плечи проговорила Лена и поцеловала в щеку. – Я тоже родителей вспоминаю каждый день. Хоть и время столько прошло, а я все никак не могу спокойно о них думать. Даже вот, – она достала из сумочки небольшую открытку и раскрыв ее передо мной проговорила, – фотографию каждый день рассматриваю. Так больно от осознания того, что они могли бы еще так долго со мной быть, если бы не та авария.

Я взяла в руки открытку, внутри которой была бережно вклеена черно-белая фотография еще молодых родителей девушки.

– А ты на маму очень похожа, прям вылитая она, – проговорила я, отдавая Лене ее сокровище.

– Я знаю, все так говорят, – улыбнулась гордо девушка.

– А я на папу похожа больше, – сказала я. – Даже иногда вижу, как бабушка мельком на меня долго смотрит, а потом идет и слезы быстро вытирает, чтобы я не видела. Жаль ее так, – задумчиво проговорила я, чувствуя, как беспокойство о бабушке начинает подтачивать меня изнутри.

– Так, давай не будет о грустном хотя бы сегодня, – тряхнув головой строго сказала Лена. – А то выбрались отдохнуть и развеяться, а получается, что в расстройство себя вгоняем. Вон, наша остановка, пойдемте, – девушка схватила нас со Светой под руки и уже менее чем через четверть часа мы стояли подле красивой дубовой двери в квартиру Елизаветы.

– Да, в хорошем доме она живет, – окинув взглядом коридор проговорила Лена. – Тут, скорее всего, только начальство и живет.

– Да тише ты, – одернула ее Света, услышав звук открываемого замка.

– Красавицы мои, – радостно проговорила Елизавета, показавшись за открытой дверью. – Проходите, пожалуйста! Я так боялась, что вы отвергнете наше с папой предложение и не приедете.

Пройдя в квартиру, мы оказались в огромной прихожей, которая была частью столь же огромной квартиры. Я едва сдержала свои эмоции от увиденного, поскольку, живя в деревне, такой роскоши, как мне казалось, не видела никогда. Пестрые ковры насыщенного красного цвета, сверкающие люстры, дорогая мебель из красного дерева и еще бесчисленное количество диковинок были наполнением этой богатой квартиры, в которой проживали бедные люди. Бедные потому, что я понимала, будь им подвластно, то они всю эту мишуру отдали бы, не задумываясь за то, чтобы вернуть своих дорогих людей. Словно поняв, о чем я думаю, Елизавета пожала мое плечо и сказала:

– Не в этом счастье, Соня. Никогда не думай, что в этом счастье.

– Я так и не думаю, – пожала плечами я. – Просто очень красиво, правда.

– Это все мама моя. Она обустраивала эту квартиру. Здесь все творение ее замыслов, – ответила Елизавета, проводя нас в большую гостиную, в которой был накрыт стол. – Вы извините, папа немного задерживается. Он сейчас подъедет с минуты на минуту.

– Ничего, мы никуда не спешим, – ответила Лена, разглядывая фотографии на стене.

– Это все вы? – спросила у Елизаветы Света, подойдя к фотографиям.

– Да, это я, – ответила женщина. – Это на стрельбищах. Первое место. Это с моей командой на Волге. А это мы с отцом на военном полигоне.

Я тоже заинтересовалась фотографиями и окинув их взглядом спросила удивленно:

– Вы снайпер?

– Да. Капитан Елизавета Дмитриевна Волоконовская, – не без гордости проговорила женщина.

– Надо же, – проговорила я, проведя рукой по изображению, на котором молодая девушка была сфотографирована в обнимку с винтовкой в компании молодого мужчины. – А это? Ваш муж?

– Да, это Женя, – грустно улыбнулась Елизавета, снимая фотографию со стены. – Мы с ним учились вместе в институте. На соревнования вместе ездили. Везде вместе…были. А теперь вот, одна.

– Красивый он, – проговорила я, беря в руки фотографию.

– Он самый лучший, – прошептала Елизавета, бережно проведя рукой по фотографии. – Папа сколько женихов мне приводил, все хотел, чтобы я заново семью создала. Но я больше никогда ни с кем не буду. Таких, как Женя, больше нет. Это моя единственная любовь на всю жизнь, – проглотив комок в горле женщина повесила фотографию на стену.

– Что-то у нас день такой сегодня, все вспоминаем родных, – задумчиво глядя в большое окно проговорила Лена.

– Я уже к этому спокойно стараюсь относиться. Такова жизнь наша, девочки. Где-то находим, где-то теряем. И дальше живем, – улыбнулась Елизавета.

В этот момент дверь в прихожей открылась и в квартиру вошел Дмитрий Тарасович в сопровождении троих молодых мужчин в офицерской форме.

– Ну папа, – прошептала мне Елизавета. – Он почему-то уверен, что всем должен устроить личную жизнь. Сколько и помню, всегда всех знакомил. Если бы ты знала, Соня, сколько людей благодаря ему жизнь свою устроили. Вот и сейчас, так и думала, что приведет кого-то, зная, что у нас в гостях будут молодые девушки. Ой, я не могу!

– Что ты не можешь? – смеясь спросил мужчина у своей дочери, заходя в гостиную.

– Папа, ну ты как всегда! – целуя в щеку его тихо проговорила Елизавета.

– А чего!? Смотри каких красавцев привел, как на подбор, – ответил Дмитрий Тарасович. – Это старший лейтенант, Егор Алексеевич, летчик, – представил мужчина нам высокого блондина с насмешливым взглядом. – А это Олег Сергеевич, капитан Главного разведывательного управления, – представил он брюнета невысокого роста с теплым взглядом карих глаз, который время не терял и уже что-то шепотом говорил краснеющей Свете. – Ну а это моя гордость, капитан НКВД, мой лучший воспитанник, Ян Георгиевич – проговорил Дмитрий Тарасович потрепав по плечу высокого статного молодого мужчину с темно-русыми волосами и голубыми, как небо, глазами.

– Ну, скажем так, не такой уже и лучший воспитанник, – бархатным баритоном ответил Ян, едва улыбнувшись. – Это вы так сейчас говорите, а вспомните, что было тогда, когда я только перешел под ваше командование.

– Это было тогда, ты еще зеленый был и потрепал мне нервы, – засмеялся Дмитрий Тарасович.

Елизавета представила нас мужчинам и уже через четверть часа мы все сидели за столом и громко смеялись, слушая шутки Дмитрия Тарасовича.

– Вы такая грустная, – услышала я тихий голос Яна у самого своего уха.

Этот приятный мужской тембр вернул меня к действительности, поскольку я по правде говоря витала где-то в облаках, вспоминая свою жизнь в деревне. Сидя в этой шумной компании и наблюдая за тем, как всегда бойкая Света теряет дар речи от каждого слова Олега, обращенного к ней, и за тем, как Лена сухо отвечает на вопросы Егора, который то и дело пытался завязать с ней разговор, я почему-то заскучала по своим девчонкам из хирургии, с которыми я каждую субботу бегала на танцы в городской клуб, и за Игорем, которого, как я теперь поняла, и правда оставила на запасном аэродроме.

– Я не грустная, просто скучаю по родным, – ответила я мужчине, который с интересом смотрел на меня.

– Дмитрий Тарасович сказал, что вы из Смоленска, – проговорил Ян, подливая мне в бокал шампанское.

– Дмитрий Тарасович, смотрю, хорошо вас осведомил, – ответила я, едва пригубив напиток.

В этот момент Елизавета включила музыку, и приятная мелодия наполнила квартиру.

– Давайте потанцуем, – проговорил Дмитрий Тарасович, приглашая на танец свою дочь. – И вы не сидите, молодежь, – наигранно строго сказал он.

Лена отрицательно кивнула головой, когда Егор хотел пригласить ее, на что я не удержалась и сказала:

– Товарищ лейтенант, она оттает. Вы не форсируйте события только.

Лена гневно зыркнула на меня в ответ на такую реплику и нахмурив брови все-таки снисходительно протянула руку ждущему мужчине, который улыбнулся мне, давая понять, что принимает помощь в моем лице по растапливанию льда снежной королевы, которую строила из себя Ленка.

– Вы потанцуете со мной? – спросил Ян.

– Конечно, – ответила я и уже через мгновение парила в танце, направляемая уверенной рукой офицера.

– Вы прекрасно танцуете, – сделал комплимент мужчина, притянув меня ближе к себе за талию так, что я буквально уперлась своей грудью в его, и спустил руку ниже пояса.

Такой уверенный жест мужчины показался мне слишком уж нахальным, и я гневно вскинула бровь, давая ему понять, что столь наглое поведение по отношению ко мне не приемлю. Мужчина прищурил глаза и слегка отстранился.

– Так-то лучше, – елейно улыбаясь проговорила я.

– Извините, – ответил Ян. – Не сдержался, захотелось…, – не успел закончить он фразу, как я ее продолжила.

– Захотелось прощупать почву, товарищ офицер? Не обломится ли вам здесь раньше времени что-то…запретное, – прошептала я тихо, чтобы слышал только он.

Таких мужчин, как этот офицер, я чуяла за версту. Молодой, красивый, по возрасту должен был бы быть уже женат, ан нет, до сих пор один. Бабка Лукерья сразу бы окрестила его бабником и ни на шаг ко мне не подпустила.

– Отчего вы, Соня, сразу так категорично? – смеясь спросил он.

– Не люблю ходить вокруг да около, – пожала плечами я.

– Вы мне просто понравились, – сказал мужчина, смотря мне в глаза.

– У меня жених есть, – строго ответила я.

– Жених – еще не муж. В этом его может обойти и кто-то другой, – все так же хищно улыбаясь сказал мужчина.

– Не думаю, что этим кем-то будете вы.

– Отчего? – спросил Ян, поцеловав мою руку.

– Оттого, что такие как вы не женятся, а если и женятся, то не позавидую я счастью женщины, которая будет ждать своего кобеля домой, который в это время шныряет по чужим дворам, – решив сразу расставить все точки над «и» ответила я словами бабушки, которая всегда резала правду в глаза.

Смотря на этого мужчину у меня почему-то не было и тени сомнения в том, что мое чутье насчет него верно на все сто. Было что-то такое в этом красивом мужчине, что отталкивало меня от него. Я не могла понять что, но внутренний голос говорил мне, что держаться нужно от него подальше.

– Лихо вы меня окрестили…кобелем, – засмеялся Ян.

– Извините, но я выросла в деревне, поэтому говорю то, что думаю. У нас не заведено улыбаться и в лицо говорить только слащавые речи, – ответила я и когда танец закончился быстро отошла от мужчины и вышла на балкон, где курила Елизавета.

– Как вам Ян? – спросила женщина, поправив локон моих волос, выбившийся из прически.

– Никак, – пожала плечами я. – Красивый, но что-то в нем, не знаю даже…

– Слишком самоуверенный и наглый. Вот что, – ответила Елизавета. – Отец его любит очень. Не знаю даже за что. Может потому, что Ян из детдома, он рано родителей потерял, и всего добился в жизни сам. Он попал в подчинение к отцу лет восемь назад. С тех пор папа и наблюдает за ним. Не скажу, что у Яна уж очень строптивый характер, но бабник он еще тот. Ни одной юбки не пропускает. Девчонки на него, как на мед слетаются. Я его, мягко говоря, за такое поведение недолюбливаю. У отца, правда, свой взгляд на этот счет, поскольку он сам в свое время тоже покуролесил, остепенился уже тогда, когда на маме женился. Он и на Яна всегда так говорит, что до женитьбы это все не имеет никакого значения и обращать на похождения мужчины до свадьбы внимания не стоит. Но я бы не хотела такого мужа, как Ян …своей дочери. Хотя, он очень перспективный молодой мужчина, – проговорила Елизавета.

– Ну, я не пчела, обойдусь и без меда, – смеясь ответила я, мельком посмотрев в окно на смеющихся за столом подружек. – А другие? Что о них скажете?

– Олег хороший парень. Добрый, воспитанный. Он мне Женю моего характером напоминает. Хороший муж из него выйдет. Ну а Егор, это еще тот змееныш, – усмехнулась Елизавета, смотря на то, как мужчина с насмешкой что-то говорит Лене, от чего она просто бледнеет в бешенстве. – На язык острее него из окружения отца нету, наверное, никого. Но мне кажется, что ваша подруга ему как раз под стать, – засмеялась она, когда Лена что-то высказала мужчине, отчего тот гневно нахмурил брови.

– Да, Лена еще та штучка на язык. Но она очень хорошая девушка. Да обе они хороший девчонки. Мне повезло, что я с ними познакомилась здесь. Они предложили мне жить с ними в комнате в общежитии, и на работу, возможно, устроюсь на завод, медсестрой.

Елизавета задумчиво посмотрела на меня и загасив окурок о хрустальную пепельницу сказала:

– Пойдемте, я вам что-то покажу.

Покинув балкон, мы прошли в комнату, и Елизавета провела меня в дальнюю часть квартиры. Остановившись перед красивой деревянной дверью белого цвета, она сказала:

– Это комната моей дочери. Я каждое утро сюда захожу. Здесь все осталось так же, как в день ее гибели.

Открыв дверь женщина пропустила меня вперед и я оказалась в просторной красивой комнате с нежно-розовыми обоями, небольшой кроватью из красного дерева, резным туалетным столиком, на котором лежали различные предметы, красивым ковром по центру и милыми шторами с бабочками. Закрыв глаза, я принюхалась и мой нос уловил едва ощутимый аромат ванильных духов. В комнате было так уютно, что я невольно представила себе, как жила здесь ее бывшая обитательница. Как она просыпалась, ставила свои миниатюрные стопы на ковер, подходила к туалетному столику и расчесывала волосы красивой белой расческой. Проведя рукой по гладкой поверхности стола, я грустно сказала:

– Здесь так красиво. Я уверена, что вы для своей дочери делали все, чтобы она была счастлива.

– Да, у нашей малышки было все. Мы с мужем в ней души не чаяли, – ответила Елизавета и достала из ящика стола стопку фотографий, протянув их мне.

С фотографии на меня смотрела красивая молоденькая девчушка с задорным взглядом. Девчушка улыбалась, смотря куда-то вдаль, легкий ветер развивал ее светлые волосы и в этот момент фотограф и запечатлел ее, увековечив ее память на этом милом снимке, который только и напоминал Елизавете о том родном образе, который остался далеко в прошлом.

– Она и правда похожа на меня, – заметила я, рассматривая фотографию. – Странно так, надо же как нас с вами судьба свела.

– Да, в жизни порой такое случается, что диву даешься, как все складывается, – ответила Елизавета. – Сонь, я вот к чему все это. Если хотите, то можете остаться жить у меня. Отец с женщиной живет одной, редко здесь появляется. Квартира большая и эту комнату давно уже стоит убрать из разряда музея. Ты можешь сказать, что я слишком навязываюсь тебе, ты уж извини за это. Просто мне очень непросто быть одной здесь. Подружки даже советуют, чтобы я квартирантку, студентку какую-то взяла, чтобы не прислушиваться к своим одиноким шагам в этой квартире. А если бы ты согласилась, мне было бы очень приятно. Обещаю не обременять тебя своим вниманием.

Я удивленно посмотрела на женщину и немного подумав сказала:

– Я подумаю, если вы не против. Конечно, жить в такой квартире, это не общежитие, – улыбнулась я. – Мне только нужно посмотреть, что получится у меня с работой, а там уже и с проживанием буду решать вопрос.

– Хорошо, – улыбнулась женщина в ответ. – А теперь пойдем к гостям, а то папа там уже, скорее всего, лишнего перебрал, раз достал гитару, – под доносящийся из гостиной звук струн мы с Елизаветой покинули эту святая святых ее погибшей дочери.

Дмитрий Тарасович сидел на кресле, закинув ногу на ногу и играл мелодию песни «Два сокола». Рядом стояла Света и подпевала ему своим и правда дивным голосом.

– Бесподобно, правда? – спросил подошедший ко мне Ян.

– Талант, – просто ответила я.

– Соня, я завтра приглашен на вечер одной своей знакомой. Она поет в оперном театре. Прекрасный человек и безграничный талант. Если у вас есть желание, я бы был очень рад, если вы составите мне компанию на этом вечере, – проговорил мужчина. – И развеетесь, и познакомитесь с людьми нужными. Вы ведь в театральный поступили. Так отчего бы не начать уже осваиваться в этой области.