Комбат. Олимпийский характер

Капитан Рожкин заметил, что девушки летят в Адлер. И пока они туда долетят, ему ничего не стоило передать своим коллегам, чтобы они проследили или провели допрос с пристрастием одной из членов команды. Скорее всего, девушка была просто случайным звеном всей цепочки.

Сам же капитан Рожкин направился с человеку, который ставил дипломаты с паленой водкой и забрал сумку.

– Пройдемте со мной, – проговорил лейтенант Рожкин, крепко ухватив человека в капюшоне за руку и предъявляя ему удостоверение.

Чернявый мужчина сначала дернулся, а потом заговорил на каком-то незнакомом наречии, делая вид, что не понимает.

– Не придуривайся! – остановил его капитан Рожкин. – Я слышал, как ты говорил с таксистом по-русски.

Лейтенант подозвал наряд милиции и попросил доставить «не говорящего по-русски» мужчину к ним в следственный изолятор.

Сам же, как только добрался до своего кабинета, перезвонил своим коллегам в Адлер и попросил проследить за девушками-баскетболистками, прилетающими из Москвы.

И уже к вечеру ему сообщили, что девушка-баскетболистка действительно была случайным звеном. Но они следят за теми, кому была передана зеленая спортивная сумка, и, как только будет получена информация, тут же сообщат об этом лейтенанту Рожкину. Но тот просто органически не мог больше ждать. И упросил-таки своего товарища из ГРУ командировать его на помощь своим коллегам.

Глава 4

Борис Рублев был немало удивлен, когда в аэропорту, ожидая, когда объявят посадку на самолет Москва-Адлер, заметил капитана Рожкина. Тот, похоже, тоже собирался лететь в Адлер. Они с капитаном Рожкиным когда-то давно пересекались по одному довольно сложному делу, связанному с торговлей оружием, где фигурировали большие военные чины. И самое главное впечатление, которое оставили друг у друга, – это надежность. Капитан Рожкин, как запомнилось Рублеву, был сообразителен, умен и, главное, умел быстро принимать правильные решения. Если московский следователь по особо важным поручениям в октябре летел в Адлер, это, несомненно, было связано с каким-то важным расследованием.

В Адлер с Ангелиной Сойкиной они должны были вылететь еще вчера. Но Рублеву пришлось задержаться, нужно было обязательно уладить еще кое-какие свои дела. Сойкиной же оставаться в Москве было более чем опасно. Борис Рублев сдал свой билет. Они договорились встретиться с Сойкиной уже в Сочи.

По прилете она отзвонилась и назвала адрес одного из отелей, где остановилась.

– Что-то я не помню такого, – пожал плечами Борис Рублев, который отлично знал город Сочи, где ему не раз приходилось бывать и по делу и на отдыхе.

– Это из новых. Они строят и сразу сдают по дешевке. А поскольку сейчас еще и не сезон, то номер стоит копейки. Так что я и вам тут один забронировала.

– А почему вы не хотите меня приютить у себя? – попытался юморить Борис Рублев.

Но Ангелина не поняла юмора и даже, было слышно по голосу, чуть оскорбилась.

– Так я вас завтра жду, – сказала она.

– Только встречать не нужно, и вообще старайтесь поменьше выходить из гостиницы.

– Это не гостиница, это отель, – поправила его Ангелина и загадочно добавила: – У меня и здесь есть много интересного. Вот, например, сейчас я слежу за зеленой спортивной сумкой…

И Рублев по ее интонации понял, что Ангелина и без него занялась каким-то детективным расследованием.

– Ты там поосторожнее, не влипни куда-нибудь, – с тревогой предупредил Рублев.

– Не влипну. Прилетишь – звони, – отрезала Ангелина, тоже переходя на «ты».

Однако у Рублева на сердце было тревожно. И теперь, ожидая объявления рейса, он несколько раз набирал телефон Сойкиной. Но та была недоступна.

Когда объявили регистрацию на Адлер, капитан Рожкин тоже заметил и узнал Рублева. Он подошел и даже пожал ему руку. Хотя, если предположить, что за одним из них, а то и за двумя ведется слежка, это рукопожатие было небезопасно.

Уже в самолете, поменявшись местами так, чтобы сидеть рядом, они смогли поговорить начистоту.

– Не знаю, зачем летит в Адлер Комбат, – улыбнулся капитан Рожкин, – но лично я туда лечу за паленой водкой.

– Аналогично, – кивнул Комбат.

– Не понял… – удивился капитан Рожкин.

– Да есть тут одно дело.

– Ты всегда недоговариваешь, – пожал плечами капитан Рожкин.

– В этот раз я, по-моему, вообще ничего не сказал, – усмехнулся Комбат.

– Почему? Раз ты сказал «аналогично», значит, тебя тоже интересует паленая водка.

– Допустим, – неопределенно кивнул Комбат.

– Не хочешь – не говори. А я, наоборот, хотел бы услышать твой совет! – сказал капитан Рожкин. – О тебе, кстати, из ГРУ у меня спрашивали. Хотели попросить совета или помощи. Но ты же так засекретился, что не найти.

– Ладно. Полет долгий. Рассказывай, – кивнул Комбат, прикрыв глаза.

Он в последнее время всегда, когда куда-нибудь летел, делал так, чтобы чуть поностальгировать и вспомнить горячие дни своей боевой молодости, когда каждый взлет мог быть последним.

– Ты слышал о провокациях, которые организуются в некоторых горячих точках?

– В Закавказье?

– И не только.

– И какие именно провокации тебя сегодня интересуют? – уточнил Комбат.

– В каком-нибудь горном селенье вдруг обнаруживают трупы убитых с особой жестокостью стариков или изнасилованную девушку. А рядом – труп солдата российской армии, которого, по всем признакам, убил из мести кто-то из свидетелей или, может, даже сама жертва. Лицо изуродовано до неузнаваемости. А в кармане формы – документы на реально существующего солдата или офицера российской армии. Пока начинается разбирательство, местные уже объявляют священную войну и в буквальном смысле могут вырезать целые русские семьи. Иногда местные стражи порядка проявляют повышенную бдительность, проверяют, соответствуют ли документы трупу. Мне говорили, что в одной местности выяснили, что трупом оказался местный бандит, которого действительно убили местные. Но как и почему на нем оказалась форма русского солдата, неизвестно.

– Что-то слышал… – проговорил Комбат в задумчивости и спросил: – Но при чем тут паленая водка? Ты же сказал, что летишь в Сочи за паленой водкой.

– Да все дело в том, что с нее, с паленой водки, все и начинается.

– Это как?

– Где-нибудь на вокзале подпаивают молодого солдатика или офицера, стягивают с него форму, забирают документы – и все, ищи ветра в поле. Солдатика находят в чем мать родила где-нибудь под забором. В крови алкоголь. А где, с кем, чего и сколько он выпил, человек попросту не помнит. Все, что было до этого, помнит, а сам момент распития и ограбления будто стерты с памяти. Спецы в ГРУ говорят, что, очевидно, где-то начались эксперименты по производству модифицированной водки, созданной таким образом, что у человека вмиг отсекает ближнюю память. Дальняя остается, а ближней совсем нет. В результате этих бандитов практически невозможно обезвредить. Действуют они в самых разных городах. У них много денег, и им легко привлечь для выполнения того или иного поручения даже первого встречного. Поэтому очень сложно проследить всю цепочку. Этим делом вплотную занимаются в ГРУ. А я по чистой случайности, расследуя, как к нам попадает паленая водка, выяснил, что человек, положивший ее в ячейку, передал через абсолютно случайных людей зеленую спортивную сумку, в которой, как он был уверен, находится солдатская форма, в Адлер.

– Зеленая спортивная сумка? – повторил в задумчивости Комбат, вспоминая свой телефонный разговор с Ангелиной Сойкиной.

– За сумкой следят там, на месте, но я думаю, это опять же подставной вариант. Случайный человек за приличное вознаграждение доставляет сумку в Адлер, а там его встречают и передают сумку дальше и дальше. Где-то в этой цепочке, а может и в ее конечном пункте, производят алкоголь с определенной психической направленностью.

– Да, ну ты и закрутил… – покачал головой Комбат. – Мне кажется, все гораздо проще. Одни наживаются на паленой водке, другие на доставке военной формы и документов, третьи – на провокациях. Возможно, эти люди даже не знают о существовании друг друга.

– Возможно, – пожал плечами капитан Рожкин, – но в ГРУ считают, что за всем этим сидит опытный кукловод.

– Кто-то из шахидов?

– Да нет. Вполне европейской, еще вариант – китайской наружности, – сказал капитан Рожкин.

– И ты надеешься там, в Сочи, с ним встретиться? – скептически усмехнулся в усы Комбат.

– Нет, меня в данном случае интересует лишь след зеленой спортивной сумки, куда я вместо солдатской формы самолично запихал одеяло, – проговорил капитан Рожкин.

– Слушай, давай про спортивную сумку поподробнее, – попросил Комбат.

– А чего она тебя так интересует?

– Да так. Есть кое-какие предположения, – проговорил Комбат, не очень настроенный сразу рассекречивать свое знакомство с Сойкиной.

– Дело в том, что я занимался расследованием одного отравления паленой водкой. И когда оказалось, что один из пострадавших военный, я решил словить водочного дилера, как говорится, на живца.

– И неужели сам переоделся в военную форму? – спросил Комбат.

– Что поделаешь, пришлось, – пожал плечами капитан Рожкин. – Когда мне предложили выпить, а было это где-то в подъезде, я притворился, что отрубился. Здоровый амбал вздернул меня на плечо и потащил в квартиру. А там я его скрутил, выпытал, где находится их тайник. Он, представляешь, хотел меня облапошить, уверял, что форму нужно класть не в зеленую, а в красную спортивную сумку. А я эти фокусы дилерские знаю. Это – чтобы предупредить своих, что ячейка провалена. Но я сообразил, все упаковал в зеленую сумку. Выпытал у амбала номер и код ячейки. Оказался грамотный. Уверен, он все мне рассказал не из-за страха, что застрелю, а чтобы в будущем ему скостили за помощь следствию. Короче, в ячейке оказался дипломат с водкой. Потом химики ее исследовали, тоже оказалась паленой. Но мы этого чучмека засекли, арестовали и допросили с пристрастием. Сумку, в которую я вместо формы положил одеяло, он действительно передал случайному пассажиру, точнее, пассажирке. В Адлер как раз летела женская команда по баскетболу. Так вот, как он нам клялся, его дело было только переслать на какой-то номер эсэмэску, в которой сообщался номер рейса. Кто-то в Адлере должен был ее встретить. Ну а водку, которую он потом клал в ячейку, ему передавали в определенном месте, уже в дипломате. Правда, тут у нас случился облом. Когда мы вынудили его пойти на стрелку за новым дипломатом, ему, похоже, каким-то чудесным образом удалось предупредить своих. На встречу в кафе к нему никто не пришел. Зато амбал, который затащил меня в квартиру, на допросе назвал несколько явочных квартир. Он так надеялся на то, что суд учтет его сотрудничество со следствием, что, похоже, действительно рассказал все, что ему было известно.

– Это я понял! – кивнул Комбат. – Но что ты собираешься делать в Адлере?

– Главное – выяснить хотя бы несколько звеньев цепочки, а может, если повезет, найти одно, самое главное, за которое потяни – и сразу вытянешь всю цепочку.

– Оптимист ты, однако, Рожкин! – покачал головой Комбат, понимая, что, скорее всего, Ангелина Сойкина уже ступила на осиное гнездо.

Учитывая женское любопытство и далеко не мужскую логику, которой, судя по публикациям в прессе, отличается вся пишущая братия слабого пола, она могла успеть вляпаться по самые уши. После того как капитан Рожкин рассказал историю про зеленую сумку, Комбат почти уже не сомневался в том, что именно за этой сумкой где-то в Адлере взялась охотиться ретивая корреспондентка. И ему делалось все тревожнее.

Зная, что капитана Рожкина будут встречать его коллеги из местных правоохранительных органов, Комбат сразу предупредил его, что им лучше не демонстрировать местным, что они знают друг друга.

– По опыту знаю, – объяснил Комбат. – Раньше здесь именно в органах сидели, как ты выражаешься, кукловоды. И если ты для них будешь личность понятная, мне лучше остаться в тени.

– Да, я тебя понимаю, – кивнул капитан Рожкин. – Ты здесь прав. Связавшись с местными органами, я практически засветился. Но вместе мы параллельно с нашим делом сможем раскрутить и еще одно – изобличить милицейскую мафию.

– Ну, Рожкин, ты и оптимист! – покачал головой Комбат. – Хотя флаг тебе в руки. Но мне бы со своими делами разобраться.

– А если нужно будет выйти на контакт? – спросил Рожкин.

– Где я остановился, знаешь. Используй посыльных, разносчиков всяких напитков, пиццы и так далее. Захочешь – найдешь способ. И я найду. Но одну информацию я тебе все-таки должен оставить, – серьезно сказал Комбат.

– Какую? – в тон ему спросил Рожкин.

– Знай, что чуть раньше меня в Сочи отправилась одна корреспондентка, Ангелина Сойкина. Она тоже занимается водочной темой. Девушка она излишне борзая, так что в любое время может вляпаться во что-нибудь не очень хорошее. Если где-то услышишь о ней, дай знать.

Прилетев в Адлер, Комбат несколько раз набрал телефон Ангелины, но она была недоступна.

Капитана Рожкина, как и предполагалось, встретили его коллеги. И все они были в таком приподнятом настроении, что казалось, они повезут дорогого московского гостя не в свою сочинскую гостиницу, а в горы, на шашлыки. Так оно, собственно, и было. Но Комбата это уже не касалось. Он добирался до Сочи на такси.

Таксист, как ни удивительно, не из местных, узнав, что Комбат прилетел из Москвы, несказанно обрадовался и даже сказал, что довезет его до Сочи за полцены.

– Так приятно услышать родную московскую речь!

– Вы что, по двум моим фразам узнали, что я и родом из столицы? – удивился Комбат.

– Москвич москвича, как и рыбак рыбака, видит издалека! – улыбнулся водитель.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласился Комбат.

– Вы думаете, что самая большая выгода для вас в том, что я вас отвезу на место за полцены? – усмехнулся таксист. – Самое главное в том, что я вас повезу к вашему отелю прямой дорогой.

– Что, сочинские таксисты умеют петлять, как московские? Или это вы из Москвы сюда эту моду привезли? – спросил Комбат.

– О, здесь, в Адлере, в Сочи, есть свои давние традиции, – покачал головой водитель, – а теперь, куда ни глянь, повсюду заборы. Где-то строят, где-то расчищают площадки… Предолимпийский Сочи – это просто идеальное место подзаработать.

– Но теперь, когда сезон кончился, наверное, приезжих стало меньше… – высказал предположение Комбат.

– Наоборот! Сейчас каждый старается вложить в здешнюю землю хоть рубль, хоть копейку, в надежде на то, что через несколько лет, во время Олимпиады, эти деньги превратятся в настоящее олимпийское золото. Сюда приезжают такие богатые люди, вам и не снилось!

– Но они-то на такси не ездят… – предположил Комбат.

– Еще как ездят! После каждой сделки – обязательно банкет в ресторане. А оттуда, хоть до отеля рукой подать, просят подвезти и их и охранников. Ну и везешь от души, когда час, когда два…

– Но это же, мягко говоря, нечестно, развод это… – пожал плечами Комбат.

– А если я повезу их короткой дорогой, они все равно попросят покатать по городу. Как купцы когда-то: «Поедем, Марфуша, кататься!» А уж если какую гулянку, горные шашлыки организуют, то машину снять хоть на сутки могут.

– Но ведь можно машину напрокат взять, – высказал предположение Комбат.

– На такси круче! – с улыбкой покачал головой таксист.

В отеле, адрес которого назвала Комбату Ангелина Сойкина, на имя Бориса Рублева действительно был заказан номер. Оформившись и взяв ключ, Рублев поинтересовался у полногрудой блондинки, которая настойчиво строила ему глазки, где остановилась Ангелина Сойкина.

– И что вы в ней, мужики, все нашли! – вдруг раздраженно проговорила враз изменившаяся в лице блондинка. – Вы уже третий, наверное, за день спрашиваете! Даже редактор газеты ею интересовался.

– А откуда вы знаете, что это редактор газеты? – уточнил Комбат.

– Так он мне удостоверение свое показывал. Тычет мне в лицо и кричит: «Почему вы не знаете своих постояльцев! Почему вы не заметили, с кем она ушла!» И вы, молодой человек, опоздали, ушла она. Но вам по секрету скажу, с двумя местными она ушла. Куда, зачем – не знаю. Она на вид как бы пьяная была, рукой мне помахала и пошла, шатаясь, к выходу. А за ней два местных, руки в брюки.

– Давно это было? – уточнил Комбат.

– Да пару часов назад, – сказала блондинка.

– Вы этих местных совсем не знаете? Никогда раньше здесь не видели?

– Нет, один сын нашей уборщицы. Как его звать, не помню. Но парень такой, палец в рот не клади.

– А в каком номере все-таки Ангелина остановилась?

– В третьем, – сказала блондинка и сразу предупредила: – Но ключа у нас запасного нет. Вернется, тогда пожалуйста.

Но Комбат всегда жил в реальном времени. Оценив более чем скромную обстановку, он был уверен, что дверь сможет открыть любым ключом.

И он не ошибся. Однако первое, что он увидел, войдя в номер, – это красное пятно крови на зеркале, после которого почему-то стояла запятая и отпечаток ладони, похоже, ладони Ангелины.

Комбат осмотрелся и понял, что в номере что-то искали и, похоже, не нашли.

Еще немного подумав, он решил, что красное пятно крови на зеркале, запятая и отпечаток не столько ладони, сколько всех пяти пальцев, не просто случайная разрисовка, а ему, Комбату, послание. Чтобы понять его, он применил проверенный способ. Проговорил вслух то, что видит:

– Красное пятно, запятая, пять пальцев…

Ангелина явно сообщала ему что-то, о чем хорошо знали они оба. И уже выходя из номера, Комбат понял: Ангелина сообщала ему адрес: Красная, пять. Тот самый, который ему назвали в фирменном винно-водочном магазине. Именно оттуда, если верить заведующей, поступила паленая водка, которой отравились на свадьбе.

Оставив вещи в своем номере, Комбат вышел на улицу. К счастью, разговорчивый сочинский таксист-москвич стоял неподалеку в ожидании клиентов.

– Что такое? – удивился он. – Вы что, вот так вот сразу развернулись и назад?

– Нет, – покачал головой Комбат, прикидывая, как вести поиски Ангелины. – «Поедем, Марфуша, кататься!»

– По объектам или просто? – уточнил таксист.

– На Красную, пять, – сказал Комбат.

– На Красную так на Красную, – пожал плечами таксист. – Только там, насколько я помню, теперь ни одного живого здания нет, одни развалины и не то склады, не то мастерские какие-то.

– Значит, именно туда мне и нужно! – сказал Комбат.

Солнце начинало садиться. Раньше над всем сочинским пейзажем главенствовали горы. Величественные заснеженные вершины самим своим видом напоминали о вечном, были такой желанной для глаза и души паузой в каждодневной курортной суете. Не хлебом единым… У кого у кого, а у гор был действительно олимпийский характер.

Но теперь, когда Сочи готовился к Олимпиаде, возносящиеся к небу олимпийские объекты и строительные краны своей самоуверенностью и нахальством подавляли даже горные вершины.

Изрядно попетляв по городу, они наконец нашли каменную ограду, на которой было написано «Красная, 5» и рядом – четкий свежий отпечаток женской руки. Значит, Ангелина действительно была где-то здесь. Расплатившись, Комбат вышел и отпустил таксиста. В это время года вечереть начинало рано, поэтому вокруг уже зажигались фонари. Один освещал улицу из-за забора.

Глава 5

Как только капитана Рожкина в аэропорту «Адлер» усадили в серебристый джип, кто-то из горячо, по-кавказски встречавших его мужчин протянул ему рог с настоящим красным вином, которое издавало просто божественный аромат.

– Спасибо, конечно, но на работе я не пью, – смутившись, но довольно твердо сказал капитан Рожкин.

– Э, московский друг! Ты попробуй! Это тебе не паленая водка, из-за которой ты сюда к нам прилетел! – сказал один из местных, коренастый черноусый мужчина средних лет, и, обращаясь к седовласому серьезному и довольно упитанному коллеге, который восседал на переднем сиденье, подмигнул: – Правда, товарищ генерал?

Тот только молча кивнул.

– На халяву не пьют только язвенники и трэзвенники! – голосом Папанова подтвердил моложавый юркий парень.

– Ашот, это наш гость, и мы угощаем его от души, а не на халяву, – продолжил стеб черноусый.

Капитан Рожкин осмотрелся и понял, что в машине их всего человек пять, все стражи порядка, и все без формы, и все в приподнятом настроении.

Капитан Рожкин пожал плечами и сделал пару глотков. Вино было и правда божественным.

– Э! Так не пойдет, – остановил его попытку вернуть недопитое вино усатый, – Гарику еще никто недопитый рог не возвращал!

– А кто такой Гарик? – поинтересовался капитан Рожкин, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.

– Как, ты не знаешь Гарика?! – высокопарно произнес усатый. – Гарика знает все Сочи, а скоро будет знать весь мир.

– А меня с Гариком познакомите? – для самого себя неожиданно веселым тоном, когда машина уже тронулась, спросил капитан Рожкин.

– Конэшно! – кивнул усатый. – Гарик – это я.

– Очень приятно, – кивнул капитан Рожкин и представился: – Следователь, капитан Рожкин.

– Да знаем мы, что ты Рожкин! Потому и даем тебе рог с вином. Заметь, не бокал, а рог! Целый рог отменного вина!

– Да, я уже успел его распробовать! Вино и правда отменное! – сказал капитан Рожкин.

– Ну, так и выпей, капитан Рожкин, на дорожку! – выкрикнул кто-то из мужчин.

– А как же я потом начальству представлюсь? – спросил капитан Рожкин.

– Да ты ж, капитан, ему уже представился, правда, товарищ генерал? – спросил Гарик.

Седовласый, солидный мужчина на переднем сиденье опять молча кивнул.

В конце концов капитан Рожкин все-таки допил вино и, откинувшись на сиденье, как-то сразу провалился в сон.

Когда машина затормозила, Гарик потряс его за плечо:

– Эй, капитан, Рожкин, просыпайся, выходи, будем еще вино пить. Шашлык-башлык кушать!

– Какой шашлык? – спросонья не понял капитан Рожкин.

– Шашлык из молодого барашка. Отец Ашота сам его делал.

– Не понял, а мы где? – спросил капитан Рожкин, выходя из машины. – Мы же в Сочи ехали. А куда вы меня привезли?!

Солнце уже почти скрылось за горами, и все вокруг постепенно окутывал таинственный полумрак. Джип, в котором они приехали, стоял во дворе довольно солидного, вполне современного особняка, окруженного высоким кирпичным забором.

Во дворе явно поработал модный дизайнер. Но делалось все под заказ, в, как теперь говорят, этностиле. Кроме выложенных камнями дорожек, альпийских горок, искусственного пруда с подсветкой и прочих модных в Европе ландшафтных наворотов, были чисто кавказские акценты. Самое почетное место было отведено, конечно же, мангалу, возле которого уже колдовал довольно упитанный мужчина лет шестидесяти. Аромат от мангала исходил необыкновенный.

– Ну что? Еще вина или уже под шашлык?! – спросил Гарик.

– Подождите, так мы не в Сочи? – спросил капитан Рожкин, которому по прилете сразу обязательно нужно было отзвониться в Москву и получить необходимые ЦУ, а по возможности еще и встретиться с Комбатом. Вылетая из Москвы, к сожалению, он не успел прочитать и проанализировать данные на всех самых значительных здесь стражей порядка. Но для этого ему надо было уединиться хотя бы на несколько часов в отеле.

Ориентировки на местное увэдэшное начальство у него были качественные, не только с биографиями, но и с психологическими портретами. И в седовласом генерале капитан Рожкин сразу узнал генерала Власова. Мать у него была из местных, а вот отец русский. Генеральские погоны он заслужил в одной из горячих точек. И, примеряясь к мирной жизни, не мог избавиться от непреодолимого желания рисковать. У него были давние завязки с Москвой. И очень часто он проводил операции, в которых участвовали и русские, и украинцы или, скажем, татары, грузины.

Приглядываясь к сидящим в джипе людям, капитан вначале еще пытался обозначить для себя, кто есть кто, и ему страшно хотелось влезть в свою барсетку и перечитать распечатанные для него в Москве странички с ориентировками. Но для этого просто необходимо было поскорее добраться до отеля и остаться наедине с самим собой.

Шашлыки, да еще с выпивкой, никак не входили в его планы. Но поскольку отвязаться от хлебосольных кавказцев не представлялось никакой возможности, он решил действовать так, чтобы извлечь максимум выгоды из сложившейся не совсем стандартной ситуации.

А тем, кто с ним ехал, нужно было хотя бы на время выключить его память. И потому, что после вызванной выпитым вином отключки капитан Рожкин не нащупал в барсетке те самые выданные ему в Москве ориентировки.

Обхитрить этих служителей порядка в штатском было, конечно, сложнее, чем, скажем, пытающихся напоить тебя бандитов. Но капитан Рожкин решил, что главным союзником здесь ему будет темнота, которая становилась все гуще и гуще.

Объективно оценив обстановку, он пришел к выводу, что, хотя и зажглись разноцветные невысокие наземные фонарики, у дома достаточно неосвещенных и плохо освещенных мест, где можно сделать вид, что пьешь, а вино выплеснуть. Даже если рядом будет стоять кто-то из этой местной компании, вряд ли поймет суть фокуса.