Ветер. Книга 3. За горизонт

– Что? Скорость звука? – Васнецов рассмеялся. – Ерунда. Наши учёные, – капитану вдруг стало неудобно, что он помянул людей, участь которых решил не в их пользу, – в общем, наши учёные сказали, что воздух по непонятной причине чрезвычайно ионизирован, что может повлиять на работу электроники. Наши приборы на судне, тоже, кстати, немного врут.

– А я ему верю, потому что он ещё сказал, что уровень воды растёт, и он это видит собственными глазами. Их город затапливает.

– Почему? – капитан не увидел связи между ураганом и затоплением города.

– Ну, возможно ураган расталкивает воду к полюсам, но это неточно.

Неожиданный голос из динамика пронзил капитана и девушку словно разряд электричества.

– Капитан, требуется ваше срочное присутствие на мостике, – раздался взволнованный голос Перепечки.

– Бегом отсюда! – Капитан бесцеремонно схватил Маарику за руку и потянул на лестницу. – Бегите в каюту. Приближается большая волна.

– Волна? – удивилась девушка.

– Именно, с ледяным гребнем.

Маарика бросилась вперёд и исчезла в ответвлении коридора. Васнецов едва успел подняться на мостик. Огромная волна, намного выше предыдущей, неслась прямо в борт ледоколу. Это было страшно. Что-то делать уже было поздно. Оставалось только рассчитывать, что она недостаточно сильна, чтобы перевернуть судно.

Приближающийся гребень вздымался острыми гранями сломанного льда, отсвечивающего красным в лучах низкого полярного солнца. Грохот слышался даже сквозь стены.

– Дай трубку! – не дождавшись, когда среагирует дежурный, капитан схватил микрофон громкой связи. – Внимание экипажу и гостям «Севера». Приближается волна, возможен сильный крен, всем найти точку опору во избежание травм, – он отключился. – Мужики, хватайтесь за что угодно.

Стена поднимающегося льда нависла над судном. На мгновение показалось, что она накроет его. Ледокол медленно качнулся в обратную от стены сторону. Время будто замедлилось. Возможно, страх просто заставил иначе его оценивать. Корабль потянуло назад. Масса льда встретилась с его бортом. На этот раз удар был силён. Судно тряхнуло так, что всё незакреплённое попадало на пол.

Массы воды с ледяным крошевом и глыбами льда обрушились на палубу, пронеслись шумным потоком и взлетели вверх, встретившись с противоположным бортом. Судно выровнялось. Палуба в носовой части корабля осталась заполненной водой и льдом. Экипаж с ужасом смотрел на последствия прохождения волны. Отовсюду понеслись доклады.

– Капитан, часть надстройки на уровне палубы пробита льдом. Вода проникла в каюты. Срочно переводим людей в другие.

– Вода идёт через пробоину вниз по главному трапу.

Васнецов на несколько секунд зажмурился, заставляя мысли остановить хаотичный бег.

– Начинайте заделывать пробоины, – ему пришла идея, которая в этот момент показалось наиболее правильной. – Возвращайте ледокол на прежний курс.

Боцман, служивший лет на десять больше капитана, хотел возмутиться.

– Но мы же тогда идём навстречу шторму?

– Нет никакого шторма, боцман! Не видишь, нет ни ветра, ни грозы. Что, если следующая волна будет ещё больше? Носом её надо встречать, только носом.

Боцман был вынужден молча согласиться. Капитан бросил взгляд на горизонт и, не увидев приближающейся опасности, отправился вниз проверить повреждения. Едва ступив на главный трап, винтом уходящий в недра корабля, он услышал шум текущей по нему воды. Из той двери, за которой он и Спанидис спрятались от льдины, с шумом шуровала вода. Палуба за ней превратилась в наполненный бассейн. Шпигаты, забитые ледяным крошевом, не справлялись со своей задачей.

У двери уже суетились пятеро членов экипажа, возившиеся по колено в ледяной воде. Они пытались остановить струи воды постельными покрывалами, разрывая их для удобства на куски. Кажется, они даже не заметили капитана. Васнецов бегом отправился к каютам, расположенным по левому борту, на который пришёлся удар.

Воды здесь было меньше. Она захлестнула в пробоины только в момент удара. В рваных дырах, вогнутых внутрь кают свистел ветер. В коридоре сразу же сделалось холодно. Встревоженный народ наблюдал, либо участвовал в заделывании повреждений наравне с командой.

– Капитан! – окликнул Васнецова мужчина, внешне похожий на итальянца.

– Да, я вас слушаю.

– Капитан, что происходит? Мы скоро вернёмся в порт? Почему пропадает связь и интернет? – высказал он в эмоциональном запале сразу все вопросы, мучавшие не только его.

– Я не знаю, что происходит в глобальном масштабе. Для нас это необычный шторм, которого в этих краях никогда не было. В порт мы пока не пойдём, пока не успокоится погода. Наше судно рассчитано на работу со льдом крепким носом, но никак не кормой. Как только я получу какие-то сведения насчёт погоды, я обязательно оглашу их по громкой связи.

– Вы в курсе, что ураган перемахнул Америку и приближается к Европе со скоростью звука? – мужчина был из тех, кто любит задавать вопросы в самое неудобное время.

– Нет, не в курсе. Следить за ураганами в тысячах миль от местоположения судна не моя обязанность. Простите, если вы можете чем-то помочь, то помогите. Мне необходимо проверить состояние судна.

Мужчина фыркнул и закрыл за собой дверь каюты. Васнецов пошёл дальше, прикидывая в уме скорость звука и расстояния. В той кутерьме, что творилась в голове, цифры никак не хотели давать результата. Капитан бросил бесполезное занятие и спустился на уровень машинного отделения.

К его облегчению, здесь всё было, как всегда, шумно, сухо и по-рабочему. Старший машинист, следящий за работой главных турбогенераторов, увидев капитана, направился к нему.

– Всё в норме, капитан, – сообщил он, приподняв одно «ухо» звукоизолирующих наушников.

– Хорошо! – прокричал Васнецов. – Работайте, – хлопнул машиниста по плечу.

Тот кивнул, вернул наушник на место, продолжая выполнять свои обязанности. Васнецов проверил аппаратную, где стоял реактор, кормовую электростанцию, помещение с электродвигателями, приводящими в движение гребные винты. Затем поднялся в рулевую. Никаких повреждений, никаких отклонений от нормы в агрегатах ледокола не наблюдалось, что добавляло оптимизма.

Васнецов решил, что первоначальную ошибку с разворотом судна он больше не повторит. Она стоила судну пробитых стен надстройки, заделать которые можно будет только на верфи. Едва капитан поднялся на уровень жилых кают, в динамиках раздался голос Перепечки, ледяным спазмом отдавшийся в области сердца.

– Капитан, у нас есть сообщения с трёх судов и одно с борта самолёта полярной авиации.

Сердце отпустило. Капитан решил было, что приближается новая ледяная волна. Он перешёл на бег, насколько позволяли узкие и извилистые коридоры судна. Вид бегущего капитана обитателям ледокола оптимизма не добавлял. Народ уступал ему дорогу, тревожно глядя в спину. Интернет рушился с каждой минутой, пропадала связь, и чем дальше, тем всё меньше становилось понятным происходящее на планете.

Тяжело дыша, капитан влетел на мостик, первым делом бросив взгляд на горизонт. Ничего подозрительного.

– Что они говорят? – требовательно обратился он к вахтенному, желая как можно скорее услышать новости.

– Во льдах нет никого, кроме нас, поэтому там только волны и они не особо опасны. «Вайгач» отвернул в порт, какой-то китайский сухогруз решил продолжить маршрут до Англии без изменений, и один рыбацкий сейнер передал сообщение, что у них залило моторное отделение и они ложатся в дрейф.

– Ясно. А лётчики что?

– Они поднялись со льда, когда пошли первые волны. Успели погрузить людей и теперь направляются в Мурманск.

– А что видно с воздуха? Нет, давай, соедини меня с ними снова.

Перепечка, всклокоченный, будто заступил на вахту прямо с постели, набрал волну.

– Борт семьсот одиннадцать, это ледокол «Север», с вами на связь выходит капитан корабля, – вахтенный передал танкетку капитану.

– Это борт семьсот одиннадцать, с недобрым днём, капитан, приём.

– Капитан Васнецов. Мужики, расскажите, что вам видно с воздуха? Приём.

– Штормит. Ледяной панцирь рвёт и несёт кусками к берегу.

– Ясно. А признаки надвигающегося фронта или что-то такое есть?

– Пока не видно. Что, тоже удивлены тем, что волны есть, а ветра нет?

– Да, мы решили, что это сейсмика.

– Короче, на планете начался какой-то хаос. Никто ничего не говорит, никаких предупреждений, никаких сообщений от МЧС. Я думаю, они не знают, что происходит, и потому не реагируют. Одну секунду…

Голос отключился, но через минуту снова вышел на связь.

– Военным приказ возвращаться с мест несения боевого дежурства на места постоянной дислокации.

– Почему? Что это значит?

– Не знаю. Наверное, угроза со стороны возможного противника пропала. Это первое, что мне пришло на ум. Вы сами-то куда направляетесь?

– Мы идём на полюс. Вынуждены это делать, потому что волна чуть не накрыла нас льдом, когда мы маневрировали.

– Да? Не знаю, что и сказать.

– Сверху, наверное, видны большие волны?

– Да и сейчас я вижу одну такую.

– Где вы сейчас, дайте координаты.

Пилот назвал. Вахтенный сразу вбил информацию в навигационную программу ноутбука. Капитан провёл линию по географической широте. До маркера, означающего ледокол, оставались считанные мили.

– Волна близко, – сообщил капитан по радиосвязи.

– Держитесь. Желаю удачи, и будьте на связи.

– И вам. До связи.

Васнецов повесил на место танкетку радиостанции, заметив попутно, как побелели костяшки нервно сжимающих её пальцев. Больше всего в этой непонятной истории его беспокоило молчание властей. Какой прок с пассивного наблюдения за тем, как твои подопечные путём собственных умозаключений силятся определить причины происходящего? Это подрывало веру в государство. Или же власти знали, что государство обречено?

В дверь постучали. Стук вырвал Васнецова из водоворота мрачных размышлений. Это был Спанидис. Его испуганные глаза были в два раза больше обычного.

– Информация о том, что скорость ветра близка к скорости звука подтвердилась, – мрачно произнёс он. – Коллеги, связь с которыми пропала несколько минут назад, успели её замерить. Это чудовищно. Такой ветер убьёт мир. Любой предмет, сорванный им, будет иметь скорость ружейной пули. Вы понимаете, что это такое? Каменная глыба, летящая с такой скоростью – это же снаряд с огромной кинетической энергией.

Подбородок журналиста мелко трясся, руки тоже не находили себе места.

– Они тоже могут ошибаться, – попытался успокоить его Васнецов.

– Это было бы замечательно, но это не так, и тому есть подтверждения. Атмосферное давление внутри урагана намного выше, чем обычно, в то время как перед ним, значительно ослабляется, ветер будто втягивается в него. Что показывают ваши барометры?

Капитан бросил взгляд на стрелку барометра.

– Немного выше обычного.

– Хм, да? – Спанидис почему-то удивился. – Возможно, на полюсах картина иная. А так все метеостанции перед приближением фронта зарегистрировали критическое снижение атмосферного давления. Такого не было за всю историю наблюдения за погодой. Ветер разгоняется до невероятных скоростей, и что ещё хуже, захватывает воду из океанов.

– Откуда вам это известно?

– Это же логично! – искренне удивился журналист. – Вы только представьте себе, какая это скорость. Представьте реактивный автомобиль, на котором стоит полная чаша воды, накрытая крышкой. И что будет, если открыть её на скорости в тысячу километров в час?

– Чашу сдует ещё раньше, – заключил Перепечка.

– Нет, она закреплена надёжно, – Спанидис отмахнулся от него, давая сделать заключение капитану.

Васнецов представил себе такую скорость и решил, что ветер обязательно выдует её из чаши.

– Ну, думаю, вы правы, но только в случае, если ваши предположения насчёт скорости ветра верны.

– Был бы рад ошибаться.

– А причину шторма можете назвать?

– Она банальна. Ветер гонит воду прочь от себя. Это же логично. Пока мы ещё имеем дело с первыми проявлениями волнообразования, теми, что случились несколько часов назад, в районе Тихого океана. Если ветер не ослабнет, в ближайшие часы нас может ждать самое настоящее цунами.

– Джим, хотелось бы возразить вам, но у меня нет аргументов, поэтому я надеюсь только на то, что вы здорово преувеличиваете.

– Я и сам на это надеюсь, но хотелось бы, чтобы вы были готовы к худшему варианту.

– Капитан, – Перепечка, когда Васнецов обратил на него внимание, повёл глазами в сторону горизонта.

Васнецов подошёл к окну. Джим Спанидис заинтересованно последовал за ним. Навстречу ледоколу катился вал. К счастью, на этот раз судно двигалось в его сторону без отклонений. Капитан снял устройство громкой связи.

– Говорит капитан ледокола «Север» Сергей Васнецов. Прямо по курсу приближается новая волна. Всем отойти от внешних стен и найти, за что ухватиться. Примерное время сближения – одна минута.

Гребень приближался и рос. Вот уже по воздуху стала расходиться вибрация от грохота сталкивающихся льдин. Васнецов начал про себя обратный отсчёт:

«Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять…»

Серая груда льда вздыбилась перед ледоколом. Судно пошло на неё, в высшей точке ударившись о двигающиеся навстречу льдины. Затем ледокол почти отвесно пошёл вниз, зачерпнув носом наслаивающийся друг на друга лёд. Глыбы обрушились на палубу и понеслись навстречу надстройке. Удар сотряс её.

Джим Спанидис рефлекторно отстранился от окна, будто боялся, что лёд достанет до него или же он сам вывалится наружу.

– Всем спокойно! – приказал капитан. – Спокойно.

Он уже устал бегать по кораблю и решил отправить разузнать о последствиях прохождения волны старшего помощника Тухватяна.

– Артур, проверь, что там натворил лёд, и заделайте дыры. Чувствую, они будут.

– Хорошо, Сергей, сделаю, – Тухватян убежал вниз.

Капитан взял в руки переговорное устройство громкой связи.

– Вниманию всех членов экипажа и гостей ледокола «Север». Если среди вас есть пострадавшие, просьба пройти в фельдшерский пункт. Если вами замечены повреждения целостности корпуса и переборок, прошу доложить на капитанский мостик. Капитан судна, Сергей Васнецов.

Он устало вернул трубку на место и замер у окна, погрузившись в невесёлые мысли. От него ждали решения. От того, что он скажет или пообещает, будет зависеть поведение гостей. Сергей не чувствовал себя оратором или полководцем, умеющим сказать в подходящий момент нужное слово. С большим удовольствием он передал бы своё «капитанство» более достойному человеку.

На мостике появилась Маарика, растрёпанная и возбуждённая, с телефоном в руках.

– Вы не пострадали? – на опережение поинтересовался Васнецов.

– Нет. Пустяки, я всего лишь свалилась на пол. Смотрите, что у меня есть, – она осторожно положила телефон на стол.

На его экране виднелась живая картинка с заснеженными вершинами гор и зелёными лугами.

– Красиво, – согласился капитан. – Был бы рад оказаться сейчас там, а не здесь.

Маарика коротко усмехнулась.

– Не спешите, всё может измениться в ближайшие минуты. Это метеостанция в Баварии, у них прямой эфир. По их расчётам фронт урагана будет у них через несколько минут, и они хотят, чтобы все, кто смотрит их трансляцию, сделали запись.

– Вы записываете?

– Конечно! Это может оказаться уникальной возможностью понять, что происходит внутри урагана.

– Если только он не движется там со скоростью пули.

– Вот мы и узнаем.

За кадром слышались реплики на немецком.

– Что говорят? – поинтересовался Васнецов.

– Я не понимаю. Вроде что-то про атмосферное давление.

Камера двинулась и показала обычный барометр, на котором имелась красная риска. Чёрная стрелка медленно, но заметно двигалась от этой риски в сторону уменьшения давления. Камера показала диаграмму на экране монитора, чёрная полоса на которой, видимо тоже изображающая давление, делала резкий поворот вниз.

Голоса хоть и разговаривали на непонятном языке, но их интонация была понятной. Люди испытывали страх, причины для которого внешне ещё никак не проявлялись. Всем присутствующим на мостике не надо было объяснять, что такое резкое падение атмосферного давления событие чрезвычайное. Команда смотрела в экран телефона, затаив дыхание.

Снимающие видео метеорологи делали это нормальной камерой с хорошим приближением. Они перевели картинку вдаль. Снежные вершины на картинке задёргались из-за сильного увеличения. Но даже в таком дёрганом режиме можно было разглядеть темнеющее за ними небо. Чернота густела с каждой секундой.

– Если это ураган, то все расчёты его скорости верны, – догадался Васнецов.

– Именно, – согласилась Маарика. – Только это не ураган, это катастрофа.

Капитан повернулся, нашёл глазами Перепечку.

– Вахтенный, проведи линию от Баварии до Мурманска, посчитай, сколько это километров по прямой.

– Ага, сделаю, – Перепечка полез в навигационную программу ноутбука.

Тем временем на экране телефона разыгрывалось драматическое представление. Вершины гор тьма поглотила мгновенно. Она неслась навстречу с неестественно высокой скоростью. Камера показала участок неба перед наступающим фронтом. Белые облака сминались перед ним, как перед идущей звуковой волной.

Метеорологи не скупились на эмоции. Они громко восклицали, кто-то за кадром шмыгал носом и разговаривал плаксивым голосом. Вдруг порыв ветра качнул камеру. Голоса на мгновение смолкли. Начал нарастать гул и свист ветра. Он усиливался с каждой секундой. Оператор старался держать камеру ровно, но у него это не получалось. Он кричал, но его становилось слышно всё хуже и хуже.

Сквозь поднятую в воздух пыль и грязь просматривалась приближающаяся тьма. Она закрыла собой всё. Мгновение, и резкий удар вырвал камеру из рук оператора, ещё секунда, и картинка зависла. На ней остался последний кадр с разбитой линзой и расплывчатым куском тьмы, подсвеченным лампочкой видеокамеры.

На мостике воцарилась тишина. Собственная ситуация после просмотренного видео казалась чуть ли не подарком судьбы.

– Лев, сколько до нас осталось?

– По широте чуть больше тысячи миль, в километрах почти две.

– Две? Всего две? – для Васнецова эта информация стала сюрпризом.

– Да, я перепроверил. Две тысячи километров до нашей долготы.

– Он правильно рассчитал. Ураган идёт сплошным фронтом, – Маарика подошла к ноутбуку, чтобы проверить расчёты, сделанные вахтенным.

Испарина выступила на лбу капитана.

– Друзья, мужики, думаю сейчас лучшее время, чтобы позвонить родным и близким.

Глава 6

Чего стоило убедить жителей посёлка спрятаться на борту подводной лодки, знал только сам Коннелли.

– Не будет никакого обвала, – пытался убедить его Оскар Лемке, старый матрос, вечно имеющий на всё своё мнение, – камни усядутся после землетрясения по-новому и все дела.

– А если нет? – капитан боялся себе представить последствия схода оползня. От посёлка, да и от уютной бухты могло ничего не остаться.

– И сколько ждать?

Лемке стоял на рубке рядом с капитаном, наблюдая за привычной картиной посёлка с борта подводной лодки.

– Сутки. А потом пойдём посмотрим, как там дела. Если угрозы никакой и, как ты говоришь, всё уселось по-новому, то можно будет заняться изготовлением плотов, чтобы перевезти всё необходимое на новое место.

Лемке цыкнул и затряс головой, выражая таким образом несогласие с решением капитана.

– Народ же задохнётся в лодке. В десять раз больше, чем положено по штату. Даже вон, в торпедный аппарат пришлось сунуть, чтоб всем поместиться. Это же стоять придётся даже ночью.

– Уж лучше одну ночь постоять, чем потом лежать под грудой камней.

– Ничего. Не. Будет, – делая ударение на каждом слове, уверенно произнёс матрос.

– Посмотрим, – капитан и не думал уступать ему, делая всегда так, как считал нужным.

– И чего я тогда не остался на Новой Земле? – вспомнил вдруг Оскар. – Там и гор никаких, и Питер, кореш мой, остался.

– Ты же сказал, что не сможешь жить с русскими.

– Да я… почему-то тогда я так считал, что не смогу, а сейчас думаю, да какая нахрен разница, кто ты. Я же не считаю себя сейчас американцем или немцем. Всё, что у меня есть, это имя и фамилия, чтобы откликаться.

– Поздно теперь. Панчезе угнал нашу единственную надежду на общение с людьми с Новой Земли. Может, они найдут какое-нибудь судно и сами придут.

– Они знают, где мы?

– Конечно. Я оставил крестик на их карте с расположением нашего посёлка.

– Давно бы уже пришли. А что там космонавтка наша, не захотела вернуться на родину?

– Джейн? Нет, у неё муж погиб там. Сказала, что не оставит его могилу. Хочет верить, что у неё с дочкой будет возможность проведать её.

– Да-а-а, как всё перетряслось после этого урагана.

– Как ты сказал, тряхнуло и всё уселось по-новому?

– Да, похоже, что у Господа было желание снова превратить нас в один народ. Очень доходчивый способ, после тысячи предупреждений.

Оскар Лемке закатал рукав на рубашке и рассмотрел надрезы, сделанные врачом.

– Болит? – поинтересовался Джон.

– Нет. Просто, как вспомню, как выглядел Олбрайт, так страшно делается. Надеюсь, вы с Сэмом знали, что делали, и я не превращусь в такую же мерзкую тушу с шишками, – Лемке пощупал свои лимфоузлы.

– Не бойся, не превратишься. Сейчас гораздо опаснее оползень. Как думаешь, если он случится, то за сколько дойдёт до бухты?

Лемке сморщил и без того сморщенный лоб.

– Минут десять, – произнёс он неуверенно.

– Я тоже так считаю. У нас будет время отойти на полмили отсюда.

– А что не отойти заранее.

– Реактор при смерти. Если не случится оползня, то нам его ещё хватит на год освещения, а так только на полмили хода.

– Вот чёртова техника. И чего не делали подлодки на угле? На века хватило бы.

– Верно. Если бы знали заранее, то всю технику можно было бы перевести на работу от угля или дров. Но никто не знал, так же, как и мы с тобой сейчас не знаем, будет оползень или нет.

– Интрига, однако. Хотя я знаю, что никакого оползня не будет.

– А я нет. Я был наверху и видел, как разрушается стена.

– Усаживается.

– Разрушается.

– Ладно, Джон, всего-то сутки в тёмном душном нутре подлодки, и ты сам поймёшь, что был неправ.

– Хочу тебе верить, но знаю, что ты неправ.

Лемке снова цыкнул и закатил глаза под лоб.

– Пойду на нос, отлить надо.

– Если что, Оскар, мы тебя ждать не будем, – усмехнулся капитан.

Лемке только отмахнулся. Он прошёл по корпусу до самого носа, посмотрел в сторону суши, будто проверяя, стоит ли приступать к оправлению или нет. Коннелли достал бинокль и тоже посмотрел в сторону опасного участка. Ему показалось, что он потемнел сильнее обычного. Сложенную из обрушившихся во время урагана камней стену сложно было разглядеть под разрастающейся молодой зеленью.

Вдруг вся стена вместе с зеленью пришла в движение. Десятки тысяч тонн камней ухнули вниз под напором воды и понеслись к подножию горы.

Творящаяся на глазах катастрофа выглядела пугающе грандиозно. Из-за расстояния она происходила без звука.

– Оскар! Оскар! – крикнул Коннелли. – Бегом в лодку! Началось!

– Что началось? – Лемке подслепо посмотрел в сторону суши в тот момент, когда воздух донёс звуковое известие о наступившей катастрофе.

Лемке не стал заправлять ширинку. Припустил к рубке, как не бегал в свои двадцать лет. Ветер доносил грохочущие звуки сходящего оползня.

– Полный вперёд! – скомандовал по внутренней связи Коннелли.

Он спустился по лестнице и ждал Лемке, чтобы задраить люк. Оскар начал кричать ещё до того, как добежал до рубки.

– Джон, подожди! Джон, не закрывай!

Его лицо, появившееся в люке, выражало неподдельный страх.

– Живее. Нашёл момент справлять нужду.

Лемке слетел по лестнице вниз. Капитан задраил люк и спешно направился на мостик, посмотреть на оползень через перископ. Лодка, не двигавшаяся с места уже несколько лет, затряслась всем корпусом, качнулась и медленно двинулась вперёд.

На мостике уже разглядывали природную катастрофу.

– Что там? – капитану уступили место.

– Сами смотрите, – ответил бывший член команды подлодки.

Коннелли приложился к окулярам. Ему пришлось поводить перископом, чтобы понять, что он смотрит в нужную сторону. Пейзаж долины, в которой находился посёлок, изменился кардинально. Чёрная река разлившегося озера снесла всё, что здесь успело вырасти и было построено за пятнадцать лет после урагана.

Поток приближался к бухте, гоня перед собой огромные валуны. Он снёс последние рыбацкие постройки у берега и растяжки, на которых сохли сети. Оползень вклинился в бухту, подняв брызги.

– Прибавьте хода, – приказал капитан.