Обратный отсчет 2. Продолжение

Приняв книгу и поблагодарив Хелену, Анна Сергеевна пригласила ее к себе в кабинет. Но немка сослалась на занятость и отказалась.

Прощаясь, Анна попросила передать огромную благодарность и самые наилучшие пожелания автору.

– Да, хорошо, – по-русски сказала женщина и, сдержанно улыбнувшись, внимательно посмотрела на Харламову. «Да, это очень хорошо, – подумалось ей на родном немецком, – что я сама вызвалась передать книгу Анне. Она такая красивая… Незачем мужу встречаться с ней лишний раз… Не стоит…»

Когда Хелена вышла на крыльцо больницы, холодный ветер сразу, словно только и ждал ее появления, дунул прямо в лицо. Но женщине это было только на руку – он немного охладил ее волнение.

Алекс написал этой Анне письмо – Хелена видела его, но читать не стала… Всего несколько строк… Но Хелена предпочла не знать, что там написано.

Сильно захотелось курить, но она только глубоко вдохнула стылый воздух. Хелена бросила курить через несколько дней после того, как увидела Анну в Санкт-Петербурге и почувствовала, что муж влюблен в эту русскую.

А потом Хелена сама подсказала Алексу название новой книги… "Обратный отсчет»…

… Она тогда решила многое изменить и в себе самой. Хелена очень любила мужа, и не желала допускать, чтобы он увлекся хоть и такой далекой, но другой женщиной.

Хелена стала лучше одеваться и бросила курить. Старалась теперь больше бывать рядом с ним. Но и эта Анна тоже похорошела. Хотя… У нее ведь, кажется, любовь! Дай, Господи, ей счастья! Но пусть она будет счастливой здесь, вдалеке от Алекса! А свое счастье Хелена будет беречь сама.

8

Проводив Хелену, Анна Сергеевна пошла к себе в кабинет. Но едва она

поднялась на этаж, как встретила Ивана Николаевича. Муж сразу

заметил в ее руках красивый сверток.

– Чего это? – полюбопытствовал он. – Очередные сладости?

– Нет, не сладости.

– Ой, мамочки! Неужели пачка баксов?! – хохотнул Харламов.

– Размечтался, дорогой! Ты не поверишь – книга, – улыбнулась Анна.

– Книга?! – похоже, Иван Николаевич действительно удивился.

– Книга!

– Не понял… Крутая, что ли, какая?

– Для меня – да. Это подарок из Германии.

– Откуда?!

– Из Германии. Просто у меня есть один знакомый… Он врач и иногда

пишет книги.

Харламов поднял брови.

– Интересное знакомство!

В кармане Анны Сергеевны тренькнул телефон. Рябов. Глянув на

экран, она махнула рукой и, уверив мужа, что потом все объяснит,

поспешила в кабинет к главврачу.

Ее руки дошли до подарка из Германии только к концу рабочего дня.

Анна Сергеевна аккуратно сняла упаковочную бумагу. Книга была в

красивой твердой обложке. Анна раскрыла ее наугад. Надо же,

на русском языке! За это отдельное спасибо Александру!

Вернувшись к началу книги, Анна Сергеевна увидела в уголке

напечатанное прописными буквами посвящение: '' Анне''. И на секунду

дыхание сбилось, а в груди стало тепло… Одно единственное слово, ее

имя… Но Анна Сергеевна словно услышала голос Александра, увидела его

какой-то особенный взгляд, каким он смотрел на нее там, на отдыхе…

В книгу был вложен сложенный пополам лист бумаги. Так и есть —

письмо.

''Здравствуй, Анна! Как и обещал – посылаю тебе свою книгу. И еще раз

прими мою благодарность за то, что позволила мне использовать свою

историю как сюжет для книги! Чтобы не напрягать тебя с переводом, я

написал и издал один экземпляр на русском языке. С пожеланиями

успехов и удачи, Александр.''

Анна Сергеевна задумчиво перечитала послание еще раз и мягко

улыбнулась. Хотела было убрать лист прочь, но потом передумала и

вложила обратно. Иван наверняка посмотрит книгу. Скрывать от него

Анна ничего не собиралась. Да и нечего было скрывать… Она

усмехнулась, вспомнив, как они с Александром ходили вокруг да около, но

слава богу, так и не наделали глупостей. '' А интересно, Александр знает

такое выражение ''вокруг да около''? – подумалось вдруг Анне Сергеевне.

Дома, рассматривая книгу, Иван с любопытством взглянул на Анну.

– И где же ты успела найти этого немецкого Антошу Чехонте?

Анна кратко рассказала мужу про Александра.

– Ишь ты… – Харламов сощурил глаза. – То-то мне показалось тогда,

что ты вернулась из отпуска какая-то другая. Мне уже можно

начинать ревновать?

– Не думаю, что стоит тратить на это время. Хотя… его жена как раз и

приревновала меня к нему. Это она, кстати, передала мне книгу.

– Естественно! Так она хотя бы обезопасила себя – чего вам лишний

раз встречаться? – с ехидцей заметил Иван.

Он полистал книгу, прочел вслух на одной из страниц:

– … Ей иногда стало казаться, что она все время стоит перед какой-то

неведомой стеной. Куда бы Кэтти не шла, какое бы дело не начинала,

она так или иначе все равно оказывалась перед этой проклятой

стеной. И эта стена закрывала от нее не только то, к чему она

стремилась, но и все вообще, весь мир, со всеми его проблемами и

радостями. ''Наверное вот так и начинается паранойя!'' – думалось

иногда Кэт. И с каждым днем думалось все чаще. В конце концов

она решила пойти к врачу. Невысокий толстенький мужчина совсем

не был похож на психоаналитика. И все-таки это был он…'' – Харламов качнул головой. – Н-да… Не знаю,

что там, в этой книге, написано, но написано, по крайней мере, нормальным языком. Интересно – это перевод?

Анна подошла к нему, перевернула несколько страниц, кивнула

головой на вложенный листок. Иван, поняв, что это послание от автора,

не хотел читать его, но Анна настояла.

– А умный мужик, этот доктор. Работать врачом, да еще и на двух языках книги писать

умудряться! Это сильно!– заметил Иван Николаевич, прочитав письмо.

– Я же тебе говорила, что он почти русский…

– Ну да, ну да… – покивал Харламов. – Расскажи хоть потом, как книга.

– Да я не собираюсь ее прятать! Сам прочитаешь, если захочешь.

Только, чур, я первая!

9

«Иногда среди ночи просыпаешься, лежишь и думаешь – а что такое счастье? И в самом деле, что это такое, кто знает? А рядом сладко посапывает любимый человек; в детской, раскинув ручки, спит твое дитя; верный пес чутко дремлет у входа в твой дом. Что еще надо? Все, что будет завтра – это будет лишь завтра. А здесь и сейчас – это уже есть, и тебе просто хорошо от этого. Счастье – оно маленькое и незаметное. Оно пахнет скошенной травой и детской присыпкой. У счастья нет определенного цвета, но тебе нравится любой его оттенок. И не надо давать ему четких определений. Надо просто помнить, что оно есть, оно рядом, оно с тобой».

Анна Сергеевна прочитала последние строки книги и, не закрыв ее, положила поверх одеяла. Выключила ночник, полежала, прислушиваясь к себе и своим ощущениям. Бог ты мой, откуда он все это знает? Как Александр смог прочитать ее мысли? Немецкому доктору в последних строчках удалось так точно написать (да еще на русском языке!) то, что происходит с нею сейчас, словно он был рядом! В квартире – тишина, рядом спит любимый и любящий ее мужчина; в соседней комнате посапывает уставший за день Кирюша. Только пса не хватает, хотя незримо и он присутствует – собака Мартыновых сразу полюбила и Ивана и Кирилла, и по какому-то собственному уразумению стала охранять сразу две квартиры. Теперь, если кто-то чужой звонил или стучал в дверь Харламовых, верный страж заливался таким лаем, словно это шли к нему в дом.

Итак, книга прочитана. Прочитана за два захода – в первую ночь Анна Сергеевна еще заставила себя отложить ее, сославшись на то, что впереди рабочий день и надо выспаться. Но зато вчера, а вернее сегодня, Анна даже не смотрела на часы, пока не дочитала все до последней точки.

Три часа ночи. А спать совсем не хочется. Мысли так и крутятся вокруг романа. Непростая жизнь героев стояла перед глазами. Александр действительно талантливый писатель! В судьбу своей Кэтти он, конечно, вписал многое из того, что рассказывала ему о себе Анна. Но и в то же время это была совсем другая женщина. В душе Анна даже порадовалась этому. Книгу наверняка читала или прочтет Хелена. И вряд ли она увидит в Кэтти много общих черт с русской женщиной. По крайней мере, при прочтении книги Анне представлялась совсем непохожая на нее молодая женщина. Да-да, Александр довольно сильно омолодил свою героиню! Хотя было в романе кое-что и из жизни Анны Сергеевны: сначала вполне благополучная жизнь, потом предательство близкого человека. Только Кэтти, в отличие от Анны, еще досталось и несчастливое детство. В результате молодая женщина переживает жуткий стресс, жизнь ей не мила (а вот тут уже явно просматривалась рука опытного врача-психиатра). В общем, Кэтти проходит не один круг ада, но, в конце концов, обретает свое новое счастье.

Роман действительно был сильным. Даже, несмотря на то, что сюжет вроде бы и не нов – сколько вокруг разных надломленных судеб! – но его никак нельзя было отнести к дешевому «бульварному» чтиву. Каждый герой выписан очень четко, зримо. События развиваются интересно, к тому же охвачен довольно большой промежуток времени – Кэтти буквально вырастает на глазах у читателя. Анне Сергеевне, всегда любившей чтение, на самом деле было очень интересно. К тому же немножко льстило то, что она сама стала капелькой большого труда.

Анна улыбнулась своим мыслям. Да что она, наверное, с любой из ее знакомых женщин можно написать повесть или даже роман! Возьми хоть ту же Ларису – ее школьную подругу. Сколько той всего пришлось пережить! Дениска – единственный сын, словно данный в награду за все…

Да что там говорить! Любая женщина проходит непростой путь. Вот и их с Иваном девчонки вошли в самостоятельную жизнь. И сколько там всякого у них впереди! Нюся, вот, уже столкнулась с серьезным выбором. Дай Бог ей не передумать и сохранить малыша! А там все вместе они как-нибудь справятся!

Словно почувствовав, о чем она думает, рядом зашевелился Иван. Анна закрыла книгу и положила ее на прикроватную тумбочку. Все – спать! Надо спать!

10

В выходные приехала Любаша, да не одна, а со своим парнем.

В том, что дочь решила познакомить их со своим Иваном, Анна Сергеевна увидела добрый знак. Люба не была ветреной девчонкой, с парнями всегда общалась на уровне дружеских отношений. Пару раз она бывала влюблена, но это было не серьезно. Первый раз дочери нравился мальчик еще из детсадовской группы, а второму Любаша симпатизировала лет в двенадцать. Имя второго возлюбленного девочка тогда не открыла, и вообще вела себя почти как обычно, но чуткое материнское сердце подсказало Анне, что с ней что-то происходит. Страсти не кипели, потом все вообще сошло «на нет»…

А теперь, вот – Ваня.

Всем было интересно увидеть избранника Любаши, но больше Анны и Ивана этого ждал Кирюша. Мальчик сразу сроднился с Любой, и порой даже Анне Сергеевне казалось, что именно Любаша и Кирилл родные брат и сестра. Когда дочь приезжала домой, они постоянно были вместе – ходили гулять, чем-нибудь занимались или просто разговаривали.

С Артемом Кирилл вел себя сдержанно, как-то по-мужски. Да и виделись они не так часто – семейная жизнь старшего брата значительно сокращала время общения того с родными. Телефон и даже скайп – это всего лишь средства связи. В них нет простого человеческого тепла, какое бывает только тогда, когда люди вместе, рядом.

И потому, едва открылась входная дверь, Кирюша пулей метнулся в коридор. Оттуда тотчас послышались радостная возня и приветствия.

Анна с Иваном выглянули в прихожую. Так и есть – Люба тискает в объятиях довольного мальчишку, а рядом, с большим тортом в руках, стоит высокий розовощекий крепыш в черной куртке.

Увидев Харламовых, парень смутился, его щеки заалели еще больше.

– Здравствуйте…

– Ой, мам! Иван Николаевич! – Любаша оставила в покое Кирюшу, поздоровалась с родными и представила крепыша: – Знакомьтесь, это Ваня.

– Ну, здравствуй, тезка! – Харламов первый протянул руку. Его не маленькая ладонь оказалась даже меньше ладони Любашиного кавалера. Почувствовав явно сделанное вполсилы рукопожатие могучей руки, Иван Николаевич только крякнул и одобрительно кивнул: – Ого!

Гость смущенно потупился и переступил с ноги на ногу, словно застоявшийся жеребенок.

Анна разглядывала парня с любопытством. Зная дочь, она понимала, что этот человек довольно прочно занял место в ее сердце. Кто же ты, Ваня? Каким будешь? Не обманчив ли твой образ наивного увальня?

Ваня оказался именно таким, как показался на первый взгляд – спокойным, а на первых порах даже немного робким великаном. Анна не раз ловила его смущенные взгляды на себе. Потом парень немного пообвыкся и стал вести себя свободнее.

Когда сели за стол, оказалось, что спиртного он почти не пьет. И в самом деле, бокал красного вина гость «тянул» весь обед. «Ваня – спортсмен, он борьбой занимается!» – пояснила Люба. Анне вспомнился эпизод из фильма «Москва слезам не верит», где хоккеист Гурин отказывается «обмывать ножки» новорожденной Александры, и она едва заметно усмехнулась. Ну, что ж, настаивать не будем…

Чтобы не путаться в двух Иванах, решили, что Ваня так и останется для всех Ваней, тем более что ему такое ласковое обращение очень шло.

Когда пообедали, Анна и Люба принялись на кухне мыть посуду, а мужчины остались в передней комнате.

– Мам… А ты в курсе, что папка обратно приехал? – спросила вдруг Люба, протирая после мытья раковину.

– Нет, не в курсе. Хотя, что тут такого? Он же не собирался оставаться в Германии!

– Ну-у…– дочь отчего-то замялась.

– Что? – Анна заметила ее смятение. – Я чего-то не знаю, да?

Люба развернулась к матери.

– Мам, он один приехал.

– В смысле?

– Она его бросила. – В их семье никогда не произносилось имя разлучницы.

Анна подняла на Любашу удивленные глаза.

11

– А ты не знала? – тихо спросила Люба.

– Нет. – Анна Сергеевна помолчала, пожала плечами. – Да я как-то и не удивлена…

– Почему?! – искренне удивилась дочь.

– Да так… Знаешь, Люба, со временем мужчины довольно часто становятся не нужны своим молоденьким любовницам. Возьмут они от такого «дяденьки» все, что можно, а потом – в сторону… Или молодого встретят или другого, посостоятельней.

– Блин, мам, чего же они дураки-то такие, эти мужики! – с юношеской непосредственностью воскликнула Любаша. – И чего им только надо?!

     Анна только улыбнулась. Вот, уже и с дочерью разговариваем совсем по взрослому, о мужчинах… Выросла Любаша, быстро, незаметно так выросла…  Парня привезла для знакомства, и сама уже совсем взрослая, хоть и многого ещё не знает и не понимает. Ну, да это ничего, опыт – дело наживное…

– Жизнь вообще штука сложная, доченька! И насмеешься, и наплачешься… А с мужчинами и подавно!

– Не-а, мам, мой Ваня не такой! Он добрый, с ним хорошо! Нет, мы иногда, конечно, спорим о чем-нибудь, но сильно не ругаемся.

      Девушка улыбнулась матери.

– Это, наверное, даже не любовь!  Мне иногда кажется, что он рядом со мной был всегда-всегда! – Любаша мечтательно зажмурилась, потом резко открыла глаза и тряхнула головой. – Я дура, да, мам?

     Анна Сергеевна усмехнулась, потом подошла к дочери и обняла ее за плечи. Целуя Любашу в щеку, она тихо сказала:

– Никакая ты не дура! Ты просто счастливая влюбленная девочка! Дай бог, чтобы у вас с Ваней все было хорошо!

Любаша обняла мать, прижалась к ней всем телом и, как всегда делала раньше, потерлась щекой о ее плечо. В голове Анны промелькнуло легкое сожаление – как жаль, что эти объятья стали так редки… Да и видеться с дочерью они стали не часто. Но ничего страшного, одернула она себя, Люба выросла и ее надо отпустить. У дочери впереди своя жизнь.

«Как хорошо, что у нас теперь есть Кирюша! Чтобы я сейчас делала без него? Дети выросли и разлетелись, а без них в доме пусто и скучно». Анна Сергеевна даже не вспомнила о том, что еще не так давно наслаждалась свободой и одиночеством. Видимо, это был всего лишь своеобразный тайм аут, данный самой судьбою. Но этот этап уже пройден, и пройден весьма благополучно, без особой боли и потерь. Пожалуй, она даже гораздо больше приобрела, чем потеряла. А теперь у Анны, так же как и у Любаши, впереди новая жизнь. И в ней нет места одиночеству. Но Анна Сергеевна ни капельки об этом не жалела.

О том, что сообщила ей Люба, Анна вспомнила гораздо позже. Уложив всех спать, она чистила зубы в ванной и, глянув на свое отражение, подумала: «Значит, Игорь, не повезло тебе… Ишь ты… Бывает…» Но почему-то она не испытала никаких чувств – ни радости, ни жалости от этой новости. Видно все остыло, не может же быть больно вечно!

Анна прополоскала рот, поставила щетку в стаканчик. Снова посмотрела в зеркало. А потом широко улыбнулась и подмигнула своему отражению.

12

     В среду после обеда Анне позвонила мама. Приболел отец; вызвали врача на дом, тот сказал, что нужно обследоваться в больнице. ''А он ни в какую! Ну, ты же знаешь нашего папку, доча!'' –  возмущались мама в трубку. –  ''Если чего, говорит, дома помирать буду! А на кой ляд помирать-то? Врач же просто сказал, что нужно в больницу лечь, понаблюдаться!' Доча, хоть ты ему скажи, чтобы дурака не валял, а?''

     Анна Сергеевна нахмурилась. Обычно родители не беспокоили её по пустякам… Даже скрывали иногда,  если болели… А тут мама сама позвонила,  да и хоть многого не сказала, но в голосе слышится тревога…

     Анна Сергеевна связалась с приезжавшим на вызов врачом. Он подтвердил, что Сергея Ивановича надо госпитализировать и обследовать – серьёзно забарахлило сердце. Медицинское братство тесно связано, Анна Сергеевна не была лично знакома с этим доктором, но отзывы о нем слышала только хорошие. Коллега был молод, но к работе относился серьезно, ему можно было доверять. Он сказал, что Сергей Иванович ни в какую  не  соглашается ложиться в больницу. ''Анна Сергеевна, я и сам хотел вам позвонить, но ваша мама сказала, что сделает это сама».

Вечером Анна поехала не домой, а на автовокзал. Иван Николаевич оставался на дежурство, так что Кирюшу пришлось отправить к Мартыновым. Он, впрочем, особо не расстроился – с Дениской им всегда было чем заняться. Гена с Ларисой принимали мальчишку как родного, никто, никогда, ни единым звуком напомнил ему о том, что он приемный у Харламовых.

Отец лежал на диване и был заметно бледен. Увидев Анну, заворчал на жену, что она вызвала-таки дочку, и попытался отмахнуться от самой дочери, когда она подсела к нему с фонендоскопом и тонометром. Но Анна-дочь и Анна-врач были совершенно разными людьми. Сергей Иванович, поняв это по сразу ставшему строгим голосу и серьезному цепкому взгляду, присмирел и сдался.

Через час Анна Сергеевна уже помогала отцу расположиться в больничной палате. Убрав собранные матерью вещи в тумбочку, она подсела к лежащему на кровати Сергею Ивановичу. А он, оказавшись в больнице, совсем пригорюнился.

– Ну что ты, пап, а? Чего расстроился? Ну, подумаешь, полежишь немного. Обследуют тебя, как следует, подлечат, и снова домой отпустят. Думаешь нам, врачам, нужны лишние люди в больнице? – пошутила Анна Сергеевна.

– Как же так, доча? Сроду ведь не болел… – глаза отца предательски увлажнились. – Неужто сдал старый конь?

– Да какой же ты старый, пап! Даже думать так не смей! Сейчас кардиограмму сделаем, завтра анализы сдадим, а там посмотрим, чем тебя назад в строй поскорее вернуть! – успокоила его Анна Сергеевна.

– Тебя, вот, от работы, от дома отвлекли! – продолжал вздыхать отец. – Парни-то твои как там без тебя?

– Все нормально, пап! И парни мои не впервые одни остаются, – заверила его дочь, – справятся! – Про то, что Кирилл вообще сегодня гостит у Мартыновых, она предпочла промолчать.

В голове неожиданно мелькнула спасительная мысль, и Анна Сергеевна тут же ухватилась за нее.

– Кирюша, кстати, к вам на зимние каникулы хочет приехать. Ты не против? – как бы между делом поинтересовалась она у отца.

Сергей Иванович примолк, замер, словно прислушиваясь к себе и своим ощущениям.

– На зимние? – переспросил он через некоторое время. – Это в январе, что ли?

– В январе, пап, в январе.

– Ну-у… к тому времени я уже поправлюсь! Пусть приезжает! – на губах отца появилась слабая улыбка.

Все перемены в жизни Анны Сергеевны коснулись не только ее одной. Родители очень переживали, узнав про развод дочери. Отец был сдержан в эмоциях, зато мама, более горячая по натуре, высказывалась о бывшем зяте довольно нелицеприятно. Самым мягким словом, пожалуй, было сказанное с ядовитым презрением «кобелина!». Видя страдания Анны, отец запретил матери лишний раз заводить разговор об Игоре и вообще теребить душевные раны дочери.

Появление второго зятя было встречено родителями с осторожностью и явным недоверием. Мама прокомментировала сначала кратко: «Больно уж красивый, доча! Как артист…» На что Анна Сергеевна только пожала плечами – как ни странно, но, не впервые уже слыша такие отзывы о Харламове, сама она красавчиком Ивана не считала. Мужчина как мужчина.

Отец при общении с Иваном Николаевичем держался по-мужски сдержанно, что вполне устраивало и самого Харламова. Но сердце Сергея Ивановича завоевал Кирюша, чье появление в семье повергло и мать и отца в шок. Мама всплескивала руками: «Аня, да ты что?! Свои-то уж дети повырастали, живи, радуйся, внучку нянчи! А тут мальчонка еще совсем, да и не родной вам обоим! Трудно-то как будет!»

Отец, переварив новость, крякнул, и глянул сурово: «Смотри, дочь! Не куклу в руки берешь! Назад ходу не будет! Хотя… дело доброе. Глядишь, и Бог не оставит в помощи!»

Анна тогда с изумление посмотрела на отца. Странно было услышать такие слова от него. Сергей Иванович, проработавший всю жизнь простым рабочим и никогда не показывавший, что верит в Бога, заговорил вдруг мудро и даже как-то по-книжному.

А потом Анна с Иваном привезли для знакомства Кирилла. И тут уж даже новоявленная бабушка не сдержалась и высказалась через некоторое время: «Вот точно говорят – старый да малый! Надо ведь, с Артемкой и Любашей так не возился!» Глава семейства буквально помолодел, общаясь с мальчиком, а Кирилл вообще ходил за ним по пятам. Единственное, в чем Кирюша сначала испытал неудобство, так это в том, что он не знал, как обращаться к родителям Анны Сергеевны. Но Сергей Иванович спас положение, решительно заявив: «Зови меня дедом. А то кто же я? Дед и есть, раз еще один внук появился!»

И вот теперь, используя дружбу отца и Кирюши, Анна Сергеевна попыталась вывести приунывшего деда из упаднического состояния. Заметив, что он пусть слабо, но улыбнулся, Анна поняла, что попала в точку.

13

Анна Сергеевна позвонила главному врачу и отпросилась на один день – у Сергея Ивановича было предынфарктное состояние. Она даже хотела остаться в больнице на ночь, но коллеги отправили ее домой.

Утром Анна вернулась к отцу. Его состояние было стабильно и это радовало. Чуть позже пришла мама, принесла свежего куриного супчика. Накормила мужа чуть ли не с ложки, немного поворчала, что он не слушался ее и доктора, и не соглашался отправиться в больницу сразу.

Убедившись, что с отцом все нормально, ближе к обеду Анна Сергеевна позвала Елену Михайловну домой.

– Ой, доча, а можно я останусь? – запросилась мать, но Анна не разрешила. Отцу нужен был отдых, а в том, что ему и так будет обеспечен хороший уход, она не сомневалась.

– Мы вечером придем, мам, вечером, – Анна Сергеевна потянула родительницу за собой.

Выйдя за больничную ограду, Анна увидела наклеенную на столб театральную афишу. Иван Андреевич Крылов, спектакль «Урок дочкам».

– Ого, смотри-ка! В наш Дом культуры драматический театр приезжает! – Анна приостановилась, читая афишу. – Сегодня в 13.00! Надо же – а я сто лет в театре не была!

– Ну так сходи! – посоветовала мама.

Анна Сергеевна призадумалась. А почему бы и нет? Спектакль в одно действие – это что-то около часа, не долго. Позвала маму, но та решительно отказалась. Тут к ним подошла бывшая мамина сослуживица, и, поздоровавшись, поинтересовалась:

– Елена Михайловна, Анечка! Как я давно вас не видала! Как поживаете?

Немного поговорив с женщиной, Анна оставила их с мамой болтать, а сама пошла в сторону Дома культуры.

Анна Сергеевна не только «сто лет не была в театре», свой родной ДК она не посещала целое тысячелетие. Когда-то бегала сюда с подружками на дискотеки, но это было, кажется, еще в прошлой жизни…

Внутри очаг культуры изменился просто кардинально. Кругом был сделан отличный ремонт, а зрительный зал уступал городским сценам только размером. Удобные кресла, роскошный занавес – Анна Сергеевна потратила некоторое время на то, чтобы все рассмотреть и порадоваться за свою малую родину. Небольшой поселок, но все современно и очень достойно.